"Ричард Длинные Руки – курфюрст" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Глава 4

Слуга поклонился с порога, в глазах я увидел выражение сочувствия успешного человека к уже свалившемуся с коня на полном скаку не то в грязь, не то на камни.

— Ваша светлость, вы так и не заснули?

— Слышно было, — спросил я, — как топал?

— По стене, — уточнил он, — и потолку.

— Это я головой бился, — объяснил я. — Кстати, помогает. Рекомендую. А стена уже и была поцарапанная.

Он вздохнул.

— Да-да, и во вмятинах. Завтрак сюда подать или в общем зале?

— Позавтракаю в дороге, — сообщил я. — Надо спешить. Передайте его светлости Уильяму Маршаллу, что смиренно прошу перед отъездом аудиенции у Его Величества.

Он поклонился.

— Сейчас же сообщу.

Ждать пришлось недолго, Барбаросса тут же отменил какие-то важные встречи, словно чувствует вину, хотя, напротив, должен гневаться, что я не уберег вверенную мне Армландию.

Сэр Уильям пришел тоже, могучий стареющий лев и лучший боец на турнирах в самом недалеком прошлом, а теперь в руках вместо копья постоянно кипа бумаг.

Я сказал с ходу:

— Да, ошибки я допустил крупные, но что нас не убивает, то делает сильнее, не так ли?

Барбаросса поморщился.

— Уильям, смотри и дивись. Когда сэр Ричард критикует себя за допущенные ошибки, я вижу, как пыжится от хвастовства, дескать, смотрите, какой он непредвзятый…

— Это сэр Ричард, — вздохнул Уильям, — другим его и представить не могу. Что изменилось, сэр Ричард? У вас такой задиристый вид.

— Я придумал, — сказал я, — что можем пообещать Фальстронгу.

Оба явно заинтересовались, но Барбаросса смолчал, а сэр Уильям вежливо поинтересовался:

— Что?

— Часть земель королевства Турнедо, — ответил я.

Сэр Уильям оглянулся на Барбароссу, тот поморщился и с тяжелым вздохом отвернулся.

— Полагаете, — спросил сэр Уильям с сарказмом, — король Гиллеберд на это пойдет?

— А что ему останется? — спросил я. — Нужно только не останавливаться на полпути. Давайте все-таки будем решительными! Если королевские войска Фоссано начнут готовиться переходить болота, Гиллеберд стянет все силы, как мы уже вчера говорили, чтобы не позволить им выйти на берег и развернуться в боевой строй. Но в это время войска короля Фальстронга ударят в незащищенный тыл.

Сэр Уильям спросил в недоумении:

— В тыл армии Гиллеберда? Фальстронгу нужно сперва пройти через все Турнедо!

— Я имею в виду, — пояснил я, — ударить по королевству с северной стороны, где расположен Варт Генц. Фальстронгу нужно всего лишь не останавливаться, пока не подступит к столице! И тогда королевство Гиллеберда получит такой сокрушительный удар, что Гиллеберд должен будет обязательно оставить армию в Армландии и мчаться спасать положение!

— Ну-ну, — поощрил Барбаросса.

— Шателлен ударит с фланга, — повел я дальше мысль. — Обязательно!

Сэр Уильям с хмурым видом повернулся в нашу сторону.

— Шателлен?

— Он выступит, — пообещал я. — А за это получит как минимум избавление от нависшей и над ним угрозы. Участие в такой справедливой и освободительной войне сделает его нашим соучастником. Если пойдем этим путем, то навсегда избавимся от хитрого и властолюбивого правителя, который постоянно думает о расширении своей территории за счет соседей. С ним рядом никто не может жить спокойно и мирно трудиться! Нам нужно только не оглядываться на то, что о нас скажут! Мы должны не просто сокрушить королевство Турнедо, но и вообще заставить его исчезнуть. Сделать слово «Турнедо»… географическим понятием. Мы это можем! Объединенные армии королевств Фоссано, Варт Генц и Шателлен сметут кого угодно! Да еще я соберу оставшихся рыцарей Армландии… Не все же отправились воевать в далекий Сен-Мари, большинство все-таки — домоседы. А свои земли защитить захотят поневоле… Ваше Величество, понимаете ли вы, у вас уникальный шанс вернуть Армландию под свою милостивую длань!

Барбаросса скептически хмыкнул, а сэр Уильям буркнул:

— Отвоевав у Гиллеберда? Ну да, так он и отдаст. У него все просчитано, как вы сами согласились.

— Просчитано, — подтвердил я. — Поодиночке он побьет любого из нас. Но не троих, если выступим согласованно. А мы это сделаем!

Глаза Барбароссы медленно угасали, он посмотрел на сэра Уильяма, тот невесело улыбнулся и кивнул.

Я спросил встревоженно:

— Ваше Величество… что-то случилось?

Барбаросса вяло махнул рукой.

— Просто вернулся с облаков на землю. Король Фальстронг и не подумает нападать на Турнедо. Репутация Гиллеберда заставляет всех не просто побаиваться, а кланяться издали!

Я поднялся, учтиво поклонился.

— Ваше Величество, я или договорюсь с королем Фальстронгом, или погибну в попытках. Я не могу вернуться побежденным! Только короли, потерпев поражение, могут возвращаться на троны, но не эрцгерцоги.

Барбаросса кивнул, вид у него был невеселый, а взгляд почему-то старательно уводил в сторону.

Я поднялся.

— Ваше Величество… Сэр Уильям…

За дверью ко мне бросился слуга, который отводил меня на ночь в спальню.

— Ваша светлость, что для вас сделать?

— Седлать коня, — сказал я. — Отбываю.

— Ваша милость…

Он поклонился и умчался. Я перевел дыхание и потащился следом медленно, чувствуя себя совсем раздавленным.

Придворные, сгорающие от любопытства, кланялись и старались протиснуться поближе, гость я здесь редкий, но всякий раз что-то случается, надо держать нос по ветру.

Пес прыгал, рассказывал, как нажрался вперед на неделю, да что там на неделю, на месяц, хорошо быть королем, но еще лучше — Бобиком…

Конюхи вывели Зайчика. Арбогастр на этот раз идет мирно, не поднимает их на узде, тоже чувствует, что не до шуток их хозяину.

Я опустил ладони на седло и готовился запрыгнуть, как вдруг сверху из окна прокричали:

— Сэр Ричард!.. Сэр Ричард!.. Оостановитесь!

Я вскинул голову, там высунулся до пояса и машет обеими руками слуга, приставленный вчера ко мне.

— Что случилось? — крикнул я.

— Его Величество, — закричал он, — изволил послать за вами!

— Мы уже попрощались, — ответил я громко, но безумная надежда, что вдруг что-то изменится в лучшую сторону, заставила добавить: — Иду, уже иду!

Конюхи снова перехватили повод, я повернулся и пошел обратно. Двое придворных встретили у входа и, часто кланяясь, сообщили, что им поручено проводить меня в рабочие покои Его Величества короля Фердинанда Барбароссы, как будто я не знаю, как его зовут.

Я пошел быстрее, эрцгерцог выше не только грамматики, но и солидности, за мной только шелестели одежды да звенели украшения из драгоценностей.

Часовые в коридоре распахнули передо мной двери, Барбаросса в кабинете за столом, будто и не король, сэр Уильям спиной к книжным полкам смотрит то на короля, то на меня.

— Ваше Величество, — произнес я вопросительно.

Барбаросса посмотрел на меня хмуро.

— Ну, уже догадался?

— О чем?

— Что именно хочу сказать.

— Вы забыли обматерить меня на дорогу, — напомнил я вежливо. — А это не в вашем характере.

Он сказал ворчливо:

— Значит, догадался.

Сэр Уильям подтвердил:

— Посмотрите на его рожу, Ваше Величество! Он даже знает, в каких словах ему сообщите.

— А это уж нет, — возразил Барбаросса, — это никто не сумеет… В общем, сэр Ричард, вы ни разу не напомнили мне, что я двадцать лет правил королевством и… однажды по беспечности потерял бдительность. Меня почти вышибли с трона, как паршивого кота. Только ваше вмешательство, сэр Ричард, спасло мою шкуру и то, что дороже шкуры — честь!..

— Ах, Ваше Величество…

Он остановил меня нетерпеливым жестом.

— Молчи, не хрюкай!.. Ты все годы уклонялся от выражения моей благодарности, и я всегда чувствовал себя в долгу… что весьма раздражало.

Он покосился на Маршалла, тот слегка наклонил голову.

— Да, Ваше Величество, я заметил. Да и не только я.

Барбаросса повернул голову в мою сторону.

— Видишь, народ мои решения одобряет.

— Я тоже ваш народ, — сказал я дипломатично, — весьма верноподданный, и тоже одобряю, но… какие решения?

— У меня появился шанс, — сказал Барбаросса очень серьезно, — вернуть тебе долг и тем самым очистить свою весьма заскорузлую совесть.

Маршалл добавил:

— Я сейчас же пошлю гонцов во все наши земли с наказом собирать войско.

— Большое войско, — уточнил Барбаросса. — Впервые за двадцать лет! Подумать только, целое поколение выросло без войны, стыд какой.

— Да, — согласился я, — как они в глаза своим сыновьям смотреть будут, Ваше Величество?.. Как могут спать спокойно? Просто не понимаю!

Барбаросса прислушался к моему тону, глаза стали строже.

— Да? А я не понимаю, как это ты понимаешь!.. В общем, я подготовлю армию. Но выступать и не подумаю в одиночку! Это самоубийство. Гиллеберд всю жизнь готовился к войнам с соседями, у него каждый шаг расчерчен на все случаи жизни. Зато обещаю тебе, если сумеешь уговорить выступить короля Фальстронга, я тотчас же двину свою армию на освобождение Армландии!

Сердце мое застучало чаще, я сказал с чувством без всякого притворства:

— Ваше Величество, никогда я от вас не слышал более важных для меня слов! Я сейчас же ринусь в Варт Генц!

Он с довольным видом наклонил голову.

— Да-да, у вас хорошая, как я помню, лошадка. Быстрая.

— И собачка, — подсказал сэр Уильям, — ей не уступит.

— Я сам быстрый, — сказал я. — Ваше Величество… Сэр Уильям…

Я направился к двери, но Маршалл окликнул:

— Сэр Ричард, погодите минутку…

Я остановился.

— Весь внимание, сэр Уильям!

Он поднялся, взял меня за локоть и повел в дальний конец огромной комнаты.

— А теперь, — сказал он доверительно, — когда самое главное решено Его Величеством, мы с вами поговорим о пустячках… Прежде всего — долг чести, мы же рыцари, а честь и верность прежде всего, но с этим, благодаря решению Его Величества, уже ясно… Теперь нам с вами нужно разобраться с такой ерундишкой, как в случае возможной победы поступить с королем Гиллебердом…

Я спросил настороженно:

— А что, у вас есть какие-то дикие предложения? Я полагаю, Гиллеберд просто красиво погибнет в бою. Во избежание.

Он замялся.

— Ну, если так… тогда еще один весьма щекотливый вопрос… как поступить с его королевством?

— Отнять и поделить, — ответил я твердо, — по справедливости! Грабь награбленное! А оно все награбленное, если не наше. Потому само королевство Турнедо следует упразднить, а земли разделить между победителями.

Он посмотрел на меня несколько смущенно, вздохнул.

— Как хорошо быть молодым… Никаких компромиссов, никаких угрызений, все просто и понятно… Хотя да, Его Величество по моему настоятельному совету примет именно такой вариант окончательного решения вопроса по Турнедо.

— Я рад…

— …только нужно сразу договориться, — закончил он, — как разделить этот объемный пирог.

— Сэр Уильям, — возразил я, — но мы еще не знаем, чего захочет король Фальстронг!

— Сделаем несколько вариантов, — предложил он. — И по каждому определим, где и сколько можем уступить в торге. Мы не купцы какие-то, благородный человек всегда готов уступить другому благородному человеку в ответ на его уступки!

Я посмотрел на него с уважением.

— Сэр Уильям, вам, как и Его Величеству, надо завоевать для себя королевство! Хотя бы крохотное.

Когда мы втроем наконец-то вышли из дворца, в моей сумке на самом дне прибавилась карта Турнедо, расчлененного на две большие части и одну крохотную. Моей доли не предусмотрено, я получу обратно Армландию, и за это должен счастливо вилять хвостом и смотреть с благодарностью всем троим королям в глаза.

О судьбе легитимного короля Гиллеберда мы предпочли деликатно умолчать, да и, собственно, что наши жизни рядом с глобальными планами?

Сэр Уильям провожал меня до выхода, но наружу выходить не пожелал, бережет от мелкого дождя свою львиную шевелюру, вздохнул и зябко повел плечами.

— Опять дождь… Может, переждете?

— Это надолго, — сказал я с тоской о вечно синем небе Сен-Мари. — Туч столько, что вот-вот небо обвалят.

Холодный дождь, нечастый, а из тех, которые называются обложными и могут длиться неделями, сыплется ровно мелкими, но частыми каплями. Грязно даже на вымощенном каменными плитами дворе, а за воротами дворца нам придется мчаться по жидкой грязи, где потоки мутной воды несут мусор прямо по улицам.

День выглядит темным и отвратительным, словно уже поздний вечер. Пес то и дело оглядывался на меня с вопросом в больших честных глазах, я качал головой, дескать, надо. Те, кто умел себе сказать это слово, а потом встать и пойти, стал человеком, а кто не сумел себя преодолеть, остался в райском саду простым милым или не совсем милым, но животным.

Пес первым взбежал на вершину холма, остановился и, повернув голову в нашу сторону, требовательно гавкнул. Арбогастр взлетел к нему буквально в то же мгновение, Бобик еще не успел закончить свой гав, а я сжался при виде жутковатой картины.

Долина впереди запружена войсками, но странно не количество, а та слаженность и дисциплина, что впечатляет даже тех, кто не придает ей значения.

Солдаты маршируют в ногу, красивые отряды двигаются как один человек из полусотни тел, в центре не меньше сотни ярких разноцветных шатров из дорогого шелка, а вокруг них бесчисленное множество обычных палаток для простых воинов.

Лагерь только начинают обустраивать, вот роют вокруг него глубокий ров, другие уже устанавливают высокий частокол: невиданное дело со времен римлян. Все предусматривающий Гиллеберд даже здесь не дает противнику ни единого шанса на внезапное ночное нападение, хотя мы же рыцари, ночью ни в коем случае, это нерыцарственно, вообще нечестно, как удар в спину, благородный человек такого отвратительного поступка себе позволить просто не может… и от других тоже не ждет.

Я нагнулся к уху арбогастра.

— Ну, лапочка… Вон до того поста, понял?

Пес тоже понял, метнулся вперед, как черная молния. Арбогастр гневно заржал, меня бросило назад, чуть не сломив спину, через несколько мгновений мы оказались перед опешившими солдатами.

Я уже держал в руке рог, а сейчас поднес к губам и мощно затрубил. Солдаты выставили копья со всех сторон. Я убрал рог и сказал дружелюбно:

— Я на переговоры к Его Величеству Гиллеберду.

Они переглянулись, а старший спросил резко:

— Кто такой?

— Ричард Длинные Руки, — ответил я милостиво. — Друг Его Величества. Он знает.

Они снова обменялись взглядами, старший сказал одному:

— Беги доложи.

Солдат умчался, но не к самому богато украшенному шатру, а остановился и доложил офицеру. Тот повернулся и долго всматривался в меня, арбогастра и особенно в Бобика, затем развернулся и побежал слишком не по-благородному суетливо.

Солдаты поглядывали то на меня, то на ужасающего Пса, он хоть и сидит рядом со мной неподвижный, как вырезанный из черного гранита, но чувствуется его совсем не собачья мощь. Арбогастр тоже, как сгусток черной ночи, однако кони, даже очень злые, людей не едят, а вот такой пес и льва задавит, как мышь…

Офицер пришел очень быстро с двумя лордами, те издали перешли на степенный шаг, учтиво поклонились.

— Мы проводим вас к Его Величеству, — сказал один.

— Оружие можете оставить на коне, — добавил второй вежливо, но твердо.

Это прозвучало, как приказ, а заодно и указание, что пора спешиться, по лагерю разъезжать не дадут.

— С удовольствием, — ответил я сердечно. — Как глубоко мирный человек, я терпеть не могу оружия. Ношу лишь потому, что так селявивно. Это как пугови… как застежки и пряжки на нужных, а также всех прочих местах.

Двое солдат тут же приняли повод, я соскочил на землю. Лорды сразу начали смотреть мрачно, я выше на полголовы, а они совсем не карлики, обидно такое терпеть от противника.

— Следуйте за нами, — сказал один с холодной учтивостью.

— Конечно, конечно!

— Его Величеству уже о вас доложено, — добавил второй.

Ближе к центру все чаще начали встречаться настоящие лорды, у которых свои войска и телохранители, от таких у любого государя головная боль, но, судя по всему, Гиллеберд сумел как-то их обуздать или хотя бы ограничить в правах и вольностях.

Шатер Гиллеберда на деревянном помосте, к нему ведут три ступеньки, у входа двое королевских стражей в парадной одежде, а также несколько слуг, с виду дюжих и расторопных, с цепкими взглядами, явно умеют не только подавать на стол, но и управляются с оружием не хуже самых умелых бойцов.

Мне велели ждать, один офицер отбросил полог шатра, мы видели только, как мелькнули золотые шпоры на сапогах. Я пытался услышать, о чем говорят, но лагерь заполнен негромким, но мощным гулом, где топот, звон железа, треск веток у костров, конское ржание, голоса солдат у огня…

Полог резко отлетел в сторону, офицер высунулся наполовину.

— Сэр Ричард!.. Его Величество изволит принять вас.

Я наклонил голову.

— Благодарю за столь любезное приглашение.

Он взглянул в недоумении, даже не понял причины сарказма, настолько в Турнедо уже не уважают здешнего гроссграфа, хотя не так уж давно я побывал там и даже захватил замок…

Впрочем, полог он почтительно придержал, пока я переступал порог. В шатре непривычно тепло и сухо, горят три светильника, хотя вряд ли это они так прогрели воздух, изгнав сырость и слякоть, в центре большой стол, вокруг него с дюжину кресел с дорогой резьбой на спинках и подлокотниках, под дальней стеной настоящий трон, однако сам Гиллеберд трудится за столом, перед ним чернильница, перья в бронзовом стакане, несколько листов бумаги, еще странного вида кубок, какие-то громоздкие амулеты…

Стены шатра завешаны плотными тяжелыми коврами, дополнительная защита от холода и сырости, на ткани крупно вытканы королевские гербы.

Офицер доложил громко:

— Гроссграф Армландии, Ваше Величество!