"Сын Портоса" - читать интересную книгу автора (Дюма Александр)

Глава XII ЗАТРУДНИТЕЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

Около причала на набережной Анжу стоял величественный особняк, построенный для Никола Грюэна и впоследствии ставший собственностью Лозена.[35] В описываемые нами дни он был превращен в парижскую резиденцию его светлости герцога д'Аламеды, посла его католического величества Карла II, короля Испании и Индий.

Арамис сидел в своем кабинете, облаченный в шелковый халат, за письменным столом, заваленным бумагами. Он только что закончил читать следующее послание:

Несмотря на теплый вечер, в просторном, отделанном мрамором камине пылал огонь. Аламеда скомкал письмо в шарик и бросил в пламя, сразу же поглотившее его. Затем, снова опустившись в кресло, он, казалось, погрузился в размышления. Через некоторое время герцог поднялся и пробормотал:

— Честное слово, Буалорье прав: надо спешить. Если гора не идет к нам, то нам придется двинуться ей навстречу.

Он позвонил в колокольчик и в кабинет вошел слуга.

— Посмотрите, вернулся ли Эстебан, и пришлите его сразу же ко мне.

Спустя несколько минут перед хозяином предстал испанец с красивыми резкими чертами лица, поклонившийся старому герцогу.

— Ну, какие новости? — осведомился последний.

— Я имею честь сообщить вашей светлости сведения, которые мне было поручено раздобыть.

— Отлично. Говорите — я весь внимание.

— Молодая дама, за которой я следовал, остановилась у престарелой родственницы, чья немощь не позволяет ей выходить из дома, в районе улицы Турнель.

— Продолжайте.

— По утрам она посещает разных юристов — судей, адвокатов, стряпчих…

— Дальше.

— По вечерам ходит молиться в приходскую церковь святого Павла.

— Как вы это узнали?

— Я слышал, как она сказала сидящей у церкви старой нищенке, бросив ей монету: «Можете получать от меня милостыню каждый раз в это время — я буду ходить сюда ежедневно».

После паузы посол осведомился:

— У вас имеется под рукой какой-нибудь смелый и не обремененный избытком щепетильности парень, который выполнит любую работу, если ему хорошо за нее заплатят? — Поняв, что лакей намерен предложить себя, он, улыбаясь, покачал головой. — Я не сомневаюсь в вашей надежности, но личные мотивы не позволяют мне поручить эту миссию одному из своих слуг.

— Ваше превосходительство будет полностью удовлетворено, — с готовностью ответил испанец. — Я как раз повстречал человека, который вам нужен.

— Великолепно! А этот мошенник обладает достаточной квалификацией?

— Он называет себя капитаном Корбюффом; мы с ним старые друзья — вместе служили королю.

— Во флоте?

Эстебан молча пожал плечами, ибо он и известный нам разбойник были гребцами в качестве галерных рабов короля Испании.

— В какой степени на него можно полагаться?

— Покуда полон кошелек его нанимателя.

— Значит, я могу поручить ему выполнить небольшое поручение?

— Ваша светлость может приобрести его услуги за цену ниже рыночной. Бедняга прибыл из сельской местности, где с ним плохо обошлись, судя по его оборванной одежде. Он войдет в сделку вместе с тремя компаньонами, которых таскает за собой по пятам, — они рассматривают его, как своего капитана. Все четверо стали жертвой их бесчестного товарища.

— Бесчестие среди воров! Куда идет мир? Ну, ладно, приведите ко мне этого доблестного капитана.

— Завтра утром он будет ожидать распоряжений вашего превосходительства.

— Отлично, Эстебан. Впредь будьте столь же усердны, и мой казначей станет чаще с вами видеться.

Отпустив лакея, посол записал несколько строк в дневник и погрузился в раздумье.

На его губах заиграла улыбка, становящаяся все более горькой. Он устало вздохнул.

— С каким презрением д'Артаньян, Атос и Портос взирали бы на паутину, которую я плету! Эти доблестные защитники несправедливо обиженных королев и влюбленных отважно мерялись силами с такими противниками, как Ришелье, Кромвель и коварный Мазарини, они сражались за прекрасных дам и претендентов на престол, звенели шпагами, скакали во весь опор, пересекали моря, подобно мифическим Персею и Ясону![36]

Арамис приподнялся в кресле, в его глазах блеснул огонек. Воспоминания о смелых деяниях давно прошедших дней пробудили мушкетера в усталом теле старого дипломата. Но это возвращение юности было мимолетным. Энтузиазм, озаривший черты Арамиса, вновь сменился выражением насмешливой мудрости, ставшей его второй натурой.

— Времена меняются, — продолжал он, коротко усмехнувшись. — Великие заговоры, участники которых рисковали сложить голову на плахе подобно Шале,[37] Сен-Мару[38] и Монморанси,[39] уступили место домашним интригам с целью опозорить фаворита или удалить придворного, организуемым под прикрытием веера дамы или камина министра. И эта рука, некогда достаточно могущественная для того, чтобы сотрясти трон, теперь настолько ослабла, что способна лишь передвигать туда-сюда придворных марионеток, словно пешки на шахматной доске.

Сжав в кулаки тонкие белые кисти рук, высовывающихся из рукавов шелкового халата, Арамис вновь заговорил, обращаясь к самому себе, причем лицо его свидетельствовало об успокоении мятежной совести.

— Но, если подумать, разве моя вина в том, что больше не существует Олимпов, на которые можно стремиться взобраться? Вот и приходится вместо этого залезать в кротовые норы! Как бы то ни было, я защищаю важные интересы. Черт раздери, как говаривал мой бедный д'Артаньян, в конце концов, цель оправдывает средства!

И с этим иезуитским девизом, вполне уместным в его устах, учитывая положение, занимаемое им среди детей Лойолы, Арамис отправился спать. На следующее утро, вскоре после завтрака по испанской моде, он имел беседу с нашим старым знакомцем Корбюффом.

В результате трех членов шайки доблестного Кондора можно было видеть на сей раз пешими, крадущимися по соседству с церковью святого Павла.

Внутри несколько пожилых женщин слушали вечерню, мадемуазель дю Трамбле стояла на коленях в капелле Богоматери.

Когда девушка подошла к фонтану святой воды, прихожане могли бы заметить, если бы их зрение было в состоянии проникнуть сквозь вуаль, как она покраснела. У того же источника стоял наш друг Жоэль, обмакнувший пальцы в святой воде и предложивший ее даме. Таким образом их руки соприкоснулись. Вместе они спустились по ступеням.

Зрелище мужчины, сопровождающего девушку, не пришлось по вкусу товарищам Кондора, но полученные ими приказания не допускали отступления, к тому же они испытывали крайнюю нужду в деньгах. Собрав всю смелость, они скользнули вслед за парой: двое из них перешли улицу и присоединились к четвертому разбойнику, который прятался в дверном проеме, закутавшись в серый плащ и надвинув на глаза черную фетровую шляпу; третий продолжал следовать за Жоэлем и Авророй, настолько обрадованными встречей, что они не заметили бы, даже если бы за ними по пятам шел целый полк.

— Как дела? — осведомился у подошедших сообщников скрывавшийся в дверях разбойник.

— Вы были правы, капитан, — ответил один из шпионов. — Это тот самый бретонский мужлан, с которым у нас произошел небольшой инцидент на сомюрской дороге.

— А девушка также путешествовала в том экипаже.

— Это удвоит вознаграждение, — усмехнувшись, заметил Кондор. — Наконец-то я смогу посчитаться с дерзкой девчонкой и наглым деревенщиной!

— Не будьте в этом так уверены, — отозвался один из бандитов. — Вы поступили разумно, взяв подкрепление; у хорошенькой птички имеются для защиты когти и клюв.

— И она не преминет ими воспользоваться, — добавил второй.

— Какое это имеет значение? — фыркнул полковник королевских мародеров. — Разве у нас не найдется кляпа, чтобы заставить ее не поднимать шум? А что касается этого шута, то у нас есть десяток добрых клинков, которые вскоре с ним разделаются.

Тоном генерала, строящего свою армию перед сражением, он продолжал:

— Где ваш товарищ — Грабитель?

— Следует за парочкой.

— Где карета?

— Около церкви.

— А остальные наши люди?

— У кареты.

— Тогда за работу! Предупреждаю: никаких глупостей — на этот счет есть специальное распоряжение благородного господина, который нанял нас. Торопитесь и делайте все, как следует!

Уже несколько дней Аврора посещала вечерню в церкви святого Павла, и дважды Жоэлю выпадало счастье провожать ее домой, но он делал это, держась на некотором расстоянии. Сейчас же юноша набрался смелости идти рядом с ней.

— Неужели мы должны расстаться так скоро? — взмолился он, когда Аврора посмотрела на него, ласково улыбаясь. — Я так хочу поговорить с вами.

— И я тоже, друг мой, — без колебаний ответила она, протягивая руку Жоэлю, лицо которого засияло от восторга.

Они свернули на улицу Пти-Мюс.

— Позвольте мне взять вас за руку, — попросила Аврора. — Я боюсь.

— Вам нечего бояться, покуда я с вами, — заявил Жоэль.

— О, — ответила девушка, — я знаю по опыту, что могу полагаться на вашу силу и храбрость, но эти улицы так пустынны, а ночь наступает так быстро.

Действительно, на улице почти не было людей, небо покрыли тучи, и ночь обещала быть бурной. Жоэль восторженно созерцал изысканную красоту Авроры, которая на фоне мрачной обстановки казалась еще более восхитительной. Они шли медленно, бок о бок. С губ бретонца было готово сорваться множество слов, но он молчал, предпочитая слушать голос, волновавший его до глубины души.

— Ну, вы начали поиски? — спросила девушка. — Уверена, что да, так как вы человек решительных действий. Вы все еще рассчитываете на успех, за который я молюсь каждый день?

Юноша был смущен. Должен ли он рассказать даме о происшедшем в Сен-Жермене? Жоэль не осмеливался на это. А поскольку ложь была противна его прямой и честной натуре, он ответил вопросом на вопрос:

— А ваши действия, мадемуазель, сулят счастливый конец?

— Увы! — вздохнула Аврора, качая головой. — Я не сильна в просьбах и мольбах о милости, так как страдаю пороком гордыни. Если бы речь шла обо мне одной, а не о благосостоянии двух детей…

— То вы бросили бы это дело?

— Безусловно, и уехала бы из города на следующий же день.

— Уехали бы из Парижа? — переспросил Жоэль.

— А чего другого вы могли ожидать? От здешнего шума у меня начинается головокружение. Разгул низменных страстей на этих улицах, где дома так высоки, что закрывают небо, вызывает во мне ужас и жалость. К тому же я чувствую себя совсем одинокой, лишенной поддержки и защиты. О, я бы предпочла вернуться домой, в деревню и жить подальше от города. Ведь и вы, и я родились в сельской местности, где на берегу и на скалах растут дикие розы и золотистый дрок, чей аромат смешивается с дующим с океана легким бризом.

— И вам бы хотелось жить там всегда? — дрожащим голосом спросил влюбленный юноша.

— Я считала бы себя счастливее всех женщин, если бы рядом со мной был избранник моего сердца.

— О, да, — пробормотал Жоэль, — вы имеете в виду какого-нибудь вельможу, который сделал бы вас знатной дамой.

— Нет, — покачала головой Аврора. — Я бедна, но, как уже призналась вам, горда, и гордость не позволит мне принять от мужчины, который женится на мне, ничего, кроме обручального кольца. Но, — твердо добавила она, — я дочь дворянина и не намерена выходить замуж за человека, ниже меня по происхождению.

— О Боже мой!..

Сжав руку юноши, Аврора осведомилась серьезным и глубоким голосом:

— Почему вы вздыхаете? Я терпелива, а мы оба молоды. Разве мы не можем подождать, покуда небо вознаградит наши усилия, или, в том случае, если вам не удастся узнать имя вашего отца, вы сами завоюете себе благородное имя?

— Боже праведный! — воскликнул Жоэль. — Возможно ли, чтобы вы догадались о моем секрете?

Они подошли к пристани Целестинцев, где под деревом стояла скамейка. Опустившись на нее, девушка сказала:

— Сядьте рядом со мной.

Жоэль повиновался.

— Мне кажется, — продолжала она, — что вы любите меня.

Горящий взгляд Жоэля устремился в лицо Авроры, которая опустила глаза.

— Я тоже люблю вас, — призналась она. — Для того, чтобы узнать это, мне нужно было слушать не столько ваши слова, сколько биение собственного сердца.

— Никого в мире я не почитаю так как вас! — воскликнул наш герой, вне себя от волнения. — Я бы умер, если бы вы вышли замуж за другого!

В наступившем молчании послышался слабый шорох, который мог быть вызван дуновением ветра, — приближалась гроза и темнота сгущалась. Но влюбленные не замечали ничего вокруг себя, не думали о позднем часе и о грохотавшем вдалеке громе. Жоэль страстно сжимал маленькие ручки девушки.

— Аврора! — повторял он. — Аврора, вы моя любовь, моя надежда, моя жизнь!

Душераздирающий крик прервал его, ибо девушка увидела темную фигуру, отделившуюся от тени дерева. Чья-то рука взметнулась ввысь, и тяжелое пистолетное дуло опустилось на голову молодого человека, который свалился, оглушенный.

Это послужило сигналом — трое мужчин выскочили из того же укрытия и бросились на мадемуазель дю Трамбле. В тот же момент из аллеи, выходящей на набережную, выехала карета, запряженная двумя лошадьми, к ней трое негодяев поволокли Аврору.

— Помогите! Помогите! — кричала она, сопротивляясь изо всех сил.

Отчаянный призыв совершил чудо. Жоэль вскочил на ноги, словно бык, которого топор на момент лишил чувств, не парализовав окончательно. Плотный фетр ворсистой бретонской шляпы смягчил силу удара. При бледном свете одинокого фонаря он увидел похитителей и устремился к ним со шпагой в руке. Заметив его, один из бандитов отделился от своих товарищей и также обнажил шпагу.

— Здесь нет прохода, — заявил он.

— Полковник королевских мародеров? — воскликнул Жоэль.

— К вашим услугам, — ответил Корбюфф, устремляя острие шпаги в лицо юноши. — Я намерен нанести вам отметину в том самом месте, где уже оставила след моя пуля.

Это был всего лишь трюк фехтования, ибо вместо лезвия, приближающегося к его глазам, Жоэлю пришлось парировать выпад, нацеленный в грудь.

— Висельник! — вскричал бретонец. — Ты не стоишь того, чтобы быть заколотым моей благородной шпагой! — Перевернув оружие в руке, он воспользовался им, как дубиной, едва не проломив череп бандиту, свалившемуся в грязь. Тремя прыжками Жоэль настиг сообщников Корбюффа. Ловким выпадом он заставил Вора взвыть от боли, а мощным ударом отшвырнул Грабителя к двери кареты. Освободившаяся Аврора бросилась в его объятья.

— Вы спасли меня! — воскликнула она и тут же закричала: — Мы погибли!

В тот же момент дюжина вооруженных негодяев, дезертировавших из армии и ведущих теперь бродячую жизнь, появилась словно из-под земли и бросилась на нашего героя.

— Трусы! — с презрением бросил Жоэль. — Ваше счастье, что я не один!

И вместо того, чтобы кинуться на бандитов, он подхватил девушку, словно она была легкой, как перышко, и, быстро повернувшись, начал отступать. Вся шайка устремилась вслед за ним. К счастью, первый порыв начинающейся бури поднял облако пыли, окутавшее их своим слепящим вихрем. Это на какой-то момент задержало разбойников и дало беглецу солидное преимущество.

С неба начали падать крупные капли дождя.

Жоэль бежал, как страус. Думая только о том, чтобы спасти возлюбленную, он не заботился о соблюдении внешних приличий, что при данных обстоятельствах было вполне простительно. Взвалив девушку на плечо и придерживая ее левой рукой, правую он оставил свободной для шпаги. Бесценная ноша не замедляла его стремительный бег, напротив, побуждая увеличить скорость. Преследователи не отставали. Жоэль слышал их тяжелое дыхание, лязг оружия и грубую брань. Но по счастью, наш герой, несмотря на могучее сложение, был весьма проворен. Не зря он тренировал мускулы, охотясь на равнинах Бель-Иля и бегая по берегу даже в грозовые ночи под ударами грома.

Буря была в разгаре. Земля звенела от ударов града. Раскаты грома отзывались шумным эхом. Но бретонец у себя на родине повидал и худшую погоду, когда в равноденственные штормы на берег обрушивались гигантские океанские волны с шумом, напоминавшим рев титанов, которые пытаются взобраться на утесы. Он бесстрашно бежал вперед, причем его дыхание и пульс оставались ровными.

Преждевременно состарившиеся от постоянного пьянства разбойники, напротив, двигались с трудом, спотыкаясь и задыхаясь. Жоэль бежал с непокрытой головой, его длинные волосы, мокрые от дождя и пота, развевались на ветру. Он перебежал один мост, затем другой, промчался по трем улицам и с последним усилием выбрался за пределы старого города. Опершись о столб, юноша внимательно прислушался.

Преследователей не было слышно.

— Благодарение небу, мы спасены! — с триумфом воскликнул Жоэль. — Теперь, мадемуазель, нам нечего бояться!

Аврора не ответила, оставаясь неподвижной.

— Господи помилуй, неужели она мертва? — в ужасе прошептал бретонец.

Пощупав пульс девушки, Жоэль ощутил его слабое биение.

— Она только потеряла сознание, — с облегчением вздохнул он. — То же самое произошло с ней на сомюрской дороге. Но, — добавил юноша, придерживая Аврору на колене, — о ней нужно позаботиться, иначе этот ливень ее погубит. Что за место — вокруг ни души! Я даже не знаю, где нахожусь, — в отчаянии промолвил он, пытаясь проникнуть взглядом сквозь сгущающуюся тьму.

Внезапная вспышка молнии осветила находящийся рядом дом, и отважный юноша издал радостный крик.

Бретонец узнал здание, именуемое Серым домом. Только несколько дней назад он провожал сюда трех дам, которые попросили его об этом на Новом мосту. Жоэль вспомнил слова, произнесенные одной из них в знак признательности за услугу:

— Если вы когда-нибудь будете нуждаться в моей помощи, без колебаний стучите в эту дверь и спросите Франсуазу д'Обинье.