"Сын Портоса" - читать интересную книгу автора (Дюма Александр)Глава XIII КАК КОРОЛЕВАФрансуаза беспокоилась за королевских детей, чье воспитание с младенчества было доверено ей. Она боялась, что буря испугает их. При каждом ударе грома, сотрясавшем окна, женщина со страхом глядела на кроватки. Но трое детей не шевелились: невинность защищала их от ужаса перед борьбой стихий. Поэтому дама возобновила чтение. Прерываясь временами, она откладывала в сторону книгу и карандаш, которым делала заметки, и шептала, откинувшись в кресле и глядя в пустоту: — Королева! Эта женщина сказала, что я буду королевой! На ее губах мелькнула недоверчивая улыбка, хотя в глазах светился луч надежды. Она тряхнула головой, словно отгоняя навязчивую мысль. В разгар этих беспокойных грез королевская гувернантка внезапно вздрогнула, так как послышались звучные удары дверного молотка. — Стук в дверь в такой час — что это может означать? Вскоре в комнату вошел слуга. — В чем дело, Онорен? — спросила его хозяйка. — Сударыня, молодой дворянин хотел бы поговорить с вами. — Молодой дворянин? — Кого я помню, как сопровождавшего однажды сюда вас и маркизу, и кого ее милость велела отвезти в карете домой. На щеках дамы появился румянец. — О, этот храбрый юноша… — С ним молодая дама — весьма хорошенькая: она как будто в обмороке: так как он несет ее на руках. — Странно, — вставая, заметила гувернантка. — Как бы то ни было, проводите их в мою молельню — я сейчас туда приду. Когда она вошла в комнату, с беспокойством ожидавший Жоэль шагнул ей навстречу и взмолился, указывая на мадемуазель дю Трамбле, которую он уложил на диван. — Сударыня, ради Бога помогите ей, и моей благодарности не будет конца! При виде девушки с ее разметавшимися по плечам мокрыми волосами гувернантка не смогла сдержать возгласа удивления. — Быстро, позовите Николь и Сюзетту, — сказала она, — обернувшись к следовавшему за ней лакею. — Нагрейте постель в Голубой комнате и принесите мне мою дорожную аптечку. — Я должен объяснить вам, сударыня… — начал бретонец. — Не теперь, — прервала гувернантка. — У нас нет времени, мы должны как можно скорее привести ее в чувство. В этот момент вошли двое камеристок. — Отнесите эту даму в Голубую комнату, — распорядилась женщина, — снимите с нее мокрую одежду и уложите в постель. Посмотрю, что из моих снадобий может поскорее возвратить ей сознание. Вы оставайтесь здесь, сударь, — обратилась она к Жоэлю. — Я вернусь, как только больная не будет нуждаться в моем присутствии. Тогда вы познакомите меня со всеми обстоятельствами. Прошло около часа, но ожидавшему юноше это время показалось пятьюдесятью годами. Наконец хозяйка Серого дома появилась вновь. — Бодритесь, — ответила она на немой вопрос Жоэля. — Мадемуазель дю Трамбле — свое имя она сообщила в бреду — спит. Я дала ей успокаивающее средство. Но она, по-видимому, перенесла страшный испуг и… — Это действительно так. Наш герой вкратце рассказал гувернантке о событиях, которые мы только что описали. Когда он поведал о беге в грозу по темным улицам, она заявила: — Поистине странное приключение! Теперь мне ясна причина обморока бедной девушки. Не бойтесь — она успокоится, проснувшись в безопасном месте и увидев рядом с собой своего защитника. А если понадобится медицинская помощь, я обращусь к Фагону. — Фагону? Он врач? — Да, новый королевский лекарь. — О, тогда мы спасем ее! Если это ему не удастся, сударыня, мне будет незачем жить и останется только молить вас указать ближайшую дорогу к реке. Королевская гувернантка ласково погрозила ему пальцем. — Повторяю: жизнь молодой дамы вне опасности — по крайней мере, таково мое мнение. Ее нынешнее состояние — следствие чрезмерной возбудимости, очевидно, присущей ее характеру. — Не сомневаюсь, что вы правы, — сказал бретонец. — Я уже и раньше видел ее в подобном положении. — Тогда, думаю, что телесный отдых исцелит расстройство ума. В таких случаях сон — лучшее лекарство. — Да услышит вас небо — вы даруете мне надежду, а ей выздоровление. Жоэль попытался поцеловать ей руку, но гувернантка, отступив назад, уклонилась от этого выражения признательности. Когда юноша удивленно посмотрел на нее, она вновь заговорила, сменив тему беседы: — В настоящее время, господин Жоэль, вам, как мне кажется, следует подумать о себе. — Вы назвали меня Жоэлем? — обрадованно переспросил бретонец. — Значит, вы меня знаете? — Разве вы не сообщили ваше имя одной из моих спутниц? — И вы его не забыли? — Ни его, ни вашу любезную помощь. — О, пустяки! Это я должен благодарить вас. К тому же вы оказываете мне честь, проявляя интерес к моей особе. — Я просто хотела сказать, что ваша одежда — промокшая и грязная… — Вполне вероятно. Это из-за дождя — я и не заметил. — Вы не можете оставаться в таком виде… — Конечно — ведь я могу испортить ваши ковры. Сейчас мое присутствие в этом доме не слишком уместно — я словно в реке побывал. — Нет-нет, — запротестовала дама. — Я имела в виду не ковры, а то, что вам нужно переодеться в сухое. — Что вы, мне достаточно немного посушиться у огня и выпить стакан вина — я тут же снова стану самим собой. — Какая забывчивость с моей стороны, — улыбаясь, сказала гувернантка. — Будьте любезны следовать за мной. Мы можем продолжить разговор за бокалом вина — вы мне напомнили предложить его вам. Вскоре Жоэль уже сидел в столовой между камином, где сверкало пламя, и столом, который Онорен щедро уставил яствами. Однако сытный ужин не прояснил чела юноши, обычно веселого и благодушного. Покуда он удовлетворял аппетит, хозяйка заговорила холодным, ясным и рассудительным тоном: — Итак, вы влюблены в мадемуазель дю Трамбле? Это не причуда молодости — вы любите ее глубоко, искренне и готовы, если понадобится, пожертвовать ради нее всем, что имеете? — Не только всем, что имею, но даже будущим пребыванием в раю! — Чисто бретонская болтовня о торговле спасением души — усмехнулась дама. — Боже праведный, это становится серьезным! А мадемуазель дю Трамбле отвечает на ваши чувства? — Она подарила мне великую радость, позволив это предполагать. Облачко досады затуманило чело гувернантки. — Честное слово, это походит на роман, — заметила она. — Но на пути к счастливой развязке вас ожидает немало препятствий и разочарований. Во-первых, у вас есть соперник. — Соперник? — А как иначе вы объясните попытку похищения, которого прекрасная Аврора избежала лишь благодаря вашему вмешательству? Могу поклясться, что на горизонте возник еще один обожатель — несомненно, весьма опасный субъект, который не остановится перед решительными действиями. — Она серьезно взглянула на Жоэля. — Первая его попытка сорвалась, но где гарантия, что следующая не увенчается успехом? Наш герой уронил косточку — все что осталось от весьма упитанной птицы. — Вы полагаете, эти негодяи наняты кем-то, занимающим более высокое положение? — Подумайте, — с горечью промолвила гувернантка. — Неужели вы считаете, что этот человек так легко откажется от намерения соблазнить девушку столь совершенной красоты, что вы стали поклоняться ей, как идолу? — Будь он проклят! — вскричал юноша, наклонив голову, словно бык перед нападением. — Я убью этого мерзавца! — Вы знаете его? — Я буду его искать, покуда не найду! — Это весьма проблематично. Очевидно, у него имеются такие же весомые причины скрываться, какие у вас — искать его. Не сомневаюсь, что у таинственного незнакомца есть немало способов не попадаться вам на глаза. Кроме того, чего вы можете добиться? Он, безусловно, богатый и могущественный человек, у которого под рукой армия головорезов, а у вас есть только ваша шпага. От этой логики у Жоэля слова застряли в горле. Он выпил бокал вина, чтобы обрести дар речи. — В то же время, — продолжала дама, стараясь убедить своего слушателя в том, что положение создалось отчаянное, — по-моему, мадемуазель дю Трамбле уже не может ощущать себя в безопасности в своем жилище на улице Турнель, так как таинственный похититель, несомненно, знает о нем и станет плести вокруг него паутину заговоров, покуда добыча в нее не попадется. Ведь вы же не всегда будете рядом, подобно почетному караулу, а прикованная к постели родственница, давшая мадемуазель приют, не кажется мне способной ей помочь. — Но, — возразил юноша, — над богатыми и могущественными стоит закон, защищающий слабых и угнетенных. — Молодой человек, — с ироническим сочувствием промолвила гувернантка, — сразу видно, что вы недавно прибыли из сельской местности, ибо здесь законы создаются министром полиции Ларейни. Правда, о нем говорят, как о честном человеке, но неужели вы полагаете, что он станет на сторону вас и вашей Авроры — двух юных провинциалов, не имеющих никакого влияния, — против вашего соперника? Ведь этот человек, судя по его действиям, знатный вельможа и в состоянии бросить вызов правосудию или же подкупить его. Сбитый с толку Жоэль поднялся со стула. — Горе мне! — вздохнул он. — Неужели мне вместе с Авророй остается только броситься в реку с ближайшего моста? Этот крик отчаяния потряс гувернантку до глубины души. «Он обожает мадемуазель дю Трамбле, — подумала она, — и никому не отдаст свою возлюбленную — скорее убьет ее, а потом расправится с негодяем, какое бы высокое положение тот ни занимал. В любом случае ему грозит смерть. Но этот юноша не должен умереть — он ведь еще так молод, и у него, впрочем, как и у меня, все впереди». — Господин Жоэль, — позвала она, когда гость двинулся к двери, — вернитесь и сядьте. Так как единственным ответом был бешеный взмах рукой, хозяйка подошла к молодому человеку, вернула его и заставила сесть. — Не ведите себя, как мальчишка, бросаясь собственной жизнью. Если вы считаете меня своим другом, то мы вместе найдем выход из этого затруднительного положения. Когда есть воля к спасению, всегда можно обрести к нему путь. Вы помните даму — одну из моих спутниц, при которой исполняли роль кавалера? — Маркизу? — машинально переспросил бретонец. — Да, маркизу де Монтеспан. — Она внимательно смотрела в лицо Жоэля, пытаясь обнаружить впечатление от произнесенного ею имени, но не увидела ничего, кроме отражения его собственных горестей. — Неужели этот титул ни о чем вам не говорит? — Честное слово, нет. А в нем есть что-нибудь особенное? — Разве вы не знаете, кто такая маркиза? — Я только заметил, что она любезна и очаровательна. — И это все? — Да. — Вы имеете в виду, что не знаете о ее положении при дворе? — О, так она занимает положение при дворе? Очевидно, одна из фрейлин королевы? — Гордая Атенаис пришла бы в бешенство, если бы услышала такое! Соберитесь с мыслями. О чем вы беседовали с ней, когда шли сюда от Нового моста, и она опиралась на вашу руку? Юноша в точности повторил диалог. — Этого и следовало ожидать, — пробормотала гувернантка. — Эдикур права — маркиза хочет заполучить вас. Как бы то ни было, — продолжала она, — вы не доверили ей имя вашей возлюбленной? Жоэль покачал головой, и женщина с одобрением кивнула. — Отлично — у нас есть шанс на успех. — Успех в чем? — Прежде всего, в том, чтобы защитить мадемуазель дю Трамбле от преследований вашего соперника. — Значит, это возможно? — Слушайте меня: маркиза де Монтеспан… как бы вам объяснить… большой друг короля — его самый близкий друг. «Пока что», — добавила она про себя и продолжала: — Король не может ни в чем ей отказать — это вопрос взаимных любезностей. Так вот, если маркиза согласится взять мадемуазель дю Трамбле под свою защиту… — Понимаю, — прервал ободренный Жоэль. — Конечно, я попрошу у этой дамы покровительства. — Вы? — Разумеется! Она вовсе не так высокомерна, как вы полагаете. Мы с ней болтали, как равные. Я скажу ей, что никто в мире, кроме моей Авроры… — Умоляю вас, глупый мальчик, не делайте ничего подобного! — Почему? Она проявляла ко мне интерес. — Именно по этой причине. — Я отказываюсь понимать. — В вашем понимании нет надобности. — Вы снова смеетесь надо мной, — пробормотал юноша. — Не сердитесь. Потеряв своего бедного мужа, я отучилась смеяться. Но ваше простодушие и в самом деле забавно. — Что? — Послушайте, я сама поговорю с маркизой. Умоляю, не прерывайте меня. Мне так часто приходилось бывать чьей-либо подопечной, что я с удовольствием сыграю для кого-нибудь роль доброй волшебницы. Прежде всего, мадемуазель дю Трамбле может оставаться здесь, покуда она оправится от обморока, и я смогу отвести ее в Сен-Жермен и представить госпоже де Монтеспан. Под крышей королевской резиденции ее неизвестный преследователь не осмелится возобновить свои попытки. А потом мы поглядим, что можно предпринять. О вашем счастье я не забуду, и как только мне что-нибудь придет на ум, тотчас приведу это в действие. Поступая так, я сохраняю для вашей возлюбленной не только ее избранника, но и человека редких достоинств, равного по храбрости датскому рыцарю Огеру, а по добродетели Сципиону Африканскому.[40] — О сударыня, как вы добры, и как сердечно я вам благодарен! Позволив юноше поцеловать ей руки, словно королеве, каковой она мечтала стать, дама тут же шагнула назад и спокойно промолвила: — Теперь, господин Жоэль, мы должны расстаться. Мне необходимо вернуться к нашей очаровательной больной и к детям. Кроме того, уже поздно, а вы, очевидно, утомлены и нуждаетесь в отдыхе. Доброй ночи! Жоэль проспал до утра в кресле у камина. Служанка проводила его в комнату, где находилась мадемуазель дю Трамбле. Аврора лежала в глубокой прострации, на щеках ее горели алые пятна, глаза блестели. Когда девушка пробудилась после тяжелого сна и спросила, где она, вдова Скаррон по-матерински склонилась над ней и ответила ласковым голосом: — Не нужно говорить, дитя мое. Сейчас это может оказаться для вас роковым. Знайте, что вы окружены друзьями. — Указывая Авроре на ее защитника, который вошел на цыпочках, взволнованный и обеспокоенный, она добавила: — Вы видите, что я вас не обманываю. Ваш рыцарь здесь. Друзья взялись защитить вас от всех грозящих вам опасностей: от болезни, которая держит вас в постели, и от преступных интриг, угрожающих вашей чести. Жоэль опустился на колени у постели и запечатлел на пылающей руке почтительный поцелуй. В ответ девушка ласково сжала его руку и попыталась заговорить, но вдова Скаррон вмешалась снова. — Пожалуйста, до прихода врача сохраняйте полный покой. Я послала человека в Сен-Жермен привести доктора Фагона, — она обернулась к Жоэлю. — Думаю, что он скоро придет, но вы не должны встречаться с ним здесь. — Вы желаете, чтобы я ушел? — Да, я хочу, чтобы вы передали сообщение от мадемуазель дю Трамбле ее престарелой родственнице, у которой она живет. — Старой мадам де ла Бастьер? — Да, она, наверное, очень волнуется. Ее необходимо успокоить насчет судьбы юной родственницы и попросить одобрить меры, которые мы предполагаем принять ради ее блага. Аврора, несмотря на свое состояние, не упустила ни одного слова из этого разговора. Ее взгляд, казалось, говорил королевской гувернантке: «Благодарю вас за то, что вы подумали обо всем», а Жоэлю: «Ради Бога, поспешите, друг мой!» — Но я увижу вас снова? — спросил бретонец. Вдова Скаррон слегка подтолкнула его к двери. — Да, вы можете приходить сюда хоть каждый вечер. Думаю, ваше присутствие окажется действеннее любого лекарства, прописанного доктором Фагоном. А теперь идите. Разве вы не видите, что покуда вы здесь, наша больная не закроет глаза? |
||||
|