Глава десятая СТРОГО ПО ПЛАНУ

   Прежде чем войти в зеркальные двери «Хилтона», Турецкий остановился и, задрав голову, какое-то время внимательно следил за люлькой, которая медленно двигалась вдоль фасадной стены отеля на уровне десятого этажа. В люльке стоял парень в форменном комбинезоне и длинной шваброй водил по окнам, смывая с них налипшую за прошедшую ночь городскую пыль. На каждое окно уборщик тратил около двух минут, после чего нажимал на пульте комбинацию кнопок, и люлька самостоятельно меняла направление, двигаясь к еще не охваченному шваброй участку стены.

   За три дня наблюдений удалось установить, что уборщик начинает свою работу ровно в восемь утра и до полудня успевает промыть все окна. Точно такая же люлька висела с другой стороны отеля.

   Швейцар услужливо пропустил Турецкого в свои владения, не упустив возможности придирчиво осмотреть потенциального постояльца. Увиденное его удовлетворило. Александр был одет элегантно и по-деловому: темный плащ прикрывал однобортный пиджак с уголком платка в петлице, на ногах блестели лакированные туфли, в руке раскачивался атташе-кейс.

   В холле «Хилтона» было безлюдно, лишь двое мужчин почитывали газеты, сидя в удобных креслах у искусственного фонтана. Александр сразу понял, что это секьюрити. Работа у них такая — целыми днями читать газеты в холле, искоса наблюдая за происходящим.

   —  Мне нужен номер на одного, — сказал по-английски Турецкий, вальяжно облокотившись на стойку рецепции. — Я пробуду в Токио три дня. Мое имя Питер Реддвей.

   Девушка-портье распахнула перед ним регистрационную книгу и указала место для подписи. Он поставил размашистую закорючку и в следующий момент получил ключ.

   — Как вы будете расплачиваться? — спросила его портье. — Кредитной карточкой или наличными?

   — Кредитной карточкой, — не задумываясь, произнес Александр.

   — Аригато, — поблагодарила японка и выдала Турецкому ключ.

   На самом же деле в его кармане лежала столь незначительная сумма, что ее вряд ли хватило бы для оплаты пяти минут проживания в отеле. Наивные японцы, они еще не додумались, как русские, брать предоплату...

   Поднявшись на свой этаж, Турецкий сделал пару шагов по коридору, но тут же вернулся в лифт и снова спустился в холл.

   Завидев его, портье растянула свое и без того плоское личико в улыбке, означавшей: «Я к вашим услугам, Ред-двей-сан».

Секьюрити одновременно перевернули страницы своих газет.

— Это какой номер? — спросил он.

— Вы ходите поменять сторону? — тут же нашлась портье.

— Да, да! Поменять сторону. Не люблю солнце.

   — Аригато. — Девушка протянула Турецкому другой ключ, а первый вернула на золотистый гвоздик, под табличку с соответствующим номером.

   Александр открыл кейс, извлек из него продолговатый бумажный сверток.

— Вы можете положить это в сейф?

   — Конечно. — Портье взяла сверток и скрылась за дверцей. Она отсутствовала всего несколько секунд, но за это время Турецкий успел пролистать регистрационную книгу и обнаружить нужную запись...

Едва он вошел в свой номер, как бросился к телефону.

— Вениамин? Я на месте. Семьсот сорок пятый.

Да, седьмой этаж, окнами на улицу. Как у тебя?

   —  Пока никак, я ждал твоего звонка. Кирюха пошел вантуз покупать, Митяй попрыгал за биноклем. А можно к тебе на минутку?

— Это еще зачем?

— Помыться хочу, сил нет.

— Отложим это до лучших времен.

— Ну вот... Я так не привык...

   — Слушай внимательно. Нам повезло, под девятьсот двадцать шестым живет профессор Хофман, немец. Он будет здесь еще неделю.

— Целый люкс занимает? Один?

— Все, отбой. Займись делом. Я свяжусь.

Турецкий бросил трубку на рычаг, быстро скинул с себя одежду, прошлепал голыми пятками в ванную и с замиранием сердца встал под душ. Теплая вода начала нежно ласкать его тело... Ах, как давно он не испытывал такого блаженства!..

   Митяй долго возился с замком, запиравшим чердачный люк. Торопиться было некуда, да и громко шуметь воспрещалось — все-таки доходный дом, еще какой-нибудь бдительный жилец услышит да и выглянет на лестничную клетку...

   Наконец тонкая дужка треснула под нажимом обрезка железной трубы.

   Оказавшись на чердаке, Козлов вынул из кармана пластмассовую детскую рацию, вытянул из нее антенну. В динамике что-то зашуршало, захрустело.

— Александр, Александр, Саш, выхожу на крышу... Прием...

— Понял тебя... Наблюдай... Прием...

Слышимость была отвратительная, но все же голос Турецкого иногда пробивался сквозь помехи.

   Да, денег хватило только, на игрушку, но и она позволяла держать какую-никакую связь: расстояние между говорившими было ничтожно мало. Козлов находился в доме напротив «Хилтона», метрах в тридцати от Турецкого. Присев у невысокого бордюрчика, огораживавшего край крыши, Козлов приставил к глазам бинокль, навел фокус... Девятый этаж, крайнее правое окно. Спальня номера люкс.

— Я вижу его, прием... Хоть бы жалюзи опустили, олухи…

Капитан с закрытыми глазами лежал на широкой кровати. Его левое запястье было пристегнуто наручниками к высокой кроватной спинке. В соседней комнате, у телевизора, спиной к Митяю, сидел коренастый мужчина.

   —  Один охранник, прием... Нет, появился второй... Застегивает ширинку...

— Посмотри в восемьсот двадцать шестой, прием...

Митяй переместил взгляд на окна этажом ниже.

   — Пусто... На столике стоит фотография... Какой-то мужик с бабой... Вроде свадебная. Прием...

— Как выглядит? Мужчина.

   — Лысый, с усами, уши оттопыренные, в очках... Вылитый профессор...

— Хофман.

   Вечером в мотеле состоялся последний сбор перед операцией. Турецкий подробно объяснил каждому члену команды его будущие действия. Захват капитана наметили на следующее утро, именно в тот момент, когда охранники покинут номер и спустятся в ресторан.

   — Не понимаю. — У Козлова вдруг возникло какое-то подозрение. — Почему бы им не заказывать еду в номер? Они отсутствовали сегодня больше двадцати минут, своими глазами видел!..

   — Значит, так им удобнее, — пожал плечами Сотников. — К тому же в коридоре установлен постоянный пост, мимо него и мышь не проползет.

   — Все верно, у каждого свои методы, — поддержал Веню Турецкий. — Главная опасность как раз исходит от официанта, в него может переодеться кто угодно. А нет официанта, нет и головной боли.

Они никого не должны впускать в номер.

   — Ну не знаю... — тихо сказал Митяй. — Как-то это все…

   — Не волнуйся, нам просто немножко везет, а в последнее время это случается крайне редко. — Александр положил руку на его плечо. — Тут радоваться надо!..

   Турецкий немного лукавил. Он и сам чувствовал, что не все гладко, не все ясно, есть какой-то подвох. Но списывал это на свою подозрительность и усталость.

   — И вообще, они вряд ли ожидают, что мы сможем так быстро вычислить их нору, — окончательно успокоил всех Кирхоха. — Им пока еще не доступен секрет моего грозного оружия, перед которым не устоит ни одна баба.

   — Береги свое оружие, — усмехнулся Веня. — Если до него доберутся враги...

   — Его придется самоуничтожить, чтобы сохранить военную тайну! — раскатисто заржал Козлов.

   — Действуем строго по плану, не отклоняемся от него. ни на миллиметр. — Александр протянул ладонь, и все остальные положили на нее свои руки. — С Богом, ребята...

   ... — Профессор вышел, — передал со своего наблюдательного пункта Козлов. — Смотри не перепутай.

   —  Понял, встречаю. — Сотников спрятал рацию в карман и вошел в гостиничный холл.

   Вскоре над одним из лифтов начало перемигиваться световое табло. Восемь, семь, шесть... Створки отворились, из лифта вышел лысый мужчина с усами и в очках. На нем был парадный смокинг.

   На улице, под длинным матерчатым козырьком, его уже поджидал роскошный лимузин.

   —  Герр Хофман, машина к вашим услугам. — Шофер распахнул дверцу.

   Профессор чванливо кивнул, сел в просторный салон. Через минуту автомобиль сорвался с места, но, не доезжая до первого перекрестка, оказался в хвосте длинной пробки...

   Веня побежал на угол, где к фонарному столбу был прикован старенький мотороллер, снял с колеса цепь и, запустив двигатель, выехал на дорогу.

   В условиях глухого трафика скоростные качества лимузина и мотороллера практически уравниваются...

   Кирюха вышел на крышу отеля. Он в рабочем комбинезоне, на его лице плотно сидит черная маска, через плечо, словно охотничий карабин, лихо перекинут вантуз. - Уборщики не заметили чужака, они заняты делом! — готовят свои люльки к работе, капают на шестеренки машинным маслом.

   Кирюха подкрался к одному из них, бесшумно вырубил его ребром ладони по шее, затем аккуратно уложил вдоль бордюрчика. Спустя пять секунд рядом с ним оказался второй парень в такой же бесчувственной позе.

   Барковский вытащил из спортивной сумки моток веревки и свернутый в рулон широкий кусок брезента, крепко связал уборщикам руки и ноги, скотчем залепил им рты, затем встряхнул брезент, плавным движением опуская его на тела...

   —  Не обижайтесь, ребята, лишний отдых еще никому не вредил. — Кирюха прыгнул в люльку, внимательно рассмотрел разноцветные кнопочки и рычажки пульта управления. — Если б еще понять, как эта фиговина работает...

   В номере Турецкого зазвонил телефон. На другом конце провода запыхавшийся Сотников.

   — Здесь какой-то форум или съезд! — рапортует он. — От лимузинов в глазах рябит, охраны куча! Представляешь, я его чуть не отпустил!.. Он как газанет на эстакаде!..

— Где ты территориально?

   — Понятия не имею. Вроде на севере... Тут какое-то здание, внешне похожее на театр, музыка играет.

— Ты можешь пробраться внутрь?

— Исключено. Буду караулить на улице.

   Александр у двери с табличкой «826», вставил в замочную скважину две заколки для волос, нащупал пазики. Послышался тихий щелчок.

   В профессорском номере пахло дорогим табаком. Александр подошел к окну, поднял жалюзи.

— Здравствуй, Саша, Новый год! — доносится из рации радостный голос Митяя. — Я тебя вижу, командир!

   ...Кирюхе потребовалось всего несколько попыток, чтобы разобраться, что к чему. Люлька слушалась его, повиновалась каждому его желанию, безотказно плывя вдоль стены в любом направлении. Сейчас она зависла на уровне пятнадцатого этажа. Кирюха макнул взъерошенную швабру в ведерко со специальной моющей жидкостью и ожесточенно стал тереть окна.

   — Все спокойно, без перемен, — докладывает Козлов. — Наш клиент дрыхнет, вертухаи мультяшки смотрят... А я ссать хочу, сил уже никаких нет.

— Сколько можно дрыхнуть? — удивляется Кирюха.

   Турецкий упал на пол и откатился под кровать. В следующий момент открылась дверь и в номер въехал пылесос. Вслед за ним вошла уборщица. Александр мог видеть только ее ноги с синеватыми прожилками под коленями.

   Ничего страшного, этого следовало ожидать, только бы она побыстрей закончила...

   Но, как назло, она и не думает спешить. Сначала долго шуршит постельным бельем, затем лениво передвигается по комнате, держа перед собой хобот пылесоса, с особой тщательностью чистит коврик...

   —  Без изменений, — вдруг начинает пищать рация. —

А я, кажется, только что...

   Женские ноги вздрогнули. Турецкий зажал динамик ладонью, перестал дышать, прижался к стене...

   Нет, она ничего не слышала. А если и слышала, то не поняла, откуда взялся этот странный звук...

   Еще несколько минут уборщица меняет в ванной полотенца и дезинфицирует унитаз, прежде чем наконец покинуть номер и запереть за собой дверь...

   — Они выходят! — кричит Митяй. — Выходят! Кирюха, ты слышишь меня? Прием!

   — Слышу, слышу... — Барковский бросил швабру на дно люльки и, повернув зеленый рычаг против Часовой стрелки, начал медленно снижаться.

— Все! Вышли! Кирюха, поторопись, миленький!

—     Здесь нет коробки переключения скоростей...

Едва люлька поравнялась с окном девятьсот двадцать шестого номера, как Кирюха выхватил из-за плеча вантуз и с размаха всадил его в светонепроницаемое стекло. Резиновый наконечник присосался намертво, а дальше уже дело техники — описать стеклорезом ровный круг, чуть надавить на деревянную ручку вантуза и одновременно с этим легонько хлопнуть ладонью по раме.

   Получилось ровное отверстие. Барковский просунул в него руку, нащупал щеколду, дернул за нее, открыл окно.

Все, дело сделано, вот она цель!

—     Капитан, просыпайтесь! — почти орет Кирюха.

Но мужчина не реагирует.

   Кирюха спрыгнул с подоконника, кинулся к капитану, стал тормошить его.

— Да вставайте же, черт бы вас побрал!

Безрезультатно. Игорь Степанович, или как там его еще, лишь бормотал что-то нечленораздельное, причмокивал сухими губами. Барковский осторожно приподнял ему веки. Глаза покрыты белой поволокой... Без сознания...

   Кирюха вынул из воротничка рубашки булавку, склонился над наручниками. Щелк, и готово, охранники не поставили замок на фиксатор.

   —  Что же мне делать с тобой? — Кирюха с ужасом понял, что в капитане не меньше центнера чистого веса. — Александр, приготовься! — громко шепчет он в рацию. — Клиента чем-то напичкали, он в полнейшей отключке.

   Затем присел на корточки, подтащил капитана к краю кровати и рывком забросил его себе на плечи. Отдышавшись, медленно распрямился. Ноги начали подрагивать от напряжения. Тяжесть невероятная, только бы устоять, только бы добраться до окна...

   Но вот грузное тело легло в люльку. Нет времени переводить дух, охранники могут вернуться в любой момент. А еще надо успеть свернуть с пластиковой бутылки герметичную крышку и брызнуть несколько капель крови на кровать, на пол, за подоконник...

   —  Я держу, держу! — Турецкий подхватил капитана под мышки и втащил его в комнату.

   Кирюха прыгнул следом. Вдвоем они перенесли тело в ванную, затем возвратились к окну.

Александр запрыгнул в люльку.

   — Жми на этот рычаг, — подсказал ему Кирюха. — Отпустишь, эта штуковина сразу остановится.

— Дай мне кейс, он там, под кроватью.

   Люлька подкатывает к противоположному углу дома. Турецкий вынул из кейса свой старый шерстяной свитер, намотал его на кулак и одним резким ударом разбил окно. Жаль, осколки разлетелись как-то тихо. Погромче бы, поэффектней...

Так, люлька свое отработала.

   Осторожно, чтобы не пораниться торчащими из рамы стеклами, Александр проник в окно. Перебрался на пожарную лестницу. В одной руке кейс, в другой — бутылка с кровью. Быстро спустился, перепрыгивая через несколько ступенек, оставляя за собой тонкий кровавый след.

   Наконец нижний этаж. Изнутри дверь открывается просто, без ключа. Турецкий выглянул на улицу. Внутренний дворик пуст. Вышел, закрыл за собой дверь. Прислонившись спиной к стене, снял растоптанные ботинки, надел новые лакированные туфли. Бутылка, свитер и ботинки исчезли в кейсе...

* * *

   Александр подошел к стойке администратора. На этот раз дежурит мужчина. Приветливо улыбается.

   —  Я хотел бы взять из сейфа свою вещь,— обратился к нему по-английски Турецкий и показал ключ от своего номера.

   Спустя минуту портье протянул ему бумажный сверток, спросил неожиданно:

— На улице не холодно без плаща?

— Я на машине. Аригато.

   Из ресторана вышли двое громил с оттянутыми пиджачными карманами. Турецкий прежде не видел их в лицо, но сразу понял — они. Быстро управились с завтраком...

   Втроем зашли в лифт. Громилы над чем-то хихикали, у них хорошее настроение, они еще ни о чем не догадываются.

   Турецкий невольно улыбнулся — все-таки наша взяла. Вышел на восьмом этаже. Громилы, что вполне естественно, поехали до девятого.

   —  Вернулись, голубчики!— сообщает Козлов, когда Александр стучит условленным кодом в дверь профессорского номера. — Ну и рожи у них! Бросаются к окну! О, люльку увидели! Все по плану, братцы! Отбой!

   ...Турецкий бросил короткий взгляд на часы. Полдень. Минуту назад позвонил Сотников. Профессор из здания не выходил. Значит, запас времени еще есть...

   К счастью, агенты японской разведки, заглотив наживку, сразу пошли по ложному пути. Даже не перекрыв все входы-выходы из отеля, они начали прочесывать пожарную лестницу, затем вызвали собак, которые неожиданно, прямо посреди улицы, потеряли след...

  За всей этой суетой наблюдал Козлов. Самодовольно улыбаясь, он докладывал по рации о каждом шаге противника. Вероятно, рассказы сотрудников отеля также не принесут положительных результатов. Особый допрос устроят гостиничным секьюрити, но те будут клясться, что никто, кроме постояльцев, мимо них в это утро не проходил...

   Александр и Кирюха пытались привести Немого в чувство. Они уложили его в ванну, пустили холодную воду, но сознание капитана было настолько затуманено, что через час водных процедур он едва, мог пошевелиться и лишь протяжно мычал:

— Не зна-а-ааа-ю... Не зна-а-ааа-ю...

Плачевное зрелище.

   Дольше держать Игоря Степановича в холодной воде было нельзя. Пришлось обернуть простыней, перенести в комнату, усадить в кресло и ждать, когда сознание вернется к нему. Немой обязательно должен был встать на ноги, иначе операции грозил глупейший провал... Казалось бы, все предусмотрели, но в итоге капитан оказался совершенно нетранспортабелен. А выносить его из отеля на руках, при этом не обратив на себя внимания, не то что практически — теоретически невозможно.

   Оставалось надеяться на то, что профессор будет торчать в театре до поздней ночи.

   —  Да уж, сами загнали себя в клетку... — проговорил Кирюха, развешивая на горячей трубе капитанские вещи. — Теперь ни бзднуть ни перднуть... Ну и влипли...

Тут он сделал какое-то неосторожное движение, и рукав рубашки с треском разъехался по шву.

— Ч-черт! Все не слава Богу!

   Вдруг что-то тихо звякнуло, ударившись о пол. Кирюха присел на корточки, провел ладонью по гладкому кафелю.

— Саш, иди сюда! Быстро!

Через мгновение Турецкий очутился в дверном проеме.

   —  Как ты думаешь, что это такое? — К подушечке Кирюхиного пальца прилипла крошечная железная пластина серебристого цвета. — Только что выпало из рубашки нашего толстяка...

  Александр взял пластину, поднес ее глазам, после чего растерянно присвистнул:

— Отлично. Они знают, что мы здесь...

— Кто знает? — удивленно раскрыл рот Кирюха.

— Японцы...

— Откуда? Каким образом?

   — Это маяк... Самый элементарный из всех, что только существуют... Посылает устойчивый радиосигнал... Это они нас обманули, а не мы их. Это мы действовали, братцы, строго по их плану. Обманули нас, как малолетних сопляков...

   Кирюха ошарашенно хлопал глазами. Может, Турецкий шутил? Нет, на Александре не было лица, да и ситуация для таких шуточек явно неподходящая...

   — Но почему же?.. — пробормотал он. — Зачем?.. Что все это значит?..

   — Это значит, что капитан до сих пор держал язык за зубами. — Турецкий прошел в комнату и аккуратно положил пластину на середину письменного столика. — Это значит, что японцы до сих пор не знают, где находится груз, и решились на последний шаг. Они отдали нам Немого, как приманку. Они хотят проследить за его передвижениями. Рискованный шаг... В конце концов, мы могли сразу убрать капитана...

   — Выходит, у них просто не оставалось другого выхода? — догадался Кирюха. — Или пан, или пропал?

— Выходит, так...

— И что нам теперь делать?

   В этот момент раздалась трель телефонного звонка. Александр сорвал трубку. Это был Сотников с очередным докладом.

— Только что Хофман сел в лимузин...