"Лорд Очарование" - читать интересную книгу автора (Робинсон Сьюзен)

Глава 5

Тристан следовал за вихрем, которым стала его благотворительница, пока она, не разбирая дороги, неслась вверх по лестнице сторожевой башни к зубчатым стенам замка. Она снова изменилась, отчасти став похожей на сумасбродную преступницу. Ни одна женщина не должна была вести себя так. И все же она это делала. Сегодня она надела синее с белым платье из тончайшей шерсти, которое делало ее похожей на кусочек неба в окружении облаков, увенчанных солнечными лучами, которыми были ее волосы. Он последовал за длинными золотыми локонами вверх по лестнице.

Он нашел ее наверху, пританцовывающей от возбуждения и пристально глядящей мимо сельского пейзажа в направлении леса. Рядом с ней стоял взволнованный и серьезный Эрбут, держа веревку, которая свисала вниз со стены замка. И Эрбут и его госпожа указывали на что-то и кричали.

— Быстрее, поторопитесь! — кричала Пэн.

Она подрыгивала и махала руками. А ведь несколько минут назад она нежно успокаивала его. Где была Пенелопа Фэирфакс, женщина знатного происхождения?

Тристан наблюдал за Пэн в раздраженном неодобрении. Затем заслонил глаза от солнца, бросил взгляд поверх зубчатых стен и увидел Дибблера, Видл, и Сниггса, гнавших свиней вниз по дорожке, которая вела от леса к замку. Пэн около него прыгала и воодушевленно кричала, охранники свиней пробовали ускорить свое передвижение, но животные не желали идти быстрее.

За охраной следовали пять пеших мужчин, все они были вооружены, все хромали и спотыкались. Зрелище людей в ливреях с оружием в руках, преследовавших свиней, заставило Тристана зажмуриться в недоверии. Когда же он открыл глаза, то увидел, как охранники свиней увещеваниями заставляют своих вперевалку бредущих подопечных подниматься к замку и далее по разводному мосту, в то время как Пэн и Эрбут приветствуют их одобрительными возгласами.

Поскольку преследователи тоже бежали к разводному мосту, Пэн дернула его за руку.

— Помогите нам!

Она встала позади Эрбута и ухватилась за веревку. Он колебался, зная ее сумасшедшие выходки.

— Ну же, Тристан, сделайте это прежде, чем будет слишком поздно, — умоляла она.

Он покачал головой, но от ее умоляющего взгляда смягчился и взялся за веревку.

— Тяните! — крикнула она.

Все потянули за веревку. Ничего не случилось. Тристан закатил глаза, вздохнул. И поднапряг все свои силы, тянуть веревку было столь тяжело, что все они отлетели назад, когда та поддалась. Затем, за что-то зацепившись, веревка остановилась. Пэн качнулась к нему, а Эрбут к ней. Тристан повалился на пол, а они на него.

К счастью они слезли с него прежде, чем он задохнулся. Он вскочил на ноги, и присоединился к Пэн, которая успела высунуться со стены. Внизу, на дороге перед разводным мостом, пять вооруженных людей возились и копались в грязи. Тристан следовал взглядом за веревкой, которая свисала со стены, где была закручена вокруг шеста и прикреплена к сети, прикрытой грязью и соломой.

Он хмуро осмотрел их жертв, в то время как Дибблер и Видл помчались назад к разводному мосту. Пэн отдавала им указания, пока они стягивали концы сети над людьми прежде, чем те смогли бы встать. Затем они поспешили назад в сторожку, и разводной мост поднялся. Эрбут решил присоединиться к своим товарищам на другой части крепостной стены. Неспособный спокойно воспринимать то, что видели его глаза, Тристан ничего не сказал, когда Пэн, похлопав в ладоши, склонилась над люком смотрового колодца на вершине лестницы.

— Хорошо сделано, Видл, — сказала она.

— Вы так думаете? — спросил он, но она не слышала его.

Он присоединился к ней и глянул вниз на пастушку. Видл была одной из тех девушек, которых можно было принять за мальчика. Куда бы она ни шла, она носила тяжелые, скрипящие кожаные ботинки, шоссы и длинную блузу. Ее длинные волосы были неровно пострижены, а лицо казалось постоянно запачканным копотью, так что ее синие глаза особенно выделялись на нем.

— Угадайте, кого мы поймали в большую сеть в лесу, госпожа, — спросила Видл, сияя от удовольствия.

— Только не говори, что Пондера.

— Да, хозяйка. Он висит там подобно пухлому Рождественскому гусю.

Пэн снова захлопала в ладоши и подпрыгнула на месте.

— Просто изумительно, Видл.

Тристан раздраженно выругался и отошел, чтобы пристальнее разглядеть людей, барахтающихся в сети. Один из них сумел выбраться, и уже высвобождал других. Эрбут, Дибблер и несколько других жителей замка глумились над ними с зубчатых стен, бросая в них палки и комья грязи. Освободившись, они прокричали несколько проклятий своим мучителям прежде, чем хромая отступить на дорогу к лесу.

— Ну, Тристан, — сказала Пэн, как только смогла присоединиться к нему. — Я могу показать Вам Хайклиф перед завтраком. — Она пристально посмотрела вниз на работу своих рук и кивнула сама себе с улыбкой. Она ожидала, что он одобрит ее!

Преисполненный гнева, Тристан указал на вооруженных людей. — Снова Вы участвуете в этом безрассудстве. Вы устанавливаете ловушки для этих людей, для Кутвелла.

Пэн наблюдала за отступлением вооруженных людей, и, казалось, не замечала его ярости.

— Матерь Божья, я не смеялась так, с тех пор как Твисл подмешала слабительное в любимое вино Пондера. — Ее смех искрился, ослепляя его своей красотой.

Несмотря на свое неодобрение, от ее смеха Тристан почувствовал, что его тело загорелось. Смех ее отозвался гулким эхом, и он услышал еще чей-то смех. Без предупреждения, он внезапно почувствовал укол непонятной близости — женский смех. Она была высокой, намного выше, чем он, с волосами эбенового дерева и такими же глазами. Сдержанный смех. Беги, дитя. Я послежу. Беги, дитя.

Он мигнул, затем с трудом вдохнул, но видение пропало, и Пэн позвала его. Он поглядел вниз на нее, ее теплая ладонь легла на его руку, пристальный взгляд был полон искреннего беспокойства. Он поймал ее руку, зная без слов, что это чувство, что гнездится в нем, будет для него якорем. Ее пристальный взгляд обратился к их рукам. На мгновение он подумал, что она отнимет у него руку, но она не сделала этого.

— Что-то не так? — В ее голосе слышалась дрожь, говорившая одновременно о страхе и влечении. — Вы больны?

— Я думаю, нет, — сказал он, отвлеченный дрожанием ее голоса. Затем он тряхнул головой. — Было кое-что, какое-то воспоминание. Давнее воспоминание, я так думаю. Может быть, из моего детства, но я не могу понять его.

Пэн улыбнулась ему.

— О, Святые, разве я не говорила, что все у вас наладится?

— Но ничего не было. Никаких имен, ничего проясняющего видение. Это может быть просто сон. — Он отпустил ее руку, отвернулся от нее и стукнул кулаком по камням зубчатой стены. — Божье дыхание, я не могу больше выносить эту пустоту.

Она подошла к нему и коснулась его руки.

— Отвлекитесь, Вы нуждаетесь в этом. Позвольте мне показать Вам Хайклиф.

Он услышал, как вдалеке хохочут Дибблер и его команда. Тристан застонал и повернулся к ней.

— О, нет. Вам не удастся снова отвлечь меня. — Он приковал ее своим пристальным взглядом. — Вы не имеете никакого понятия, как надо управлять замком и прилегающими землями. Какой демон заставил вас послать этих людей на такое опасное задание? Эта ссора между Вами и Кутвеллом закончится чьей-нибудь смертью, если вы не будете осторожны.

— Святые угодники!

Крик Пэн был настолько внезапным, что он вздрогнул.

— Святые, святые, святые. — Она шагала перед ним взад и вперед, размахивая руками. — Неужели нет конца Вашему адскому высокомерию? Вы не знаете Пондера Кутвелла и его страстного желания заполучить Хайклиф. Приходило ли вам в голову, что я делаю только то, что могу, чтобы защитить себя?

Она остановилась перед ним и смерила взглядом с головы до пят.

— И что заставляет Вас думать, мой Ничего-Не-Помнящий Лорд, что Вы вообще знаете что-нибудь об управлении замком?

Шагнув, он оказался так близко от нее, что его грудь почти коснулась ее груди. И Тристан ворчливо ответил.

— Я знаю достаточно, чтобы не начинать войну за свиней.

Пэн вскинула голову.

— Тревожиться не о чем. Пондер будет занят, пытаясь выбраться из той сети. Он шириной с галеон, и у него не будет времени для этого.

— Тогда я советовал бы Вам использовать это время, чтобы подготовиться к нападению, — сказал он, наклоняясь так, что его губы приблизились к ее. — Если бы Вы поймали меня в сети, я разрушил бы Ваши стены и бросил бы Вас в Вашу же собственную уборную.

Пэн, пытаясь уклониться от него, вытянула шею под неудобным углом. На сей раз он был готов к внезапному страху в ее глазах. Он мягко заговорил с нею прежде, чем она решилась бежать.

— Что это? Вы боитесь, Гратиана?

Она не отвечала, только взглянула на него, как будто пытаясь набраться храбрости, чтобы убежать. Его собственные чувства были заполнены светящимся золотом ее глаз, желанием коснуться этих стройных линий ее тела. Не смея отвести взгляд, он не опускал его до последнего мгновения, пока не нашел ее рот. Его язык коснулся ее нижней губы. Губа дрожала, посылая волны страстного желания от его головы вниз к паху. Что-то в этой дрожи нестерпимо взволновало его, и он накрыл ее рот своим. Он почувствовал ее крик, однако, его рот заглушил его. Он попытался схватить ее, но было слишком поздно.

Она исчезла в водовороте золотых волос и колыхании юбок. Он бросился за ней. Сошел с лестницы и налетел на нее, поскольку она в смятении остановилась в тени. Они мягко столкнулись, и он завладел ее руками. Справа от него вырисовывались разводной мост и опускающаяся решетка, слева — лучи солнечного света проникали в открытый дверной проем, который вел к внешней стене замка. Хотя поблизости было около полдюжины человек, они были одни.

— Вы должны помнить что случается, когда мы подходим друг к другу слишком близко, Гратиана. — Его голос казался отдаленным и глухим в темноте пустой сторожки. — Смотри. В твоих волосах серебряный луч света. Они похожи на густой туман.

Она попробовала освободиться, но он крепко держал ее.

— Я не хочу…

— Иисусе, женщина, ты не знаешь, чего хочешь.

Он начал постепенно уводить ее в тень к стене. Он закинул ее руки себе за шею и придержал их там. В темноте он обводил контуры ее лица губами — лоб, нос, губы. Скольких женщин он целовал? Несомненно, ни одной, которая заставила бы его чувствовать такую муку удовольствия. Он приоткрыл рот и исследовал ее рот своим языком. Да, он, должно быть, делал это прежде, но он, возможно, не чувствовал себя настолько смущенным.

Запустив пальцы в ее волосы, он почувствовал вездесущий страх в своем потерянном хранилище памяти. Как только это прошло, он понял, как же сильно страдал от этого.

Тело Пэн заскользило о его, и он понял, что она пытается убежать от него.

— Пожалуйста, — сказал он, и она остановилась, вслушиваясь в темноту. — Пожалуйста, не покидай меня. Я никогда не причиню тебе зла, моя Гратиана.

И он потерся носом о ее нос. Внезапно он почувствовал, что напряжение ее тела ослабло.

— Мне никогда не хотелось поцеловать мужчину — особенного мужчину. Ты не знаешь. Ты не можешь понять. — Прошептала она ему.

Он замер. Кем же он был, что ее признание в невинности сделало его безумным от желания?

— Матерь Божья, Гратиана, — сказал он, приблизив свой рот к ее губам. — Ты можешь знать немногое из того, что делаешь, но делаешь ты это удивительно правильно.

— Но…

Его губы прервали поток ее слов, и вскоре по тому, как вздымалась и опадала ее грудь, он понял, что она забыла о том, что же хотела сказать. Он оторвался от ее губ только тогда, когда оказался неспособен сопротивляться желанию поцеловать ее шею. О Боже, он обожал вкус ее дыхания. Когда он достиг основания ее горла, ее руки схватили его дублет и сжали его.

— Святые, — шептала она. — О, святые, Тристан.

В ее тоне он услышал безумие и почувствовал предвкушение ожидаемой победы.

— Мммм? — Ему хотелось проглотить ее. Он положил руки ей на спину и притянул ее к себе.

— Ты пахнешь как морской воздух после шторма. А на ощупь ты как… — простонала она.

От сказанного он внезапно начал рвать пуговицы и шнурки ее платья и просунул свои руки в ее корсаж. Его пальцы скользили по телу Пэн чуть выше ее груди.

— Ты на ощупь как… Я никогда не ощущал ничего такого же чудесного, — прошептал он. — Чудесная, чудесная.

Кровь прилила к его голове и к паху, и каждый раз, когда он произносил слово, она все сильнее прижималась грудью к нему.

Она задыхалась.

— Я не могу.

— О, да, ты можешь.

Ее голос был низким, лихорадочным и напряженным, но это, должно быть, именно его руки, прокладывающие дорогу под ее юбками, наконец, заставили ее опомниться. Она вскрикнула, поскольку он своим возбуждением слегка коснулся ее.

Упершись обеими руками ему в грудь, она оттолкнула его от себя.

— Н-нет.

— Иисусе! — Он развернулся и привалился своим пылающим телом к стене.

Его щека прижалась к холодному камню. Цепляясь за известку, он вынудил себя глубоко дышать. Пэн подошла и, встав позади него, коснулась его плеча. Он вздрогнул.

— Не прикасайся ко мне, женщина. Господь, сохрани меня. Ты хочешь оказаться на полу?

— Нет, Тристан.

Он развернулся, затем уставился на нее, тяжело дыша, желая, чтобы она не говорила этого слова.

Пэн приложила пальцы к дрожащим губам.

— Святые, я не подразумевала… Есть вещи, о которых Вы ничего не знаете.

— Я знаю, что ты делаешь со мной.

Она не слушала его. Готовая к поспешному отступлению, она покачала головой. Ругаясь, он ринулся к ней и схватил ее за запястье.

— Я наблюдал за тобой. Ты хочешь меня, но боишься. Боишься того, что приносит только удовольствие. О, Боже, Я думаю, что начинаю сходить с ума, Гратиана. Я чувствую, как все набухает и пульсирует — как прибой, только горячий. Такой ужасно горячий.

Она закрыла уши руками и прошипела.

— Не надо. Не говорите мне ничего подобного.

Он все еще был столь возбужден, что едва мог прямо идти. Кровь стучала в ушах. Он прошептал проклятие и сжал оба ее запястья.

— Нет, — сказала она сквозь зубы. — Вы даже не знаете, может, у Вас есть жена.

— Нет.

— Вы не можете знать этого.

Она повысила голос, и он услышал едва заметную нотку боли.

— Я не могу. Дорогой Господь, в этом есть опасность, так же как и удовольствие.

— Какая опасность?

Он услышал, как она всхлипнула. Больше не возражая, он освободил ее.

— Как пожелаете.

Ошеломленный, он последовал за ней в залитый солнечным светом двор замка. Когда он поймал ее руку, она повернулась, вопросительно глядя на него.

— Вы должны посмотреть правде в глаза рано или поздно.

Она бросила вдаль свой взгляд.

— Я умоляю Вас не беспокоить больше меня по этому поводу.

— Иисусе, как мало ты знаешь мужчин, если думаешь, что я могу забыть то, что только произошло.

— Это не то, что ты думаешь.

— Тогда заставь меня понять.

Она только покачала головой и отвернулась, как будто боялась, что если посмотрит на него, то у нее не хватит силы воли отказать ему. Его тело жаждало освобождения. Она сводила его с ума. Он не был с женщиной с… он не знал, как долго, но достаточно долго, чтобы заставить его взвыть от этого. Он чувствовал себя так, будто оказался брошенным тем самым штормом в некий безумный сон, и он должен был вот-вот проснуться. И все же он бодрствовал. Боже, как же он хотел знать, был ли он человеком способным обольстить Пэн без всяких угрызений совести, или нет. И он боялся, что вскоре это будет не важно.

Крик с зубчатых стен замка отвлек его. Дибблер стоял на крепостной стене рядом со сторожкой и указывал на запад. Что-то в его позе пробудило в Тристане отклик. Этот крик, этот жест. Предупреждение было знакомым. Тристан оттолкнул от себя Пэн и, побежал к лестнице сторожки. Она бежала за ним, а Дибблер жестами с нетерпением подзывал их, пока они не присоединились к нему.

Дибблер снова показал куда-то, и Тристан устремил свой взгляд через поля к лесу. Он ожидал увидеть строй наемников, всадников, солнце, сверкающее на броне и реющие на ветру штандарты. Нет… может там должны быть большие камни, огромные монолиты … Тристан разглядывал пейзаж, обдумывая эту последнюю идею. Сначала он ничего не увидел, но, обозревая горизонт, он посмотрел на уединенный холм, лишенный деревьев. На нем был всадник, внезапно поднявшийся бриз играл его плащом.

Незнакомец совсем не двигался, даже лошадь под ним стояла неподвижно. Хотя он был слишком далеко от Тристана, чтобы рассмотреть его, его присутствие, так или иначе, пробуждало в нем тревожную настороженность. Плащ развевался за спиной мужчины, то опадая, то взлетая на ветру. Грива и хвост лошади плясали в воздухе, все же остальное было неподвижно. Контраст вызывал у Тристана беспокойство.

Он уставился на неподвижного наездника, и каким-то образом понял, что человек тоже смотрит на него — не на какого-либо другого человека на стене, только на него. Мурашки побежали по его коже, и он не смог отвести взгляда. Если бы он был собакой, то у него шерсть стояла бы дыбом и он заскулил бы. Не разрывая этой призрачной связи между ними, он обратился к Пэн.

— Кто это?

— Я не знаю, — ответила Пэн, наклонившись над зубчатой стеной и всмотревшись в незнакомца. — Он одет во все черное. Ни ливреи, ни отличительных знаков. Это не Пондер. — Она сделала паузу, затем возобновила свои наблюдения. — Это молодой мужчина, как и Вы, собственно, и… он чужой на острове.

Он продолжал разглядывать фигуру в черном, в то время как бриз усилился и набросился на него. Внезапно он высунулся над стеной. Он был почти уверен, что незнакомец пытается общаться с ним. Его рука рванулась к бедру, ища шпагу, затем поникла, пусто.

— Почему он не приближается, госпожа? — спросил Дибблер.

— Может быть, он увидел то, что случилось с людьми Пондера, — ответила она. — И мы закрыли двери замка. Если он — близкий друг Пондера, то, так или иначе, я не впустила бы его.

— Здесь что-то не так, — произнес Тристан.

— Много чего не так с теми, кто знается с Пондером.

Он все еще был не в состоянии отвести взгляд от человека. Как будто всадник взывал к нему, требуя чего-то. Он задрожал и почувствовал большое облегчение, когда, наконец, темный незнакомец повернул свою лошадь и исчез за холмом.

— Вы не должны стоять на этом ветру, — сказала Пэн.

— Что?

— Ветер, Тристан. Вы должны уйти с ветра.

— Вы уверены, что не знаете его?

— Клянусь честью, — сказала она. — Теперь пойдемте.

Он позволил ей сопровождать его к внешней стене замка, где он осмотрел пивоварню, сарай для хранения соломы, конюшни, голубятню и кузницу. Что привлекло его внимание, так это, что замок и его пристройки были пусты более чем наполовину. Никто еще не начинал чистить сарай или зажигать огонь в кузнице. Пэн казалась равнодушной к этой расхлябанности. Они вышли из голубятни и обошли стог сена на своем пути к часовне во внутреннем дворе замка. Тристан поглядел на тихую кузницу.

— Где оружейная?

Пэн запнулась под округлой аркой дверного проема часовни. — Оружейная?

— У Вас должно быть место, чтобы хранить оружие.

Он внимательно следил за нею, поскольку она, казалось, перестала дышать.

— О, да… оружейная. Да… склад оружия. — Пэн махнула рукой, указывая на окружающую стену и башни. — Она в одной из башен где-то там.

— Вы не покажете ее мне?

— Мы сможем увидеть ее в другое время.

Пэн открыла калитку часовни, но он придержал ее, чтобы помешать ей войти.

— Я желаю видеть ее сейчас.

— Гм, я потеряла ключ.

Он посмотрел на кольцо с ключами, которое свисало с цепочки на ее талии. Когда она шла, они щелкали и звякали, а бедра покачивались. Он связывал этот звук с нею, и обычно прислушивался к нему, когда ее не было рядом.

— Вы утверждаете, что из всех этих ключей, ни один не подойдет к оружейной?

— Ни один, — сказала она с напряженной улыбкой. — Без сомнения, я найду его в конце концов.

Она попыталась снова открыть калитку, но он нажал на нее, закрывая, и проскользнул между ней и проходом.

— Пэн, мне нужна шпага.

— Фу, Тристан. Вы еще не настолько поправились, чтобы требовать шпагу, и, скорее всего, Вы даже не знаете, как ею пользоваться.

Он мягко сказал.

— Знаю.

— Тогда хорошо, — сказала она с другой такой же яркой улыбкой, — в конце концов, мы найдем одну для Вас.

— Где?

— О, где-нибудь.

— Нет, Вы упрямица, нигде нет ни одной. — Он наклонился, чтобы встретить ее пристальный взгляд. — Нет в зале на стене над камином, нет в сторожке, где они должны быть, нет в моей спальне или любом другом помещении. В оружейных в башнях охраны нет клинков, только алебарды и пики. Единственные клинки, которые я видел это кухонные ножи и тому подобная утварь. Что же это за замок, где нет никаких мечей или кинжалов, госпожа Фэйрфакс?

Пэн попыталась всковырнуть носком своей обуви каменную плиту.

— О, Святые, Тристан, неужели ни одной? Какое чудо. — Ее голова склонилась набок, и она стала пристально следить за ним. — Но с другой стороны, ни один из моих людей не умеет пользоваться шпагой. Именно поэтому я дала Дибблеру и другим пики и алебарды.

— Тем не менее, я хочу шпагу. — И снова это чувство, которое столь интриговало и раздражало его. Он не стал отвечать на ее улыбки и тонкие замечания и продолжил пристально смотреть на нее. — Отведите меня оружейную.

Отведя от него взгляд, Пэн жестом указала на витражное окно-розетку[35] над калиткой.

— Как Вам наша часовня? Она намного современнее цитадели, конечно.

Он хмуро глядел на нее, пока она болтала. Конечно, она не пыталась держать его как заключенного. Идея была абсурдна. Он поймал ее руку и не дал ей открыть калитку часовни.

— Мне нужна шпага, госпожа. — Он не упомянул, что теперь, когда он увидел незнакомца, ему еще сильнее не терпелось найти ее. — Я могу не знать, кто я, но я знаю — я владел шпагой и нуждаюсь в практике, прежде чем потеряю свои навыки. И не трудитесь говорить мне, что нет ни одной. Нет ни одного замка, испытывающего недостаток в оружии. И после того как Вы найдете хотя бы одну, Вы можете рассказать мне, почему здесь — в этой полуразвалившейся громаде нет почти никакого оружия.

Взволнованная, Пэн в его объятиях была подобна бабочке. Она трепетала и наклонялась, и покачивалась, и танцевала на пальчиках ног, пока не поняла, что он не собирается отпускать ее. Тогда она успокоилась, прикусила нижнюю губу и, избегая его взгляда, посмотрела на каменные плиты, на землю во дворе замка, на фундамент часовни.

— Ну? — сказал он. Она пробурчала что-то, но он не расслышал ее. — Что?

— Я сказала — нет.

Прошло немало времени, прежде чем он осознал, что она отказала ему.

— Божье дыхание!

— Прошу, успокойтесь.

— Господь вездесущий! Иисус, дай мне терпения.

Он освободил ее и начал наступать на нее, так что она оказалась у калитки часовни, и ударилась о нее головой. Указывая на нее пальцем, он повысил голос.

— Клянусь Крестом, никакая женщина не станет мне хозяйкой. У вас есть время до вечера, чтобы предоставить мне ключ к складу оружия. Или завтра я найду его и сломаю дверь.

Отвернувшись от Пэн, он прошел через внутренний двор, не оглядываясь на женщину, которую так желал, и которая спасла ему жизнь.