Глава III

— У тебя сигареты есть?

Слава достал из кармана джинсов пачку «Столичных».

— Держи. Позаимствовал у крепыша. Часовому, все равно, не положено…

Друзья стояли на маленьком пятачке, который освещался фарами урчащей машины, и вглядывались в окружающую темноту. Дорога по-прежнему уходила вперед, только покрытой теперь не асфальтом, а хорошо подогнанными бетонными плитами. И вдоль трассы больше не было фонарей.

Закурили.

— Н-да… Чего-то здесь не так. С другой стороны… — Слава помолчал, — дорога на месте и идет в том же направлении. Как думаешь, есть там впереди аэропорт?

— Будем надеяться, — Димка щелчком отправил окурок за обочину. — До него должно было остаться километров пять, не больше. Поехали?

Слава кивнул, развернулся к кабине, шагнул в темноту и уперся грудью в ствол автомата.

— Оп-па…

— Вот тебе и «опа». Руки вверх! — из темноты шагнул, передергивая затвор, старый щупленький знакомый.

Подтянулся Димка:

— Чего за дела? О! Привет, начальник.

— А ты стой, где стоишь, — настроен бывший разводящий был серьезно. — А то обоих одной очередью срежу.

Слава с Димой переглянулись, и Кротков улыбнулся. Он легонько надавил пальцем на ствол автомата, опуская его вниз.

— Ишь, грозный-то какой. Неужто, в живых людей стрелять будешь? А-я-яй…

Димка сплюнул и направился к пассажирской двери, бурча по дороге:

— Брось его, Крот, поехали, надоело мне тут…

— Стой! Стрелять буду! — автомат снова поднялся и теперь смотрел Славе в лоб.

Неожиданно воинственный разводящий обнаружил, что серые глаза находящегося под прицелом больше не улыбаются. И не известно еще, приятнее от этого стало, или нет.

— Димон, погоди-ка, — ледяной взгляд буравил краснопогонного сержанта, который сразу почувствовал себя как-то неуютно. — А ты слушай сюда. Во-первых, стрелять ты не будешь. Не получится. Я не зря заходил в туалет с твоим автоматом — патроны остались там.

Действительно, оп-па… Разводящий опустил ставший тоскливым взгляд на подсумок с запасным магазином.

— Во-вторых, стрелять ты не будешь еще раз. Если ты помнишь, совсем недавно я положил на пол троих, включая тебя. Уложил так, что ты этого не заметил. А посему — даже не думай о возможности перезарядить оружие.

На этот раз ствол автомата опустился сам собой.

— В-третьих… Кстати, как тебя звать?

— Младший сер… Андреем, а что?

— Вот что, Андрюха, неприятно об этом сообщать, но… В-третьих, мне придется огорчить тебя еще разок. Ты фантастику читаешь?

Совсем обескураженный сержант смог только просто кивнуть.

— Так вот тебе огорчение: ты вместе с нами и вот этим агрегатом, — Слава похлопал ладонью по крылу ЗИЛа, — пребываешь сейчас не где-нибудь, а в самом натуральном параллельном мире. С нами ты сюда попал, и только с нами сможешь отсюда выбраться. Но. Поскольку мы на такую нагрузку, как ты, не очень-то и рассчитывали, планов своих менять не намерены. И выходить обратно мы будем в другом месте и не сейчас.

Напряжение отпустило, и разводящий расслабился. Психи шутят. Ха-ха-ха…

— И у тебя есть вот такая альтернативка: либо ты сейчас садишься спокойненько с нами в кабину, и мы продолжаем свой путь, либо иди так же спокойненько на все четыре стороны. Мы не огорчимся.

Андрей снова почувствовал себя уверенно и чуть опять не поднял ствол автомата. Правда, не стал этого делать, вспомнив о пустом магазине.

— А у меня, граждане психи, есть третий вариант: мы сейчас разворачиваем машину и едем обратно в госпиталь. А там уж в тепле и уюте все и обсудим. Ну, или хотя бы в комендатуру, на Арсенальную…

Скрывшийся уже было за высоким капотом Базов снова появился в свете фар.

— Слышь, Слав, чего ты с ним возишься? Он не понял.

— Да нет, он не поверил.

— А может, он издевается?

— Но не можем же мы его просто так здесь бросить?

— Это еще почему? Его никто не звал.

Объект обсуждения только успевал вертеть головой. Казалось, что про него уже забыли и разговаривают о нем, как о предмете вовсе постороннем.

— Но, все ж таки, он здесь из-за нас. Надо бы объяснить…

— Из-за дурости своей он здесь. И дальше дурить продолжает.

Друзья обратили взоры к Андрею. Слава слегка подпрыгнул и посмотрел вниз.

— Андрюша, это что, по-твоему?

— Дорога.

— Какая дорога?

— А я-то откуда знаю?

— Ты что, не видел, куда мы ехали?

— Да вы так неслись и машину раскачивали, что я ничего не видел, кроме лавки, за которую пытался держаться!

— Ладно, просвещу.

Слава был донельзя терпелив и вежлив, в отличие от Димона, который скрипел зубами, закатывал глаза, цедил что-то сквозь зубы и потирал кулаки.

— Это Бориспольская трасса.

— Ну, и что?

Димка что-то промычал.

— А то, что здесь должен быть разноцветный такой асфальт…

Разводящий внимательно посмотрел под ноги, подпрыгнул и оглянулся в темноту.

— Ну, и что? Может, здесь ремонт?

Димка схватился за голову.

— … и фонари. Ну, а машину с мигалками ты тоже не видел? Где она, по-твоему?

— Да мало ли? По своим делам поехали…

Базов сплюнул. Слава вздохнул.

— Ну, а это что?

Палец Кроткова вытянулся по направлению к мирно висящему в восточной части неба пухлому месяцу. Верный спутник Земли на непочтительный жест не обратил ровно никакого внимания. Проблемы грядущего полнолуния, видимо, важнее.

— Это луна. А я не идиот, — Андрюха, похоже, начал обижаться. — Самая обыкновенная луна.

— Да? А это? — торжествующе протянул Вячеслав.

Его палец описал широкую дугу и уперся в какую-то точку над западной кромкой горизонта. Даже не в точку, а в узкую полоску молоденького лунного серпа, едва выглядывающего из-за верхушек деревьев. Димон, проследив за пальцем, крякнул и присел.

— Ух, ты! Их же две… А я и не заметил…

— Вот именно, — удовлетворенно кивнул Слава.

Он мог больше не опасаться, что на его речи последуют глупые возражения.

— И потому тебе, Андрюшенька, придется выбирать: либо ты тоже псих, либо я говорю правду. Уж придется тебе поверить. И либо ты с нами без лишних вопросов, либо… — Кротков оглянулся по сторонам. — Да вон, хоть в лес. И пускай тебя сожрут местные волки…

Словно в ответ на это заявление из леса донесся протяжный вой. С минуту все трое удивленно таращились в непроглядную тьму за обочиной, пока, наконец, молчание не было нарушено с трудом проглотившим комок в горле Андреем.

— Так это… Вы в Борисполь, что ли? Так бы сразу и сказали… Что ж, можно и в Борисполь, чего мы тут топчемся? Поехали, что ли, а?

Новый попутчик сидел тихонечко между беглецами и молча смотрел вперед. Места он занимал немного и в настоящий момент представлял собой идеальный объект для какого-нибудь скучающего патруля. Фуражку он забыл еще в госпитале, не до нее как-то было, форма основательно пропылилась и помялась во время безумной болтанки в кузове, а всего несколько часов назад пришитый подворотничок из отслужившей свое простыни уже покрылся слоем свежей грязи. Андрею стало грустно. Болтающийся между колен незаряженный автомат веселья не добавлял. По всему выходило, что он теперь самый натуральный государственный преступник: арестантов упустил (упустил, упустил, они ведь что хотят, то и делают…), службу покинул, оружие спер… Дисбат. Как минимум.

Двигались на этот раз медленно — за руль таки напросился Димка и теперь наслаждался ездой без инструктора. Впрочем, в незаконном вождении его упрекнуть никто не мог, права категории «С» у него уже были. Пусть не с собой и очень недавно полученные, но были.

Бетонка монотонно-убаюкивающе текла под колеса, первые впечатления от нового мира потихоньку смещались куда-то на задворки сознания, и в первую шеренгу мыслей у всех троих уверенно начали пробиваться воспоминания о несъеденном ужине.

— Не дрейфь, Андрюха! — Димон решил поговорить, чтобы случайно не заснуть за рулем от этой монотонности. — Сейчас доедем до аэропорта, сядем в самолет… Может, нас там еще и покормят… Долетим до… в общем, туда, куда собирались, а там обратно в наш мир прыгнем. И все, пойдешь в коменду, скажешь: так и так, повязали супостаты по рукам и ногам, рот тряпкой заткнули, по голове стукнули и в мешок засунули. Как сюда попал — знать не знаю, ведать не ведаю…

Андрей пробурчал что-то неразборчивое.

— Ну, не расстреляют же тебя за это. Опять же, автомат с собой привезешь. Ну, на губе, конечно, попылишься недельку, зато — какое приключение, на всю жизнь запомнится! Только ты, наверно, особо не распространяйся, а то еще в психушку…

— Стой! — отрывисто выдохнул Слава.

Он заметил это первым, но Димка среагировал правильно: нога нажала на педаль тормоза, руководствуясь не сознанием, а выработанным в течение шестидесяти учебных часов под инструктором рефлексом.

— Приехали, кажись…

Бетонка закончилась полосатым шлагбаумом, на котором висела довольно опрятная светоотражающая табличка. Надпись на табличке почему-то гласила: «HALT!». По бокам шлагбаума высились основательные бетонные столбы, от которых куда-то за обочину тянулась сплошная полоса колючей проволоки. Метрах в пятидесяти дальше по дороге, параллельно колючке высился трехметровый бетонный забор с распахнутыми воротами. А уж за забором угадывались какие-то строения. Там освещение уже было, но разглядеть подробности отсюда не представлялось возможным. Слева от шлагбаума, по ту сторону колючей проволоки приткнулось что-то среднее между большой будкой и маленьким бараком. Единственное обращенное к дороге окно было темным.

— Ка-пэ-пэ, — отметил очевидное Димон.

— Ты движок-то не глуши пока, я пойду посмотрю, — всматриваясь в темноту, сказал Слава и уже взялся за дверную ручку, но выйти из машины не успел.

Из-за угла будки появилась человеческая фигура и, старательно избегая освещенного фарами участка, быстро переместилась к водительской двери.

В стекло постучали чем-то неприятным. Очень неприятным. Вроде автоматного ствола.

— Выжми сцепление, — прошептал Кротков и поддел ногой приклад Андрюхиного автомата, упиравшегося в пол кабины.

Оружие тихонько сползло под ноги. Димка кивнул и начал опускать стекло.

Возле двери стоял молодой сонный боец в камуфляже серых тонов. Голову его покрывал шлем какой-то очень знакомой конфигурации с опущенным пластиковым забралом, а руки сжимали большой автомат неизвестной конструкции, но тоже вызывающий какие-то смутно привычные ассоциации. Ствол угрюмо смотрел Димке в нос. Так же, как и глаза за пластиком.

— Ihre Berechtigung bitte!

Базов довольно быстро справился с удивлением и, расплывшись в самой дружелюбной улыбке, на какую только оказался способен, выдал одно из немногих известных ему слов на немецком:

— Яволь! — другие известные слова показались не к месту.

Впрочем, он и не понял сути заданного ему вопроса. Андрей ошарашено посмотрел на Кроткова: «Фриц?»

— Haben Sie eine Berechtigung?

— Йа, Йа! — Димка закивал как можно энергичней.

Камуфлированный боец, не опуская оружия, сунул левую руку под шлем, выудил маленький микрофон и что-то пробурчал в него. Выслушав ответ, он сделал шаг назад и передернул затвор. Сонным боец уже не выглядел.

— Wer sind Sie? Parole?

«Пароль требует», — все так же ошалело прошептал Андрюха в сторону Славы.

Димон уже подустал «якать», да и щеки начали затекать. Он стер с лица улыбку и спросил по-простому:

— Слышь, друг, мы тут заплутали маленько, подскажи — как до Борисполя доехать?

На «фрица» речь произвела неизгладимое впечатление. Он отскочил еще на шаг и заорал почище сирены:

— Alle aussteigen! Einer nach dem anderen! HДnde — hinter den Kopf! — и в микрофон: — Hier sind Russen!!!

Дальше несколько событий произошли почти одновременно. Во-первых, на плоской крыше будки вспыхнул прожектор, на мгновение ослепив находившихся в кабине ЗИЛа. Там же, на крыше был замечен медленно разворачивающийся опять же по направлению к автомобилю длинный ствол какого-то явно не ручного и явно огнестрельного оружия большого калибра. Во-вторых, Слава метнулся к рычагу коробки передач и, воткнув заднюю, заорал: «Газу!!!» Что тут же Димка и сделал, одновременно отпуская сцепление. Машина резко рванулась назад, и потому (это уже, в-третьих) длинная автоматная очередь, выпущенная охранником и направленная прямо в кабину, усвистела куда-то в лес. В-четвертых, из будки высыпало довольно много народу.

— Ходу, ходу! — крикнул Слава, дотянулся до нужного выключателя и погасил фары. — Быстрее!

— Я не умею ездить задом! — огрызнулся в ответ Димон.

Андрюха сидел все так же прямо и участия в перепалке не принимал.

— Да нагнись ты! — вокруг свистели пули, и Славик пригнул голову разводящего книзу.

Откуда-то из-под сиденья Андрюха выдал мудрую мысль:

— Прожектор. Они нас видят. Надо погасить…

— Умный больно! Как?!! — рявкнул Базов.

— А так! — Андрей выполз из-под сиденья и потянул за собой автомат. — Рулем не дергай…

Лобового стекла уже не было, и он просто выставил ствол перед собой, одновременно пристегивая полный магазин. Кроткову показалось, что квокер даже не целился. Бац! — и окружающее пространство теперь освещалось только луной и далекими уже вспышками автоматов. Андрей виновато дернул плечом:

— Я мастер спорта… По стрельбе…

На дороге показались новые огни. Из-за шлагбаума что-то выезжало. И не в одном экземпляре.

— Так, Димка, учим «полицейский разворот»! — Кротков снова схватился за рычаг. — Сейчас, по моей команде, резко выжимаешь сцепление и руль — вправо до упора. Как только машина пройдет линию поперек дороги — начинаешь выравнивать. Опять же по команде, отпускаешь сцепление и давишь на газ. Понял?

— Ох, бли-и-ин… Понял, понял…

— Хоп!!! — Слава переключил на нейтралку и дернул рычаг ручного тормоза.

Машину не просто занесло. Казалось, что грузовик прямо размазало по бетону, и все его части уже двигаются отдельно друг от друга. Крен был неимоверный.

— Хоп!!! — четвертая передача и ручник вниз.

Как это ни странно, ЗИЛ теперь двигался вперед, а выстрелы стихали где-то позади. Друзья удивленно переглянулись.

— Мы че, живы?

Базов скоренько вышел на пятую передачу. Спидометр показывал сотню.

— Славик, я так быстро не могу, боюсь, — побелевшие от напряжения Димкины пальцы аж светились в темноте. — Хоть фары мне включи, ни хрена ж не вижу…

Тут он, правда, немножко соврал. Луна светила достаточно ярко и бетонка, все ж таки, отличалась по освещенности от окружающей черноты леса. А фара зажглась только одна.

— И куда мы теперь?

— Отъедем немножко, остановимся и подумаем…

Как же, остановишься тут! Мимо на приличной скорости пронесся мотоциклист. В уже знакомом шлеме и с автоматом. Поравнявшись с кабиной, он даже попытался поднять ствол и пустить очередь, но, похоже, решил, что руки пока нужней для управления своим транспортом. Красный задний фонарь мотоцикла довольно быстро оказался далеко впереди. Слава, чуть подавшись вперед, глянул в зеркало заднего вида:

— Сзади еще минимум двое…

Тот, что усвистал метров на триста вперед, почти бросив мотоцикл на бок, резко остановился, встал в полный рост позади своего болида и поднял автомат.

— Ложись!!! — Слава схватил Андрея за плечи и вместе с ним рухнул под сиденье.

Димка почти сполз под рулевую колонку и, кажется, потерял педаль газа. Машина дернулась, ее стало кидать в стороны, а по капоту и кабине защелкали пули.

— Руль держи! — Кротков чуть привстал, тоже схватился за руль и выровнял грузовик.

Из пробитого радиатора со свистом вырвалась струя пара. Слава глянул чуть повыше нижнего края бывшего лобового стекла, увидел, что до стоящего и стреляющего длинной очередью солдата осталось около тридцати метров, и резко крутанул руль на себя.

— Тормози!!!

Неизвестно, чем надавил Димка на педаль тормоза, но сделал он это от души. Такое его действие в сочетании с вывернутым рулем привело к никем не управляемому заносу, который очень быстро закончился опрокидыванием грузовика на левый борт. Для находящихся внутри кабины мир завертелся, наполнился воем, скрипом, скрежетом разрываемого металла и оброс какими-то выступающими отовсюду деталями интерьера, спешащими попробовать на прочность каждую частичку их тел. Завершилось все глухим ударом и неестественной тишиной.

— И долго какая-то задница будет сидеть на моей шее? — Базов оказался в самом низу, а потому более других чувствовал ущемление своих гражданских прав.

— Выходим! Быстро! — поскольку Слава был самым верхним, он первый и выполнил свою же команду.

Выскочив через лобовое стекло, он двумя руками вытащил за собой квокера и после этого оглянулся. Мотоцикл частично выглядывал из-под грузовика. Как видно, он и явился причиной ударной остановки. «Фриц» лежал, раскинув руки, метрах в десяти от места столкновения и не подавал признаков жизни. Из кабины ЗИЛа, кряхтя и охая, вытаскивал свое тело Димон. Слава выглянул из-за капота и осмотрел оставшуюся позади дорогу.

— Точно, двое. Мужики, у нас секунд пять, чтобы добежать до леса…

— Зачем? — Андрей тоже выглянул и подтянул к себе автомат. — Их же всего двое…

Мотоциклисты довольно быстро оказались рядом и начали сбавлять скорость.

Бац! Бац!

Тот, что был правее, дернул руль и, вылетев из седла перевернувшегося мотоцикла, закончил свой полет где-то в районе заднего моста лежащего ЗИЛа. Его машина ударилась примерно там же мгновением позже. Второй просто завалился на бок, высекая из бетона снопы искр, проскрежетал мимо грузовика и остановился окончательно метрах в двадцати дальше по дороге. Базов проводил его взглядом, потом покосился на поверженный грузовик.

— Н-да… И чего дальше делать будем?

Слава оглядел дорогу в направлении, откуда они приехали. Где-то далеко слышалось низкое урчание двигателей, но обозримое пространство бетонки пока радовало пустотой.

— Эти были не последние. Просто самые быстрые. Уходить надо, в лес…

Димка в сомнении покачал головой:

— Если их много, то догонят, — он оглянулся на поверженного врага. — Надо хоть оружие взять.

— Смотрите-ка, а они в брониках, — Андрей уже склонился над первым «фрицем» и с интересом его разглядывал. — А я тем двоим в грудь стрелял…

Слава с Димой переглянулись и, не сговариваясь, бросились в разные стороны. Базов обогнул лежащий ЗИЛ и присел рядом с мотоциклистом, врезавшимся в днище грузовика. Кротков побежал ко второму. У проехавшегося на боку солдата оказалась полностью раздроблена левая нога и, похоже, вывихнут локтевой сустав, но он был жив. Просто без сознания. Слава снял с него шлем, отложил в сторону автомат и, разомкнув по бокам липучки, стянул через голову тяжелый бронежилет. В тот момент, когда он расстегнул на раненом «молнию» пятнистого комбинезона сзади подошел Базов.

— Тот — труп, шею свернул, — Дима глянул на манипуляции Кроткова и присвистнул. — Мы что, еще и во времени скакнули?

Теперь подошел и Андрей, держа в руках трофейный автомат и включенный фонарик. Все трое с удивлением уставились на открывшийся их взору светло-серый китель с двумя черными петлицами на воротнике. В правой петлице примостились две маленькие серебряные молнии, а по краешку левой тянулась тоненькая серебристая полоска.

— Я так понимаю, эти загогулины — две буковки «s»? — Базов поскреб молнии ногтем. — Сейчас что, год, эдак, сорок второй?

— Вообще-то это не буковки «s», это древнескандинавские руны, что они означали раньше, я не знаю, — Слава стянул комбинезон с плеч «фрица». — Но это действительно эсэсовец. СС штурманн, что-то вроде нашего ефрейтора, — он провел пальцем по полоске на левой петлице, а потом по галуну на черном погоне. — Кант коричневый… Части охраны концлагерей.

— Ни хрена себе…

— Что же касается года… — Слава подтянул к себе автомат и поместил его в луч фонарика. — Хотя эта штука и смахивает на «шмайссер», вернее — эм-пэ сорок, но, все ж таки, это полноценный автомат, и выглядит он посовременнее.

— Ага, — подал голос Андрей, — патроны у него хоть и похожи на пистолетные, но меньшего калибра, я уже посмотрел. Жаль, к «калашу» не подойдут…

— Про каску с рацией я уж и не говорю… — Слава посмотрел на соратников. — Сдается мне, в этом мире «фрицы» победили во второй мировой. И сейчас, все же, восемьдесят восьмой.

— Гады.

Слава поднял руку и прислушался. К ним явно приближались какие-то мощные транспортные средства. Беглецы переглянулись.

— Делаем вот что. Снимаем с них комбезы, пояса с подсумками, шлемы. Переодеваемся, оттаскиваем два мотоцикла в лес, и ходу отсюда, — Кротков рывком сдернул с «фрица» комбинезон.

Когда изломанная нога раненого, освободившись от части одежды, стукнулась о бетон, тот застонал и открыл глаза. Оглядев склонившихся над ним людей, немец прорычал какие-то ругательства и отчетливо добавил:

— Sie werden alle sterben.

— Че сказал, гад? — Андрюха совершенно недвусмысленно потянулся к штык-ножу. — Я так понимаю, свидетели нам ни к чему?

Слава его остановил.

— Экий ты, право, кровожадный. У меня получше идея есть. Переодевайтесь пока…

Кротков склонился над раненым, взялся руками за его голову и, глядя в глаза, что-то прошептал. Веки немца опустились, и отпущенная голова легонько ударилась о бетон.

Чтобы натянуть на себя комбинезоны, пояса, бронежилеты и каски маленькому отряду потребовалось не более двадцати секунд. Андрею чужая форма оказалась чуть великовата, остальным — в самый раз. Еще через сорок секунд два мотоцикла были убраны с дороги и отволочены метров на двадцать в лес, а вся команда переметнулась метров на пятьдесят в сторону Борисполя и залегла у кромки леса. Именно в этот момент в пределах видимости появились два огромных БТРа, не очень быстро, но уверенно ползущих по бетонке.

Броневики проехали мимо наблюдательного поста и остановились метрах в десяти от перевернутого фургона. Задние створки обеих машин растворились, и оттуда высыпало около двух десятков все тех же вооруженных пятнистых. Один из них, скорее всего — офицер, вместо каски имел на голове черную фуражку с сильно изогнутой тульей, а в руке держал портативную рацию, размером с одну из первых моделей мобильных телефонов. Он отдал несколько отрывистых команд, и часть солдат заняли довольно грамотную круговую оборону, а несколько человек побежали осматривать своих менее везучих товарищей. Они довольно быстро вычислили среди мотоциклистов единственного живого и что-то вкололи ему в неповрежденное бедро.

Раненый очнулся, попытался лежа принять стойку «смирно» и начал что-то живо втолковывать офицеру, усиленно жестикулируя здоровой рукой.

— Щас он нас сдаст… — проворчал Базов.

— Уже сдал, — не поворачивая головы, ответил Вячеслав.

Раненый, между тем, настойчиво тыкал пальцем в сторону, противоположную занимаемой курсантами позиции.

— Я убедил его, что мы уехали на двух мотоциклах в сторону Киева.

— Лихо…

Офицер пробормотал что-то в рацию, выслушал ответ, кивнул и дал команду загружаться в броневики. Солдаты подхватили раненого и мертвых, покидали их в одну из машин, забрали мотоцикл, расселись сами, и броневики, натужно взревев, резко стронулись с места. В том же направлении, в каком приехали сюда. Замыкающий, удалившись на безопасное расстояние, развернул башню и дал короткую очередь из крупнокалиберного пулемета по сиротливо лежащему грузовику. Этого оказалось достаточно, чтобы восстановлению ЗиЛ-131 уже не подлежал. Зато, вокруг стало очень светло.

Курсанты оседлали небольшой пригорок на опушке леса и всматривались в пространство по ту сторону колючей проволоки. Уже начало рассветать и, если бы не утренний туман, весь аэродром был бы как на ладони. Отряд вышел к колючке лесом примерно в километре от КПП с полчаса назад. Беглецы подкрепились найденным в подсумках довольно питательным НЗ и теперь рассматривали то место, к которому стремились всю ночь. Бетонного забора они больше не видели, он либо был не сплошной, либо огораживал какую-то меньшую территорию. Зато у колючей проволоки появился дополнительный ряд. И утоптанная дорожка между рядами. А через каждые триста-четыреста метров торчали караульные вышки.

— Большие вертолеты, на Ми-шестые смахивают, — заметил Димка, кивнув в сторону летного поля. — Может, угоним?

— Вряд ли мы на нем далеко улетим, — возразил Слава. — Не говоря о том, что сбивать будут всяк, кому не лень, так еще и топлива едва ли хватит до Питера. Даже если они заправлены под завязку. Выследить бы какой-нибудь транспортник, незаметно туда пробраться, а в воздухе захватить…

— Ну да, вон там стоит что-то похожее. Еще бы расписание где-нибудь подсмотреть…

— А там что? — Андрей указал куда-то в дальний угол объекта, где виднелось непонятное скопление сторожевых вышек.

— Видимо, тот самый концлагерь и есть, — Слава пригляделся. — Непонятно, что «фрицы» тут делают, но дармовая рабочая сила им, видно, нужна.

— Так что? Задача раз — добраться до транспортников? — Димону явно не сиделось на месте. — Режем колючку, и — вперед?

— Думаю, придется с этим немного повременить…

Базов проследил за взглядом Славы. Только что подававший реплики третий участник их экспедиции откинул голову на ствол дерева, возле которого сидел, и самым натуральным образом спал. Причем, оба своих автомата крепко сжимал в руках, обхватив для верности еще и ногами.

— А может, н у его? — Димка задумчиво почесал пробивающуюся щетину. — Состряпаем портал, да и выпихнем его обратно?

— Думаю, нам тоже не помешает отдохнуть, — Слава проигнорировал вопрос. — Если будем прорываться сейчас, окажемся как на ладони для любой вышки. Через несколько часов, думаю, начнется хоть какое-то движение, и мы не будем так выделяться. Давай так: дежуришь первым, через час будишь меня, а этот пусть сторожит последним. Ну, а через три часика и двинем…

Баз, вздохнув, кивнул, Кротков отдал ему свои часы и улегся под соседней елкой.

— Спокойной ночи, — пробурчал Димон и, заняв верхнюю точку пригорка, приготовился бдить.

Унтерштурмфюрер СС Клаус фон Типпельскирх не мог позволить себе показать всю ту гору негодования, раздражения, обиды и жгучей ненависти, которая выросла в его груди за последние полчаса. Вернее, он бы позволил себе это с большой радостью, нет, даже с наслаждением, но честь потомственного дворянина и потомственного военного… Уже в который раз за последние годы в его мозгу отчетливо всплывал текст так и не написанного рапорта о переводе в Вермахт, обычные Das Heer. Пусть простым лейтнантом, да хоть фельдфебелем, если не найдется для него взвода. Пусть на северный фронт, хоть к дьяволу в задницу, только бы не видеть больше этих постных особистских рож. Лучше бы, конечно, перебраться в Waffen SS, но уж больно там не любят «коллег» из SS-Totenkopfrerbaende… И плевать на красивую форму. И дед, наконец, перестанет брезгливо коситься и демонстративно, гордо задрав породистый нос, покидать помещение, в котором довелось случайно столкнуться с «непутевым» внуком…

А этот прыщ все никак не успокоится. И эта рожа, равнодушно-скучающая, будто не барон перед ним, а денщик, плохо вычистивший хозяйские сапоги. И ладно, если был бы по возрасту старше, или хотя бы по положению ровней, но не то что приставкой «фон» не пахнет, а и морда какая-то славянская. И как такие в гестапо устраиваются? Да еще до гауптштурмфюрера выслуживаются. Грязь, чернь, смерд…

— … и после всего этого вы спокойно отбываете на отдых. Наверно, с чувством выполненного долга, а? Унтерштурмфюрер? Вам место в окопе, барон, а не в рядах СС.

Клаус скрипнул зубами. Очень легонько, почти незаметно. И вознегодовал еще больше, потому как этот выскочка, похоже, заметил.

— И кто вас надоумил жечь машину? — гауптштурмфюрер подошел к лежащим на боку останкам и пнул обгоревший капот. — Не догадаться было, что после такого никакая собака след не возьмет?

Еще больше злило то, что гестаповец прав. Именно он, Клаус фон Типпельскирх, начальник караула, упустил этих дурных партизан. Именно он потерял двоих солдат своего подразделения убитыми и одного раненым. Про оружие, испорченные мотоциклы и некоторое количество утраченных спецсредств и говорить не приходится. Этим ему еще штабные плешь проедят. Будет примерно такая, как у этого… сына сибирской свиньи.

Гауптштурмфюрер снял черную фуражку и неторопливо вытирал не очень свежим платком высокую лысину, обрамленную аккуратно подстриженными седеющими не по годам волосами.

— Как думаете, барон, сегодня опять будет жарко?

Клаус от неожиданной смены тона гестаповца вздрогнул.

— Не напрягайтесь так, э-э… Клаус? — он улыбнулся. — Найдем мы их, найдем. Вы найдете. Вот возьмете живыми, тогда и реабилитируетесь… Так, говорите, их было трое?

— Трое, герр гауптштурмфюрер. Один в неком подобии русской формы, двое — в получивших в последнее время широкое распространение среди славянского быдла американских штанах.

— Какие еще приметы заметил ваш штурманн? Кстати, где он?

— В медкорпусе, герр гауптштурмфюрер, у него множественные переломы. Сейчас они в нашем камуфляже…

— Ну да, и с вашими автоматами… А как получилось, унтерштурмфюрер, что ваш же солдат отправил вас в Киев, если оба мотоцикла, на которых якобы отбыли партизаны, валялись в лесу? Не далее, как в двадцати метрах отсюда?

— Не могу знать, герр гауптштурмфюрер…

— А должны бы знать, Клаус, должны, — гестаповец снова вытер лысину. — Только благодаря вам мы потеряли почти пять часов, прочесывая участок от места вашей встречи с нашей группой захвата досюда. Так что, вам теперь за ними и гоняться, у спецназа есть и другие дела. И взять живыми! Это приказ.

Позорный для Клауса разговор был прерван подскочившим обершутце, еще на бегу приложившим к каске прямую правую ладонь.

— Господин гауптштурмфюрер, разрешите обратиться к господину унтерштурмфюреру! — и после нетерпеливого разрешающего кивка обратился к непосредственному начальнику: — Герр унтерштурмфюрер! Обнаружена лежка партизан, пятьдесят метров в сторону базы. Собаки взяли след!

— Куда они направились?

— В сторону базы, герр унтерштурмфюрер, постепенно удаляясь от дороги.

Все, можно уже не слушать этого прыща, есть дела и поважнее. Клаус, проигнорировав висевшую на поясе рацию, выхватил из-под шлема СС обершутце маленький микрофон и начал отдавать привычные команды. Одному отделению — цепью за кинологами, второму — на бронетранспортерах до базы и бегом вдоль периметра. Уже убегая вдогонку за первым отделением, он обернулся к гестаповцу:

— Вы с нами, герр гауптштурмфюрер?

— Нет, Клаус, я, пожалуй, поеду со вторым, пойдем вам навстречу, — и на прощанье опять улыбнулся. — Вы их возьмете, Клаус…

Проснувшись от постороннего воздействия, выразившегося в немилосердной тряске плеча, Андрей секунд пять вспоминал, где он, и кто это его разбудил. Вспомнил.

— Мы тут решили отдохнуть немного, — заметив, что квокер проснулся и узнал его, Слава перестал трясти плечо. — Дежурим по очереди, твоя смена. Через час разбудишь нас обоих.

Андрей кивнул, на секунду замешкался, разглядывая два автомата, которые продолжал держать в руках, выбрал «калашников» и пополз на вершину пригорка. Кротков, посмотрев мгновение задумчиво ему в спину, пополз следом.

— Мы, Андрюха, подумали… В общем, ты подежурь, а потом мы тебя перекинем обратно. Нечего тебе, действительно, с нами таскаться. Да и опасно тут, как выяснилось…

Андрей не ответил, задумчиво разглядывая освещенный поднявшимся солнцем аэродром.

— Слышь меня? Нет?

— Слышу, слышу… Думаю я. Сказать по правде, под трибунал неохота. А если вернусь без вас… В общем, сам понимаешь… — он посмотрел Славе в глаза.

— Понимаю, сержант, понимаю. Только и ты пойми. Мы не убегаем, мы торопимся. Сейчас в Пи… в Ленинграде умирает человек, который мне очень небезразличен. Человек одного дня от роду. И помочь ему только я могу. И помогу. Не остановишь меня ни ты, ни Киевская коменда, ни вся Советская армия. По трупам идти не хочется, но мешать мне не советую.

— Сын, что ли? А что, так тебя не отпускали? А зека зачем с собой взял?

— Не сын. Не отпускали, так уж сложилось, долго объяснять. А Димка к тебе на пост из-за меня угодил. Вот так.

— Понимаю… — Андрей вздохнул. — Более-менее. Не знаю, подумаю я. Иди, спи пока.

Разведчик, высланный вперед осторожно двигающейся группы, бесшумно возник перед Дедом.

— Тьфу на тебя, окаянный, — шепотом прошамкал командир группы в густую черную бороду и поднял вверх растопыренную ладонь. Все, шедшие следом, разом замерли.

— Фрицы, Дед! — безбашенный Миколка умудрился прокричать эту фразу шепотом, очень тихо, почти на пороге слышимости.

— Не ори, дурак. Где? — сквозь зубы процедил командир.

— Метров четыреста отсюда, наперерез.

— Куда?

— В сторону лагеря, чуть вкось от дороги.

— Сколько?

— Тринадцать пятнистых, плюс офицер, плюс две собаки. Похоже, по чьему-то следу. Идут тихо, вряд ли на кабана охотятся…

— И не за нами, нашего следа там быть не могеть…

Дед оглянулся и, найдя глазами нужного человека, легонько мотнул головой. Петро проскользнул десяток метров буквально змеей — ни одна веточка не шелохнулась.

— Слышь, комиссар, что Миколка гуторит?

— Не глухой, он на весь лес орет, — хмуро ответил устроившийся рядом Петро.

Миколка обиженно хрюкнул. Шепотом.

— И чего думаешь?

— А думаю, что козе под хвост вся операция. Нельзя их в тылу оставлять. Кто их знает, куда идут и не поворотят ли назад? Ну, доберемся мы до поста ихнего тихо, а эти уже, окажется, давно по нашему следу бегут. И все — хана скрытности, хана операции.

— Так что, предлагаешь в отряд вертаться? С позором? — глаза командира недобро блеснули.

— Так это… товарищи командиры, — Миколка умудрился, сидя посреди куста, бесшумно переступить с ноги на ногу и изобразить отдание чести. — Размышление одно имею. Можть, того… за ними пройтить, да посмотреть, чего удумали супостаты. А там — по обстановке, либо перережем тихонечко, либо сторонкой обойдем. А?

Дед с Петро переглянулись.

— Дурак-дурак, а инда и дело скажет. Все одно, раньше темноты операцию нельзя начинать, — Дед расправил грудь, насколько это возможно в сидяче-скрюченном положении. — Слухай мою команду, комиссар, и другим передай. Заворачиваем вправо и идем по следу противника. Васьк а — следопыта — вперед вместе с Миколкой. На расстояние взгляда не приближаться, пока не остановятся. Идти тихо, как мышь по одеялу. Ежели бой случится, стрелять быстро и метко. И только с глушителями. Миху-пулеметчика — в арьергард, и чтоб не высовывался, медведь, со своей волынкой. Все, пошли.

Миколка исчез так же тихо, как появился. Секундой позже в заросли за ним нырнул Васек. Дед двинулся, когда спина следопыта замелькала на пределе видимости. Остальные бесшумно заскользили следом.

Слава разомкнул веки, когда рука Андрея только тянулась к его плечу. Димон уже сидел, протирая глаза и потягиваясь.

— Ну вот, сам проснулся…

Крот взглянул на солнце и на часы: квокер дал им поспать лишние пятнадцать минут. Обстановка на летном поле, между тем, существенно изменилась. К одному из транспортников присосался сбоку здоровущий тягач-заправщик, с надсадным ревом перекачивающий содержимое своего нутра в баки самолета. Рядом ожидала своей очереди вторая такая же цистерна. Вокруг суетились техники в темно-синих комбинезонах, а по опущенному в хвостовой части пандусу группа в полосатых пижамах таскала в транспорт какие-то ящики. За «полосатыми» присматривали несколько охранников с собаками.

— О! Кажется, наш рейс подали на посадку, — Димка, наконец, протер глаза. — Успеем на регистрацию?

— Решил что-нибудь? — Слава посмотрел на Андрея.

— Пожалуй, я пока с вами, — ответил тот. — Никто меня там не ждет, кроме прокурора. Пока с вами, а там — видно будет.

— О чем это вы? — Базов переводил взгляд с квокера на Кроткова и обратно. — Я что-то пропустил?

— Я предлагал ему отправиться обратно, а он, вишь, не хочет, — Слава вновь посмотрел на Андрея. — Что, совсем никто?

— Детдомовский я… — отвернулся, разговор окончен.

Между тем, «полосатые» занимались не только погрузкой. Довольно большая группа таскала какие-то трубы в районе ангара, перед которым стояли, частично перекрывая обзор, транспортники. Туда же бегом гнали еще колонну, примерно из тридцати заключенных. А следом двигался еще и строй «пятнистых», численностью около взвода.

— Оживленно тут стало, — нарушил молчание Баз. — Как пробираться-то будем? Проползем на ту сторону и под своих закосим?

— Стремно, вообще-то… — Слава оглядывал колючку и вышки, перебирая в уме варианты.

Андрей тихо прокашлялся.

— Так это… Вы ж у нас путешественники. По параллельным мирам. Что вам стоит найти мирок, где на этом месте ни одного фрица нету, да и дойти спокойненько до самого борта. А там и назад сигануть. А?

— А он голова! — Димка хлопнул разводящего по плечу так, что тому опять пришлось прокашливаться. — И чего ты в КВОКУ пошел?

Слава, прищурившись, запомнил направление и расстояние до опущенного пандуса.

— Ну что, замедляемся, и пошли нужный мирок искать? — спросил Базов, ему опять не терпелось.

— Да, пожалуй…

— Ложись! — Андрей уткнулся носом в траву, одновременно двумя руками пригнув головы соратников. — Немцы! Вдоль колючки бегут с этой стороны. Прямо к нам…

Слава приподнял над травой один глаз и разглядел небольшой, человек в десять, отряд камуфлированных, а позади них… Уж больно знакомая личность. Только форма не серая, а на этот раз — черная.

— Влипли, блин. Выспались, называется… — Славик осторожно оглянулся. — Давайте-ка, в лес потихоньку…

Ага, как же! Лес позади неожиданно рявкнул до боли знакомой по фильмам фразой:

— Партизанен! Сдавайся! Ви есть окружен, сопротивлений бесполезно!..

Интересно, они специально так русскую речь коверкают?

— Ага, про горячий чай забыл. И радушие… — Димка резко перевернулся на спину, послал в чащу длинную очередь и откатился под ближайшую елку. — Славка! Строй портал, мы их отвлечем!

Лес огрызнулся короткими, но частыми сухими очередями, Андрей уже отвечал им басовитым голосом «калаша», а скрытая пригорком от места боя первая группа «пятнистых» спешно разворачивалась в редкую цепь, замыкая кольцо окружения.

Радужный вихрь получился со второго раза. Через одну ветку, стало быть. Слава осторожно, уворачиваясь от медленно плывущих в стеклянном воздухе пуль, прополз к порталу и заглянул на ту сторону. Никого. Увиденная мельком обстановка не радовала, но вполне удовлетворяла. Вернувшись, Кротков нежно поднял на руках Андрея и легонько, опасаясь переломать ему кости, кинул его прямо в воронку. Легкое удивление в глазах квокера появилось только в самый последний миг.

Димона, так и лежащего под елкой, от портала отделяло метров пять. Славе пришлось преодолеть их целиком и дать команду на замедление непосредственно в ухо товарища. Не отпуская спускового крючка размеренно чихающего пулями автомата, Базов повернул голову к Кроткову, улыбнулся и спросил одними губами:

— Получилось?

Слава кивнул:

— Уходим.

Они встали и медленно, насколько позволял густой воздух и роящиеся вокруг пули, побежали к порталу. Четыре метра, три… Что-то изменилось, Слава почувствовал это прежде, чем увидел. С противоположной стороны вихря с такой же скоростью бежал лысый эсэсовец. Старшина, будь он неладен! И Кротков видел, что он успевает к порталу одновременно с ними. А еще он смотрел прямо Славе в глаза и целился в Димона. Собственно, пуля уже летела. Медленно, но неотвратимо. И Слава знал, что Димке не увернуться. Он это видел . Не смертельно, но на той стороне враг окажется значительно раньше База, и тогда все бесполезно.

— Уходи, — прошептал сзади Димон, он тоже видел . — Уходи и закрывай портал, я их задержу.

— Нет!!!

Сильнейший толчок забросил его в воронку. И портал тут же захлопнулся…

— И с кем же эт они там воюють? — вопросил лежащий среди молодой еловой поросли Дед только что возникшего перед ним Миколку.

— Дык… Это… Со своими, вроде.

— Ты, боец, четко докладай, а не мямли, — Дед, как мог, насупил густые брови. — Без всяких «вроде». Сколько противника? Кто такие? Вооружение? Диспозиция? Чего они не поделили, вообще?

— Так точно, товарищ командир, докладаю, — лежа на боку, Миколка попытался вытянуться в струнку. — Противников у супостатов трое. Одеты в их форму. Автоматы немецкие, у одного только непонятная какая-то винтовка. Обороняющиеся лежат на лесистом пригорке, занимают, стал быть, господствующую высоту. Но в тыл им заходит еще одно отделение «фрицев», подкрепление, значитца. В общем, окружили по всем правилам, положеньице у этих троих аховое. А чего не поделили — понятия не имею.

— Ага, значит, это все ж не про нас — и то ладненько.

Дед окинул взглядом притаившихся подчиненных и кивком подозвал Петро.

— Ну что, комиссар, думаю, мы ввязываться не будем?

— Согласен. Прежде всего, мы должны выполнить приказ партии. И если при этом мы вынуждены идти на жертвы…

— Ц-с-с, — остановил его Дед. — Это потом, сейчас команду мою слухай. Как только у них там все закончится…

Звуки боя оборвались так резко, что наступившая тишина была воспринята всеми не иначе, как удар по ушам. Миколка бесшумно растворился в зарослях, но на его месте тут же нарисовался Васек.

— Все, Диду, конец…

— Это я и сам слышу. Всех троих положили?

— Не… Я чего-то не понял, но двое просто провалились куда-то. Может, схрон там какой или нора барсучья… Вот. А третий раненый оказался, его повязали и с собой поволокли. Уходят вдоль колючки к трассе. Все пошли. Этих двоих и искать не стали. Да! Там один с такой пукалкой интересной был, очередями так себе постреливал, а вот одиночными — точно в лоб бил. Три выстрела — три трупа. Так что эти еще и своих волокут. Раненых, правда, я не заметил — бронежилеты…

— Понял, понял… — Дед немного поморщил лоб, посмотрел на часы. — Вот что, Васек, вы с Миколкой провод и те эту кодлу, а потом возвертайтесь. Мы вас будем здесь ждать, чуть отойдем только, — он махнул рукой вглубь леса. — Мало ли, вернуться захотят.

Васек испарился, комиссар кивнул, как бы отвечая на незаданный вопрос, и пополз распоряжаться об отходе. Дед еще раз посмотрел на часы, сам себе покивал головой — «ничего, до темноты успеем» — и пополз следом за всеми.

Немцев здесь нет. Здесь вообще никого нет, даже птиц. Даже муравьев. И никаких звуков. Дует легкий ветерок, но листва не шумит. Нет листвы. Как нет и вертикально стоящих деревьев. А пробивавшаяся кое-где трава слишком короткая и чахлая, чтобы шуметь.

Андрей ошарашено пялился на летное поле. Да, аэродром есть. Вернее, его остатки.

— Жалко Дмитрия. Теперь мне точно нельзя возвращаться.

— Он жив, — Слава раздраженно пнул какой-то закопченный булыжник. — И я его вытащу.

— Значит, к самолету пока не идем? — Андрей кивнул в сторону обгорелых скелетов транспортников, которые находились примерно на том же месте, что и в предыдущем мире. — А, кстати, что здесь такое могло случиться?

— А то ты тактику не изучал. «При нанесении ядерного удара по аэродрому целью является центр взлетно-посадочной полосы»… Вон та ямища и есть…

— Так мы что, почти в эпицентре ядерного взрыва?! — Андрюха разве что не подпрыгнул.

— Остынь, пехота, это не вчера произошло, — Слава внимательно осматривал развалины аэродрома. — А если очень уж беспокоишься, в кармашке на рукаве комбеза есть дозиметр. Посматривай в него иногда, как доползет волосок до красной метки — пора уходить. А вообще, фон здесь, по-моему, не больше, чем в Киеве первого мая восемьдесят шестого…

Андрей судорожно достал из кармашка маленькую серую трубочку, заглянул в нее и несколько успокоился, обнаружив упомянутый волосок почти в самом начале шкалы.

— Пошли, — Слава решительно направился в сторону руин. — Я хочу найти то место, куда Димона могут засунуть.

От зданий остались практически одни фундаменты. Вся надземная часть была просто снесена и развеяна в темно-серую пыль неимоверной силой взрывной волны. Но зато все, что находилось ниже уровня земли, хотя и полностью выгорело, оказалось вполне доступно — никаких завалов.

Слава начал с того места, где, по его прикидкам, должен быть концлагерь, потом переключился на жилые здания и, напоследок занялся административными. Когда курсанты наткнулись на широкий тоннель, приведший их в огромный подземный зал, солнце уже ощутимо склонилось к западу.

— Ого! — Андрей обводил лучом фонаря обгорелые стены и останки громоздкого оборудования, тесно напиханного в эту рукотворную пещеру. — Прямо ЦУП. Они что, и в космос отсюда летали?

— Что-то не видал я здесь ничего похожего на стартовую площадку… — луч Славиного фонаря уперся в остатки огромного светодиодного экрана. — Но, похоже, это действительно центр управления полетами. Впрочем, космодром может находиться и очень далеко отсюда.

Квокер в очередной раз достал дозиметр и, помаявшись немного с фонарем, наконец, что-то там разглядел.

— Середина шкалы, больше половины опасной дозы.

— Да, уходим. Я уже увидел все, что хотел. Пошли, нам еще до леса добраться и хоть немного через валежник вглубь уйти.

Когда они дошли до намеченной точки выхода, солнце еще не село, но вечер был близок.

— Я вижу, Дмитрий Владимирович, вы уже подлечились? — гестаповец говорил по-русски неожиданно чисто.

Базов запрокинул голову вверх и разглядел склонившегося сверху человека. Очнулся он после скользящего ранения в голову на дне пятиметрового бетонного колодца прикованным наручниками к выступающей из стен толстой арматуре. Освободиться не было никакой возможности. Димка мог бы построить портал, но уйти отсюда — никак, разве что вместе с колодцем. А потому последние часы Дмитрий занимался самолечением и плевками в отсутствующий потолок.

— А… старшина…

— Узнали, Дмитрий Владимирович. Чувствую, становлюсь популярен в некоторых кругах, — старшина хихикнул и вытер лысину платком. — Как же это вас угораздило-то, а?

— Да пошел ты… — Димка отвернулся.

— Не стоило вам, ой, не стоило… А знаете что? Давайте договоримся. Вы мне строите портал туда, где сейчас Вячеслав Соломонович. Вы ведь знаете, не так ли? Я и сам его найду, просто времени на это уйдет многовато. А я, так и быть, верну вас назад, в утро позавчерашнего дня. И заживете, как прежде, спокойно и перспективно. Как вам такой договорчик?

— Я уже сказал тебе, куда идти, или только подумал? — Базов хмуро зыркнул в глаза своему тюремщику.

— Э-э-э, как невежливо. И глупо, между прочим. Я ведь на самом деле искать его сейчас и не собираюсь, он сам за вами придет. Ведь придет? По глазам вижу, знаете, что придет. Да только судьба у вас теперь будет одинаковая. Зря отказались, зря, все бы кончилось гораздо быстрее. И с немалой для вас выгодой, между прочим… Что ж, счастливо оставаться, подождем, — лицо из дыры исчезло, но мгновение спустя появилось вновь. — Да, кстати, в Ленинград можете и не спешить. Все одно — не успеете.

Солнце еще не село, но в лесу уже стало заметно темнее. Вернувшиеся разведчики доложили, что два немецких отделения благополучно достигли въезда на базу, и больше никакого заметного движения, кроме обычного, не наблюдалось. Б о льшая часть диверсионной группы партизанского отряда успела выспаться и подготовиться к предстоящей операции. Оставалось только дождаться темноты и двинуть в направлении КПП. Дед лениво наблюдал, как бойцы отбиваются от бесшумно передвигающегося комиссара, пытающегося провести с каждым политинформацию на предмет поднятия морального духа. Собственно, сейчас можно было особо и не шептаться, расставленные на приличном расстоянии от лежки посты не подавали никаких тревожных сигналов, но Деду не очень-то хотелось провести последние часы перед боем на партсобрании, выслушивая пламенные речи. Ну, не смог он отбрехаться от включения в состав группы замполита, не смог. Комиссар объединения, почему-то, сильно настаивал.

Неторопливые командирские размышления прервала Олеська. Ее рыжая шевелюра вынырнула из ближайшего куста и распугала облюбовавших его ранних шмелей.

— Тьфу, бестолочь, хоть подшлемник одень — демаск и руешь.

— Дед, а Дед… — она пропустила приказное пожелание мимо ушей, — мне отойтить надо, съела чего-то не то.

— Чего ты могла съесть? Второй день сухарями питаемся, — проворчал командир. — Или опять зеленые ягоды хватала?

Олеська только виновато шмыгнула носом.

— Навязалась на мою голову, я бы лучше без рации обошелся. Или вон — Михаську научил, ему все одно — что только пулемет тащить, что пулемет с рацией. Вон, под елку пристраивайся…

— Ага, а вы все глазеть станете…

Дед сплюнул еще раз и махнул рукой вглубь леса — иди, мол, только не доставай больше. Потом растопырил пятерню и поднес к самому лицу девушки — пять минут. Олеська кивнула, и рыжее пятно замелькало между кустами.

Может, и вправду, не стоило ей хватать эти ягоды? Или сыроежки? А, может, щавель попался больной какой? Но нельзя ж идти двое суток по лесу и питаться только сухарями. Это ж дикость просто! Олеся прикинула, не видно ли ее от временного лагеря, оценила расстояние до ближайшего часового и выбрала себе укромный кустик.

Хорошо, что дело уже было сделано, когда это произошло. Подняв голову и увидев в пяти метрах от себя две камуфлированные спины, девушка от неожиданности вскочила, чуть не уронив лежавший на коленях автомат. Господи, как же это? Никто ж не знает. Как они здесь оказались? Как прошли мимо часового? Или?… Надо предупредить, надо обязательно предупредить…

— Хенде хох! Стоять, сволочи!

Услышав высокий, на грани истерики, девичий визг, Слава с Андреем разом развернулись и подняли руки.

— Ой… — Андрюха приподнял руки повыше. — Девиц без штанов я, конечно, видал, но чтоб еще и с автоматом… Если девица ходит в сортир с автоматом, это… это…

— Возбуждает, да? — не поворачивая головы, процедил Слава.

Взгляд рыжей скользнул вниз, обозрел состояние того, что открывалось взглядам ниже защитного цвета куртки — «ой». И глаза, которые вновь уставились на курсантов, были уже раза в два больше прежних.

— Молчать! И… И глаза закрыть!!!

— А вот у нас в детдоме…

— Молчать!!!

— Зажмурься, а то, и правда, пристрелит…

— Молчу, молчу…

Из кустов позади Олеси вынырнула всклокоченная борода командира:

— Ты чего орешь?!! Совсем офи… — взгляд Деда, наконец, уперся в сверкающие в наступающих сумерках белые ягодицы. — А-а…

Девушка оглянулась и, просчитав направление взгляда командира, снова завизжала:

— Не смотри-и-и!!!

— Да ладно, ладно… Я и не смотрю вовсе, — Дед быстро оглядел плененных «фрицев», нашел их положение вполне удовлетворительным и снова обратился к Олесе. — Давай, что ли, одену тебя. А ты пока держи их на мушке, глаз не спускай…

Он наклонился, закряхтел, чуть не уперевшись носом… туда (кажется, задел бородой), но с задачей справился. Выросший как гриб-боровик из соседнего куста Миколка только крякнул, успев заметить окончание процедуры. Следующим появился комиссар, за ним еще несколько бойцов группы.

— Ну, Дед… — Миколка осуждающе покачал головой.

— Да ладно, вы че удумали? Я ж ей в отцы гожусь…

— Заврался совсем, — Олеся тряхнула костерком на голове. — Думаешь, бороду отрастил, так и забыли все про твои двадцать девять?

Кто-то хихикнул.

— Кхе-кхе… Ребята, а про нас вы не забыли? А то уж руки затекают…

Большинство только сейчас обратило внимание на «фрицев». Васек присвистнул. Петро недобро прищурился. Некоторые подняли автоматы. Миколка хлопнул себя по лбу.

— Ба! Да это ж те двое, что исчезли!

Комиссар переглянулся с командиром и подошел вплотную к Славе. Не забыв упереть автоматный ствол ему в живот.

— Кто такие?

— Свои мы, — Крот еще не придумал что сказать. Врать особо не хотелось, могут и расколоть, а правду не очень-то и скажешь… — Русские.

— Москали? Если по-кацапски гуторите, эт еще ничего не значит. Как здесь оказались? Почему в немецкой форме? Что делали возле лагеря? Почему за вами гнались? А? Отвечайте лучше так, чтоб я поверил…

— Сбежали мы. Из лагеря. Угнали машину, но нас догнали мотоциклисты. Пришлось их кончить, но машину они сожгли. Потом заблудились, — Андрюха врал самозабвенно. — Форма и оружие с мотоциклистов…

— А это что? — Петро тронул «калашников».

— А это в лагере взяли, там много всякого. Как и одежду, которая под камуфляжем.

Петро не поленился расстегнуть обоим комбинезоны и заглянуть под них. Увидев курсантскую форму, чуть приподнял бровь.

— Как из окружения вырвались?

— А нора там была какая-то. Узкая, сволочь, несколько часов ползли…

В сторонке кашлянул Дед, привлекая к себе внимание.

— Ладно, опустите, пожалуй, руки… Но оружие — сдайте. Петро — ко мне.

Командир с комиссаром отошли на несколько шагов. Руки разоруженные Слава с Андреем опустили, но с прицела их никто не снял. Девушка так вовсе смотрела волчонком.

— Не верю я им, — комиссар состроил неприступную мину, — слишком гладко врут. А ну как подстроено это, чтоб нам помешать?

— Чушь. Не знаю, как с мотоциклистами, но здесь вон тот, поменьше который, троих точно завалил, Миколка сам видел. Слишком уж мудрено «фрицам» такую игру затевать. Да и не должны про нас здесь знать.

— И что мы будем с ними делать?

— Есть у меня одна мысль… — Дед посмотрел в сторону пленников и почесал бороду. — С нами пойдут.

— Ты что?!! Они не проверены, мы не знаем, кто они такие вообще! Ты ставишь под удар задание пар…

— Цыц, комиссар! Ты мне на партсобрании на недостатки указывать будешь, а здесь — я командир. Усек? Они только из лагеря, в качестве проводников сгодятся…

— У нас же есть план всех коммуника…

— Не всех, или забыл? Двадцатилетней давности твой план.

— Но про шахту и они ничего не могут знать!

— Цыц, я сказал, — Дед закончил разговор и вновь подошел к пленникам. — А ты, вроде, стреляешь неплохо?

Андрей кивнул:

— Только патронов почти не осталось, — он кивнул на «калаша», который в этот момент крутил в руках Васек.

— Ничего, винтовку найдем. Значит так, мы — особая диверсионная группа Бориспольского партизанского отряда. В настоящий момент на задании, и лишний груз нам, в общем-то, ни к чему. Кумекаете? Идем мы в лагерь. Вы как, с нами? Если да — то, кто вы такие, будем разбираться потом. С учетом, естественно, того, как покажете себя в боевой обстановке. Если нет — разбираться вообще не будем.

— Вопросик есть, — открыл рот Слава. — С нами третий был. Не видали, случаем, куда он делся?

— В лагерь его уволокли, раненый он.

— Мы идем с вами.

Дед кивнул и движением головы распорядился вернуть оружие. Потом взглянул на потемневшее небо и, коротко бросив: «Выступаем», скрылся в зарослях. Бойцы молча потянулись за ним.

Отряд споро двигался цепочкой по кромке леса вдоль колючей проволоки в направлении КПП. Миколка, как всегда, скользил далеко впереди, а замыкал всю группу здоровущий пулеметчик. Как-то так получилось, что Андрей оказался следом за рыжей радисткой.

— Помочь ящик тащить? — та только фыркнула.

Петро догнал бегущего впереди командира.

— Ты еще пожалеешь об этом, Дед…

Ответом ему был только тяжелый взгляд из-под густых бровей. Дед резко остановился и поднял вверх растопыренную ладонь. От дерева справа отделился еле заметный Миколка.

— Пришли…

В пятидесяти метрах впереди, за закрытым шлагбаумом, слепо пялилось в темноту единственное окно КПП.