"ВАННА АРХИМЕДА СБОРНИК" - читать интересную книгу автора (ОБЭРИУТЫ)

Я в вас влюблен.

Соф. М и х.

Фомин, золотой. Лейка моя.

Фомин ее целует и берет. Она ему, конечно, отдается. Возможно, что зарождается еще один человек Соф. М и х.

Ах, по-моему, мы что-то наделали.

Фомин Это только кошки и собаки могут наделать.

А мы люди.

Соф. М и х.

Я бы хотела еще разик.

Фомин Мало ли что. Как я тебя люблю. Скучно что-то.

Соф. М и \.

Ангел. Богатырь, ты уходишь? Когда же мы увидимся? Ф о AI и н Я когда-нибудь приду.

Они обнялись и заплакали 3',8 Фомин пошел на улицу, а Софья Михайловна подошла к окну и стала смотреть на него Фомин вышел на улицу и стал мочиться. А Софья Михайловна, увидев это, покраснела и сказала счастливо «Как птичка, как маленький» Венера сидит в своей разбитой спальне и стрижет последние ногти.

Увидев одного пострела, я поняла, что постарела.

Он был изящен и усат, он был высоким, будто сон.

Дул, кажется, пассат, а может быть, муссон.

Вбегает мертвый господин Я думаю, теперь уж я не та, похожая когда-то на крота, сама красота.

Теперь я подурнела, живот подался вниз, а вместе с ним пупок обвис.

Поганое довольно стало тело.

Щетиной поросло, угрями.

Я воздух нюхаю ноздрями.

Не нравится мне мой запах.

Вбегает мертвый господин И мысли мои стали другие, уж не такие нагие.

Не может быть случки обнаженной у семьи прокаженной, поэтому любитесь на сундуках, и человек, и женщина в штанах.

Господи, что-то будет, что-то будет.

Вбегает мертвый господин.

Возьму я восковую свечку и побегу учить на речку.

Темнеет парус, одинок, между волос играет огонек.

Вбегает мертвый господин.

Фомин Спаси меня, Венера, это тот свет? Венера Что вы, душка.

349 ф о м и н 353 Надежда, Любовь, София и Вера мне дали совет Венера Зачем совет? Вот подушка.

Приляг и отдохни.

Фомин Венера, чихни.

Венера чихает Фомин Значит, это не тот свет.

Венера Давай, давай мы ляжем на кровать и будем сердца открывать.

Фомин Я же безголовый.

Вид имея казака, я между тем без языка.

Венера (разочар.) Да, это обидно, да и другого у тебя, мне кажется, не видно.

Фомин Не будем об этом говорить. Мне неприятно. Ну, неспособен и неспособен. Подумаешь. Не за тем умирал, чтобы опять все сначала.

Венера Да уж ладно, лежи спи.

Фомин А что будет, когда я проснусь? Венера Да ничего не будет. Все то же.

Фомин Ну хорошо. Но тот свет-то я увижу наконец? Венера Иди ты к чертям.

Фомин спит Венера моется и поет Люблю, люблю я мальчиков, имеющих одиннадцать пальчиков, и не желаю умирать.

А потому я начинаю скотскую жизнь. Буду мычать.

Богиня Венера мычит, а Бог на небе молчит, не слышит ее мычанья, и всюду стоит молчанье.

Фомин (просыпаясь) Это коровник какой-то, я лучше уйду.

Спустите мне, спустите сходни, пойду искать пути Господни.

Венера Тебе надо штаны спустить и отрезать то, чего у тебя нет. Беги, беги.

Вбегает мертвый господин.

Фомин Я вижу, женщина цветок садится на ночную вазу, из ягодиц ее поток иную образует фазу нездешних свойств.

Я полон снов и беспокойств.

Гляжу туда, но там звезда, гляжу сюда в смущеньи, здесь человеческое гнездо и символы крещенья.

Гляди, забрав с собою в путь зеркало, суму и свечки, по комнатам несется вскачь ездок.

И харкают свечки.

О женщина.' о мать! Ты спишь, накрыта одеялом, устала ноги поднимать, но тщишься сниться идеалом 351 кое-каким влюбленным мужчинам, украсив свой живот пером.

Скажу развесистым лучинам: я сам упал под топором…

Спросим: откуда она знает, что она то? Женщина (просыпаясь с блестящими глазами) Я видела ужасный сон, как будто бы исчезла юбка, горами вся, покрылась шубка и был мой голос унесен.

И будто бы мужчины неба с крылами жести за спиной, как смерти, требовали хлеба.

Узор виднелся оспяной на лицах их.

Я век не видела таких.

«Я женщина!» – я им сказала и молча руки облизала у диких ангелов тоски, щипая на своей фигуре разные волоски.

Какой был страшный сон.

У меня руки и ноги шуршали в страхе.

Скажи мне, Бог, к чему же он? Я мало думала о прахе, подумаю еще.

Фомин Подумай, улыбнись свечой, едва ли только что поймешь.

Смерть – это смерти еж.

Женщина Слаб мой ум, и сама я дура.

Слышу смерти шум, говорит натура: все живут предметы лишь недолгий век, лишь весну да лето, вторник да четверг.

В тщетном издыхании время проводя, в любовном колыхании 352 ловя конец гвоздя, ты думаешь, дева, беспечно, что все кисельно и млечно? Нет, дева дорогая, нет, жизнь это не то, и ты окончишь путь, рыгая, как пальмы и лото.

Девушка Однако этот разговор вести бы мог и черный двор.

Ты, глупая натура, не блещешь умом, как великие ученые Карл Маркс, Бехтерев и профессор Ом.

Все знают, что придет конец, все знают, что они свинец.

Но это пустяки, ведь мы еще не костяки, и мне не страшен сотник адовый, вернись, Фомин, шепчи, шепчи, подглядывай.

Фомин Я подглядываю? ничтожество, есть на что смотреть.

Женщина Давно ты так стоишь? Фомин Не помню. Дней пять или семь.

Я счет потерял.

Мне не по себе.

А ты что делаешь? Женщина Хочется, хочется, хочется поворочаться.

Ворочается и так и сяк.

Фомин (воет) Ты сумрак, ты непоседа, ты тухлое яйцо.

Победа, Господи, Победа, я вмиг узнал ея лицо.

12 Ванна Архимеда 353 Господь Какое же ее лицо? Фомин Географическое.

Носов Важнее всех искусств, я полагаю, музыкальное.

Лишь в нем мы видим кости чувств.

Оно стеклянное, зеркальное.

В искусстве музыки творец десятое значение имеет, он отвлеченного купец, в нем человек немеет.

Когда берешь ты бубен или скрипку, становишься на камень пенья, то воздух в маленькую рыбку превращается от нетерпенья.

Тут ты стоишь, играешь чудно, и стол мгновенно удаляется, и стул бежит походкой трудной, и география является.

Я под рокот долгих струн стал бы думать – я перун или география.

Фомин (в испуге) Но, по-моему, никто не играл. Ты где был? Носов Мало ли что тебе показалось, что не играли.

Женщина Уж третий час вы оба здесь толчетесь, все в трепете, в песке и в суете, костями толстыми и голосом сочтетесь, вы ездоки науки в темноте.

Когда я лягу изображать Валдай, волшебные не столь большие горы, Фомин, езжай вперед. Гусаров, не болтай.

Вон по краям дороги валяются ваши разговоры.

Фомин Кто «ваши»? Не пойму твоих вопросов. Откуда ты взяла, что здесь Носов? Здесь все время один Фомин, это я.

Носов (вскипая) Ты? ты скотина! Фомин Кто я? я? (Успокаиваясь.) Мне все равно. (Уходит.) Носов Фомина надо лечить. Он сумасшедший, как ты думаешь? Женщина Женщина спит.

Воздух летит.

Ночь превращается в вазу.

В иную нездешнюю фазу вступает живущий мир.

Дормир, Носов, дормир.

Жуки выползают из клеток своих, олени стоят, как убитые.

Деревья с глазами святых качаются, Богом забытые.

Весь провалился мир.

Дормир, Носов, дормир.

Солнце сияет в потемках леса, блоха допускается на затылок беса.

Сверкают мохнатые птички.

В саду гуляют привычки.

Весь рассыпался мир.

Дормир, Носов, дормир.

Фомин (возвращаясь) Я сразу сказал: у земли невысокая стоимость.

Носов Ты, бедняга, не в своем уме.

Они тихо и плавно уходят.

И тогда на трон природы сели гордые народы 354 12* 355 берег моря созерцать, землю мерить и мерцать.

Так сидят они, мерцают и негромко восклицают: «Волны, бейте, гром, греми, время, век вперед стреми».

По бокам стоят предметы, безразличные молчат.

На небе вялые кометы во сне худую жизнь влачат.

Иные звери веселятся под бессловесною луной, их души мрачно шевелятся, уста закапаны слюной.

Приходит властелин приказчик, кладет зверей в ужасный ящик и везет их в бешенства дом, где они умирают с трудом.

Бойтесь бешеных собак.

Как во сне сидят народы и глядят на огороды.

Сторож нюхает табак.

Тут в пылающий камин вдруг с числом вошел Фомин.

Фомин Человек во сне бодрится, рыбы царствуют вокруг.

Только ты, луна сестрица, только ты не спишь, мой друг.

Здравствуйте, народы, Петровы, Иваны, Николаи, Марии, Силантии, на хвост природы надевшие мантии.

Куда глядите вы? Народы Мы, бедняк, мы, бедняк, в зеркало глядим.

В этом зеркале земля отразилась как змея.

Ее мы будем изучать.

При изучении земли иных в больницу увезли, в сумасшедший дом.

Фомин А что вы изучали, глупцы? Народы Мы знаем, что земля кругла, что камни скупцы, что на земле есть три угла, леса, дожди, дорога, и человек – начальник Бога.

А над землею звезды есть с химическим составом, они, покорны нашим уставам, в кружении небес находят долг и честь.

Да, вообще есть о чем говорить.

Все мы знаем, все понимаем.

Затычкин Ты смотришь робко, подобный смерти, пустой коробкой пред нами вертишь.

Ужели эта коробка зла? Приветствую пришествие козла.

Фомин Родоначальники, я к вам пришел и с вами говорить намерен, ведь сами видите вы хорошо, что не козел я и не черт, не мерин, тем более не кто-нибудь другой.

Фомин сказал. Махнул рукой и заплакал от смущенья, и начал превращенье.

Речь Фомина Господа, господа, все предметы. Всякий камень, рыбы, птицы, стул и пламень, горы, яблоки, вода, брат, жена, отец и лев, руки, тысячи и лица, войну, и хижину, и гнев, дыхание горизонтальных рек 356 357 занес в свои таблицы неумный человек.

Если создан стул, то зачем? Затем, что я на нем сижу и мясо ем.

Если сделана мановением руки река, мы полагаем, что сделана она для наполнения нашего мочевого пузырька.

Если сделаны небеса, они должны показывать научные чудеса.

Также созданы мужские горы, назначения, туман и мать.

Если мы заводим разговоры, вы, дураки, должны их понимать.

Господа, господа, а вот перед вами течет вода, она рисует сама по себе.

Там под кустом лежат года и говорят о своей судьбе.

Там стул превращается в победу, наука изображает собой среду, и звери, чины и болезни плавают, как линии в бездне.

Царь мира Иисус Христос не играл ни в «очко», ни в штосе, не бил детей, не курил табак, не ходил в кабак.

Царь мира преобразил мир.

Он был небесный бригадир, а мы грешны.

Мы стали скучны и смешны.

И в нашем посмертном вращении спасенье одно в превращении. • Господа, господа, глядите: вся земля – вода.

Глядите: вся вода – сутки.

Выходит летающий жрец из будки и в ужасе глядит на перемену, на смерть, изображающую пену.

Родоначальники, довольны ли вы? Народ Мы не можем превращенья вынести.

После этого Фомин пошел в темную комнату, где посередине была дорога.

Фомин Остроносов, ты здесь? Остроносов Я весь.

Фомин Что ты думаешь, о чем? Остроносов Я, прислонясь плечом к стене, стою, подобно мне.

Здесь должно нечто произойти.

Допустим, мы оба взаперти.

Оба ничего не знаем, не понимаем.

Сидим и ждем.

Фомин Война проходит под дождем, бряцая вооруженьем.

Война полна наслажденьем.

Остроносов Слушай, грохочет зеркало на обороте, гуляет стул надменный.

Я вижу в этом повороте его полет одновременный.

Фомин Дотронься до богатого стола.

Я чувствую присутствие угла.

Остроносов Аи, жжется! Фомин Что горит? Остроносов Диван жжется. Он горячий.

Фомин Боже мой. Кове'р горит.

Куда мы себя спрячем? 358 359 I Остроносов Аи, жжется! Кресло подо мной закипело.

Фомин Беги, беги, чернильница запела.

Господи, помоги.

Вот беда так беда.

Остроносов Все останавливается.

Все пылает.

Фомин Мир накаляется Богом, что нам делать? Остроносов Я в жизни вина не знал и не пил.

Прощайте, я превратился в пепел.

Фомин Если вы, предметы, боги, где, предметы, ваша речь? Я боюсь, такой дороги мне вовек не пересечь.

Предметы (бормочут) Да это особый рубикон. Особый рубинон.

Фомин Тут раскаленные столы стоят, как вечные котлы, и стулья, как больные горячкой, чернеют вдали живою пачкой.

Однако это хуже, чем сама смерть, перед этим всё игрушки.

День ото дня все становится хуже и хуже.

Фомин Успокойся, сядь светло, это последнее тепло.

Тема этого событья – Бог, посетивший предметы.

Понятно? Б у р н о в Какая может быть другая тема, чем смерти вечная система? Болезни, пропасти и казни – ее приятный праздник.

Фомин Здесь противоречие, я ухожу.

Лежит в столовой на столе труп мира в виде крем-брюле.

Кругом воняет разложеньем.

Иные дураки сидят, тут занимаясь умноженьем.

Другие принимают яд.

Сухое солнце, свет, кометы уселись молча на предметы.

Дубы поникли головой, и воздух был гнилой.

Движенье, теплота и твердость потеряли гордость.

Крылом озябшим плещет вера, одна над миром всех людей.

Воробей летит из револьвера и держит в клюве кончики идей.

Все прямо с ума сошли.

Мир потух. Мир потух.

Мир зарезали. Он петух.

Однако много пользы приобрели.

Миру, конечно, еще не наступил конец, еще не облетел его венец.

Но он действительно потускнел.

Фомин лежащий посинел и двухоконною рукой молиться начал. Быть может только Бог.

Легло пространство вдалеке.

Полет орла струился над рекой.

Держал орел икону в кулаке.

На ней был Бог.

Возможно, что земля пуста от сна, 360 361 худа, тесна.

Возможно, мы виновники, нам страшно.

И ты, орел аэроплан, сверкнешь стрелою в океан или коптящей свечкой рухнешь в речку.

Горит бессмыслицы звезда, она одна без дна.

Вбегает мертвый господин и молча удаляет время.

(1931} ПОТЕЦ 3 части Часть первая Сыны стояли у стенки, сверкая ногами, обутыми в шпоры. Они обрадовались и сказали: Обнародуй нам, отец, Что такое есть Потец? Отец, сверкая очами, отвечал им: Вы не путайте, сыны, День конца и дочь весны.

Страшен, синь и сед Потец.

Я, ваш ангел, я, отец, Я его жестокость знаю, Смерть моя уже близка.

На главе моей зияют Плеши, лысины – тоска.

И если жизнь протянется, То скоро не останется Ни сокола, ни волоска.

Знать, смерть близка.

Знать-глядь тоска.

Сыновья, позвенев в колокольчики, загремели в свои языки: Да мы тебя не о том спрашиваем.

Мы наши мысли, как чертог, вынашиваем.

Ты скажи-ка нам, отец, Что такое есть Потец? И воскликнул отец: Пролог.

А в прологе главное Бог.

Усните, сыны, Посмотрите сны.

363 I I Сыновья легли спать, спрятав в карманы грибы Казалось, что стены и те были послушны Ах, да мало ли что казалось. Но, в общем, немногое и нам, как и им, казалось. Но чу! Что это? Отец опять не прямо отвечал на вопрос И вновь проснувшимся сыновьям он сказал вот что, восклицая и сверкая бровями: Пускай поет и пляшет Седой народ.

Пускай руками машет, Как человек.

В мирный день блаженства Ты истекаешь.

Как скоро смерти совершенство ^ Я сам постигну.

Несутся лошади, как волны, Стучат подковы.

Лихие кони, жаром полны, Исчезнув, скачут.

Но где ж понять исчезновенье, И все ль мы смертны? Что сообщишь ты мне, мгновенье, Тебя ль пойму я? Кровать стоит Передо мною, Я тихо лягу.

И уподоблюсь под стеною Цветам и флагу.

Сыны, сыны. Мой час приходит.

Я умираю. Я умираю.

Не ездите на пароходе – Всему конец.

Сыновья, построясь в ряды, сверкая ногами, начинают танцевать кадриль.

Первый сын, или он же первая пара: Что такое есть Потец, Расскажите мне, отец.

Второй сын, или он же вторая пара: Может быть, Потец свинец, И младенец, и венец? 364 Третий сын, или он же третья пара: Не могу понять, отец, Где он? кто же он, Потец? Отец, сверкая очами, грозно стонет: Ох, в подушках я лежу.

Первый сын: Эх, отец, держу, жужжу.

Ты не должен умереть, Ты сначала, клеть, ответь.

Второй сын, танцуя, как верноподданный: Ах, Потец, Потец, Потец.

Ах, отец, отец, отец.

И третий сын, танцуя, как выстрел: Кукли все туша колпак, Я челнок, челнок, челнак.

Сыновья прекращают танцевать – не вечно же веселиться – и садятся молча и тихо возле погасшей кровати отца. Они глядят в его увядающие очи. Им хочется все повторить. Отец умирает. Он становится крупным, как гроздь винограда. Нам страшно поглядеть в его, что называется, лицо. Сыновья негласно и бесшумно входят каждый в свою суеверную стену. Потец – это холодный пот, выступающий на лбу умершего. Это роса смерти, вот что такое Потец.

Часть вторая Отец летает над письменным столом Но не думайте, он не дух.

Я видел, пожалуйте, розу, Сей скучный земли лепесток.

Последние мысли, казалось, Додумывал этот цветок.

Он горы соседние гладил Последним дыханьем души 365 Над ним проплывали княгини И звезды в небесной глуши.

Мои сыновья удалились.

И лошадь моя, как волна, Стояла и била копытом, А рядом желтела луна.

Цветок убежденный блаженства, Приблизился божеский час.

Весь мир, как заря, наступает, А я, словно пламя, погас.

Отец перестает говорить стихами и закуривает свечу, держа ее в зубах, как флейту. При этом он подушкой опускается в кресло.

Входит первый сын и говорит: «Не ответил же он на вопросы». Поэтому он сразу обращается к подушке с вопросом: Подушка, подушка, Ответь наконец, Что такое есть Потец? Подушка, она же отец: Я знаю.

Знаю! Второй сын спрашивает в.торопях: Так отвечай же, Почто безмолвствуешь? Третий сын, совершенно распален: Напрасно вдовствуешь, Уютная подушка.

Давай ответ.

Первый сын: Отвечай же.

Второй сын" Третий сын' Огня сюда, огня! Я сейчас кого-нибудь повешу.

Подушка, она же отец: Немного терпенья.

Может быть, я на все и отвечу.

Хотелось бы послушать пенье, Тогда смогу разговаривать.

Я очень устал.

Искусство дало бы мне новые силы.

Прощай, пьедестал.

Я хочу послушать ваши голоса под музыку.

Тогда сыновья не смогли отказать этой потрясенной просьбе отца. Они стали гуртом, как скот, и спели всеобщую песню: Был брат брит Брут, Римлянин чудесный.

Все врут. Все мрут.

Это был первый куплет.

Второй куплет: Пел, пил, пробегал Один канатоходец.

Он акробат. Он галл.

Третий куплет: Иноходец С того света Дожидается рассвета.

И пока они пели, играла чудная, превосходная, все и вся покоряющая музыка. И казалось, что разным чувствам есть еще место на земле. Как чудо стояли сыновья вокруг невзрачной подушки и ждали с бессмысленной надеждой ответа на свой незавидный и дикий, внушительный вопрос: что такое Потец? А подушка то порхала, то взвивалась свечкою в поднебесье, то как Днепр бежала по комнате. Отец сидел над письменным, как Иван да Марья, столом, а сыновья, словно зонты, стояли у стенки. Вот что такое Потец.

367 366 Часть третья Отец сидел на бронзовом коне, а сыновья стояли по его бокам. А третий сын то стоял у хвоста, то у лица лошади. Как видно и нам, и ему, он не находил себе места.

А лошадь была как волна. Никто не произносил ни сло- ва. Все разговаривали мыслями.

Тут отец, сидя на коне и поглаживая милую утку, воскликнул мысленно и засверкал очами: Все ждете, что скажет отец, Объяснит ли он слово «Потец»? Боже, я безутешный вдовец, Я безгрешный певец.

Первый сын, нагибаясь, поднял с полу пятачок, и простонал мысленно, и засверкал ногами: Батюшка, наступает конец.

Зрю на лбу у тебя венец.

Зря звонишь в бубенец.

Ты уже леденец.

Второй сын был тоже очень омрачен, он нагнулся с другого бока и поднял дамский ридикюль. Он заплакал мыслями и засверкал ногами: Когда б я был жрец Или мертвец игрец, Я Твой посетил бы дворец, О Всесильный Творец! А третий сын, стоя у хвоста лошади и пощипывая свои усы мыслями, засверкал ногами: Где ключ от моего ума? Где солнца луч, Подаренный тобой, зима? А переместясь к лицу лошади, которая была как волна, и поглаживая мыслями волосы, засверкал ногами: Бровей не видишь ты, отец, Кровей каких пустых Потец.

Тогда отец, вынув из карманов дуло одного оружия и показывая его детям, воскликнул громко и радостно, сверкая очами: 368 • Глядите: дуло, И до чего ж его раздуло.

Первый сын: Где? Покажи.

Второй сын: Везде. Как чижи.

Третий сын: Последний страх Намедни После обедни Рассыпался в прах.

И вдруг открылись двери рая, И нянька вышла из сарая.

И был на ней надет чепец.

И это снова всем напомнило их вечный вопрос о том, Что такое есть Потец? Вмиг наступила страшная тишина. Словно конфеты, лежали сыновья поперек ночной комнаты, вращая белыми седыми затылками и сверкая ногами. Суеверие нашло на всех.

На няньке был надет чепец, Она висела, как купец.

Нянька стала укладывать отца спать, превратившегося в детскую косточку. Она пела ему песню: Над твоею колыбелью По губам плывет слюна, И живет луна Над могилою, -над елью.

Спи, тоскуй, Не просыпайся, Лучше рассыпайся.

Эй, кузнец, куй! куй! Мы в кузнице уснем.

Мы все узники.

И пока она пела, играла чудная, превосходная, все и вся покоряющая музыка. И казалось, что разным чув369 ствам есть еще место на земле. Как чудо стоят сыновья возле тихо погасшей кровати отца. Им хочется все повторить. Нам страшно поглядеть в его, что называется, лицо. А подушка то порхала, то взвивалась свечкой в поднебесье, то, как Днепр, бежала по комнате. Потец _ это холодный пот, выступающий на лбу умершего.

Это роса смерти, вот что такое Потец.

«Господи,- могли бы сказать сыновья, если бы они могли,- Ведь это мы уже знали заранее».

{1936-1937} НЕКОТОРОЕ КОЛИЧЕСТВО РАЗГОВОРОВ (ИЛИ НАЧИСТО ПЕРЕДЕЛАННЫЙ ТЕМНИК) 1. РАЗГОВОР О СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕ В карете ехали трое. Они обменивались мыслями.

Первый. Я знаю сумасшедший дом. Я видел сумасшедший дом.

Второй. Что ты говоришь? Я ничего не знаю. Как он выглядит? Третий. Выглядит ли он? Кто видел сумасшедший дом? Первый. Что в нем находится? Кто в нем живет? Второй. Птицы в нем не живут. Часы в нем ходят.

Третий. Я знаю сумасшедший дом, там живут сумасшедшие.

Первый. Меня это радует. Меня это очень радует.

Здравствуй, сумасшедший дом.

Хозяин сумасшедшего дома (смотрит в свое дряхлое окошко, как в зеркало). Здравствуйте, дорогие. Ложитесь.

Карета останавливается у ворот. Из-за забора смотрят пустяки. Проходит вечер. Никаких изменений не случается. Уважай бедность языка. Уважай нищие мысли.

Первый. Вот он какой, сумасшедший дом. Здравствуй, сумасшедший дом.

Второй. Я так и знал, что он именно такой.

Третий. Я этого не знал. Такой ли он именно? Первый. Пойдемте ходить. Всюду все ходят.

Второй. Тут нет птиц. Есть ли тут птицы? Третий. Нас осталось немного, и нам осталось недолго.

Первый. Пишите чисто. Пишите скучно. Пишите тучно. Пишите звучно.

Второй. Хорошо, мы так и будем делать.

371 Отворяется дверь Выходит доктор с помощниками Все зябнут Уважай обстоятельства места Уважай то, что случается Но ничего не происходит Уважай бедность языка Уважай нищие мысли Первый (говорит русскими стихами) Входите в сумасшедший дом, Мои друзья, мои князья.

Он радостно ждет нас.

Мы радостно ждем нас.

Фонарь мы зажигаем здесь, Фонарь как царь висит.

Лисицы бегают у нас, Они пронзительно пищат.

Все это временно у нас, Цветы вокруг трещат.

Второй. Я выслушал эти стихи. Они давно кончились.

Третий. Нас осталось немного, и нам осталось недолго.

Хозяин сумасшедшего дома (открывая свое дряхлое окошко, как форточку). Заходите, дорогие.

Ложитесь.

В карете ехали трое Они обменивались мыслями 2. РАЗГОВОР ОБ ОТСУТСТВИИ ПОЭЗИИ Двенадцать человек сидело в комнате. Двадцать человек сидело в комнате. Сорок человек сидело в комнате.

Шел в зале концерт. Певец пел: Неужели, о поэты, Вами песни все пропеты.

И в гробах лежат певцы, Как спокойные скупцы.

Певец сделал паузу. Появился диван. Певец продолжал.

Дерево стоит без звука, Без почета ночь течет.

Солнце тихо, как наука, Рощи скучные печет.

Певец сделал паузу. Диван исчез. Певец продолжал.

372 Тучи в небе ходят пышно.

Кони бегают умно.

А стихов нигде не слышно, Все бесшумно, все темно.

Певец сделал паузу. Появился диван. Певец продолжал.

Верно, умерли поэты, Музыканты и певцы, И тела их, верно, где-то Спят спокойно, как скупцы.

Певец сделал паузу. Диван исчез. Певец продолжал.

О взгляните на природу.

Тут все подошли к окнам и стали смотреть на ничтожный вид.

На беззвучные леса.

Все взглянули на леса, которые не издавали ни одного звука.

Опостылели народу Ныне птичьи голоса.

Везде и повсюду стоит народ и плюется, услышав птичье пение.

Певец сделал паузу. Появился диван. Певец продолжал.

Осень. Лист лежит пунцов.

Меркнет кладбище певцов.

Тишина. Ночная мгла На холмы уже легла.

Певец сделал паузу. Диван исчез. Пейец продолжал.

Встали спящие поэты И сказали: «Да, ты прав.

Мы в гробах лежим отпеты, Под покровом желтых трав».

Певец сделал паузу. Появился диван. Певец продолжал.

Музыка в земле играет, Червяки стихи поют.

373 Реки рифмы повторяют, Звери звуки песен пьют.

Певец сделал паузу. Диван исчез. Певец умер. Что он этим доказал? 3. РАЗГОВОР О ВОСПОМИНАНИИ СОБЫТИЙ Первый. Припомним начало нашего спора. Я сказал, что я вчера был у тебя, а ты сказал, что я вчера не был у тебя. В доказательство этого я сказал, что я говорил вчера с тобой, а ты в доказательство этого сказал, что я не говорил вчера с тобой.

Они оба важно поглаживали каждый свою кошку. На дворе уже стоял вечер На окне горела свеча Играла музыка.

Первый. Тогда я сказал: «Да как же, ведь ты сидел тут на месте А, и я стоял тут на месте Б». Тогда ты сказал: «Нет, как же, ты не сидел тут на месте А, и я не стоял тут на месте Б». Чтобы увеличить силу своего доказательства, чтобы сделать его очень, очень мощным, я почувствовал сразу грусть, и веселье, и плач и сказал: «Нас же было здесь двое, вчера в одно время, на этих двух близких точках, на точке А и на точке Б,- пойми же».

Они оба сидели запертые в комнате Ехали сани Первый. Но ты тоже охватил себя чувствами гнева, свирепости и любви к истине и сказал мне в ответ: «Ты был тобою, а я был собою. Ты не видел меня, я не видел тебя. О гнилых этих точках А и Б я даже говорить не хочу».

Два человека сидели в комнате Они разговаривали Первый. Тогда я сказал: «(Я помню) по тому шкапу ходил, посвистывая, конюх, и (я помню) на том комоде шумел прекрасными вершинами могучий лес цветов, и (я помню) под стулом журчащий фонтан, и под кроватью широкий дворец». Вот что я тебе сказал. Тогда ты, улыбаясь, ответил: «Я помню конюха, и могучий лес цветов, и журчащий фонтан, и широкий дворец, но где они, их нигде не видать». Во всем остальном мы почти были уверены. Но все было не так.

Два человека сидели в комнате Они вспоминали Они разговаривали.

374 I Второй. Потом была середина нашего спора. Ты сказал: «Но ты можешь себе представить, что я был у тебя вчера». А я сказал: «Я не знаю. Может быть, и могу, но ты не был». Тогда ты сказал, временно совершенно изменив свое лицо: «Как же? как же? я это представляю.

Я не настаиваю уже, что я был, но я представляю это.

Вот вижу ясно. Я вхожу в твою комнату и вижу тебя – ты сидишь то тут, то там, и вокруг висят свидетели этого дела – картины, и статуи, и музыка.

Два человека сидели запертые в кочнате На столе горела свеча.

Второй. «Ты очень, очень убедительно рассказал все это,- отвечал я,- но я на время забыл, что ты есть, и все молчат мои свидетели. Может быть, поэтому я ничего не представляю. Я сомневаюсь даже в существовании этих свидетелей». Тогда ты сказал, что ты начинаешь испытывать смерть своих чувств, но все-таки, всетаки (и уже совсем слабо), все-таки тебе кажется, что ты был у меня. И я т-оже притих и сказал, что все-таки мне кажется, что как будто бы ты и не был. Но все было не так.

Три человека сидели запертые в комнате На дворе стоял вечер Играла музыка Свеча горела Третий. Припомним конец вашего спора. Вы оба ничего не говорили. Все было так. Истина, как нумерация, прогуливалась вместе с вами. Что же было верного? Спор окончился. Я невероятно удивился.

Они оба важно поглаживали каждый свою кошку. На дворе стоял вечер На окне горела свеча Играла музыка. Дверь была плотно закрыта 4. РАЗГОВОР О КАРТАХ «А ну, сыграем в карты!» – закричал ПЕРВЫЙ.

Было раннее утро. Было самое раннее утро. Было четыре часа ночи. Не все тут были из тех, кто бы мог быть; те, кого не было, лежали, поглощенные тяжелыми болезнями у себя на кроватях, и подавленные семьи окружали их, рыдая и прижимая к глазам. Они были люди. Они были смертны. Что тут поделаешь. Если оглядеться вокруг, то и с нами будет то же самое.

375 «А ну, сыграем в карты!» – закричал все-таки в этот вечер ВТОРОЙ.

«Я в карты играю с удовольствием»,- сказал САНДОНЕЦКИЙ, или ТРЕТИЙ.

«Они мне веселят душу»,- сказал ПЕРВЫЙ.

«А где же наши, тот, что был женщиной, и тот, что был девушкой?» – спросил ВТОРОЙ.

«О, не спрашивайте, они умирают,- сказал ТРЕТИЙ, или САНДОНЕЦКИЙ.- Давайте сыграем, в карты».

«Карты хорошая вещь»,- сказал ПЕРВЫЙ.

«Я очень люблю играть в карты»,- сказал ВТОРОЙ.

«•Они меня волнуют. Я становлюсь сам не свой»,- сказал САНДОНЕЦКИЙ, он же ТРЕТИЙ.

«Да уж, когда умрешь, тогда в карты не поиграешь,- сказал ПЕРВЫЙ.- Поэтому давайте сейчас сыграем в карты».

«Зачем такие мрачные мысли? – сказал ВТОРОЙ.- Я люблю играть в карты».

«Я тоже жизнерадостный,- сказал ТРЕТИЙ.- И я люблю».

«А я до чего люблю,- сказал ПЕРВЫЙ,- Я готов все время играть».

«Можно играть на столе. Можно и на полу,- сказал ВТОРОЙ.- Вот я и предлагаю – давайте сыграем в карты».

«Я готов играть хоть на потолке»,- сказал САНДОНЕЦКИЙ.

«Я готов играть хоть на стакане»,- сказал ПЕРВЫЙ.

«Я хоть под кроватью»,- сказал ВТОРОЙ.

«Ну, ходите вы,- сказал ТРЕТИЙ.- Начинайте вы. Делайте ваш ход. Покажите ваши карты. Давайте играть в карты».

«Я могу начать,- сказал ПЕРВЫЙ.- Я играл».

«Ну что ж,- сказал ВТОРОЙ.- Я сейчас ни о чем не думаю. Я игрок».

«Скажу не хвастаясь,- сказал САНДОНЕЦКИЙ.- Кого мне любить? Я игрок».

«Ну,- сказал ПЕРВЫЙ,- игроки собрались. Давайте играть в карты».

«Насколько я понимаю,- сказал ВТОРОЙ,- мне, как и всем остальным, предлагают играть в карты. Отвечаю – я согласен». «Кажется, и мне предлагают,- сказал ТРЕТИЙ.- Отвечаю – я согласен».

«По-моему, это предложение относится и ко мне,- сказал ПЕРВЫЙ.- Отвечаю – я согласен».

«Вижу я,- сказал ВТОРОЙ,- что мы все тут словно сумасшедшие. Давайте сыграем в карты. Что так сидеть».

«Да,- сказал САНДОНЕЦКИЙ,- что до меня – сумасшедший. Без карт я никуда».

«Да,- сказал ПЕРВЫЙ,- если угодно – я тоже.

Где карты – там и я».

«Я от карт совсем с ума схожу,- сказал ВТОРОЙ.- Играть так играть».

«Вот и обвели ночь вокруг пальца,- сказал ТРЕТИЙ.- Вот она и кончилась. Пошли по домам».

«Да,- сказал ПЕРВЫЙ.- Наука это доказала».

«Конечно,- сказал ВТОРОЙ.- Наука доказала».

«Нет сомнений,- сказал ТРЕТИЙ.- Наука доказала».

Они все рассмеялись и пошли по своим близким домам.

5. РАЗГОВОР О БЕГСТВЕ В КОМНАТЕ Три человека бегали по комнате. Они разговаривали. Они двигались.

Первый. Комната никуда не убегает, а я бегу.

Второй. Вокруг статуй, вокруг статуй, вокруг статуй.

Третий. Тут статуй нет. Взгляните, никаких статуй нет.

Первый. Взгляни – тут нет статуй.

Второй. Наше утешение, что у нас есть души.

Смотрите, я бегаю.

Третий. И стул беглец, и стол беглец, и стена беглянка.

Первый. Мне кажется, ты ошибаешься. По-моему, мы одни убегаем.

Три человека сидели в саду Они разговаривали Над ними в воздухе возвышались птицы Три человека сидели в зеленом саду.

Второй Хорошо сидеть в саду, Улыбаясь на звезду, И подсчитывать в уме, Много ль нас умрет к зиме.

И, внимая стуку птиц, Звуку человечьих лиц И звериному рычанью, Встать побегать на прощанье.

Тря человека стояли на горной вершине Они говорили стихами. Для усиленных движений не было места и времени Третий ' Дивно, стоя на горе, Думать о земной коре.

Пусть она черна, шершава, Но страшна ее держава.

Воздух тут. Он стар и сед.

Здравствуй, воздух, мой сосед.

Я обнимаю высоту.

Я вижу Бога за версту.

Трое стояли на берегу моря Они разговаривали Волны слушали их в отдалении Первый У моря я стоял давно И думал о его пучине.

Я думал, почему оно Звучит, как музыкант Пуччини.

И понял: море это сад.

Он музыкальными волнами Зовет меня и вас назад, Побегать в комнате со снами.

Три человека бегали по комнате Они разговаривали Они двигались.

Они осматривались Второй. Все тут как прежде. Ничто никуда не убежало.

Третий. Одни мы убегаем. Я выну сейчас оружие.

Я буду над собой действовать.

Первый. Куда как смешно. Стреляться, или топиться, или вешаться ты будешь? Второй. О, не смейся! Я бегаю, чтобы поскорее кончиться.

Третий. Какой чудак. Он бегает вокруг статуй.

378 Первый. Если статуями называть все предметы, то и то.

Второй. Я назвал бы статуями звезды и неподвижные облака. Что до меня, я назвал бы Третий. Я убегаю к Богу – я беженец.

Второй. Известно мне, что я с собой покончил.

Три человека вышли из комнаты и поднялись на крышу Казалось бы, зачем' 6. РАЗГОВОР О НЕПОСРЕДСТВЕННОМ ПРОДОЛЖЕНИИ Три человека сидели на крыше сложа руки, в полном покое Над ними летали воробьи Первый. Вот видишь ли ты, я беру веревку. Она крепка. Она уже намылена.

Второй. Что тут говорить Я вынимаю пистолет.

Он уже намылен.

Третий А вот и река. Вот прорубь. Она уже намылена.

Первый. Все видят, я готовлюсь сделать то, что я уже задумал Второй. Прощайте, мои дети, мои жены, мои матери, мои отцы, мои моря, мой воздух.

Третий. Жестокая вода, что же шепнуть мне тебе на ухо? Думаю – только одно- мы с тобой скоро встретимся Они сидели на крыше в полном покое Над ними летали воробьи Первый. Я подхожу к стене и выбираю место. Сюда, сюда вобьем мы крюк.

Второй Лишь дуло на меня взглянуло, Как тут же смертью вдруг подуло.

Третий. Ты меня заждалась, замороженная река.

Еще немного, и я приближусь.

Первый. Воздух, дай мне на прощанье пожать твою РУку.

Второй Пройдет еще немного времени, и я превращусь в холодильник.

Третий. Что до меня – я превращусь в подводную лодку.

Они сидели на крыше в полном покое. Над ними летали воробьи.

Первый. Я стою на табурете одиноко, как свечка.

В т о р о и. Я сижу на стуле. Пистолет в сумасшедшей руке.

Третий. Деревья, те, что в снегу, и деревья, те, что стоят окрыленные листьями, стоят в отдалении от этой синей проруби, я стою в шубе и в шапке, как стоял Пушкин, и я, стоящий перед этой прорубью, перед этой водой,- я человек кончающий.

Первый. Мне все известно. Я накидываю веревку себе же на шею.

Второй. Да, ясно все. Я вставляю дуло пистолета в рот. Я не стучу зубами.

Третий. Я отступаю на несколько шагов. Я делаю разбег. Я бегу, Они сидели на крыше в полном покое. Над ними летали воробьи.

Первый. Я прыгаю с табурета. Веревка на шее.

Второй. Я нажимаю курок. Пуля в стволе.

Третий. Я прыгнул в воду. Вода во мне.

Первый. Петля затягивается. Я задыхаюсь.

Второй. Пуля попала в меня. Я все потерял.

Третий. Вода переполнила меня. Я захлебываюсь.

Они сидели на крыше в полном покое. Над ними летали воробьи.

Первый. Умер.

Второй. Умер.

Третий. Умер.

Первый. Умер.

Второй. Умер.

Третий. Умер.

Они сидели на крыше в полном покое. Над ними летали воробьи.

Они сидели на крыше в полном покое. Над ними летали воробьи.

Они сидели на крыше в полном покое. Над ними летали воробьи.

7. РАЗГОВОР О РАЗЛИЧНЫХ ДЕЙСТВИЯХ Поясняющая мысль. Казалось бы, что тут продолжать, когда все умерли, что тут продолжать. Это каждому ясно. Но не забудь, тут не три человека действуют.

Не они едут в карете, не они спорят, не они сидят на крыше. Быть может, три льва, три тапира, три аиста, три буквы, три числа. Что нам их смерть, для чего им их смерть.

Но все-таки они трое ехали на лодке, ежеминутно, ежесекундно обмениваясь веслами, с такой быстротой, с такой широтой, что их дивных рук не было видно.

П е р в ы и. Он дунул.

Второй. Он плюнул.

Третий. Все погасло.

Первый. Зажги. Второй. Свечу.

Третий. Снова.

П е р в ы и. Не получается.

Второй. Гаснет.

Третий. Свеча снова.

Они начали драться и били молотками друг друга по голове.

Первый. Эх, спичек.

Второй. Достать бы.

Третий. Они помогли бы.

Первый. Едва ли.

Второй. Тут слишком.

Третий. Уж все погасло.

Они пьют кислоту, отдыхая на веслах. Но действительно, вокруг все непрозрачно.

Первый. Зажги же.

, Второй. Зажигай, зажигай же.

Третий. Совсем как в Париже.

Первый. Тут не Китай же.

Второй. Неужто мы едем.

Третий. В далекую Лету.

Первый. Без злата, без меди.

Второй. Доедем ли к лету? Третий. Стриги.

Первый. Беги.

Второй. Ни зги.

Третий. Если мертвый, то.

Первый. Не к…

Второй. Если стертый, то.

Третий. Не ищи.

Так ехали они на лодке, обмениваясь мыслями, и весла, как выстрелы, мелькали в их руках.

8. РАЗГОВОР КУПЦОВ С БАНЩИКОМ Два купца блуждали по бассейну, в котором не было воды. Но банщик сидел под потолком.

Два купца (опустив головы, словно быки-). В бассейне нет воды. Я не в состоянии купаться.

Банщик Однообразен мой обычай: Сижу как сыч под потолком, И дым предбанный, Воздух бычий, Стоит над каждым котелком.

Я, дым туманный, Тьмы добычей, Должно быть, стану целиком.

Мерцают печи, Вянут свечи, Пылает беспощадный пар. Средь мокрых нар Желтеют плечи, И новой и суровой сечи Уже готовится навар.

Тут ищут веник,… денег, Здесь жадный сделался ловец.

Средь мрака рыщут, Воют, свищут Отец, и всадник, и пловец.

И дым колышется, как нищий, В безбожном сумрачном жилище, Где от лица всех подлецов Слетает облак мертвецов.

Два купца (подняв головы, словно онемели). Пойдем в женское отделение. Я тут не в состоянии купаться.

Банщик (сидит под потолком, словно банщица) Богини Входят в отделенье, И небо стынет В отдаленье.

Как крылья, сбрасывают шубки, Как быстро обнажают юбки 382 И, превращаясь в голышей, На шеях держат малышей.

Тут мыло пляшет, как Людмила, Воркует губка, как голубка, И яркий снег ее очей, И ручеек ее речей, И очертание ночей, И то пылание печей Страшней желания свечей.

Тут я сижу и ненавижу Ту многочисленную жижу, Что брызжет из открытых кранов, Стекает по стремнинам тел, Где животы имеют вид тиранов.

Я банщик, но и я вспотел.

Мы, банщицы, унылы нынче.

Нам свет не мил. И мир не свеж.

Смотрю, удачно крюк привинчен.

Оружье есть. Петлю отрежь.

Пускай купаются красавицы, Мне все равно они не нравятся.

Два купца (смотрят в баню, прямо как в волны).

•Он, должно быть, бесполый, этот банщик.

Входит Елизавета Она раздевается с целью начать мыться Два купца смотрят на нее, как тени Два купца. Гляди. Гляди. Она крылата.

Два купца. Ну да, у нее тысячи крылышек.

Елизавета, не замечая купцов, вымылась, оделась и вновь ушла из бани. Входит Ольга Она раздевается, верно хочет купаться Два купца смотрят на нее, как в зеркало Два купца. Гляди, гляди, как я изменился.

Два купца. Да, да. Я совершенно неузнаваем.

Ольга замечает купцов и прикрывает свою наготу пальцами Ольга. Не стыдно ль вам, купцы, что вы на меня смотрите? Два купца. Мы хотим купаться. А в мужском отделении нет воды.

Ольга. О чем же вы сейчас думаете? Два купца. Мы думали, что ты зеркало. Мы ошиблись. Мы просим прощенья.

О л ь г а. Я женщина, купцы. Я застенчива. Не могу я стоять перед вами голой.

383 Два купца. Как странно ты устроена. Ты почти не похожа на нас. И грудь у тебя не та, и между ногами существенная разница.

Ольга. Вы странно говорите, купцы, или вы не видели наших красавиц. Я очень красива, купцы.

Два купца. Ты купаешься, Ольга? Ольга. Я купаюсь.

Два купца. Ну купайся, купайся.

Ольга кончила купаться. Оделась и вновь ушла из бани. Входит Зоя.

Она раздевается, значит, хочет мыться. Два купца плавают и бродят по бассейну.

Зоя. Купцы, вы мужчины? Два купца. Мы мужчины. Мы купаемся.

Зоя. Купцы, где мы находимся? Во что мы играем? Два купца. Мы находимся в бане. Мы моемся.

Зоя. Купцы, я буду плавать и мыться. Я буду играть на флейте.

Два купца. Плавай. Мойся. Играй.

Зоя. Может быть, это ад.

Зоя кончила купаться, плавать, играть. Оделась и вновь ушла из бани.

Банщик, он же банщица, спускается из-под потолка.

Банщик. Одурачили вы меня, купцы.

Два купца. Чем? Банщик. Да тем, что пришли в колпаках.

Два купца. Ну что ж из этого, мы же это не нарочно сделали. ч Банщик. Оказывается, вы хищники.

Два купца. Какие? Банщик. Львы, или тапиры, или аисты. А вдруг да и коршуны.

Два купца. Ты, банщик, догадлив.

Банщик. Я догадлив.

Два купца. Ты, банщик, догадлив.

Банщик. Я догадлив.

9. ПРЕДПОСЛЕДНИЙ РАЗГОВОР ПОД НАЗВАНИЕМ «ОДИН ЧЕЛОВЕК И ВОЙНА» Суровая обстановка Военная обстановка Боевая обстановка. Почти атака или бой.

Первый. Я один человек и земля.

Второй. Я один человек и скала.

384 Третий. Я один человек и война. И вот что я еще скажу. Я сочинил стихи о тысяча девятьсот четырнадцатом годе.

Первый. Без всяких предисловий читаю.

Второй Немцы грабят русскую землю.

Я лежу И грабежу Внемлю.

Немцам позор, Канту стыд.

За нас Каждый гренадер отомстит.

А великий князь К. Р.

Богу льстит.

Наблюдая Деятельность немцев, Распухал, Как звезда, я.

Под взором адвокатов и земцев Без опахал Упал Из гнезда я.

Третий. Сделай остановку. Надо об этом подумать.

Первый. Присядем на камень. Послушаем выстрелы.

Второй. Повсюду, повсюду стихи осыпаются, как деревья.

Третий. Я продолжаю.

Первый Что же такое, Нет, что случилось, Понять я не в силах,- Царица молилась На запах левкоя, На венки, ^ / На кресты На могилах, Срывая с себя листы Бесчисленных русских хилых.

Второй. Неужели мы добрели до братского Кладбища? 13 Ванна Архимеда 385 Третий. И тут лежат их останки.

Первый. Звучат выстрелы. Шумят пушки.

Второй. Я продолжаю Третий Сражаясь в сраженьях Ужасных, Досель не забытых, Изображенья Несчастных ^ Я видел трупов убитыж.

Досель Они ели кисель.

Отсель Им бомбежка постель.

Но шашкой, Но пташкой ~~ Бряцая, Кровавой рубашкой Мерцая, Но пуча Убитые очи, Как туча, Как лошади, бегали ночи.

Пер в,ы и. Описание точное.

Второй. Выслушайте пение или речь выстрелов.

Третий. Ты внес полную ясность.

Первый. Я продолжаю.

Второй Ты хороша, прекрасная война, И мне мила щека вина, Глаза вина и губы, И водки белые зубы. ' Три года был грабеж, Крики, пальба, бомбеж.

Штыки, цветки, стрельба, Бомбеж, грабеж, гроба.

Третий. Да, это правда, тогда была война.

Первый. В том году гусары были очень красиво оДеты.

Второй. Нет, уланы лучше.

Третий. Гренадеры были красиво одеты.

386 Первый. Нет, драгуны лучше.

Второй. От того года не осталось и косточек.

Третий. Просыпаются выстрелы. Они зевают.

Первый (выглядывая в окно, имеющее вид буквы А). Нигде я не вижу надписи, связанной с каким бы то ни было понятием.

Второй. Что ж тут удивительного. Мы же не учительницы.

Третий. Идут купцы. Не спросить ли их о чем-нибудь? Первый. Спроси. Спроси.

Второй. Откуда вы, два купца? Третий. Я ошибся. Купцы не идут. Их не видно.

Первый. Я продолжаю.

Второй. Почему нам приходит конец, когда нам этого не хочется? Обстановка была суровой Была военной. Она была похожей на сражение 10. ПОСЛЕДНИЙ РАЗГОВОР Первый.

Второй.

Третий.

Первый.

Второй.

Третий.

Первый.

Второй, вании.

Третий.

Первый.

Второй.

Третий.

Первый.

Второй, ном языке.

Третий.

Первый.

Второй, вах.

Третий.

Первый.

Второй.

13* Я из дому вышел и далеко пошел.

Ясно, что я пошел по дороге.

Дорога, дорога, она была обсажена.

Она была обсажена дубовыми деревьями.

Деревья, те шумели листьями.

Я сел под листьями и задумался.

Задумался о том.

О своем условно прочном существоНичего я не мог понять.

Тут я встал и опять далеко пошел.

Ясно, что я пошел по тропинке.

Тропинка, тропинка, она была обсажена.

Она была обсажена цветами мучителями.

Цветы, те разговаривали на своем цветочЯ сел возле них и задумался.

Задумался о том.

Об изображениях смерти, о ее чудачестНичего я не мог понять.

Тут я встал и опять далеко пошел.

Ясно, что я пошел по воздуху.

387 II Третий. Воздух, воздух, он был окружен.

Первый. Он был окружен облаками, и предметами, и птицами.

Второй. Птицы, те занимались музыкой, облака порхали, предметы, подобно слонам, стояли на месте.

Трети и. Я сел поблизости и задумался.

Первый. Задумался о том.

Второй. О чувстве жизни, во мне обитающем.

Третий. Ничего я не мог понять.

П е р в ы и. Тут я встал и опять далеко пошел.

Второй. Ясно, что я пошел мысленно.

Третий. Мысли, мысли, они были окружены.

Первый. Они были окружены освещением и звуками.

Второй. Звуки, те слышались, освещение пылало.

Третий. Я сел под небом и задумался.

Первый. Задумался о том.

Второй. О карете, о банщике, о стихах и о действиях.

Третий. Ничего я не мог понять.

Первый. Тут я встал и опять далеко пошел.

Конец {1936-1937} ЕЛКА У ИВАНОВЫХ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА i Петя Перов – годовалый мальчик Нина Серова – восьмилетняя девочка Варя Петрова – семнадцатилетняя девочка Володя Комаров – двадцатипятилетний мальчик дети Соня Острова – тридцатидвухлетняя девочка Миша Пестров – семидесятишестилетний мальчик Дуня Шустрова – восьмидесятидвухлетияя девочка Пузырева – мать Пузырев – отец Собака Вера Гробовщик Горничные, повара, солдаты, учителя латинского и греческого языка.

Действие происходит в 90-х годах ДЕЙСТВИЕ I Картина первая На первой картине нарисована ванна. Под сочельник дети купаются.

Стоит и комод Справа от двери повара режут кур и режут поросят.

Няньки, няньки, няньки моют детей Все дети сидят в одной большой ванне, а Петя Перов, годовалый мальчик, купается в тазу, стоящем прямо против двери. На стене слева от двери висят часы На них 9 часов вечера.

Годовалый мальчик Петя Перов. Будет елка? Будет. А вдруг не будет? Вдруг я умру? Нянька (мрачная, как скунс). Мойся, Петя Перов.

Намыль себе уши и шею. Ведь ты еще не умеешь говорить.

389 Петя Перо в. Я умею говорить мыслями. Я умею плакать. Я умею смеяться. Что ты хочешь? Варя Петрова (девочка 17 лет). Володя, потри мне спину. Знает Бог, на ней вырос мох. Как ты думаешь? Володя Комаров (мальчик 25 лет). Я ничего не думаю. Я обжег себе живот.

Миша Пестрев (мальчик 76 лет). Теперь у тебя будет клякса. Которую, я знаю, не вывести ничем и никогда.

Соня Острова (девочка 32 лет). Вечно ты, Миша, говоришь неправильно. Посмотри лучше, какая у меня сделалась грудь.

Дуня Шустрова (девочка 82 лет). Опять хвастаешься. То ягодицами хвасталась, а теперь грудью.

Побоялась бы Бога.

Соня Острова (девочка 32 лет. Поникает от горя, как взрослый малороссийский человек). Я обижена на тебя. Дура, идиотка, блядь.

Нянька (замахиваясь топором, как секирой).

Сонька, если ты будешь ругаться, я скажу отцу-матери, я зарублю тебя топором.

Петя Перов (мальчик 1 года). И ты почувствуешь на краткий миг, как разорвется твоя кожа и как брызнет кровь. А что ты почувствуешь дальше, нам неизвестно.

Нина Серова (девочка 8 лет). Сонечка, эта нянька сумасшедшая или преступница. Она все может.

Зачем ее только к нам взяли.

Миша Пестров (мальчик 76 лет). Да бросьте, дети, ссориться. Так и до елки не доживешь. А родители свечек купили, конфет и спичек, чтобы зажигать свечи.

Соня Острова (девочка 32 лет). Мне свечи не нужны. У меня есть палец.

Варя Петрова (девочка 17 лет). Соня, не настаивай на этом. Не настаивай. Лучше мойся почище.

Володя Комаров (мальчик 25 лет). Девочки должны мыться чаще мальчиков, а то становятся противными. Я так думаю.

Миша Пестров (мальчик 76 лет). Ох, да будет вам говорить гадости. Завтра елка, и мы все будем очень веселиться.

Петя Перов (мальчик 1 года). Один я буду сидеть на руках у всех гостей по очереди с видом важным 390 и глупым, будто бы ничего не понимая. Я и невидимый Бог.

Соня Острова (девочка 32 лет). А я, когда в зал выйду, когда елку зажгут, я юбку подниму и всем все покажу.

Нянька (зверея). Нет, не покажешь. Да и нечего тебе показывать – ты еще маленькая.

Соня Острова (девочка 32 лет). Нет, покажу.

А то, что у меня маленькая, это ты правду сказала. Это еще лучше. Это не то, что у тебя.

Нянька (хватает топор и отрубает ей голову). Ты заслужила эту смерть.

Дети кричат «Убийца, она убийца Спасите нас Прекратите купанье» Повара перестают резать кур и резать поросят Удаленная на два шага от тела, лежит на полу кровавая отчаянная голова. За дверями воет собака Вера Входит полиция.

Полиция Где же родители? Дети (хором) Они в театре.

Полиция Давно ль уехали? Дети (хором) Давно, но не навеки.

Полиция И что же смотрят, Балет иль драму? Дети (хором) Балет, должно быть.

Мы любим маму.

Полиция Приятно встретить Людей культурных.

Дети (хором) Всегда ль вы ходите в котурнах? 391 Полиция Всегда. Мы видели труп И голову отдельно.

Тут человек лежит бесцельно, Сам нецельный.

Что тут было? Дети (хором) Нянька топором Сестренку нашу зарубила.

Полиция А где ж убийца? Нянька Я пред вами.

Вяжите меня.

Лежите меня.

И казните меня.

Полиция Эй, слуги, огня.

Слуги Мы плачем навзрыд, А огонь горит.

Нянька (плачет) Судите коня, Пожалейте меня.

Полиция За что ж судить коня, Коль конь не виноват В кровотеченье этом.

Да нам и не найти Виновного коня.

Нянька. Я сумасшедшая.

Полиция. Ну, одевайся. Там разберут. Пройдешь экспертизу. Надевайте на нее кандалы или вериги.

Один повар. Тебе, нянька, и вериги в руки.

Другой повар. Душегубка.

392 Полиция. Эй вы, потише, повара. Ну-ну, пошли.

До свиданья, дети.

Слышен стук в дверь Врывается Пуз ы рев-отец и Пузырев а – м а т ь Они страшно кричат, лаят и мычат На стене слева от двери висят часы, на них 12 часов вечера Конец первой картины Картина вторая Тот же вечер и лес Снегу столько, что хоть возами его вози И верно, его и возят В лесу лесорубы рубят елки Завтра во многих русских и еврейских семействах будут елки Среди других лесорубов выделяется один, которого зовут Федор Он жених няньки, совершившей убийство Что знает он об этом' Он еще ничего не знает Он плавно рубит елку для елки в семействе Пузыревых Все звери попритаились по своим норам Лесорубы поют хором гимн На тех же часах слева от двери те же 9 часов вечера Лесорубы Как хорошо в лесу, Как светел снег.

Молитесь колесу, Оно круглее всех.

Деревья на конях Бесшумные лежат.

" И пасынки в санях По-ангельски визжат.

ч Знать, завтра Рождество,; И мы, бесчестный люд, Во здравие его Немало выпьем блюд.

С престола" смотрит Бог, И, улыбаясь кротко, Вздыхает тихо, ох, Народ ты мой сиротка.

Федор (задумчиво). Нет, не знаете вы того, что я вам сейчас скажу. У меня есть невеста. Она работает нянькой в большом семействе Пузыревых. Она очень красивая. Я ее очень люблю. Мы с ней уже живем, как муж с женою.

393 Лесорубы, каждый как умеет, знаками показывают ему, что их интересует то, что он им сказал. Тут выясняется, что они не умеют говорить. А то, что они только что пели,- это простая случайность, которых так много в жизни.

Федор. Только она очень нервная, эта моя невеста.

Да что поделаешь, работа тяжелая. Семейство большое.

Много детей. Да что поделаешь.

Лесоруб. Фрукт.

Хотя он и заговорил, но ведь сказал невпопад. Так что это не считается Его товарищи тоже всегда говорят невпопад.

2-й л ее о р у б. Желтуха.

Федор. После того, как я ее возьму, мне никогда не бывает скучно и противно не бывает. Это потому, что мы друг друга любим. У нас одна близкая душа.

3-й лесоруб. Помочи.

Федор. Вот сейчас отвезу дерево и пойду к ней ночью. Она детей перекупала и меня теперь поджидает.

Да что поделаешь.

Федор и Лесорубы садятся на сани и уезжают из леса.

Выходят звери. Жирафа – чудный зверь, В о л к – бобровый зверь, Л е в-государь и Свиной поросенок.

Жирафа. Часы идут.

Волк. Как стада овец.

Лев. Как стада быков.

Свиной поросенок. Как осетровый хрящ.

Жирафа. Звезды блещут.

Волк. Как кровь овец.

Л е в. Как кровь быков.

Свиной поросенок. Как молоко кормилицы.

Жирафа. Реки текут.

Волк. Как слова овец.

Лев. Как слова быков.

Свиной поросенок. Как богиня семга.

Жирафа. Где наша смерть? Волк. В душах овец.

Л е в. В душах быков.

Свиной поросенок. В просторных сосудах.

Жирафа. Благодарю вас. Урок окончен.

Звери: Жирафа – чудный зверь, Волк – бобровый зверь, Лев** государь и Свиной поросенок – совсем как в жизни, уходят. Лее остается один. На часах слева от двери 12 часов ночи.

Конец второй картины 394 Картина третья Ночь. Гроб. Уплывающие по реке свечи. Пузырев-отец. Очки.

Борода. Слюни. Слезы. Пузырева-мать На ней женские доспехи. Она красавица. У нее есть бюст. В гробу плашмя лежит Соня Острова Она обескровлена. Ее отрубленная голова лежит на подушке, приложенная к своему бывшему телу. На стене слева от двери висят часы. На них 2 часа ночи Пузырев-отец (плачет). Девочка моя, Соня, как же так. Как же так. Еще утром ты играла в мячик и бегала как живая.

Пузырева-мать. Сонечка. Сонечка. Сонечка. Сонечка. Сонечка. Сонечка. Сонечка.

Пузырев-отец (плачет). Дернул же нас черт уехать в театр и смотреть там этот дурацкий балет с шерстяными пузатыми балеринами. Как сейчас помню, одна из них, прыгая и сияя, улыбнулась мне, но я подумал, на что ты мне нужна, у меня ведь есть дети, есть жена, есть деньги. И я так радовался, так радовался. Потом мы вышли из театра и я позвал лихача и сказал ему: «Ваня, вези нас поскорее домой, у меня что-то сердце неспокойно».

Пузырева-мать (зевает). О жестокий Бог, жестокий Бог, за что ты нас наказываешь.

Пузырев-отец (сморкается). Мы были как пламя, а ты нас тушишь.

Пузырева-мать (пудрится). Мы хотели детям елку устроить.

Пузырев-отец (целуется). И мы устроим ее, устроим. Несмотря ни на что.

Пузырева-мать (раздевается). О, это будет елка. Всем елкам ель.

Пузырев-отец (разжигая свое воображение).

Ты у меня красавица, и дети так милы.

Пузырева-мать (отдается ему). Боже, почему так скрипит диван. Как это ужасно.

Пузырев-отец (кончив свое дело, плачет). Господи, у нас умерла дочь, а мы тут как звери.

Пузырева-мать (плачет). Не умерла же, не умерла, в том-то и дело. Ведь ее убили.

Входит нянька с годовалым Петей Перовым на руках.

Нянька. Мальчик проснулся. Ему что-то неспокойно на душе. Он морщится. Он с отвращеньем на все смотрит.

395 П у з ы р е в а – м а т ь. Спи, Петенька, спи. Мы тебя караулим.

Петя Перов (мальчик 1 года). А что Соня, все мертвая? Пуз ы рев-отец (вздыхает). Да, она мертва. Да, она убита. Да, она мертва.

Петя Перов (мальчик 1 года). Я так и думал.

А елка будет? Пуз ы рева-мать. Будет. Будет. Что вы все дети сейчас делаете? Петя Перов (мальчик 1 года). Мы все дети сейчас спим. И я засыпаю. (Засыпает.) Нянька подносит его к родителям, те крестят его и целуют.

Нянька уносит его.

Пуз ы рев-отец (жене). Ты побудь пока одна у гроба. Я сейчас вернусь. Я пойду погляжу, не несут ли елку. (Выбегает из гостиной. Через секунду возвращается, потирая руки.) А кстати, и свечей подкинуть надо, а то эти уж совсем отплыли в Лету. (Низко кланяется гробу и жене и на цыпочках выходит.) Пуз ы рева-мать (остается одна). Сонечка, знаешь, когда мы поднимались по лестнице, надо мной все время летала черная ворона, и я нравственно чувствовала, как мое сердце сжимается от тоски. А когда мы вошли в квартиру и когда слуга Степан Николаев сказал: «Она убита. Она убита»,- я закричала беспросветным голосом. Так стало мне страшно. Так страшно. Так нелегко.

Соня Острова (бывшая девочка 32 лет). Лежит, как поваленный железнодорожный столб. Слышит ли она, что ей говорит мать? Нет, где ж ей-. Она совершенно мертва. Она убита.

Дверь открывается нараспашку Входит Пуз ы рев-отец За ним Федор. За ним лесорубы Они вносят елку. Видят гроб, и все снимают шапки Кроме елки, у которой нет шапки и которая в этом ничего не понимает Пуз ы рев-отец. Тише, братцы, тише. Тут у меня дочка девочка при последнем издыхании. Да, впрочем (всхлипывает), даже уже не при последнем, у нее голова отрезана.

Федор. Вы нам сообщаете горе. А мы вам радость приносим. Вот елку принесли.

1-й Лесоруб. Фрукт.

396 1 2-й Лесоруб. Послание грекам.

3-й Лесоруб. Человек тонет. Спасайте.

Все выходят Соня Острова, бывшая девочка 32 лет, остается одна.

Остаются ее голова и тело Голова. Тело, ты все слышало? Тело. Я, голова, ничего не слышало. У меня ушей нет. Но я все перечувствовало.

Конец третьей картины и I действия На часах слева от двери 3 часа ночи.

ДЕЙСТВИЕ II Картина четвертая Участок. Ночь. Сургуч. Полиция. На часах слева от двери 12 часов ночи. Сидит писарь и сидит городовой.

П и с а р ь. У сургуча всегда грудь горяча. У пера два прекрасных бедра.

Городовой Мне скучно, писарь.

Я целый день стоял затменьем на посту.

Промерз. Простыл. И все мне опостыло.

Скитающийся дождь и пирамиды Египетские в солнечном Египте.

Потешь меня.

Писарь. Да ты, городовой, я вижу, с ума сошел.

Чего мне тебя тешить, я твое начальство.

Городовой Ей-богу, V. Аптеки, кабаки и пубдома Сведут меня когда-нибудь с ума.

Да чем сводить отравленных в аптеки, Я б предпочел сидеть в библиотеке, Читать из Маркса разные отрывки, А по утрам не водку пить, а сливки.

Писарь. А что с тем пьяным? Что он, все еще качается? Городовой Качается, как маятник вот этот, И Млечный Путь качается над ним.

Да, сколько их, тех тружеников моря, Отверженных и крепостных крестьян.

Входят становой пристав и жандармы.

Становой пристав. Все встать. Все убрать.

Помолиться Богу. Сейчас сюда введут преступницу.

Солдаты, слуги, повара и учителя латинского и греческого языка волокут няньку, убившую Соню Острову.

Становой пристав. Оставьте ее. (Обращаясь к няньке.) Садитесь в тюрьму.

Нянька. Мои руки в крови. Мои зубы в крови. Меня оставил Бог. Я сумасшедшая. Что-то она сейчас делает? Становой пристав. Ты, нянька, о ком говоришь? Ты смотри, не заговаривайся. Дайте мне чарку водки. Кто она? Нянька. Соня Острова, которую я зарезала. Что-то она сейчас думает? Мне холодно. У меня голова, как живот, болит.

Писарь. А еще молода. А еще недурна. А еще хороша. А еще как звезда. А еще как струна. А еще как душа.

Городовой (к няньке) Воображаю ваше состоянье, Вы девочку убили топором.

И на душе у вас теперь страданье, ' Которое не описать пером.

Становой пристав. Ну, нянька, как вы себя чувствуете? Приятно быть убийцей? Нянька. Нет. Тяжело.

Становой пристав. Ведь вас казнят. Ей-богу, вас казнят.

Нянька. Я стучу руками. Я стучу ногами. Ее голова у меня в голове. Я Соня Острова – меня нянька зарезала. Федя-Федор, спаси меня.

Городовой Некогда, помню, стоял я на посту на морозе.

Люди ходили кругом, бегали звери лихие.

398 Всадников греческих туча как тень пронеслась по проспекту.

Свистнул я в громкий свисток, дворников вызвал к себе.

Долго стояли мы все, в подзорные трубы глядели, Уши к земле приложив, топот ловили копыт.

Горе нам, тщетно и праздно искали мы конное войско.

Тихо заплакав потом, мы по домам разошлись.

Становой пристав. К чему ты это рассказал? Я тебя спрашиваю об этом. Дурак! Чинодрал. Службы не знаешь.

Городовой. Я хотел отвлечь убийцу от ее мрачных мыслей.

Писарь. Стучат. Это санитары. Санитары, возьмите ее в ваш сумасшедший дом.

В дверь стучат, входят санитары.

Санитары. Кого взять – этого Наполеона? Уходят На часах слева от двери 4 часа ночи.

Конец четвертой картины Картина пятая Сумасшедший дом. У бруствера стоит врач и целится в зеркало.

Кругом цветы, картины и коврики. На часах слева от двери 4 часа ночи.

Врач. Господи, до чего страшно. Кругом одни ненормальные. Они преследуют меня. Они поедают мои сны. Они хотят меня застрелить. Вот один из них подкрался и целится в меня. Целится, а сам не стреляет.

Целится, а сам не стреляет. Не стреляет, не стреляет, не стреляет, а целится. Итого: стрелять буду я.

Стреляет Зеркало разбивается Входит каменный санитар.

Санитар. Кто стрелял из пушки? В р а ч. Я не знаю; кажется, зеркало. А сколько вас? Санитар. Нас много.

Врач. Ну то-то. А то у меня немного чепуха болит.

Там кого-то привезли? Санитар. Няньку-убийцу привезли из участка.

Врач. Она черная как уголь.

Санитар. Знаете ли, я не все знаю, 399 Врач. Как же быть? Мне не нравится этот коврик.

(Стреляет в него. Санитар падает замертво.) Почему вы упали, я стрелял не в вас, а в коврик.

Санитар (поднимаясь). Мне показалось, что я коврик. Я обознался. Эта нянька

говорит, что она сумасшедшая.

Врач. Это она говорит – мы этого не говорим. Мы зря этого не скажем. Я, знаете, весь наш сад со всеми его деревьями, и с подземными червяками, и с неслышными тучами держу вот тут, вот тут, ну, как это место называется? (Показывает на ладонь руки.) Санитар. Виноград.

Врач. Нет.

Санитар. Стена.

Врач. Нет. В ладони. Ну впускай же эту няньку.

Входит нянька.

Нянька. Я сумасшедшая. Я убила ребенка.

Врач. Нехорошо убивать детей. Вы здоровы.

Нянька. Я сделала это не нарочно. Я сумасшедшая. Меня могут казнить.

Врач. Вы здоровы. У вас цвет лица. Сосчитайте до трех.

Нянька. Я не умею.

Санитар. Раз. Два. Три.

Врач. Видите, а говорите, что не умеете. У вас железное здоровье.

Нянька. Я говорю с отчаяньем. Это же не я считала, а ваш санитар.

Врач. Сейчас это уже трудно установить. Вы меня слышите? Санитар. Слышу. Я нянька, я обязана все слышать.

Нянь ка. Господи, кончается моя жизнь. Скоро меня казнят.

Врач. Уведите ее и лучше приведите елку. Ей-богу, это лучше. Чуть-чуть веселее. Так надоело дежурство.

Спокойной ночи.

На лодке из зала, отталкиваясь об пол веслами, плывут больные.

С добрым утром, больные. Куда вы? Сумасшедшие. По грибы, по ягоды.

Врач. Ах, вот оно что.

400 Санитар. И я с вами купаться.

Врач. Нянька, иди казниться. Ты здорова. Ты кровь с молоком.

На часах слева от двери 6 часов утра.

Конец пятой картины Картина шестая Коридор Тут двери. Там двери. И здесь двери. Темно. Федор, лесоруб, жених няньки, убившей Соню Острову, во фраке, с конфетами в руках идет по коридору. Ни с того ни с сего у него завязаны глаза.

На часах слева от двери 5 часов утра.

Федор (входя в одну дверь). Ты спишь? Голос одной служанки. Я сплю, но ты входи.

Федор. Значит, ты в кровати. Смотри-ка, я угощение припас.

Служанка. Откуда же ты пришел? Федор. Я был в бане. Я мыл себя щетками, как коня. Мне там в шутку глаза завязали. Дай-ка я сниму фрак.

Служанка. Раздевайся. Ложись на меня.

Федор. Я лягу, лягу. Ты не торопись. Ешь угощенье.

Служанка. Я ем. А ты делай свое дело. У нас завтра елка будет.

Федор (ложится на нее). Знаю. Знаю.

Служанка. И девочка у нас убита.

Федор. Знаю. Слышал. v Служанка. Уже в гробу лежит.

Федор. Знаю. Знаю.

Служанка. Мать плакала, тоже и отец.

Федор (встает с нее). Мне скучно с тобой. Ты не моя невеста.

Служанка. Ну и что же из этого? Федор. Ты мне чужая по духу. Я скоро исчезну, словно мак.

Служанка. Куда как ты мне нужен. А впрочем, хочешь еще раз? Федор. Нет, нет, у меня страшная тоска. Я скоро исчезну, словно радость.

Служанка. О чем ты сейчас думаешь? Федор. О том, что весь мир стал для меня неинтересен после тебя. И стол потерял соль, и небо, и сте401 ны, и окно, и небо, и лес. Я скоро исчезну, словно ночь.

Служанка. Ты невежлив. За это я накажу тебя.

Взгляни на меня. Я расскажу тебе что-то неестественное.

Федор. Попробуй. Ты жаба.

Служанка. Твоя невеста убила девочку. Ты видел убитую девочку? Твоя невеста отрубила ей голову.

Федор (квакает).

Служанка (усмехаясь). Девочку Соню Острову знаешь? Ну вот ее она и убила.

Федор (мяукает).

Служанка. Что, горько тебе? Федор (поет птичьим голосом).

Служанка. Ну вот, а ты ее любил. А зачем? А для чего? Ты, наверно, и сам.

Федор. Нет, я не сам.

Служанка. Рассказывай, рассказывай, так я тебе и поверила.

Федор. Честное слово.

Служанка. Ну уходи, я хочу спать. Завтра будет елка.

Федор. Знаю. Знаю.

Служанка. Что ты опять приговариваешь? Ведь ты же теперь в стороне от меня.

Федор. Я приговариваю просто так, от большого горя. Что мне еще остается? Служанка. Горевать, горевать и горевать. И все равно тебе ничего не поможет.

Федор. И все равно мне ничто не поможет. Ты права.

Служанка. А то, может, попробуешь учиться, учиться и учиться.

Федор. Попробую. Изучу латынь. Стану учителем. Прощай.

Служанка. Прощай.

Федор исчезает Служанка спит* На часах слева от двери 6 часов утра.

Конец шестой картины ДЕЙСТВИЕ III, Картина седьмая Стол. На столе гроб. В гробу Соня Острова. В Соне Оетровой сердце.

В сердце свернувшаяся кровь В крови красные и белые шарики. Ну, конечно, и трупный яд Всем понятно, что светает. Собака Вера, поджав хвост, ходит вокруг гроба. На часах слева от двери 8 часов утра.

Собака Вера ' Я хожу вокруг гроба Я гляжу вокруг в оба Эта смерть – это проба.

Бедный молится хлебу Медный молится небу Поп отслужит тут требу.

Труп лежит коченея Зуб имел к ветчине я Умерла Дульчинея.

Всюду пятна кровавы Что за черные нравы Нянька, нет вы не правы.

Жизнь дана в украшенье Смерть дана в устрашенье Для чего ж разрушенье.

Самых важных артерий И отважных бактерий В чем твой, нянька, критерий.

Федор гладил бы круп Твой всегда по утру б А теперь ты сама станешь труп.

Входит, ковыляя, годовалый мальчик Петя Перо в.

Петя Перо в. Я самый младший – я просыпаюсь раньше всех. Как сейчас помню, два года назад я еще ничего не помнил. Я слышу, собака произносит речь в стихах. Она так тихо плачет.

Собака Вера Как холодно в зале.

Что вы, Петя, сказали? 4*3 Петя Перов (мальчик 1 года). Что я могу сказать? Я могу только что-нибудь сообщить.

Собака Вера Я вою я вою я вою я вою Желая увидеть Соню живою.

Петя Перов (мальчик 1 года). Она была непривычно неприлична. А теперь на нее страшно смотреть.

Собака Вера. Вас не удивляет, что я разговариваю, а не лаю? Петя Перов (мальчик 1 года). Что может удивить меня в мои годы? Успокойтесь.

Собака Вера. Дайте мне стакан воды. Мне слишком.

Петя Перов (мальчик 1 года). Не волнуйтесь.

За мою недолгую жизнь мне придется и не с тем еще ознакамливаться.

Собака Вера. Эта Соня несчастная Острова была безнравственна. Но я ее. Объясните мне все.

Петя Перов (мальчик 1 года). Папа. Мама. Дядя.

Тетя. Няня.

Собака Вера. Что вы говорите? Опомнитесь.

Петя Перов (мальчик 1 года). Мне теперь год. Не забывайте. Папа. Мама. Дядя. Тетя. Огонь. Облако.

Яблоко. Камень. Не забывайте.

Отбывает в штанах на руках у няньки Собака Вера (припоминая). Он действительно еще мал и молод.

Входят, шамкая, за руки Миша Пестрев и Дуня Шустрова Миша Пестрев (мальчик 76 лет). Поздравляю.

Сегодня Рождество. Скоро будет щелка.

Дуня Шустрова (девочка 82 лет). Не щелка, а пчелка. И не пчелка, а елка. Поздравляю. Поздравляю. А что, Соня спит? Собака Вера. Нет, она мочится.

На часах слева от двери 9 часов утра.

Конец седьмой картини 404 Картина восьмая На восьмой картине нарисован суд Судейские в стариках – судействие в париках Прыгают насекомые. Собирается с силами нафталин Жандармы пухнут На часах слева от двери 8 часов утра Судья (издыхая). Не дождавшись Рождества – я умираю.

Его быстро заменяют другим судьей Другой судья. Мне плохо, мне плохо. Спасите меня.

Умирает Его быстро заменяют другим судьей Все (хором) Мы напуганы двумя смертями, • Случай редкий – посудите сами.

Другие все (по очереди) Судим.

Будем.

Судить.

И будить.

Людей Несут Суд И сосуд На блюде.

Несут На посуде.

Судей.

Пришедший к делу суд приступает к слушанию дем Коздова и Ослова Секретарь (читает протокол) Зимним вечером Козлов Шел к реке купать козлов Видит шествует Ослов Он ведет с реки ослов.

Говорит Ослов Козлову Честному ты веришь слову Зря ведешь купать козлов А читал ты Часослов.

405 Говорит Козлов Ослову Чти Псалтырь, а к Часослову Отношенья не имей Говорю тебе немей.

Говорит Ослов Козлову Тут Псалтырь пришелся к слову На пустырь веди, Козлов, Чтя Псалтырь, пасти козлов.

Говорит Козлов Ослову Я не верю пустослову На тебя сегодня злы Погляди мои козлы Отвечал Ослов Козлову Ветку я сорву лозову И без лишних снов и слов Похлещу твоих козлов.

Отвечал Козлов Ослову Ветвь и я сорву елову И побью твоих ослов Словно вражеских послов.

Голова твоя баранья Голова твоя коровья.

Долго длились препиранья Завершилось дело кровью.

Словно мертвые цветы Полегли в снегу козлы Пали на землю ослы Знаменем подняв хвосты.

Требует Козлов с Ослова Вороти моих козлов Требует Ослов с Козлова Воскреси моих ослов Вот и все.

Судьи. Признак смерти налицо.

Секретарь. Ну, налицо.

Судьи (мягко). Не говорите «ну».

Секретарь. Хорошо, не буду., 406 Судья Начинаю суд.

Сужу Ряжу Сижу Решаю – нет не погрешаю.

Еще раз. Сужу Ряжу "~ Сижу Решаю – нет не погрешаю.

Еще раз. Сужу Ряжу Сижу Решу – нет не согрешу.

Я кончил судить, мне все ясно. Аделину Францевну Шметтерлинг, находившуюся нянькой и убившую девочку Соню Острову, казнить – повесить.

Нянька (кричит). Я не могу жить Секретарь Вот и не будешь Вот мы и идем тебе •навстречу.

Всем ясно, что нянька присутствовала на суде, а разговор Козлова и Ослова велся просто для отвода глаз На часах слева от двери 9 часов утра Конец восьмой картины i Конец III действия ДЕЙСТВИЕ IV Картина девятая Картина девятая, как и все предыдущие изображает события, которые происходили за шесть лет до моего рождения или за сорок лет до нас Это самое меньшее Таь. что же нам огорчаться и горевать о том, что кого то убили Мы никого их не знали и они все равно все умерли Между третьим п четвертым действием прошло несколько часов Перед дверями, плотно прикрытыми, чисто умытыми, цветами уви тыми, стоит группа детей На часах слева от двери 6 часов утра вечера Петя Перов (мальчик 1 года). Сейчас откроют.

Сейчас откроют. Как интересно. Елку увижу.

Нина Серова (девочка 8 лет). Ты и в прошлом году видел.

407 Петя Перов (мальчик 1 года). Видел. Видел.

Но я не помню. Я же еще мал. Еще глуп.

Варя Петрова (девочка 17 лет). Ах, елка, елка.

Ах, елка, елка. Ах, елка, елка.

Дуня Шустрова (девочка 82 лет). Я буду прыгать вокруг. Я буду хохотать.

Володя Комаров (мальчик 25 лет). Нянька, я хочу в уборную.

Няня. Володя, если тебе нужно в уборную, скажи себе на ухо, а так ты девочек смущаешь.

Миша Пестрев (мальчик 76 лет). А девочки, ходят в уборную? Няня. Ходят. Ходят.

Миша Пестров (мальчик 76 лет). А как? Как ходят? А ты ходишь? Няня. Как надо, так и ходят. И я хожу.

Володя Комаров (мальчик 25 лет). Вот я уже и сходил. Вот и легче стало. Скоро ли нас пустят? Варя Петрова (девочка 17 лет. Шепчет). Няня.

Мне тоже нужно. Я волнуюсь.

Няня (шепчет). Делай вид, что ты идешь.

Миша Пестров (мальчик 76 лет). Куда ж бы она с вами пошла? Девочки (хором). Туда, куда царь пешком ходит.

(Плачут и остаются.) Няня. Дуры вы. Сказали бы, что идете на рояли играть.

Петя Перов (мальчик 1 года). Зачем ты их учишь врать? Что толку в таком вранье? Как скучно жить, что бы вы там ни говорили.

Вдруг открывается дверь В дверях стоят родители.

Пуз ы рев-отец. Ну веселитесь. Что мог, то и сделал. Вот ель. Сейчас и мама сыграет.

Пузырева-мать (садится без обмана к роялю, играет и поет) Вдруг музыка гремит Как сабля о гранит.

Все открывают дверь И мы въезжаем в Тверь.

Не в Тверь, а просто в зало Наполненное елкой.

ч Все прячут злобы жало Один летает пчелкой.. ^ 408 Другая мотыльком Над елки стебельком.

А третий камельком, Четвертая мелком, А пятый лезет на свечу Кричит и я и я рычу.

Петя Перов (мальчик 1 года). Елка, я должен тебе сказать. Какая ты красивая.

Нина Серова (девочка 8 лет). Елка, я хочу тебе объяснить. Как ты хороша.

Варя Петрова (девочка 17 лет). Ах, елка, елка.

Ах, елка, елка. Ах, елка, елка.

Володя Комаров (мальчик 25 лет). Елка, я хочу тебе сообщить. Как ты великолепна.

Миша Пестров (мальчик 76 лет). Блаженство, блаженство, блаженство, блаженство.

Дуня Шустрова (девочка 82 лет). Как зубы.

Как зубы. Как зубы. Как зубы.

Пуз ы рев-отец. Я очень рад, что вам весело.

Я очень несчастен, что Соня умерла. Как грустно, что всем грустно.

Пузырева-мать (поет) А оу е и я В Г Р Т (Не в силах продолжать пение, плачет.) Володя Комаров (мальчик 25 лет. Стреляет над ее ухом себе в висок). Мама, не плачь. Вот я и застрелился.

Пузырева-мать (поет). Ладно, не буду омрачать ваше веселье. Давайте веселиться. А все-таки бедная, бедная Соня.

Петя Перов (мальчик 1 года). Ничего, ничего мама. Жизнь пройдет быстро. Скоро все умрем.

Пузырева-мать. Петя, ты шутишь. Что ты говоришь? Пузырев-отец. Он, кажется, не шутит. Володя Комаров уже умер.

Пузырева-мать. Разве умер? Пузырев-отец. Да конечно же. Ведь он застрелился.

Дуня Шустрова (девочка 82 лет). Я умираю, сидя в кресле.

409 Пузырева-мать. Что она говорит? Миша Пестров (мальчик 76 лет). Хотел долголетия. Нет долголетия. Умер.

Нянька. Детские болезни. Детские болезни. Когда только научатся их побеждать? (Умирает.) Нина Серова (девочка 8 лет. Плачет). Няня, няня, что с тобою? Почему у тебя такой острый нос? Петя Перов (мальчик 1 года). Нос острый, но все-таки нож или бритва еще острее.

Пузырев-отец. Двое младших детей у нас еще остались. Петя и Нина. Что ж, проживем как-нибудь.

Пузырева-мать. Меня это не может утешить.

Что, за окном солнце? Пузырев-отец. Откуда же солнце, когда сейчас вечер. Будем елку тушить.

Петя Перов. Умереть до чего хочется. Просто страсть Умираю. Умираю. Так, умер.

Нина Серова. И я. Ах, елка, елка. Ах, елка, елка. Ах, елка. Ну вот и все. Умерла.

Пузырев-отец. И они тоже умерли. Говорят, что лесоруб Федор выучился и стал учителем латинского языка. Что это со мной? Как кольнуло сердце. Я ничего не вижу. Я умираю.

Пузырева-мать. Что ты говоришь. Вот видишь, человек простонародный, а своего добился. Боже, какая печальная у нас елка (Падает и умирает.) Конец девятой картины, а вместе с ней и действия, а вместе с ним и всей пьесы На часах слева от двери 7 часов вечера.

ИГОРЬ МХТЕ ПО*ЕСТВОВАЙИЯ В МАГАЗИНЕ СТАРЬЕВЩИКА Среди участников здешних происшествий и Введенский, и Левин, и Туфанов, и Хармс, и Заболоцкий, и Ватинов, и Владимиров, и Олейников. Кроме названных, никому неведомые: Гржибайло, Молвок, а еще одноногий, одноглазый, однорукий – хозяин.

У него на прилавке косматые вещи. Одни – утратившие форму, даже назначение, другие – посеревшие от старости.

Какие-то маленькие с круглыми ротиками, с вилками вместо локотков, все кружатся, кружатся…

Ах. идиотики! И зачем только их положили на верхнюю полку! Пусть ум у них разнообразен, мысли устойчивы, желания продолговаты, им все равно не придется управлять судьбами людей, а возможно, и насекомых.

Смотрите, что так закопошилось под самой витриной? И какой отвратительный запах тухлой рыбы. Нет, не будем туда подходить.

– Уберите, доктор, уберите, миленький. Оно губительно отзывается на всеобщем здоровье.

Нужно ли перечислять остальное? На полках ржавые кастрюли, на стенах перевернутые картины. Вокруг всевозможные несообразности. Тут же собраны сувениры исторического и личного употребления. Первым когда-то действительно подчинялись времена и поступки, теперь вот: жалкое подобие предметов.

Сам хозяин приходит в магазин только раз. Пухлый затылок, редкие зубы, на плечах – чужие кудельки, в ушах – нитки. Ни второй руки, ни второй ноги, ни второго глаза. Вот его портрет. До чего же дурен! А какие отвратительные мысли поворачиваются между 412 тех разноцветных, местами позолоченных ниток. Наверное, ему хочется икнуть. Даже противно.

В другой раз с протяжным, мечтательным звуком появился министр просвещения. Он так и не вошел, и до сих пор нельзя понять, куда он девался.

Со мной получилось иначе. Я не раздумывая заглянул в шкаф, где хранилась касса. Там я заметил, вопервых, чьи-то дряблые конечности, во-вторых, древнейшую позолоту на выцветших нитках.

Это был он. Конечно, он! – Где Гржибайло? – строго спросил хозяин. И, не дождавшись ответа, вытянул единственную руку с единственным тонким пальцем, собираясь поймать – я это сразу понял – небольшого комара с красивым красным крылышком, – Где Гржибайло? – снова спросил хозяин, на этот раз сладким тоскующим голосом.

Я действительно не видел человека, которого имел в виду хозяин. Даже не знйл: он это или она? И конечно, чем это Гржибайло занимается.

А хозяину я соврал. Каюсь – соврал.

– Вон там,- проговорил я, зеленея от стыда, показывая взмахом руки…

В общем, Гржибайло оказалась женщиной, которая обнаружилась там, куда я показал. Ну а по занятиям она напоминала милицейского работника, только невероятно вытянутого.

Поначалу я и не предполагал заходить в магазин.

И, уж конечно, вглядываться в глубину колодца. Поэтому я и спросил сам себя: – Позволь, может быть, -там, под прилавком, и не яма вовсе? А уж если и колодец, то совсем не такой глубокий, как болтают некоторые водопроводчики? Иначе почему в той, в общем-то, дыре что ни день открывается палисадник с ветлами, кленами, добрыми, отзывчивыми дятлами. Почему, как вы полагаете? Вскоре я убедился, что прав. И тогда отчетливо рассмотрел всех восьмерых, шагавших по длинному, длинному кругу. Не представляю, как их лучше назвать? Во всяком случае, не настолько побледневших, насколько усохших.

Трудно определить причину, по которой они все были построены согласно росту. Скорее всего, повинуясь командам Гржибайло, доброжелательно помахивавшей стозарядным пистолетом. Все так. Единственное, что 413 непонятно, зачем эта женщина оказалась в подпольном палисаднике' Ну, а первым ступал по кругу, конечно же, самый длинный, может быть и самый костлявый, в оранжевой шелковой шапочке, обвешанной шарикоподобными висюльками, с языком-треугольником у пиджачного кармана. Он шагал, обходя кругом каждое дерево, шагал, выпятив живот, с игральными косточками за щеками. А рядом бежало что-то черное, повизгивая узким носиком.

– Кепочка-кепи! – шамкал тот долговязый, подгибая колени, вздрагивая отсутствующими бровями, приставляя кулаки к едва приметным глазницам.

Согласно росту, сразу за длинным шагал другой, который вскидывал негладкое лицо, изображая гордость.

Как знакомо поводит он ноздрями! Все-таки я вспомнил и одну его неповадную историю с награждениями.

Назвался чинарем, и, чтобы нашлось перед кем шуметь пятками, расплодил столько ему подобных, сколько сумел. Сначала наградил тем веселым именем знакомую привратницу, затем управдома с Коломенской, не говоря про долговязого. В общем, чинарей подобрался целый взвод, не меньше.

Получивший титул должен был уткнуть по углам каждый свою щеку и гнусавить чины. Но так, понимаете ли, не получалось, не происходило. Каждый занимался чем попало. И все же кое-кто разбрелся по назначению, вроде того Молвока. Его встречали не то в «Саянах», не то в «Праге», возможно, на Крещатике.

Точно не знаю Приходилось слышать одно: мал ростом, пискляв, но криклив.

Следом за тем, кого по праву обзывают главным из чинарного рода, вышагивал крепко сколоченный, еще недавно, лет сорок назад, розовощекий, о чем нетрудно было судить по румянцу, который сохранился на его правом ухе Этот дерев не обходил, а через очки степенного учителя разглядывал на стволах немолодых черешен разные паутинки, всевозможных букашек Кем-то когда-то он был Прозван солдатом по фамилии Дуганов, так эта кличка за ним и осталась. Вот как иной раз нескладно получается.

Тремя шагами позади шлепал в дохлых тапочках, с негромкой улыбкой Афродиты на изящном носу, почему-то прозванный Лодейниковым.

414 Потом невесело ступал, пожалуй, самый из них приветливый. Обмотав шею женским чулком, наподобие вязаного шарфа, картавя на несколько букв, он пытался дирижировать в такт собственному пению, напоминавшему ветхий шйбот из эшйбота.

По его пятам следовали двое. Оба невеликие ростом.

Один медленно покашливал, изображая древнего из Фив эльфа. Покашливал и другой. На чем их сходство и заканчивалось. Будучи капитаном, второй словно надувал паруса швертбота, словно взлетал потухающим Моцартом.

За этим бежал совсем уж махонький, хотя и коренастый, в камзоле и кружевах, пронизанный комнатной пылью. Когда он оборачивался, обнаруживал немалый горб и длинные нечесаные волосы посадника Евграфа.

Почему мне трудно туда смотреть? Надо бы забить и забыть эту скважину. Неужели нет куска фанеры? Ладно, завалю ее старым креслом. Слава богу, втиснулось.

Теперь из-под перекрученных пружин слышались слабеющие голоса.

– А мы просо сеяли, сеяли, сеяли…

Покричат, покричат да и смолкнут.

В тонкое, плохо прибранное утро я вошел в магазин, вернее лавчонку, простым покупателем, и не по своей вине задержался. Поверьте мне, ради бога! (А вы не заходите; никакого, скажу вам, резона. В лавке лопнули трубы, залетел вспотевший журавль. Ходят-ходят доисторические до ужаса горячие ветры. Хорошо ли все это?) Тогда-то и произошло, пожалуй, самое, самое, самое непонятное.

– О чем ты задумался? Вонь устейшая, ты же по-хозяйски оскаешь,- пищит незнакомый голосишко.

Принялся я на правах главного хозяина осматриваться и, представьте, высмотрел. В это, конечно, трудно поверить, но там, под самым карнизом, притаился тот самый… Думаете, кто? Бонапарт, Софокл, коробейник из Вытегры? Нет, нет и нет. Под карнизом притаился тот самый чинаришка по имени… Ну конечно, Молвок. Вот история! – Я изрядно остыл в непроглядной вашей погоде,- громогласно пищал он,- даже зонтики проступили на' моем самом тайном месте. Даже лежики выступили между выколок. А выколки, они, между прочим, выкол415 ки. Они-они выколки: блей плыс ваген. Блец плесак! Без прыс флатер…

И дальше, наверное, опять по-иностранному: бр. Гру.