"Инквизитор" - читать интересную книгу автора (Фрэнклин Черил Дж.)

Глава 37

Оми наблюдал за садоводом-стромви с беспокойством, граничившим с неодобрением. Хотя Нгури дружелюбно болтал о розах и подрезании корней, Оми ощущал его скрытый гнев как явный источник опасности. Причина и направленность этого гнева оставались неясными.

Оми видел немало возможных поводов для бешеной злобы, которая кипела в обычно мирных стромви. Инквизитор посетил мертвое поле, где был выращен релавид, и знал, что заражение могло быть очень сильным. Ему не удалось увидеть крылатых насекомых, но он считал весьма значительной возможность их завоза в качестве опылителей релавида. Да и само создание фермы Ходжа Оми рассматривал как угнетение коренного населения Стромви.

Однако ни один из этих ответов не удовлетворял его полностью. Релавид вырастили с помощью стромви. Стромви пригласили Бирка Ходжа работать на их планете, несмотря на рекомендацию Консорциума против этого решения. Сам Нгури сыграл не последнюю роль в поддержке работы соли.

Конечно, чувство вины могло усилить гнев стромви, но даже это объяснение не давало Оми необходимого ощущения собственной правоты. Оми не мог избавиться от неприятного впечатления, что пожилой стромви играет с его анализом, как если бы это был эксперимент в гибридизации роз. Самым досадным результатом их разговора было то, что Нгури Нгенга не давал вызвать себя на откровенность ни прямыми вопросами, ни косвенными замечаниями. Так как Оми в настоящее время не имел официального статуса инквизитора, закон запрещал ему использовать технику Сессерды для точного прочтения.

Официального статуса нельзя было добиться, даже ссылаясь на чрезвычайные обстоятельства. Нгои Нгенга покончил с собой. Прямая причина этого акта отчаяния могла вызвать подозрения, но никто из родственников-стромви не дал санкции на официальное расследование, а в подобных случаях закон Консорциума не мог принудительно заменять местное правосудие. Согласно ученику-соли Укитана-лаи Бирк Ходж мог быть убит, но противоположные свидетельства были слишком вескими, чтобы отбросить их.

Необходимость следствия становилась для Оми все яснее, но этот мир принадлежал народу стромви, который не обнаруживал желания требовать расследования. Согласно природе верований Сессерды закон Консорциума не мог быть навязан невиновным, особенно если в роли невиновных выступало все население планеты.

Этому эссенджи, Аресу, пошло бы на пользу глубокое реформирование, но он не был зарегистрирован в качестве члена Консорциума, и Консорциум никогда не подавал на него жалоб. Трио соли, состоящее из Харроу и Ходжей, отнюдь не располагало к себе, но ни у кого из них не хватало смелости сыграть сольную партию. Две женщины-деетари являли собой полную неопределенность. Обе утаивали информацию по каким-то скрытым причинам.

Мирель была просто дополнительным усложнением, которого лучше бы не существовало вовсе. Оми бранил себя за свои преждевременные нелестные выводы относительно ее. Каждое существо имеет свою цель, в том числе и эта молодая женщина-соли с ее столь наглым неуважением к правосудию Консорциума.

Обдумывая ситуацию на ферме Ходжа одним сегментом своего мозга, Оми сфокусировал многочисленные внешние чувства на Нгури Нгенге и розовых полях.

Воздух Стромви носил следы загрязнения, но следы эти были слишком слабыми для удовлетворительной идентификации источника без глубокого анализа.

— Вы создали замечательный ботанический сад, мастер Нгури, — заметил Оми. — Как же вы сможете ликвидировать недавнее заражение?

Нгури поднял голову и встретился взглядом с Оми, хотя калонги был на целый метр выше стромви, стоящего в полный рост.

— То, что красиво, должно быть сохранено, а то, что уничтожает, — удалено с целью сохранения равновесия. В случае угрозы заражения нужно создать его естественных врагов, если только они уже не существуют. Цепкие сорняки срезают с побегов серебряных лилий. Пангуулунг не должен расти за пределами зарослей. Когда естественные формы выходят за пределы своей сферы, их следует принудить к дисциплине.

— В вашем ответе больше философии, нежели метода.

— Я понимаю нужды моего народа и моего мира.

— Вы должны были знать, что в вашей долине посеяли релавид. Почему вы позволили ему стать угрозой?

— Когда открыто новое творение, его следует оценить. Так учит нас ваша мудрость Сессерды, — отговорился Нгури. Оми восхищала его способность уклоняться от ответов, хотя он сожалел о слишком независимой позиции стромви. — Если новый элемент поддерживает или увеличивает совершенство мира творений, он принимается и становится частью целого. Если же чужеродность делает его несовместимым с данным миром, он должен быть уничтожен. Это необходимо сделать, чтобы впредь он оставался в своих границах. — Нгури опустил голову и срезал случайный побег, затесавшийся между двумя розами. — От вторгающихся на чужую территорию следует избавляться.

— Я уважаю вас, мастер Нгури, и сожалею, что вы не доверяете моим суждениям. — Поклонившись, Оми повернулся и с достоинством направился к дому Ходжей.

— То, что красиво, — это Стромви, — очень тихо пробормотал Нгури. — Все, что не является частью Стромви, следует уничтожить.

Оми не остановился и не обернулся, скрыв, что слышал тихий мрачный шепот. Он знал, что эти слова предназначались не для него, и знал также, что Нгури не слишком заботит, слышал его Оми или нет. Подобное равнодушие наполнило Оми, почетного инквизитора и полного мастера Сессерды, глубокой печалью.

Нгина осторожно шевельнулась, стараясь избежать звуков, способных обнаружить ее присутствие. Несмотря на это, она наткнулась на один из ржавых инструментов соли, который ударился о ящик с шумом, заставившим ее испуганно прижаться к полу. После микроспана полной тишины Нгина поняла, что вблизи никого нет, и подняла верхнее туловище, чтобы заглянуть за спутанные волокна.

В комнате никого не было. Тем не менее Нгина продолжала двигаться с крайней осторожностью. Странное темное существо, которое она заметила дважды, не выделяло сколько-нибудь различимых запахов. Казалось, оно во всех отношениях сливается со своим фоном.

Вместе с облегчением Нгина чувствовала себя виноватой, что позволила существу снова ускользнуть от ее наблюдений. Почтенный отец велел ей ни на момент не терять запах этого существа, но он даже не предполагал возможности, что существо способно напасть. Оно, несомненно, пыталось причинить вред мисс Тори, но его спугнул мистер Джейс.

Почему соли вообще оказались здесь? Ее почтенный отец ничего не говорил о входе для соли, сделавшим эти комнаты подвалом дома Ходжей. Он не говорил ей, что то существо может быстро передвигаться и карабкаться вверх почти так же легко, как соли. Отец дал ей неполную информацию, и Нгина подумала, что он поэтому не обвинит ее за потерю следа существа.

Нгина удрученно опустила туловище. Отец все равно будет порицать ее, даже если ничего не скажет. Его неодобрение станет тягчайшим наказанием. Он снова доверился ей, несмотря на ее промахи, а она не смогла добиться успеха.

Нгина жалела, что не осмелилась заговорить с Тори Дарси, но существо было слишком близко. Ей хотелось верить, что Тори по-прежнему ее подруга, невзирая на горькие слова ее почтенного отца. Нгина была не в состоянии разделить отцовское недоверие к соли, которых она уважала всю свою жизнь. Ей не нравилось думать о тайнах, которые ее отец так тщательно хранил. Нгина не хотела понимать тот безнадежный страх, который руководил поступками Нгои, но она схватывала уроки на лету.

Акрас туго перевязала руку, чтобы остановить кровотечение. Она не тратила время, упрекая себя за неосторожность, послужившую причиной ранения и лишившую ее удовольствия собственноручно расправиться с наложницей предателя-реа. Впрочем, смерть женщины-соли принесла бы немного пользы — разве только погасила бы и без того мимолетную вспышку гнева. Акрас поклялась отомстить мужчине, отнявшему у нее добычу. Этот соли заплатит и за то, что отобрал у нее кинжал — личное оружие, ранее принадлежавшее Расканнену.

Бори скулил во время еды, требуя очередной порции свежезарезанной змеи осанг. Акрас отрубила еще несколько кусков и бросила их хамелеону. Ночью от бори нет особой пользы, но она отложила кормление на более поздний срок. Голодному бори нельзя доверять, имея кровоточащую рану — такую, как та, что ей нанесли ее же ножом.

Неожиданный противник хорошо сражался. На сей раз камуфляжная накидка в виде бори не обеспечила обычного преимущества. Этот человек обнаружил удивительные для соли проворство и сообразительность.

К тому же он оказался на редкость живучим. Акрас дважды приказывала убить этого соли, и оба раза сыновья подводили ее. Роаке настаивал, что лучше терпеть соли, носящего символы калонги, чем калонги, который явится выяснять причину его исчезновения. Арес же просто передал соли в руки беркали, выражая таким образом презрение и одному, и другим. Возможно, она допустила ошибку, утаив от Ареса доводы Роаке. Значение символов калонги, которые носил этот соли, оказалось большим, нежели она предполагала вначале.

Где же Арес? К этому времени он уже должен был доложить о себе. Он знает, что вождь клана не хочет задерживаться на этой мерзкой планете, служившей логовом предателю-реа. Аресу придется многое объяснить. Пока Тагран занимается приведением в порядок судна-дома, Арес был обязан наблюдать за возможным появлением каких-либо признаков предателя-реа. Освободив пленных и открыто представившись компаньоном этого алчного соли, Харроу Фебро, Арес мог выманить предателя из укрытия, как он надеялся, или же заставить его прятаться следующие десять спанов. Калонги и в самом деле прибыл, как предсказывал Роаке. Возможно, Роаке был так же прав, считая Ареса слишком опрометчивым и ненадежным для роли военного вождя.

«А может быть, — думала Акрас, — я слишком долго вынуждала Ареса страдать под властью брата. Настало время смерти для детей предателя — для всех троих!»

Акрас вздохнула, расстроенная собственным нежеланием довести до конца свои планы. Она не может позволить себе слабости, не может больше откладывать последнюю месть. Она должна думать о Роаке не как о своем сыне, а как об отродье предателя-реа.

«И все же именно Роаке подготовил для предателя долгую и мучительную смерть, — невольно подумала Акрас. — Как должен страдать предатель-реа, видя разрушение всего, созданного им! Даже хорошо, что он исчез, прежде чем Аресу удалось схватить его. Если бы Арес привел предателя ко мне, я приказала бы сыну убить его на месте, а такая смерть была бы для него слишком легкой. В конце концов, он остается моим пленником, и я дам ему испытать хотя бы частицу моих долгих мучений, прежде чем даровать забвение смерти».

Акрас застегнула жилет из кожи луа и скормила ненасытному бори остатки змеи, пойманной и убитой двумя воинами-реа. Бори сделал перерыв и застыл, почти полностью сливаясь со стромвийской землей, на которой лежал.

Звуковой шок трижды прогремел в воздухе планеты, и Акрас поняла, что ее старший сын все еще служит клану Реа и все еще верит своему вождю. Акрас надеялась позволить ему погибнуть в бою, но он оказался более упорным, чем она ожидала. Теперь Роаке, должно быть, вернулся и неожиданно атаковал.

Верил ли Арес на самом деле, что его брат — предатель? О мыслях младшего сына всегда было нелегко судить. Но Акрас не сомневалась в главном: Арес доверяет вождю клана. Роаке постоянно нуждался в поводке, так как был чересчур независим, но Арес никогда не проявлял неповиновения.

Громовые раскаты сменились гнетущей тишиной. Бори возобновил обед, с шумом и треском разгрызая змеиное мясо, но стены пещеры приглушали обычные звуки, которые не сотрясали землю, подобно звуковому шоку, и не передавались по изобретательно сконструированной стромви корневой сети, подобно щелкающей речи. Акрас задумчиво смотрела на вялое тело бори, пытавшееся ассимилировать черты змеи, которое оно поглотило, и земли, на которой оно лежало. Она выбрала своего бори за его способность к эффективному искажению света, хотя он обладал лишь слабым подобием инстинкта к перемене формы, свойственного самым редким и дорогим особям.

Бори были тупыми и злобными существами, но их способности как хамелеонов оставались непревзойденными. Кожа и внутренние органы бори обладали необычайной гибкостью, а особенности кожи позволяли им отражать или поглощать свет. Некоторые бори использовали каждую клетку кожи для имитации тех или иных формы и цвета, в то время как другие могли принимать лишь один маскировочный облик. Те бори, которых реа носили в качестве плащей, не отличались особым опытом и могли приобретать подобие только предметов и существ, не превышавших их по размеру. Конечно, их способности можно было развить до определенной степени при помощи тренировки, но система методов обучения до сих пор не была разработана.

Отец Акрас принес первого бори как военный трофей. Существо показалось ей отвратительным — его изменчивость оскорбляла ее концепцию чести Реа. Зато предатель-реа сразу оценил возможности хамелеонов.

«Они похожи друг на друга, — мрачно думала Акрас, — лживые и вероломные сначала маскирующиеся под свое окружение, а потом наносящие удар своим хозяевам. Глупый Консорциум, верящий, что предатель-реа уважает какой-то закон, кроме своего собственного; глупая Акрас, считавшая, что он когда-то любил что-то, кроме собственной власти».

Акрас коснулась покрытых шрамами щек, проводя пальцами по твердым рубцам намеренно неисцеленной плоти.

— Он умрет, — прошептала она, — вместе со всем, что ему дорого.

Акрас накинула на плечи сытого бори и направилась к лазейке в дом, чтобы завершить дело, прерванное неугомонным соли. Она включила маленький передатчик — примитивное устройство, выбранное Реа за его невосприимчивость к энергии даар'ва. Вскарабкавшись в дом через дыру в полу, Акрас отправила заранее подготовленное зашифрованное сообщение Роаке.

Нгури с удовлетворением щелкнул, когда «сокровище» отозвалось на звуковой шок последовательностью символов. Каждый фрагмент отобранной информации он скармливал анализатору ксиани. Прибор был рассчитан на растительные формы жизни и требовал дополнительных данных, но мог экстраполировать состав и характерные черты любой системы по мельчайшим обрывкам данных. Описание символического языка, управляющего «сокровищем» Бирка, отличалось от расшифровки генетических кодов, для которых ксиани сконструировали свой анализатор, лишь по масштабам.

Нгури мог бы дать «сокровищу» и другие названия. Бирк использовал его как оружие; другие, менее склонные к разрушению, чем Бирк, но менее заботившиеся об окружающей среде, чем калонги, создали его для адаптации к планетным условиям. Нгури однажды поверил Бирку, но он никогда не повторял своих ошибок.