"Длинная Серебряная Ложка" - читать интересную книгу автораГЛАВА 6Леонард Штайнберг держал микроскоп наперевес, но руки его ходили ходуном. — Кто ты, Уолтер, и кто тебя послал?! — наконец сумел выговорить он. Дружелюбно улыбаясь, Уолтер отнял у него микроскоп и вернул прибор на стол, заметив при этом, что у Леонарда от страха даже руки похолодели. — Да не волнуйся ты так! Расследовать пропажу Берты меня попросила Гизела, вот я и расследую по мере возможностей. А сам я никто иной как Уолтер Стивенс, из Англии. Хотя должен признаться, что сюда я приехал не фольклор собирать. Чего за ним далеко ходить? На любой валлийской ферме тебе расскажут сотни историй про домового Буку. Здесь же я надеюсь отыскать вампиров. — Ах, вот оно что, — тихо промолвил Леонард. — Зачем? Чтобы истребить их, да? — Нет, просто материал для книги собираю. Хотя все зависит от их поведения, — присовокупил Уолтер. — Я даже не сомневался, что вурдалаки водятся в этих краях, а давеча побеседовал с вашим священником и он подтвердил мои гипотезы! — Представляю, в каких выражениях он все описал, — покачал головой его приятель. — Да, отец Штефан вампиров не жалует. — И не он один, — отозвался юный Штайнберг. — Но скажи, ты взаправду продел такой путь только ради вампиров? Я еще понимаю, если бы тебя интересовали наши аборигенные бактерии, но вампиры? Чем тебе английские не милы? — Разве в Англии они тоже есть?! — спросил Уолтер с интонацией человека, узнавшего что все это время у него в огороде, под грядкой укропа, находился древний клад. — Вампиры повсюду, Уолтер. — Но почему я никогда их не видел? — Нууу, — задумался Леонард. — Разве ты ведешь ночной образ жизни? — Нет. Дома я привык ложиться рано, а когда служил у стряпчего, приходилось экономить на свечах. Тут он вспыхнул, подумав — и не без сожаления — про абсент, канкан и дома с дурной репутацией. — А, ты в таком смысле. Нет, на улицу по ночам не выходил. Вдруг еще нападут, ограбят, убьют… Юный Штайнберг красноречиво кивнул. — Вампиры предпочитают большие города, — добавил он. — Как Лондон? — Да. В таких городах проживают Мастера, которым подчиняются все вампиры в стране. — Представляю, как они бьются за это звание! А Мастером становится тот, кто победил предыдущего? — Не всегда. Зачастую Мастером становится тот, кто медленнее всех бегает. За вампирами присматривать — все равно что кошек пасти. Удовольствия абсолютный ноль, а н-нервотрепки уйма… Хотя случаются исключения, — юноша помрачнел. — Иногда в Мастера выбиваются жадные до власти сволочи. Они даже хуже чем… чем стафилококки! Ведь бактерии просто убивают, а не играют с тобой в игры! А эти будут годами нарезать вокруг жертвы круги, упиваясь ее страхом. Ну ничего, и т-тогда найдется кому их остановить! — Ты это о чем? — Да так. Мысли вслух. — А в ваших краях есть Мастер? Дай угадаю — это граф? — Нет, это графиня. Но ее называют просто Эржбета. Кстати, она тоже приезжает на Бал. Вот только ты ее не увидишь, потому что сегодня же покинешь замок — так ведь, Уолтер? Тот пробормотал нечто маловразумительное. Уедет он, как же. Теперь, когда вампиры так близко что их можно потрогать пальцем (или осиновым колом, в зависимости от обстоятельств)! Вряд ли он отыщет их в родных пенатах. Английские кровососы, должно быть, необщительные. А во всем виноват никудышный климат. Уолтер вспомнил туманы, белые и густые, как бланманже. Попробуй поохоться в таких погодных условиях! Можно перепутать человека с парковой скульптурой и все клыки обломать. А еще бывают настолько промозглые ночи, что если вампирам приходится выбирать между свежей кровью и уютным, хорошо протопленным камином, они наверняка склоняются в пользу последнего. — Откуда ты столько знаешь про вампиров? — Шутишь? — Леонард закатил глаза. — Сам же говорил, будто отец Штефан все тебе рассказал. — Ну да. На мгновение юный Штайнберг задумался, чувствуя, что балансирует на стуле с отломленной ножкой, пытаясь при этом жонглировать. В расспросах он не силен. — Значит, тебе подослала Гизела. О чем вы с ней беседовали? — Обо всем. — А поточнее? — О том, что они с твоей сестрой, мягко говоря, не ладили. Что она очень расстроена побегом Берты. Что из-за этого необдуманного поступка может сорваться Бал. — Больше она ничего про Бал не говорила? — успокоившись отчасти, переспросил Леонард. — Кроме того, что там будут вампиры. Ты ведь тоже веришь в вампиров, правда? — еще раз уточнил Уолтер. А то вдруг с ним приключилась слуховая галлюцинация с хорошим воображением. Леонард снял очки, протер их свежим платком, и снова водрузил на нос. — Мне ли отрицать их существование? — вздохнул он. — В таком случае, неужели будущий союз с Гизелой тебя не пугает? — Еще как п-пугает! В прошлом году… ну, когда все произошло… я умолял ее расторгнуть помолвку, предлагал любые отступные, а она ни в какую. Уолтер понимающе кивнул. Если мужчина расторгнет помолвку первым, то любой сколько-нибудь порядочный человек просто обязан линчевать ренегата на месте. Расторжение помолвки — это прерогатива невесты. — Не бойся, Леонард, — он покровительственно похлопал беднягу по плечу. — Если понадобится, я встану на твою защиту. — Спасибо. Только я бы предпочел, чтобы ты уехал отсюда. Прямо сейчас. Можешь взять любую лошадь на конюшне, я покрою твои дорожные расходы. Давай, а? — Ну нет, я и с места не сдвинусь! — Что же ты намерен предпринять? — Для начала, хочу узнать, что произошло с твоей сестрой. — Ты и правда веришь, что сумеешь ее найти? У моего отца гораздо больше средств, но и он потерпел неудачу. — Если не найду, то хоть попытаюсь. — И то верно. Главное ведь намерения, — в его голосе Уолтер уловил нотки горечи. — Чем я могу помочь? — У тебя есть портрет Берты? Ну или фотография, желательно посвежее. — Есть одна, только она в ее будуаре. — Так за чем же дело стало! Как раз ее будуар мне и нужен. Может, там я отыщу какие-нибудь улики. После долгих раздумий Леонард согласился его проводить. Перед уходом он лично попрощался с каждой водорослью и пожелал всем приятного фотосинтеза. Будуар фроляйн Штайнберг размерами не уступал крикетному полю. Пол был устлан персидским ковром, по которому, выжигая вам сетчатку, разбегались ярчайшие геометрические узоры. На стенах висели картины, изображавшие обнаженных нимф и прочие куртуазности. Высокие окна были обрамлены темно-красными шторами с золотой бахромой, которые спускались вниз тяжелыми складками, словно еще не остывшая лава. На подоконнике стояла клетка с канарейкой. Птичка, дремавшая на жердочке, вдруг вспорхнула и ожившим солнечным зайчиком заметалась по клетке. Над камином не оказалось традиционного круглого зеркала, но отсутствие зеркал уже превратилось в закономерность. Уолтер успел от них отвыкнуть. Увидав зеркало, он завопил бы от удивления, словно туземец при виде товаров из Старого Света. — Держу пари, в этой комнате не убирали с момента исчезновения Берты! — потер руки мистер Стивенс. Он уже представлял, как обнаружит под ковром пятно причудливых очертаний, а за диванными подушками — удавку либо погнутый подсвечник. — Ну что ты, это же негигиенично! — осадил его Леонард. — Я немедленно распорядился, чтобы все поверхности протерли карболовой кислотой, а шторы прополоскали в керосине. Уже без прежнего рвения, сыщик прошелся по комнате. Следов борьбы заметно не было. Штофные обои оказались чистыми до безобразия, без кровавых брызг или подозрительных царапин. Тем временем Леонард снял с каминной полки фотографию в простой рамке. — Вообще-то, отец никогда не приглашал к нам фотографа. Говорил, что если мы будем день-деньской таращиться на свои изображения, то совсем избалуемся, — невесело усмехнулся он. — Но однажды мы поехали на ярмарку. Пустая трата времени, если хочешь знать мое мнение! Помню, как у меня началась истерика, когда отец попытался затащить меня на карусель. Тамошние дети прикасались к лошадкам Фотограф запечатлел детей на фоне задника с кипарисами и обломками античных колонн. Слева стоял мальчик в матросском костюмчике. По огромным очкам, а так же по выражению легкой паники на лице, Уолтер опознал в нем Леонарда. За руку его держала девочка в платье с таким обилием бантиков, словно портниха шла на мировой рекорд. Уолтер крякнул от досады, потому что девочка надвинула на глаза высокую, как свадебный торт, шляпку, так что виден был лишь упрямо сжатый рот. Опознать пропавшую по такой фотографии не представлялось возможным. Продолжая теребить карточку, англичанин почувствовал, как в нем закипает раздражение — и на Берту, которая усмехалась над ним из прошлого, и на сам снимок, такой уродливый! С композицией явно что-то не так. Да и формат карточки нестандартный. Присмотревшись, он заметил, что другая рука Леонарда терялась за кадром. Кто-то обкромсал ножницами левый край фотографии. — С вами стоял кто-то еще? Твой отец? — Нет, — смутился Леонард. — Там была Гизела. Она тоже поехала с нами на ярмарку, в первый и последний раз. — И Берта ее отрезала? — У нее с Гизелой были… сложные отношения, — деликатно заметил юноша. Уолтер присвистнул. Теперь понятно, почему виконтесса так разгорячилась, вспоминая фроляйн Штайнберг. И главное — у Гизелы явно есть мотив для убийства! Если, конечно, священник был прав насчет Берты. — Давай восстановим события. Ты знаешь, что делала твоя сестра перед исчезновением? — Ну… мы все, как водится, проснулись, позавтракали колбасой-кровянкой. Отец отправился в цех, я — к себе в кабинет. Как сейчас помню, я тогда наблюдал за интересной культурой инфузорий. Пришло время изучать их морфологические особенности… — А Берта? — оборвал Уолтер. — Что Берта? Ах да! Сестра поднялась в будуар, зажгла камин и долго возле него просидела. — Зачем ей было зажигать камин? — Чтобы погреться? — Летом? — Ничего от тебя не скроешь, — сдался Леонард. — Она жгла свой дневник. Страницу за страницей, с самого начала. Берта завела его, как только мы переехали сюда из Гамбурга. — А ты когда-нибудь..? — Ну знаешь ли! Читать чужие дневники — это низость! Кроме того, она каждый день нарочно посыпала его пылью. А в пыли водятся клещи. Я их очень боюсь. — Неужели ее дневник так и канул в Лету? — огорчился сыщик. — Не совсем. В дверь к ней постучалась наша горничная, а когда вошла, комната оказалась пуста. Остатки дневника тлели в камине, и лишь последняя страница обгорела не полностью. Я решил не ставить отца в известность. Уверен, сестре бы это не понравилось. Бережно, будто уцелевший манускрипт из Александрийской библиотеки, он извлек из нагрудного кармана даже не страницу, а клочок бумаги с хрупкими краями. Можно было разобрать лишь несколько строк: «. — Берта собиралась куда-то ехать? — воскликнул англичанин. — Куда? Морща лоб от напряжения, юный Штайнберг еще раз перечел записи. — Мне кажется, что W означает Westen, запад. По крайней мере, так я передал Гизеле. Но теперь я даже в этом не уверен. Уолтер почувствовал, как на него снисходит откровение. Горячее, с острыми краями, оно так и впилось ему в мозг. — Постой! Но ведь из дневника явственно следует, что Берта боится Гизелу! И ты все равно ей донес? Чтобы Гизеле было проще выследить твою сестру? — Зачем бы ей это делать? — в свою очередь удивился Леонард. — Как зачем? Говорю же, я все знаю про вампиров! Про все их повадки! — Ну да. А Гизела тут причем? — Она-то имеет к делу самое прямое отношение. Леонард часто заморгал. — Признаться, я не понимаю… — Это я тебя не понимаю! Неужели ты действительно помогаешь упырям? — Помогаю, куда ж мне теперь деваться. Но не всем! — Ага, значит я был прав! Ты их пособник! Быть может, твоя сестра действительно мертва? — А если и так, что с того? — вдруг завелся юноша. — Поверь, от этого она не стала хуже! — Да в какие игры ты со мной играешь, Леонард?! — прокричал Уолтер, и где-то в отдалении эхо подхватило его слова. Юный Штайнберг затрясся всем телом. — Ох, Уолтер… — ЛЕОНАРД! — Это отец! Он идет сюда! — Ну и пусть! — в запальчивости проговорил Уолтер. — К нему у меня тоже вопросы найдутся! — Бе-бе-беги! Если он тебя здесь застукает… В англичанине взыграл великодержавный гонор. — Что тогда? Я иностранный поданный. На меня он руку поднять не посмеет. — ЛЕОНАРД!!! — Он тебя убьет. Причем руки ему для этого не понадобятся. Умоляю, уходи! Мой отец очень добрый. Пожалуйста, не вынуждай его на поступок, о котором он будет сожалеть! — Леонард что-то достал из другого кармана и быстро сунул Уолтеру. — Вот, это тебя заинтересует. Скорее сюда, на балкон. И дыши потише! Как только за Уолтером захлопнулась балконная дверь, в комнату ворвался разъяренный Штайнберг. — Щенок! Я же запретил..! Как ты смел сюда пробраться! — Я тоскую, — ответил Леонард просто. — По самовлюбленной дурехе, которая удрала прямо перед Балом? — Да, по ней. Фабрикант замер и опустил занесенную руку. Бросил взгляд на каминную полку, куда Леонард уже успел поставить фотографию. — Я тоже. Знай я, как дело обернется, все стены увешал бы ее портретами. Что если она никогда не вернется домой? — Ты действительно веришь, что Берта сбежала? Может, — Зачем бы ему так поступать? — Ты его лучше знаешь, отец. Зачем бы ему так поступать? — Ох, Леонард. Вот ведь в какой переплет мы попали, — печально покачал головой отец. — Уже не верится, что выпутаемся. — Ничего, до Бала еще несколько ночей. Что-нибудь да пр-придумаем. — Как же, придумает он! — опять взорвался Штайнберг. — Экий мыслитель нашелся! В который раз повторяю — уезжай, покуда еще можешь. Ты ни в чем не замешан. Проклятие на тебя не распространяется! — Именно поэтому я и с места не сдвинусь. Раз уж надо мной не властен этот мерз… — Молчать! — … авец, — закончил Леонард, смакуя каждый слог. Последовавшая затрещина так и не сбила его довольной улыбки. — Должен же хоть кто-то вмешаться, если твой г-господин позволит себе лишнего. Если он слишком туго затянет твой поводок. — Тебе ли, дураку, с ним тягаться? — Что еще мне остается делать? Целый год я живу в страху. Я уже устал. — Что, так скоро? Кишка тонка? А вообрази, каково бояться на протяжении двадцати лет! — рявкнул Штайнберг. — Зная, что в любой день — вернее, в любую ночь — он может явиться за моей дочерью. Каждое утро вздыхать облегченно, видя что и на этот раз ее колыбель не пуста! Представлять, как он ее уводит — пойдет ли она добровольно или будет вырываться, а если так, что он с ней сделает тогда? Это ты себе можешь вообразить?! — Нет, не могу, — подумав, ответил сын. — И не собираюсь. М-мы еще посмотрим, кто кого. — Значит, остаешься? — Остаюсь. — Ну и болван! Так пропадайте же оба, я палец о палец больше не ударю! И за что только судьба покарала меня такими дерзостными, неблагодарными детьми? Оба надолго замолчали. — Это не риторический вопрос, отец, — наконец произнес Леонард. — На твоем месте, я бы не стал его задавать. Уолтер осторожно отодвинулся от окна, за котором отец и сын еще продолжали беседу, и рассмотрел новый артефакт. Им оказался сложенный вчетверо листочек бумаги с виньетками, как видно, из дамской записной книжки. Записка вещала: Теперь у Уолтера уже не оставалось сомнений. « Здесь записи Уолтера Стивенса обрываются навсегда. К его величайшей досаде, дверь была заперта. Разве что вскарабкаться по каменной кладке до ближайшего окна? Но велик шанс, что тогда обрушится вся стена. Это, во-первых, очень раздосадует вампиров, а во-вторых — разрушать чужие культурные ценности все же варварство. Уолтер решил позвонить. Хотя он едва прикоснулся к дверному звонку в форме дракона с аппетитом кусающего себя за хвост, эхо многократно усилило стук и разнесло его по всему замку. Дверь открыла горничная. В кармане ее фартука что-то настойчиво шевелилось. Эвике погладила карман, убаюкивая его содержимое, и строго посмотрела на Уолтера. — Где вас так долго носило, сударь? А почему плащ не при вас? А корзина? Только не говорите, что потеряли! — Сейчас не до таких мелочей, — отмахнулся он, проходя вперед. — Это не мелочь! Между прочим, я все пальцы исколола, пока ее сплела… — Девушка! — прикрикнул на нее Уолтер. — У тебя есть факел? — Нет. У меня теперь и свечей нет, по вашей милости. Зато есть лучина. Сгодится? Уолтер представил, как заявится к вампирше с лучиной в руках, и тут же отмел этот вариант. Масштаб не тот. — Вряд ли. — А что с вами приключилось? Где вы так исцарапались, да и костюм порвали? — Я был у Леонарда. Служба у вампиров закалила нервы Эвике, но теперь лицо ее посерело. — Господи. Не тратя времени на объяснения, Уолтер оттеснил девушку в сторону. — Куда же вы? — К твоей госпоже. — Дайте я вам хоть брюки зашью! Нельзя же идти к даме в таком деза… беза… де-без-белья, в общем! Идея звучала заманчиво, но юноша отказался. Нельзя терять ни секунды. Сначала он забежал к себе в спальню, а оттуда уже отправился на роковую встречу. Уолтер был преисполнен решимости. К сожалению или к счастью, но она завладела всем его сознанием, не оставляя таким вещам, как рассудительность и здравый смысл, ни малейшего шанса. Сжимая в одной руке весомые доказательства — то есть то, что когда-то было дневником Берты, а в другой — набор бесстрашного убийцы вампиров, он открыл дверь (что составляет определенные трудности при обеих занятых руках) и шагнул в комнату Гизелы. Она сидела на потертом диванчике и внимательно читала книгу, делая заметки на полях (восклицательный знак, большой восклицательный знак, Очень Большой восклицательный знак). Заметив пришельца, виконтесса оторвалась от увлекательного чтения и приветливо ему помахала. — А, Уолтер. Свечи принесли? — Нет. — Что-то случилось? «Нет, мисс Гизела, ничего не случилось, я так, комнатой ошибся,» — захотел сказать он и быстро-быстро закрыть за собой дверь. Но долг превыше всего. — Да, случилось, — торжественно-мрачным тоном произнес Уолтер, и девушка заинтересованно отложила книгу. — Гизела, я знаю правду! Виконтесса побледнела, хотя, казалось бы, с ее цветом кожи сделать это просто невозможно. — Какую правду? Что ты имеешь в виду? — Тебе больше не удастся обманывать меня, — провозгласил англичанин, обращаясь к ней на «ты,» потому что с демонами вообще-то не миндальничают. Но приличия не сдавали позиции так просто. — Я долго сомневался, но теперь получил неопровержимые доказательства… Мисс Гизела, я знаю про вас все. И про несчастную Берту Штайнберг. — Что?! — воскликнула она, подбегая к Уолтеру почти вплотную. — Что ты знаешь? Где Берта? Как нам ее вернуть? — Вы не вернете ее, мисс Гизела. Храбрая девушка погибла, но тем самым она вырвалась из этого ужасного места и вы более не властны над ней. Но я могу помочь — Как же? — Гизела вскинула тонкие брови. — Я отрублю вам голову, набью рот чесноком и вобью кол в сердце, — твердо произнес Уолтер, протягивая крест перед собой на случай, если Гизеле эта идея не понравится. Гизеле эта идея не понравилась. Она — Что? — Поверьте, мне будет тяжело, но я готов избавить вас от того существования, которое вы вынуждены влачить, погубив сначала себя, а теперь и других людей — как и эту ни в чем не повинную девушку. — Да что ты… — Подождите, мисс Гизела, — у него была приготовлена речь на три страницы, и он только начал. — Пусть вы и стали тем, кем являетесь, но ваша бесценная душа достойна спасения. Позвольте же мне освободить вас и других от страданий! — Не позволю, — она сложила руки на груди. — Почему? — Я не люблю, когда мне отрезают голову. Чеснок, впрочем, я тоже не очень люблю. — Явный признак! — Признак чего? — Того, что вы вампир, мисс Гизела! Пришло время раскрыть карты. Я давно догадывался, кто вы, а теперь нашел документальное подтверждение. Вам меня не обмануть! Поверьте, мисс Гизела, вы очень мне нравитесь. Только ради вас я и остаюсь здесь, дабы спасти вашу душу от вечного царства тьмы! — Ага-а-а-а, — медленно произнесла она. Уолтер внутренне похолодел. Вот сейчас она, осознав что уже нет смысла скрываться, просто набросится на него и выпьет всю кровь. — Во-первых, никто вас в замке не держит, вы сами сюда пришли. Во-вторых, я правда вам нравлюсь? Как мило! В-третьих, какие еще документальные подтверждение? Ну и в-четвертых… Извини, Уолтер, но я не вампир. — Как это? — Ну, так получилось. Я не нарочно. — Я вам не верю! Вы нарочно пытаетесь обмануть меня, затуманить рассудок и… Ну хорошо, докажите, что вы не вампир!.. — А вот святая вода, — с надеждой произнес Уолтер, доставая маленький флакончик и капая Гизеле на запястье. Виконтесса зевнула. Юноша печально вздохнул и поставил в формуляре жирный минус около пункта двадцать пять: «Вампиры боятся святой воды.» Тем не менее, он не унывал. — Хорошо, но это еще не все. С хитрым видом мистер Стивенс достал из чемодана мешочек, перевязанный ниткой. — Ну-ка, проверим, мисс Гизела… На ее глазах он высыпал содержимое мешочка — мелкие зернышки запрыгали по полу, разбегаясь в разные стороны. Англичанин выжидающе посмотрел на предполагаемую вампиршу. — И? — У вас не возникает нестерпимого желания их пересчитать? — У меня возникает нестерпимое желание всучить кому-нибудь веник и совок! Но я уже близка к тому, чтобы вас покусать, мистер Штивенс! — раздраженно проговорила она. Он неохотно поставил еще один минус и поплелся за веником. На шестьдесят девятом пункте опросник закончился. Конечно, он еще не пробовал отрубить ей голову, или там вбить кол в сердце, но инстинкт самосохранения подсказывал, что лучше и не пытаться. — Выходит, ты не вампир? — с горя перейдя на «ты», переспросил он. — Нет… — А господин граф? — произнес Уолтер с новой надеждой. — Ну уж он-то…! — Папочка? Не смеши меня, какой из него вампир! Он мухи не обидит. А если обидит, то извинится. — Эх. Уолтер присел на диван, отбрасывая в сторону тщательно связанную косицу чеснока. Реальность только что преподала ему памятный урок. Ну конечно, всему произошедшему есть рациональное объяснение. Отец Штефан оказался всего-навсего полоумным стариканом, а Леонард всласть поиздевался над доверчивым иностранцем. Сам граф фон Лютценземмерн уже не выглядел порождением ночи, лишь обедневшим, но все еще гостеприимным аристократом. Гробы он изготовляет не с преступным умыслом, а на заказ, чтобы хоть как-то поправить финансовое положение. И конечно же на бал прибудут упыри не в буквальном, а в переносном смысле. Наверняка они любят сосать из окружающих кровь, но сосать ее как-нибудь фигурально! Только сейчас ему открылся смысл родительских поучений — нужно было сидеть в конторе и не рыпаться. Нужно было дождаться ту девицу с молитвенником, хотя от одной мысли о ней Уолтера бросало в холодный пот. Но все лучше, чем выставить себя идиотом перед надменной аристократкой, которая едва сдерживается, чтобы не расхохотаться ему в лицо. Вот куда заводят фантазии! Даже при разрушении воздушных замков можно пребольно удариться. — Неужели вампиров действительно не существует?.. Что ж, теперь мне ничего не остается, как признать все легенды о немертвых суевериями и вернуться в Англию. А я так надеялся! — Ну не расстраивайся, — Гизела присела рядом и протянула ему платок. — Да, мы не вампиры, но это же не значит, что их не существует! Да взять хотя бы Штайнбергов… — На что мне теперь Штайнберги? — Кхм. — Что? — Разве Леонард ничего тебе не сказал? Наверняка со своими инфузориями-туфельками опять забыл! Уолтер, очнись, Штайнберги — вампиры! Англичанин взвился с места. — Что?! — Ну зачем ты так волнуешься? Подумаешь, вампиры… Да об этом вся деревня знает. — И никто не попытался их уничтожить? — А зачем? Они здесь восемь лет живут. Вампирами они ведь совсем недавно стали, что ж теперь, штурмовать их особняк? Кроме того, Штайнберг пол-деревни обеспечивает работой. Уолтер схватился за голову. — Но как Леонард может быть вампиром, у него же гемофобия? — Не повезло, — согласилась Гизела. — И все таки? — Он питается кровяной колбасой. Если кровь прошла термическую обработку, она вроде бы не так опасна. Ты пробовал их колбасу? Редкостная гадость. Только упырь ее и может в рот взять. — Но ведь Леонард… и ты… И он же вампир! — Ну да. А я его невеста, — она пожала плечами. — Неужели тебе тоже придется стать вампиром? Гизела, я не могу этого допустить! Я спасу тебя от этих чудовищ и увезу в Англию, ну же, решайся! — Англия — это, конечно, заманчиво, — улыбнулась девушка, — но я не могу оставить папу одного. К тому же, кто тебе сказал, что меня сделают вампиром? Отец Леонарда никогда такого не допустит. Он говорит, что лучше уж мы останемся смертными, и тогда после нашей с папой кончины замок отойдет к ним. Всего-то лет сорок — пятьдесят подождать, для них это сущие мелочи. — Ну, если так, — протянул Уолтер, который и в кошмарном сне не мог вообразить, чтобы кто-то добровольно согласился выйти замуж за вампира. Впрочем, чтобы кто-то согласился выйти замуж за Леонарда, он тоже представить не мог. — А та несчастная девушка? Она тоже имеет какое-то отношение к… Подожди, она же сестра Леонарда! — вспомнил он. — Но она же не… — Тоже вампир. Вот уж год как, — проговорила Гизела печально. — Бедняжка все никак не смирится и не примет себя такой, какая есть. И вот теперь она исчезла — прямо перед свадьбой, представляешь? — Разве ты хотела, чтобы она стала подружкой невесты? — не понял Уолтер. — Это была бы ее свадьба! — воскликнула Гизела. — Я имею в виду — двойная свадьба. Я выхожу за Леонарда, а она… как же его зовут-то… Какой-то французский аристократ, не помню фамилии. В честь этого мы и даем бал. Но представь что будет, если гости не обнаружат невесты? — Они расстроятся, — покачал головой юноша. — Помню, я ездил на свадьбу кузена, а свадьбы-то и не было — невеста сбежала с каким-то коммивояжером, и след их затерялся в Гретна Грин. А сколько денег было потрачено на дорогу и подарок… — О да, они расстроятся! Так расстроятся, что разнесут замок по камешку, выпьют всю нашу кровь и примутся за деревню. Наши гости — вампиры, самые древние, самые уважаемые, самые кровожадные и жестокие. Практически цвет вампирского общества! И если мы не найдем невесту к свадьбе, они очень, очень… расстроятся. Теперь понимаешь, в каком мы положении? — тихо добавила она. — Да. Но то, что я нашел в доме Штайнбергов, поможет нам в поисках. Это остатки дневника Берты. Она сожгла его перед побегом. Но что-то еще можно разобрать. Здесь есть и про тебя, — он протянул ей листочек, которые девушка взяла осторожно, опасаясь, что поврежденный огнем, он может рассыпаться в прах прямо у нее в руках. — Что-то важное? — не выдержав, спросил Уолтер, глядя как виконтесса уже десять минут перечитывает те несколько строчек, что удалось сохранить. Ему показалось, что в уголках ее глаз выступили слезы. — Какая же она все-таки глупая! — воскликнула Гизела, медленно, словно бы нехотя откладывая листок в сторону. — Неужели и правда думала, что мне есть разница — вампир она или нет? Неужели не понимала, что без нее мы пропадем? — Да, все это очень печально, — поддакнул Уолтер, — но ты нашла там какую-нибудь важную информацию? — Здесь написано, что она хочет поехать в W… Wie… Тут не видно, но я думаю, она имела в виду Вену, — она испуганно посмотрела на Уолтера. — Это целый день пути отсюда, и то в один конец. А ведь ее нужно там отыскать! Мы не успеем, Бал совсем скоро! — Что-нибудь придумаем, обещаю, — заверил ее англичанин, понимая, что придумать тут ничего нельзя. В дверь постучали, и они оба вздрогнули, как если бы толпа вампиров уже ломилась сюда. Не дожидаясь разрешения войти, в комнате появился большой деревянный ящик. Если приглядеться, за ним можно было увидеть довольно улыбающуюся Эвике. — Смотрите, фроляйн, чего я в лесу наловила! Самое то, а? Двумя пальцами она достала из ящика огромного паука и помахала им перед носом. Еще один высунулся из ее кармана и воззрился на Гизелу многочисленными глазами. Очевидно, он ходил у Эвике в любимцах. — Ну красавцы же! Для антуража ими можно всю залу украсить. Гостям точно понравится! А паутину я целый день по подвалам собирала, будем ею комнаты декорировать. Кстати, Тамаш уже закончил третий портрет. Пойдемте посмотрим, так здорово получилось, аж жуть берет! Заметно было, что Эвике развила бурную деятельность, поэтому Уолтер стыдливо отвернулся, когда наконец выдавил: — Но я ведь так и не нашел Берту. — Не огорчайся. Завтра же покажем нашу находку Штайнбергам, а заодно расспросим, как они сделались вампирами, — решительно ответила Гизела. — Вопрос, конечно, деликатный, но ничего не поделаешь, нам пригодится любая зацепка. Может быть, она остановилась в Вене у знакомых. А пока что продолжаем подготовку. Уолтер, Эвике, за мной! |
||
|