"Стая" - читать интересную книгу автора (Безмирная Ольга)

Глава 10

На выбеленной груди каждого из охотников четко выделялся угольный крест. К губам мужчины прижимали небольшие палочки вроде тех, из которых они с Лаем недавно пили из лужи.

Кота повела носом и неосознанно сделала шаг назад: настойка купару! Действуя, как лекарство в небольшом количестве, купару могла убить, попав в кровь. Все зависело от дозы и от здоровья жертвы. Далас рассказывал, как охотятся некоторые племена. Воины, окружив животное, по одному вонзают в тело острейшие иглы, выплевывая их из небольших полых палочек. До тех пор, пока жертва не упадет. Но убивает его только один воин — скорее всего вон тот, с красным пятном на груди, в котором угадывались очертания черепа. Сначала он говорит с духом жертвы, а потом перерезает ей горло. Это не лимби, те орудуют короткими копьями с закаленными наконечниками. Это… да, точно — это хорко. Конечно же! Ведь плато Борх — их территория.

— Спокойно, — осторожно, сквозь зубы, бросила она напряженному Лаю. — Главное — не делай резких движений. Возможно, нас оставят в покое — хорко редко нападают на людей. Если они не увидят в нас угрозу, то не тронут… наверное. Не пугай их…

— Эти страшилы сами кого хочешь испугают, — неосознанно стараясь закрыть девушку своим телом, пробурчал Лай. — Слушай, а если… нас не оставят в покое? Ты с ними справишься? — сомневаясь, уточнил юноша. Кота же мягко отстранила его, легко разгадав маневр. Лай пожал плесами. — Ну да, ты же воин…

— С тремя-четырьмя успею справиться, — мрачно усмехнулась Кота, не строя иллюзий, — пока меня не нашпигуют зельем, — Лай обеспокоено обернулся, словно пытаясь разгадать — кто из охотников — локки. Кота чуть качнула головой. — Я не о том. Помнишь зелье, которым я снимала боль в ране? В маленьких трубках охотников спрятаны острые стрелы, которые тщательно смазаны этой настойкой, только более сильной. Но я попробую…

— Нет, не стоит рисковать, — поспешно перебил ее Лай, осторожно нащупывая на поясе нужный мешочек. — Лучше уйти прямо сейчас. Сама же говорила — не стоит дергать смерть за усы…

Кота лишь отмахнулась: она справится! Не зря же Далас таскал ее по степям столько времени. И тут же пожалела, ощутив, как в шею кольнуло. Видимо, туземцы углядели агрессию в легком движении. Застонав от злости, она вырвала тонкую иглу и даже успела поймать на лету следующую. Нет, не нужно сопротивляться — это лишь еще больше разозлит охотников.

Хотя, это уже не имело значения. Кота прекрасно понимала, что хорко теперь ни за что не отпустят добычу, так как первая игла уже вонзилась в плоть. По телу сразу пролилась теплая волна, приносящая покой и тяжесть мышцам. Девушка качнулась. Обеспокоенный Лай схватил ее за руку и притянул к себе. Кота облокотилась на плечо юноши и лишь легко подрагивала каждый раз, когда ощущала очередной укол. Управлять телом становилось все труднее. Но в этом и заключался план. Ведь на их стороне преимущество. Туземцы думают, что путники — обычные люди. А Кота может стерпеть количество яда гораздо большее, чем то, которое наверняка убило бы и троих.

Сейчас, когда воины уверены, что девушка рухнет на землю и замрет в вынужденной неподвижности, она и бросится в бой… Растерянность и паника подарят те самые мгновения, которые могут спасти жизнь ей и Лаю. Отступник, не выдержав напряжения, замахнулся свободной рукой с зажатым в кулаке зельем. Но Кота упрямо мотнула головой и, вырвавшись, шагнула навстречу туземцам.

Лай, уже бросивший красный мешочек на землю, в последний миг осознал, что Кота вырвалась, и попытался поймать выскользнувшие пальцы… но вдруг ощутил невероятный жар. Все тело точно пронзили тысячи раскаленных стрел, разрывая каждую клеточку, наполняя невероятной болью. Страшно закричав, юноша завертелся на месте, как живой ураган, и приподнялся над землей. Его фигура потонула в яркой вспышке, которая на миг ослепила всех. Невероятной силы волной, как будто мощным порывом ветра, девушку отбросило прямо в руки растерянных охотников. В следующее мгновение наступила тьма, словно ночь внезапно накрыла землю своим шелковым плащом. И, будто вспомнив, что сейчас не ее время, тут же канула прочь.

Солнышко весело кидало жаркие лучи на трескающуюся землю, которая в ответ исторгала легкую дымку тумана, неохотно отдавая пеклу украденную у дождя влагу. Кота охнула и попробовала приподняться. Голова кружилась, тело слушалось с трудом.

— Ершисть, — выругалась девушка, мотая головой и пытаясь избавиться от навязчивых разноцветных кругов в глазах, — на вас и ваш яд! — Бросив косой взгляд на испуганных и одновременно настороженных мужчин, оглянулась. — Что за представление ты тут устроил?.. — Но, на том месте, где она недавно опиралась на Лая, юноши не было. Приглядевшись, она увидела на земле распластанное тело и попыталась подняться. — Эй, тебе что, тоже досталось?

Голова закружилась, тошнота подкатила к горлу. Кота качнулась и уперлась коленом в грудь неподвижного от ужаса туземца. Тот лишь чуть съежился, не сводя пристального взгляда с места, где недавно сверкнула вспышка. Зрачок его был сильно расширен, как у слепого. Не удержавшись, девушка скатилась на землю, тяжело вздохнула и медленно поползла в сторону неподвижного спутника. Каждое движение давалось с трудом и отзывалось пульсирующей болью во всем теле.

Оказавшись рядом, Кота едва перевела дыхание и с трудом приподнялась, опираясь руками в живот Лая. Неожиданно в сердце кольнуло. Да с такой силой, как если бы в грудь ударила косая стрела молнии. Кота еще не осознала, но уже почуяла, что парень не дышит. Холодный взгляд распахнутых глаз был направлен в небо, вторя ему мутной голубизной. Под пальцами девушка не ощутила ни единого биения. От страха онемели уши, словно они рефлекторно, по-волчьи, пытались прижаться к голове. Руки суетливо заметались по неподвижному телу. Запястья холодны, как лед. Пульс не обнаружился ни здесь, ни даже на шее. Задыхаясь от охватившей тело паники, Кота вскрикнула и ударила юношу по щеке. Потом еще и еще. Но на лице не проступило ни единого розового пятнышка, а голова безвольно болталась из стороны в сторону.

Похолодев от ужаса, она ощутила, как ярость поднимается от низа живота, сметая всю немощь, возвращая телу быстроту реакции. Краем глаза девушка заметила движение. Туземцы, видимо, уже оправились от шока. Зарычав, как раненый зверь, Кота вскочила и бросилась на охотников.

— Вы убили его!

Но миг ясности был краток. Кота растратила на вспышку злости остатки сил, покачнулась, упала на колени и уткнулась носом в пыльную землю. Почти бессмысленным взглядом уставилась на иглу, торчащую из запястья: мгновением раньше она пыталась перехватить ее, но звериные инстинкты покидали тело вместе с силами. И тут, осененная внезапной идеей, девушка расхохоталась и ухватилась за кулон. В облике волка она потеряет человеческую слабость! Миг, и она смотрит на врагов снизу вверх. Губа подрагивает, в груди рождается глухой рык, в лапах растет напряжение…

— Шактир… Великая Шактир… — донес ветер благоговейный шепот.

Ярость. Дикая ненависть охватывает рыжую волчицу. Охотники что-то кричат, на землю падают колья и маленькие трубки. Следом на колени валятся сами мужчины. Но волчице все равно, так даже удобнее — тонкие голые шеи так близко. Она ощутила, как кости хрустят на зубах, кровь бросилась в голову, затуманивая разум, унося последние человеческие мысли. Она жестоко отомстит за смерть Лая… Смерть?

Волчица, с остервенением рвущая теплые тела туземцев, которые не пытались сопротивляться, внезапно замерла. Окровавленный труп выскользнул из страшной пасти, плюхнувшись на землю старой тряпичной куклой. Медленно, очень медленно волчица обернулась. Охотники припали к земле, стараясь не шевелиться и даже не дышать. Среди тел взгляд красных глаз отыскал юношу. Тот так же лежал на спине, раскинув руки в стороны и устремив немигающий взгляд в небо, будто летел навстречу куцым облакам. Потрусив к Лаю, волчица коснулась влажным носом холодной щеки. Голова Лая безвольно качнулась. Волчица настойчивее ткнулась, но результат был тот же. Тогда она села и, подняв окровавленную морду вверх, прижала уши и протяжно завыла.

Охотники, — те, что остались в живых, — осторожно поднялись и, переговариваясь знаками, окружили их со всех сторон, почтительно держась на расстоянии. Двое, предельно осторожно приближаясь, попытались поднять с земли Лая. Кота вяло рыкнула на них и, суетливо обойдя мертвое тело, села и снова тоскливо завыла. Туземцы отступили, но уходить не спешили. Волчицу не интересовало то, почему вдруг люди безропотно позволили убивать себя, даже не пытаясь ни убежать, ни уничтожить зверя. А также она не обратила внимания на то, что туземцы уселись немного поодаль.

Кота выла, вмещая в протяжный звук всю боль, которую источало сердце. Боль была сильнее, чем яд хорко, да и действовала гораздо разрушительнее. Вой же давал некий выход этой невероятной печали. Но та возрождалась с новой силой, пронзая все нутро тысячами кинжалов, выворачивая наизнанку внутренности самой души. Волчица выла, медленно опускаясь. До тех пор, пока морда не коснулась холодной кожи юноши. Слипшаяся от крови рыжая шерсть мазнула по белой коже, оставляя замысловатые разводы. Вой переродился в тихий скулеж. Волчица копотливо смежила веки.

Когда тишина вязким туманом распространилась по темнеющей долине, те двое, что некогда пытались подойти к Лаю, поднялись и снова почтительно приблизились к бесчувственной Коте. Убедившись, что волчица лежит без движения, подняли тело юноши и переложили на импровизированные носилки, сделанные из первых попавшихся под руку толстых веток и заранее припасенных, пушистых от старости, веревок. Сверху осторожно, как величайшую драгоценность, уложили волчицу. Подняв носилки, спешно потрусили в сторону гор. Остальные, подняв на плечи мертвых товарищей, медленно поплелись следом. На остывающей земле остался лишь темный круг земли, как пепелище от гигантского костра, украшенный неровными кляксами крови.

Больно. Стон протяжным, неприятным, вибрирующим звуком вонзился в горло, и кошачьими когтями продрал нёбо. Кота чуть пошевелилась. Странно, но при движении боль не усилилась. Хотя, куда уж дальше. И так казалось, что она вся состоит из сосущего силы неприятного ощущения. С трудом сглотнув, попыталась приоткрыть глаза. В белесой полоске метались темные пятна, расплывающиеся на клочки утреннего тумана. Моргнула. Постепенно из облака мечущихся навязчивыми мухами бликов стали прорисовываться очертания.

Первое, что бросилось в глаза — каменный столб, который венчала волчья голова, старательно выточенная из дерева. Снизу казалось, что морда у волка донельзя удивленно взирает на происходящее. Кота перевела взгляд чуть ниже и сама озадаченно уставилась на круглый шар слипшейся земли, что лежал перед самым ее носом. От шара пахло чем-то кисло-сладким… будто бы от трупа, пролежавшего под солнцепеком несколько часов. Вздрогнув от омерзения, волчица попыталась отвернуться. Удалось даже приподняться. Лапы сильно дрожали. Так, словно неделю бегала по лесу, без перерыва на сон и еду. Облизнулась: как хочется пить! В пасти почти такая же засуха, как в ущелье змей, давно не орошаемое дождем.

Встряхнувшись, клацнула зубами и снова оглянулась на волчью морду на столбе. Даже острые зубы скрупулезно выточены! Шагнув, увязла в чем-то липком. Отдернув лапу, посмотрела вниз. Земля была усердно выложена плодами, такими же шарами земли, как тот, что лежал около под самым носом, да засушенными кусками мяса. Есть, конечно, тоже очень хотелось, но жажда так сдавила горло, что даже один взгляд на засушенные куски вызывал отвращение. Осторожно ступая между вялыми плодами, Кота двинулась из круга с фруктами, стараясь быстрее покинуть его. Не очень приятно ощущать себя парадным блюдом.

За пределами круга, обозначенного неровными каменными столбиками, обнаружилось небольшое поселение. Притулившееся между двух задымленных десятилетиями скал, оно схоронилось от ветров и бушующих потоков воды в дождливый сезон. Вылепленные из рыжей глины домики были с одной стороны прикреплены к скале и напоминали ласточкины гнезда… огромные такие гнезда. Было очень тихо. Тонкий дымок, исходящий от ямы в плоском камне, наполненной тлеющей золой, указывал на то, что костер горел всю ночь и только недавно угас. Раннее утро тревожило сыростью и мечущимися тенями.

Неожиданно облезлая шкура, прикрывающая вход в одну из избушек, взметнулась, точно от порыва ветра. Волчица вздрогнула и припала к земле, стараясь слиться с ней воедино. Словно легкая белая дымка заструилась в небо из темного проема. Гнетущее чувство страха наполнило Коту. Если бы она не была уверенна, что слуг у Мороса на самом деле нет и все это — выдумки трусливых горожан, то приняла бы видение за одного из страшных существ бога смерти. Шкура медленно опустилась, вновь закрывая порог. Шерсть на загривке встала дыбом.

Тут до нюха волчицы донесся кисло-сладкий запах. Вроде того, что источали странные земляные шары, но приправленный чем-то более терпким. Зарычав от отвращения, она вскочила и бросилась в сторону неприятного запаха, да вцепилась зубами в тонкую шкуру, натянутую на обруч, согнутый из тонкого деревца. Испуганный человек едва успел прикрыться этим странным предметом от нападения разъяренной волчицы. Но, вопреки навеянным странным видением страхам Коты, жертва была вполне живой — из кожи и плоти, а не каким-то духом, поэтому волчица немного успокоилась. Плюнув в сторону разорванный бубен, с интересом уставилась на незнакомца.

Тощий невысокий туземец был с ног до головы обмазан кровью, смешанной с измельченными пахучими травами. Он был абсолютно обнажен… если не считать маски в виде волчьей головы, украшенной разноцветными перьями, облезлыми хвостами зверья и чуть поблескивающими лентами из дорогих тканей. Кота хмыкнула: похоже, это — жалкие остатки одежды незадачливых путников, угодивших на обед племени.

Тем временем ряженый, убедившись, что волк больше не собирается нападать, дрожащими руками поднял с земли кривой, грубо выкованный сосуд, сверкающий драгоценными камнями на утреннем солнышке. Но внимание Коты привлекло не золото, невесть откуда взявшееся в середине степей, а содержимое. Источая аромат, заставлявший ноздри трепетать, испуская легкий дымок пара, в сосуде подрагивала свежая кровь…

Кота с наслаждением втянула ноздрями воздух: человеческая. Вчера, в пылу ярости, она впервые вкусила этот деликатес. Воспоминания о вонзающихся в податливую плоть зубах вызвали обильное слюноотделение. Верхняя губа приподнялась, обнажая изогнутые клыки. Человек затрясся сильнее. Чтобы не расплескать драгоценную влагу, он поставил сосуд на землю, а потом упал на колени и что-то заголосил.

Волчица облизнулась и перевела взгляд с подношения на самого человека. С изумлением обнаружила, что прекрасно понимает, о чем тот говорит. Жрец… богиня… жертва… Но в следующее мгновение Кота забыла про него — жажда заполонила волчицу, затмив разум. Она бросилась к чашке крови и жадно уткнулась в нее. Теплая, сладкая, тягучая… жидкость орошала иссушенную гортань, заполняла пустой желудок, еще больше затуманивала голову…

Кровь быстро кончилась, но волчица только лишь вошла во вкус, не утолив и части жажды. Алчно облизнувшись, она метнулась к жрецу и сомкнула челюсти на нежной голой человеческой коже. Огромная маска упала и покатилась по каменистой почве.

«Далас!»

Кота вздрогнула и разжала челюсти. Человек выскользнул из волчьей хватки, захрипел и, держась за шею, поспешно пополз в сторону. На вид пожилой, мужчина что-то беспрестанно бормотал, но выпитая кровь ударила в голову сильнее самого крепкого вина, которое Кота только пробовала. Мысли расползались. Волчица то рычала и припадала к земле, готовясь вновь броситься на жертву, то жалобно поскуливала и вертелась волчком.

Она не может… нет! Далас был здесь. Человек знает его… Учитель не одобрит, что Кота убила его друга. Но как же сладко тот пахнет! Нет, нужно держаться… Кровь… так манит, тревожит, дразнит… Кто она? Где она? Почему ей так больно? Почему жизнь жреца вдруг стала такой значимой? В какой момент жертва превратилась в своего? Она — волк, а он — лишь слабый человечек… такой сладкий, вкусный…

Тяжело дыша, Кота гладила камень на груди, словно успокаивая саму себя. Когда она успела стать человеком? Жрец смотрел со смешанным чувством ужаса и благоговения. Капля крови скользнула по виску, пощекотав кожу. Девушка смахнула ее задней лапой и раздраженно махнула хвостом. Вздрогнув, опустила взгляд на ноги… если бы они были. До пояса Кота оставалась волчицей. Оглянулась: хвост поприветствовал хозяйку веселым вилянием, будто был рад, что остался и при человеческом обличии.

Отдернув руку от сердца клана, девушка с ужасом наблюдала, как медленно и неохотно изменяются лапы, все более становясь похожими на человеческие ноги. При этом она не ощущала ничего, словно все тело было соткано из тумана… или было лишь легким облачком, постоянно меняющим очертания. Сравнение пришлось по душе — это подтвердил дружелюбный хвост, наотрез отказывающийся покидать хозяйку. Торчащий из копчика, он выглядел совсем уж неуместно.

— Брысь! — строго гаркнула на него Кота, заставив подпрыгнуть от неожиданности жреца, заворожено наблюдавшего за происходящим. Хвост послушно пропал, точно порыв ветра внезапно унес обрывки легкой дымки. С удовольствием потянувшись, Кота едва поймала остатки брюк, скользнувшие вниз. Затянув на бедрах узел, порадовалась, что одежда локки такая стойкая. Иначе она давно бы уже ходила голышом. Багрово-серые обрывки некогда белой рубахи Лая валялись вокруг, не выдержав метаморфоз, постоянно происходивших с новой хозяйкой. Кота никогда не ощущала смущения, обнажаясь. Она с детства привыкла к свободной наготе и мучительно долго привыкала к тесному неудобству одежды. Поэтому она даже не попыталась соорудить что-нибудь из грязных тряпок, а только махнула рукой и расхохоталась, глядя на любопытную и восхищенную физиономию туземца.

— И кто вас надоумил так встречать представителей стаи? Или это некий ритуал… проверка силы. Мол, если волк слопает жреца, то жрец не так уж силен?

— Мы готовы принять любую волю великой богини, — с пафосом заявил тот. Но излишне высокий голос выдавал сильный страх. — Волк — это дух Шактир! Я смотрю на человека, а волк смотрит глазами Шактир — сквозь человека. И если волк бросился на тебя — это судьба, которой нельзя противиться. Иначе великая богиня рассердится и погибнет все племя!

Кота растерянно моргнула. И сейчас, в человеческом обличье, слова туземца не казались незнакомыми. Она и сама разговаривала теперь так, будто всегда общалась лишь на языке хорко. Так вот почему так хохотал Далас, когда она просила научить ее языку племен плато. И теперь стало понятно — почему тот так долго искал это племя… чтобы получить еще кусочек силы. Именно в центре круга, прямо под волчьей мордой, был спрятан еще один рыжий камень. И именно поэтому все поселение так старательно построено из рыжей глины. Это было место силы рыжей стаи. Скорее всего, туземцы обосновались здесь случайно. Может, кто-то увидел чудо — превращение человека в волка. Родилась легенда, за столетия обросшая сказками, как маленький камешек перламутром внутри надежной раковины скал.

Богиня… вот кто для них Кота. Точнее, ее земное воплощение. Поэтому туземцы готовы безропотно отдать жизни лучших воинов. Превращение в волчицу спасло жизнь… да подарило возможность понимать язык хорко. Так, как раньше сила помогала ей общаться с животными и даже рыбами! Все так просто. Жаль, что Лаю это не помогло. Девушка вздрогнула и побледнела.

— Где он? — сурово спросила она жреца.

— Великий маг покоится на ложе смерти! — благоговейно закатив глаза, провозгласил мужчина. Он сразу понял, о ком спрашивает великая богиня.

Кота проследила взглядом за рукой жреца. Тот указывал именно на ту хижину, из которой недавно вылетело жуткое облачко, так напугавшее ее. Кота сглотнула и вновь обернулась к туземцу.

— Он… жив? — неуверенно произнесла она, сама впрочем, не надеясь на положительный ответ.

Жрец побледнел и, вновь упав на колени, распластался по земле.

— Я всю ночь призывал духов предков! — тихо, словно оправдываясь, молвил он. — Великое, странное, холодящее кровь колдовство! Он не жив… — Кота, застонав, оперлась на один из каменных столбов, не в силах удержаться на ослабевших ногах. — Но и не мертв. — Чуть громче сказал туземец, обратив виноватый взор на богиню, как если бы колдовство было его рук делом.

— Это как? — опешила девушка. А в душе медленно растекалось тепло надежды. Если он не совсем мертв, то, возможно, юношу еще удастся спасти. — Что вы с ним сделали?!

— Ничего, — жрец вновь уткнулся лицом в землю, избегая взбешенного взгляда Коты. — Провозглашенный матерью племени вождь не увидел в молодом белокожем опасности… поэтому ни одна игла Шактир не коснулась его. Великий маг сотворил странное колдовство… и сам попал под его воздействие. Вождь видел, как маг бросил под ноги кусочек пламени. Тот разросся до огромных размеров, поглощая сухую траву, плавя камни… И пленил душу мага! Я просил огонь отдать душу. Много просил, принес в жертву не один так…

— Что принес в жертву? — рассеянно переспросила Кота, размышляя, что за странный огонь поглотил душу Лая и как это связать с ее видением туманного облачка.

— Так! — гордо повторил жрец, указывая на странного вида шар земли, похожий на те, что во множестве лежали под статуей волка. — Это смесь помета сусликов, жертвенной крови и священной земли Колхи!

Девушка с отвращением поморщилась. Да, Далас не раз рассказывал, как помет сусликов, этих маленьких, юрких, пушистых зверьков, спасал жизнь путешественникам. Тех, кто ведал, что маленькие пахучие комочки даруют драгоценную влагу и питание истощенному степной жарой организму. Правда, в отличие от туземцев, Далас предпочитал не грызть их, а заваривать своеобразный чай, но Кота ни разу не смогла себя заставить попробовать этот «деликатес». Но, может быть, на краю гибели разборчивость отступает. Священная земля гор Колхи тоже не была загадкой — это серая пористая масса, россыпи которой иногда можно найти в горах. В низине, где солнце, отражаясь от скал, рождает в степи чудовищную жару, людей мучает постоянная жажда. Многие неприспособленные даже умирают. А этот минерал обладает удивительным свойством справляться с подобными неприятностями. Она пробовала… на вкус — земля-землей! Кровь же оставалась загадкой. Единственное предположение, возникшее у девушки, что она помогает слепить ингредиенты. Похоже, «таки» часто входили в меню туземцев наряду с фруктами, сушеным мясом сусликов и… других жертв.

Коте не хотелось думать, какое мясо из того, что лежало под деревянной головой волка, звериное, а какое — нет. Как и о том, что она только что вылакала целую миску свежей крови человека… которого уже нет в живых, поскольку никто не выживет, если у него заберут столько крови. Она задумчиво разглядывала туземца. Жрец все еще лежал ниц, в стороне сиротливо валялась волчья маска. Солнышко деловито карабкалось на небо, принимаясь за ежедневную работу с изрядным рвением. Отголоски степного ветра, разбивающегося о скалы, приносили пучки сухой травы. Та вихрем кружилась над плоским камнем, потрескивая искрами над тлеющими углями, скоропостижно заканчивая столь легкомысленное существование.

Хотелось увидеть Лая, бежать к нему, попытаться спасти… И в то же время было невероятно страшно. Настолько, что ноги наливались свинцовой тяжестью, а плечи опускались, округляя спину, будто под тяжким грузом. Что она может? Это же магия… Может, неизвестный злодей все-таки отыскал парочку и, пока Кота отвлеклась на охотников, напал на Лая? А может, злодей-локки оказался гораздо умнее, чем они предполагали. И, просчитав, куда они попадут, устроил хитроумную ловушку. Долетали слухи, что возможно и такое.

Но… Он жив… пока. А это — главное. Тяжело вздохнув, Кота обвела сумрачным взглядом несколько кривых избушек. Словно нахохлившиеся птахи, притулившиеся к скале, они пережидали непогоду. Странно, что кроме жреца не видно ни единого человека. Да и тот старается подавать как можно меньше признаков жизни. Может, ждет приказа? Или разрешения? Она же вроде как богиня.

— Эй, жрец, — неохотно позвала Кота туземца, — поднимайся. Скажи, ты еще не всех своих людей перевел на жертвенную кровь? В племени остался хоть кто-нибудь живой?

— Конечно! — чему-то очень обрадовался жрец и, взмахнув руками, звонко хлопнул в ладоши у себя над головой. — Выбирай, о солнечная волчица!

Тут же из избушек высыпались туземцы всех возрастов и комплекций. Мужчины были в мудреных набедренных повязках, спереди напоминающие часть лат. Тех, что защищают мужское достоинство рыцарей. Женщины — только в длинных цветастых юбках, дети — просто голышом. На каменной площадке быстро собиралась большая толпа, усиливался галдеж, а из домишек люди все выходили и выходили, словно глиняные шары — лишь некие прихожие, а сами дома располагались внутри скалы. Хотя, почему «словно»? Скорее всего, так оно и было, поскольку хижины никак бы не смогли вместить в себя столько народу, даже если людей уложить друг на друга до самого потолка.

Когда небольшое пространство между скал было полностью занято, установилась полная тишина. Даже малые дети, которых матери держали на руках, вели себя невероятно тихо и спокойно. Лица туземцев были крайне напряжены и выражали некий отпечаток обреченности. И тут Кота поняла смысл выражения жреца. Она должна сама выбрать себе «завтрак». Расхохотавшись, девушка снова отмахнулась и, все еще нервно хихикая, решительно направилась в хижину, где поместили Лая. Народ расступался перед волчицей, благоговейно кланяясь. Каждый стремился коснуться великой Шактир. Но так, чтобы она не заметила, — легонечко. Поэтому сзади образовалось некоторое столпотворение из желающих дотронуться до «святыни».

Мужественно стерпев все и даже не пытаясь огрызнуться, — хотя, очень хотелось пару раз клацнуть зубами, — Кота скользнула под облезлую шкуру во влажный мрак. Впереди неясно маячил отблеск огня. Она шла вперед, убеждаясь, что догадка про скалы оказалась верной — глиняный шар, гулко отражающий каждый шорох, остался позади. Теперь пальцы нащупывали холод и скользкую влагу каменных стен, а босые ступни — неровную поверхность скалы, скудно посыпанную мелким песком.

Обстановка была крайне скудной. В каменном мешке, в тусклом свете затухающего очага, девушка разглядела лишь несколько небольших шкур, да связку дров. Глаза потихоньку привыкали к темноте, и Кота увидела многочисленные выемки в стенах. Неровные горшки, кувшины, мелкая утварь, — все это было заботливо разложено в неглубоких нишах, выдолбленных прямо в скале на разной высоте. Костерок разложен так же, как и снаружи — в углублении плоского камня. Рядом валялся бубен — вроде того, что волчица разорвала в клочья, стремясь добраться до горла жреца.

За костром лежало нечто большое, заботливо скрытое парой старых шкур. Кота плюхнулась на колени и дрожащими руками отогнула край. В неровных бликах костра увидела грязные исцарапанные ноги. Разжав пальцы, быстро прыгнула к другому краю и, стараясь утихомирить бешеный стук сердца, вновь приподняла покрывало. Вздрогнув, решительно отбросила шкуру в сторону.

Лицо Лая было невероятно бледным. Спокойное, оно не отражало никаких эмоций. Кожа приобрела некую полупрозрачность и оттенок редкого камня, называемого магами лунным. Глаза были закрыты. Юноша, казалось, просто спал. Тело вытянуто в струнку, руки безвольно раскинулись. Сглотнув, девушка робко коснулась сомкнутых век. Странно, там, на дне пересохшей реки они были распахнуты и казались мертвыми. Но Лай никак не отреагировал на прикосновение. Кота положила обе руки на грудь юноши, пытаясь уловить малейшее движение, легкий стук сердца. Не почуяв ничего, прижалась ухом…

Тук… казалось, прошла вечность. Но нет, еще раз. И еще. Сердцебиение есть… Но… как редко. Разве такое возможно? Жрец был прав: маг не жив и не мертв. Кота задумчиво поглаживала юношу по щеке, как бы успокаивая его. Некогда щегольские штаны превратились в серые лохмотья, едва прикрывая чресла юноши. Руки и ноги в кровоподтеках и царапинах. На стопе — свежий шрам от кинжала Коты…

Девушка легонько улыбнулась, чуть взъерошивая пряди. Светлые, некогда сияющие, будто солнце, волосы слиплись и свисали грязными сосульками. Открытый высокий лоб не пересекала ни одна морщинка. Он так смешно морщил его, когда злился… Слезинка рассекла щеку девушки, выбеляя дорожку на испачканном кровью лице. Прямой нос с небольшими ноздрями… те трепетали всякий раз, когда она дразнила локки-оступника, особенно, когда называла его малышом или щенком… По проторенной дорожке скользнула еще влага, она падала вниз, на неподвижную грудь юноши, оставляя маленькие розовые кляксы. Тонкая кисть скользила по холодной коже, нежно касаясь тонких губ…

Тишина, они вдвоем… как тогда, в лесу. Прощаясь, Лай поцеловал ее. Рассмеявшись, Кота коснулась того места, куда торопливо «клюнул» юный маг. Всхлипнув, девушка припала к холодным губам горячими солеными устами. Закрыв глаза, пыталась ощутить вкус поцелуя. Всколыхнувшаяся нежность больно кольнула сердце. Кота вскрикнула от неожиданности и прижала руки к груди.

— Что со мной? — рыдая, спросила она неизвестно у кого. — Почему мне так плохо?

Мертвые скалы остались глухи и даже старательно заглушали звуки. И тут рыдания подступали к горлу с новой силой, мешая дыханию, ощутимо давили на глаза так, что, казалось, они — лишь хрупкая плотина для потока слез. Кота зажмурилась и помотала головой.

— За что мне все это? — воскликнула она. — Я не хочу этого чувствовать!

И вдруг уткнулась носом в бок юноши, горько заревев от отчаяния. В голове роились видения: лучистые голубые глаза, смеющееся лицо, напыщенный вид на красном ковре харца, растерянный и восхищенный взгляд в бархатной комнате, доверчивый кивок в ущелье змей. Невыносимо больно! Казалось, тысячи стрел хорко пронзают грудь. Все снова и снова. Когда же закончится эта пытка? Кота завыла раненой волчицей.

— Это ты во всем виноват! Лучше бы ты умер! — всхлипнув, она ударила кулачками по животу бесчувственного Лая. И тут же, отдернув руки, вцепилась в свои волосы. — Нет! — Замотав головой так, что тяжелые капли слез разлетались в стороны, Кота беспрерывно шептала: — Нет, нет, нет, нет… Тогда я сама умру! Я… не понимаю!

Кота ревела навзрыд, размазывая слезы по щекам. Хотелось разорвать, расцарапать грудь, добраться до того органа, который приносит такие страдания… Она кусала пальцы до крови, рвала волосы. Никогда раньше Кота не испытывала ничего подобного. Неужели весь этот вихрь эмоций из-за юного невезучего локки?

— За что ты свалился на мою голову? — шептала она, глотая слезы.

Через какое-то время поток слез стал стихать. Резкая боль, полосовавшая душу тысячью кинжалами, притупилась. Кота положила голову на грудь юноши и теперь лишь периодически всхлипывала. В голове немного прояснилось.

— О боги, — чуть слышно произнесла девушка. — Это слишком для меня! Найти его и тут же потерять… за что?

Внезапно выпрямившись, медленно провела руками по лицу.

— Ну, конечно!

Пытливо всмотрелась в потолок, точно пытаясь увидеть безучастное небо сквозь каменную толщь.

— Колина, — тихо произнесла Кота. Чуть кашлянув, поспешно уняла вырывающиеся из груди рыдания и вновь обратила взор вверх. — Я никогда не обращалась к тебе… не просила ни о чем… — Девушка медленно развязала узел на бедрах. — Помоги. — Она сняла замысловатый поясок с тайными карманчиками и стянула остатки штанов, позволив грязной ткани скользнуть на каменный пол. Еле слышно пошептала: — Спаси его… — И, опустившись всем телом на Лая, приникла губами к полуоткрытому рту.

Фрагменты. Обрывки. Кусочки. Крупинки.

Тени, играющие в перегонки с клочками белесого тумана, на которые расползается хриплое дыхание. Тени, как длинные полосы извивающихся змей. Тени, будто широкий плащ локки, раздуваемый могучим ветром. Тени, остроконечные, как бы мечущиеся кинжалы в руках воина. Тени, меняющие очертания то резко, как жизнь, выскользнувшая из тела во время битвы, то медленно и неуклонно, словно зыбкий туман под набирающими силу лучами солнца.

Прикосновение. Рык. Вздох. Крик.

О, Морос! Ты господин живого, но слуга мертвого…