"Двойное наваждение" - читать интересную книгу автора (Вокс Натали)

Глава 3

На очаровательном лице молодой женщины отражалось столько самых разнообразных чувств, что Энрике с трудом подавил улыбку. Он отлично понимал, что испытывает сейчас Джулия, потому что сам испытывал то же самое.

Отношения развиваются слишком стремительно. Ведь в сущности они чужие друг другу люди. Но почему же кажется, будто ничего не может быть естественнее того, что происходит сейчас между ними?

Неким непостижимым чутьем Энрике знал: вздумай он без единого слова взять Джулию за руку и увести из переполненного посетителями бара к себе, она повиновалась бы точно так же, без единого слова. Но он не хотел навязывать ей свою волю, не хотел давить на нее.

— Смотрите. Не хотите никуда идти — останемся тут.

Молодая женщина с напускной нерешительностью склонила голову.

— Не знаю, право, что вам и сказать… Остаться в душном баре или предпочесть прогулку при луне вдоль берега, где веет свежий ветер? — аффектированно продекламировала она, подражая актерам «старой школы», а потом самым что ни на есть прозаическим тоном добавила: — Тем более что, насколько я могу судить, девицы за соседними столиками себе только что шеи не посворачивали, на вас заглядываясь. И если мы не уйдем, их нелепая и преждевременная кончина будет на вашей совести.

— Не только их, — доверительно сообщил Энрике. — Девиц, честно говоря, я не заметил, а вот тех трех парней возле стойки разглядел хорошо. Бедняги так пялятся на ваши ножки, что чуть с табуретов не падают всякий раз, как вы пошевелитесь.

Джемайма мгновенно повернулась лицом к стойке. Глаза ее расширились от изумления.

— Что, правда? А вы уверены, что они глядят именно на меня. Тут же столько красивых и совершенно свободных женщин!

— Но ни одной с такими стройными ножками.

По щекам ее разлился очаровательный румянец. Молодая женщина явно не сознавала своей красоты. А посему не представляла, как эта красота действует на любого мужчину, если только он не голубой или не безнадежный импотент. Зеленые глаза сияли манящим колдовским светом, а вид умопомрачительных ног вызывал в мозгу рой образов, один эротичнее другого. Во рту у Энрике вдруг пересохло.

Однако на лице красавицы по-прежнему читалось недоверие.

— Неужели вам так трудно поверить, что все мужчины в этом баре только на вас и смотрят? — спросил он.

Она пожала плечами.

— Наверное, все дело в том, что я слишком уж привыкла к обычной своей роли тихой серой мышки. Не уродина, но уж точно не из тех, кто одним своим появлением вызывает затор на дорогах… или столпотворение в барах. Джемайма с улыбкой огляделась по сторонам. — Вы уверены, что все дело во мне?

— Абсолютно, — заверил ее Энрике. — Даже и не сомневайтесь. Честно говоря, от взглядов, которыми они вас пожирают, во мне просыпается самая что ни на есть первобытная ярость.

— Ой-ой-ой! — с притворным ужасом воскликнула она. — Только вот этого не надо! Боюсь, если вы сейчас вскочите на стол и приметесь с утробными криками молотить себя в грудь, нас не поймут.

Энрике расхохотался. Черт возьми, Джулия не только красива, она еще умна и наделена превосходным чувством юмора! А уж до чего сексапильна! Ну, парень, тебе крупно повезло. Не женщина, а мечта всей жизни.

— Ну что, идем?

— Идем.

Она поднялась из-за стола, и Энрике поспешил взять ее под руку. Показалось ли ему или молодая женщина чуть заметно вздрогнула?

Они вышли на улицу. Стоял теплый дивный вечер, над озером вовсю сияла луна, в кронах сосен покачивались мерцающие звезды. Воздух пах смолой и свежестью.

Гладкая асфальтированная дорожка, что вела вдоль берега, скоро кончилась, сменившись узкой полосой песчаного пляжа. Последний фонарь отбрасывал яркий круг света на темные кусты и живописные, поросшие лишайниками валуны. Спутница Энрике остановилась, точно прикидывая, стоит ли идти дальше.

Он опустил взгляд на ее ноги — по счастью, изящные туфли на низком каблуке не только удивительно подчеркивали стройность лодыжек, но и отличались завидной практичностью. Зато мысли, что родились в голове Энрике при виде этих тонких щиколоток, округлых коленей, безупречной линии бедер, отличались скорее не практичностью, а необузданной, буйной эротичностью. Как хотелось очертить эти линии рукой, ощутить ладонью гладкий шелк кожи, провести дорожку поцелуев от туфельки вверх, до самого подола короткого платья… и еще выше. И — черт возьми! — он вовсе не собирался ограничиться одними лишь мечтами. Но всему свое время.

— Хотя в принципе я поклонник высоких каблуков, — произнес Энрике, — но хорошо, что сегодня вы решили обойтись без них. Не то тут бы наша прогулка и закончилась.

— А вот я, честно признаюсь, не поклонница высоких каблуков. Совершенно не умею на них ходить. Почему-то мне всякий раз кажется, будто я на ходулях. Чувствую себя клоуном в цирке. Может, я феминистка?

— Ну что вы! — картинно ужаснулся Энрике. — С такой-то фигурой? Нет, все феминистки страшны как смертный грех и совершенно не умеют следить за собой. Ни одну феминистку не увидишь в баре в таком соблазнительном платье.

— Типичный мачо! — вынесла суровый приговор молодая женщина. — Между прочим, высокие каблуки наверняка мужское изобретение. Точно так же, как лифчики на косточках, корсеты и пояса целомудрия.

— Однако! Получается, глупые мужчины сами себе вредили. Нет, кажется, вы все-таки феминистка, раз столь нелестного мнения о нас, бедных.

— Напротив, о некоторых из вас я слишком лестного мнения. Даже самой страшно, — пробормотала она себе под нос, явно не предназначая эти слова для ушей спутника.

Энрике деликатно притворился, будто ничего не слышал. Должно быть, после второго бокала джина Джулия слегка ослабила самоконтроль. Молодой человек спрятал улыбку.

Путь им преградило сломанное ветром дерево. Ветви поваленной сосны купались в мелководье, ствол же полого уходил вверх — место перелома находилось чуть выше человеческого роста.

— В детстве я мимо такой сосны ни за что не прошел бы, — усмехнулся Энрике. — Обожал лазить по деревьям. Хотя, конечно, это для меня была бы слишком простая задача — все равно что по мостику пройтись.

— Я тоже обожала, — подхватила его спутница. — И простыми задачами отнюдь не брезговала. Честно говоря, до сих пор не всегда могу удержаться от искушения. Вот как сейчас…

Не успел Энрике опомниться, как она отпустила его руку, двумя великолепными по своей небрежной грации взмахами ног скинула туфли и, вскочив на толстый ствол, с легким дразнящим смехом побежала по нему вверх. Остановилась у места надлома, чуть покачиваясь и балансируя, чтобы удержать равновесие.

Смеющиеся зеленые глаза смотрели на Энрике. Он запрокинул голову — и чуть не ахнул. По-видимому, в припадке легкомысленного веселья молодая женщина напрочь забыла об осмотрительности. Хотя сама она явно не рассчитывала на такой результат, но те самые стройные ноги, которыми он так восхищался только что, теперь были открыты его взору сверх всяких мыслимых границ.

В голове у Энрике возникла дерзкая мысль. Чтобы осуществить ее, он шагнул вперед, оказавшись почти под стволом, и понял, что не ошибся в расчетах. Под подолом изумрудного платья мелькнула полоска черных кружев.

— А вы? Так и останетесь внизу? — с вызовом спросила сумасбродка.

— Так и останусь. — От прилива желания у Энрике перехватило горло. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы говорить как ни в чем не бывало. Боюсь, вздумай я к вам присоединиться, мы оба спустились бы на землю куда скорее, чем собирались бы. Причем не самым романтическим и приятным образом. Ствол держится буквально на честном слове. И вас-то еле выдерживает.

— Ничего страшного, — лукаво улыбнулась она. — Я в вас верю. Даже и упади я, вы бы успели меня поймать.

Не успел Энрике переварить комплимент, как молодая женщина снова засмеялась.

— Ловите!

И прелестное изумрудное видение без тени промедления спорхнуло вниз он едва успел вскинуть руки. Стройная фигурка скользнула по его телу, по груди, бедрам, и замерла, прильнув к нему. Когда Энрике ловил ее, подол легкого платья с одной стороны чуть задрался, так что теперь ладонь молодого человека лежала у нее на бедре, поверх тонких колготок. Вторая рука обвивала гибкую талию женщины.

Ни один из них не сделал попытки отстраниться. Но оба по-прежнему притворялись, будто ничего особенного не происходит. Будто Энрике не умирает от возбуждения, будто прилив страсти не сводит судорожной пульсирующей мукой чресла, не разливается по телу с бешеным током крови. Будто Джемайма не тает в его объятиях, точно воск под солнцем.

— Вот видите, я не ошиблась, у вас отличная реакция, — чуть севшим голосом произнесла она и подумала: двусмысленная, надо сказать, фразочка при подобных обстоятельствах!

— Послушайте, радость моя, — не выдержал наконец Энрике, — скажите мне одну вещь.

— Да?

— Вы это нарочно?

— Что — нарочно?

— Неужели вы и впрямь не сознаете, что со мной делаете? А может, вам нравится мучить мужчин?

Тихий серебристый смех был исполнен соблазна.

— Кажется, я уже знаю ответ.

— Ну… — наконец отозвалась она, чуть посерьезнев, — скажем так, я и впрямь чувствую, что что-то происходит. Честно говоря… Энрике, — почему-то она сделала на его имени легкое ударение, — когда вы вот так меня обнимаете, в моей голове рождаются довольно-таки нескромные фантазии.

Он чуть слышно застонал. Интересно, это те же фантазии, что будоражат и его? Хочет ли она, чтобы он целовал ее, ласкал, чтобы познал ее в самом сокровенном смысле, в каком только может мужчина познать женщину? В глубине души Энрике уже не сомневался: этому суждено случиться. Как же не терпелось ему воплотить мечту в жизнь!

— В моей тоже, — хрипловато ответил он. — Но назвать их нескромными значит, ничего не сказать. Жаркие, необузданные…

Он произнес это с такой страстью, что Джемайма тихо ахнула. Энрике так и впился взглядом в пухлые приоткрывшиеся губы. О, поцеловать бы их, упиться их дивной свежестью! Но что-то — возможно, остатки самообладания и боязнь отпугнуть молодую женщину излишним напором — еще останавливало его.

— Только не думайте… — голос ее звучал прерывисто, — что я нарочно вас извожу. Вообще-то это не в моих правилах. Я даже обещанного канкана на столе не станцевала.

Она еще пробовала шутить! На месте Энрике джентльмен, наверное, повел бы себя иначе. Но Энрике никогда не считал себя джентльменом.

— Вы станцевали его на стволе. Признаться, мне очень нравится черное кружевное белье.

У Джемаймы перехватило дыхание. Глаза расширились, губы растерянно дрогнули. Первые несколько секунд она от смущения даже слова сказать не могла, потом пролепетала:

— Но я же не думала… Честное слово, я вовсе не…

— Верю-верю. Как и я вовсе не пытался нарочно заглядывать вам под юбку. Хотя, когда такая возможность представилась, не смог отвести взгляда.

— Уважаю откровенных мужчин, — пробормотала Джемайма. Похоже, чувство юмора начало понемногу возвращаться к ней. — Что ж, поделом мне. Хотя могло быть и хуже, ведь эти колготки запросто можно надеть и без белья.

При одной мысли об этом Энрике почувствовал, что возбуждение его достигло предела. Рука словно сама собой крепче вжалась в упругое бедро женщины. Зеленые глаза ее затуманились, но в глубине их еще поблескивал озорной огонек.

— Кажется, у меня уже не осталось от вас никаких тайн.

Глаза Энрике были совершенно серьезны.

— Радость моя, увидев, что на вас под платьем, я мечтаю лишь о том, чтобы увидеть то, что подо всем.

Несколько долгих, точно вечность, мгновений она смотрела ему в глаза, а потом вдруг обвила его шею руками и сама прильнула к его губам. Вот это женщина! Не боится сделать первый шаг! На этой мысли способность рассуждать здраво окончательно покинула Энрике…


***

Тетю Бесс, верно, хватил бы удар, узнай она, как неприлично ведет себя ее племянница. Но вот что сейчас интересовало Джемайму менее всего на свете, так это мнение тети Бесс.

В данный момент ее волновало лишь одно. Точнее один — этот великолепный мужчина, что с таким пылом откликнулся на первое же прикосновение ее губ. О, как же он умел целоваться! Именно о таком поцелуе, властном, крепком, но нежном, грезила Джемайма с тех пор, как увидела своего босса в лесу. Никогда, никогда в жизни не приходилось ей испытывать ничего подобного!

Хотя изначально инициатива принадлежала ей, однако очень скоро она утратила лидирующую роль, сделавшись лишь мягким воском в руках опытного и умелого соблазнителя. Язык его скользнул между ее губ, сплетаясь с ее языком, испивая сладость ее уст. Дыхание его чуть-чуть отдавало смолистым запахом джина, и этот аромат пьянил сильнее всякого вина.

Джемайма запустила пальцы в густые иссиня-черные волосы молодого человека, а его руки жадно скользили по ее спине и бедрам. Первый судорожный пыл поцелуя прошел, теперь он сделался более сладострастным и томным. Сплетясь в неразрывном объятии — уста к устам, тело к телу, — молодые люди чуть покачивались, объятые единым порывом страсти.

Джемайма снова ахнула, когда ладони его легли на ягодицы, плотнее притискивая ее к нему — так, что она ощутила твердый жаркий выступ у него на джинсах.

— Ох… ты… ты…

— Вот именно, — почти прорычал он, не отрываясь от ее губ. — Поэтому я и спрашивал, нарочно ли ты меня изводишь. — И принялся покрывать поцелуями ее лицо, шею.

Не в силах противостоять столь пламенному напору, да и не желая этого, Джемайма тихо застонала от наслаждения.

— Я, конечно, хотела тебя чуть-чуть подразнить, но не до такой же степени.

— А я думал об этом с той самой минуты, как увидел тебя на берегу озера в грозу.

Джемайма постеснялась признаться, что мечтает об этом гораздо дольше с того памятного воскресенья в лесу.

От восторга ее бросило в дрожь, а затем вдруг по телу разлилась сладостная истома, лишившая ее сил настолько, что ноги начали подкашиваться. Джемайма упала бы, не прижимай ее Энрике к себе так крепко.

Казалось, каждый миг, прошедшей с момента сегодняшней встречи перед отелем, каждая сказанная фраза, каждый взгляд неотвратимо вели только к одному — к тому, что происходило сейчас межу ними. Как будто это было предначертано им судьбой.

— Игра в незнакомцев в баре всегда заканчивается таким образом? — пролепетала Джемаима, сама не зная, что говорит, потому что горячие губы Энрике скользнули ниже по ее шее.

Молодой человек неожиданно отстранился и посмотрел ей в лицо. Глаза его пылали темным огнем. О, Джемайма таяла, сгорала в этом огне.

— Это не игра! — Звучащая в его голосе яростная уверенность уничтожила последние крохи сомнений, что еще у нее оставались… если, конечно, еще можно было говорить о каких-то сомнениях. — Я предельно серьезен.

Его руки, особенно та, что так и осталась под платьем Джемаймы, и губы творили такие чудеса, что молодая женщина удивлялась, как это у нее хватает сил разговаривать.

— Загляни ко мне в сумочку и убедишься, что я тоже абсолютно серьезна.

— К тебе в сумочку? — Сумочка валялась в нескольких шагах от них, рядом со сброшенными туфлями.

Джемайма кивнула.

— Ну да. Перед встречей я заглянула в киоск на первом этаже. У них там есть предметы первой необходимости на все случаи жизни.

— Предметы первой необходимости? — гортанно рассмеялся Энрике, чуть отстраняясь, но Джемайма потянулась за ним, не в силах и на секунду лишиться его ласк. — Ты имеешь в виду…

— Да. Не то чтобы я заранее все так планировала, просто решила, что подготовиться никогда не вредно.

— Приятно слышать, — поднял он бровь. — К твоему сведению, я тоже считаю, что подготовиться никогда не вредно. Поэтому приобрел три штуки.

— Три? — Голос Джемаймы звучал мечтательно-отрешенно. — А я двенадцать.

Энрике снова не удержался от смеха.

— Я польщен.

Молодая женщина покраснела, осознав, что именно сказала.

— Да нет же… То есть я, конечно, в тебя верю, но… Просто я так смущалась, что схватила первую же попавшуюся упаковку. Боялась, вдруг зайдет кто-нибудь из участников съезда, а я тут презервативы покупаю. Сама-то пачка у меня в комнате, но одну штучку я взяла с собой. — И покраснела еще пуще, внезапно как бы услышав свои слова со стороны. Словно она предлагала взять ее прямо тут же, на месте.

Хотя, если разобраться, разве не этого она жаждет?..

По ту сторону от поваленной сосны виднелся островок зеленой травы, точно самой природой созданный для любовных утех. Завлечь бы туда его, упасть вместе с ним на мягкое ложе, забыться в жаркой страсти. Ощутить на себе желанную тяжесть крепкого мужского тела.

Изнемогая от сладострастных мечтаний, Джемайма ухватилась за футболку Энрике и стала вытягивать ее из-за пояса джинсов. Как же не терпелось ей ощутить под приобретшими вдруг небывалую чувствительность кончиками пальцев его горячую кожу.

Он застонал и, припав к ее губам в очередном умопомрачительном поцелуе, рывком поднял молодую женщину с земли и усадил на ствол сосны прямо перед собой. Джемайма не заметила, когда умудрилась остаться без колготок. Ладони Энрике заскользили по ее ногам вверх, от щиколоток все выше, к коленям… потом к бедрам.

— Какая у тебя кожа! Чистый шелк!

Губы его лихорадочно блуждали по ее груди выше выреза платья, и каждый поцелуй обжигал, точно огнем. Не помня себя, Джемайма потянулась к банту на плече, но Энрике опередил ее и развязал его зубами. Лоскут изумрудной ткани сполз вниз, к талии, обнажив небольшую, округлую грудь молодой женщины.

— Ты похожа на амазонку, — восторженно прошептал Энрике и, усмехнувшись, прибавил: — Они, как известно, тоже не носили лифчиков. Очень полезная привычка… в первую очередь для нас, мужчин.

Джемайма не выдержала и засмеялась. Но смешок тотчас же перешел в довольный стон, когда мужские губы сомкнулись на ее розовом тугом соске. Она закрыла глаза и откинулась назад, обхватив ногами бедра Энрике. Только тоненький шелк трусиков и грубые джинсы разделяли сейчас их тела, что отчаянно жаждали соединения. Джемайма уже с трудом переносила эту изощренную сладострастную пытку — пытку желанием.

— Прямо здесь? Сейчас? — В голосе его звучала та же неутоленная жажда.

— Да… Ода!

Открыв глаза, молодая женщина посмотрела в бархатное звездное небо, затем перед собой. Казалось, все вокруг кружится в бешеном вихре, расплываясь, теряя очертания. Лишь лицо Гарсии-Энрике сохраняло четкость. Вот он снова склонился к ее груди, дразня и нежно покусывая ее, и Джемайме почудилось, что она вот-вот умрет от наслаждения…

— Ты чудо, — восхищенно прошептал он, бережно сжимая в объятиях молодую женщину, упиваясь ее вздохами и стонами.

— Никогда не испытывала ничего подобного, — призналась она, едва дыша. — Я безумно хочу тебя, просто безумно. Умираю, до чего хочу.

— Значит, нас тут двое таких, умирающих, — жарко шепнул он. — Сейчас, только…

Она поняла, что он имеет в виду. Опираясь дрожащими руками ему на плечи, Джемайма спрыгнула с дерева, пошатнулась и на миг снова прижалась к Энрике, чтобы не упасть. Кое-как нашарила на земле упавшую сумочку. Неловкими пальцами вытащила пакетик и протянула ему.

Повинуясь его молчаливому приглашению, она стянула с него футболку, потом, затаив дыхание от предвкушения, робко взялась за молнию на брюках не так-то много опыта было у нее по части раздевания мужчин.

Под плотной тканью не оказалось белья — никакого. Джемайма едва удержалась на ногах — так ошеломило, взволновало ее первое прикосновение к могучему мужскому естеству. Но Энрике, судя по всему, окончательно потерял терпение. Через миг они уже лежали в том самом уютном травяном гнездышке за сосной, а рядом валялась смятая одежда.

— Ты… ты уверена? — нашел в себе силы спросить Энрике.

— Да! Да! Да!