"Армагедец" - читать интересную книгу автора (Бу Харик)

Луна

Мы проспали все 384 тысячи километров, разделяющие стартовую площадку на мысе Канаверал и станцию Луна-3 в Лунных Альпах. Отдохнувшие, отоспавшиеся, отъевшиеся, мы ступили на поверхность вечного спутника планеты вслед за героями Годвина, Бержерака, По, Верна, Беляева, Азимова, Лема и десятков других фантастов.

— Вон Земля восходит! — указал Грец, и я увидел над неярко освещенным краем Луны узкий серп родной планеты.

Господи! Куда же нас занесло? Меня охватило сильнейшее желание, чтобы все происходящее оказалось дурным сном. Провожатый, словно понимая, дал несколько минут на адаптацию и, неожиданно сменив тон, заметил:

— Ну что же, коллега, поздравляю с завершением первого этапа. Будем знакомиться поближе. Арнолд Грец, для своих Арни…

Я пожал протянутую руку, что было весьма затруднительно в скафандре:

— Лудолф ван де Билт, для своих Рюйт или Рюйти, это по второму имени.

— Ну что же, прекрасно. В сторону от бетона отклоняться не рекомендуется, в реголит можно провалиться на несколько метров, хотя его тут не может быть много, а в остальном все как дома. Теперь стилем «кенгуру» — к тому куполу.

Признаюсь, что сразу у меня ничего не получилось, я переусердствовал, как-то выпустив из виду, что сила тяжести здесь в шесть раз меньше, чем на Земле, и, если бы не Грец, залетел бы в этот самый реголит по самую шею. Поймав меня в полете, он предложил соразмерять усилия с условиями, и дальше все пошло нормально, правда, сначала я скакал в стиле «кролик», но к финишу почти освоился.

Оказавшись под куполом, мы прошли краткие формальности. Нас уже ждали. Освободились от ненавистных скафандров довольно быстро: я не люблю памперсы и аналогичные технологии. Миловидная особа (как тут не вспомнить шефа) разрешила все трудности с поселением и подключением к местной компьютерной системе. Теперь мы получали информацию на равных. Грец перестал быть моим поводырем, и я в полной мере оценил обращение «коллега».

Нас разместили в удобном номере. Вид земных Альп за окном, тихий, безмятежный вечер, Луна в небе — реальны до абсурда. Пахнет, как в хвойном лесу, тихий шум деревьев под редкими порывами ветра, так, если бы в соседней комнате было открыто окно…

— Может, тебе будет интересно, но здесь есть филиал лаборатории Ньюкома. Хочешь заглянуть к ним? Времени — больше суток.

— Сколько-сколько? — не веря собственным ушам, переспросил я.

— Двадцать семь часов 54 минуты, — моментально исправил сам себя Грец, — полет близко, генерал далеко. Точность хороша как инструмент в достижении цели, а в остальных случаях… Что-то говорили по этому поводу латиняне.

Мы искренне рассмеялись.

— Не люблю знакомиться с чужими результатами, пока не составил собственного мнения, это уж точно не приведет никуда. Так что в лабораторию не пойду.

— Оно и верно, — спокойно реагировал Арнолд, — тогда у меня есть другое предложение. Как-то я познакомился тут с коллегой, она не только умница, но и эффектная женщина. Если у нее есть подружка… — Грец прервал себя на полуслове. — Я что-то не так сказал?

— Нет-нет, — быстро ответил я, чтобы развеять подозрения, — но впервые появиться на Луне и сразу же отправиться в веселую компанию — это слишком, хотя когда еще представится такая возможность.

Когда я увидел Греца не в форме, сначала не поверил собственным глазам. Пришлось и самому искать свободный удобный свитер, светлую сорочку.

— Сколько там градусов? — автоматически переспросил я, абсолютно забывая о том, где мы находимся.

— На улице около восемнадцати, в помещениях около двадцати четырех, снаружи за сто пятьдесят, с минусом, — ответил Арнолд. — Кстати, воды здесь достаточно, можно не экономить. Замкнутый цикл существует, но в полутора километрах прямо под нами — ледник. Вода вкуснее, чем во многих местах на Земле. Можно даже сходить в бассейн. Ты бы видел, что здесь вытворяют прыгуны с трамплина! Прыжок в восемнадцать оборотов! Это просто фантастика. Я как-то попробовал. Повторил бы такое же на Земле — и все, готовый олимпийский чемпион.

На Земле бы я сказал, что мы гуляли допоздна. На Луне… На Луне единственное отличие в силе тяжести. Такие же туалеты дам, те же напитки и музыка. Правда, уровень комфорта на порядок выше. С легкой руки Греца мы отдохнули по полной программе. Ничего крепче легкого пива, а в остальном… Я полностью возместил потери последних нескольких суток. Единственное, чего мне не хватало, — чтобы меня в такой славной компании увидел шеф. Представляю себе его удивленную физиономию.

«Утром» следующего дня мы позволили себе поваляться подольше. Когда еще будет возможность понежиться под теплым одеялом, пусть и при непривычно низкой силе тяжести. До отлета оставалось всего несколько часов, когда Арнолд предложил хотя бы приблизительно наметить план дальнейших действий. Мой весьма пространный доклад о собственных изысканиях по интересующему предмету был достаточно пессимистичным, впрочем, это в моем духе.

Грец не делал вида, что не знаком с моими работами. Он просто извлек из дипломата микрочип, поколдовал несколько секунд над компьютером, активизировав его программу защиты. После чего познакомил с имеющейся у него информацией. Военное ведомство поработало на славу. Здесь были даже черновики статей, не вошедших в публикации, потому что когда-то я счел эти данные не на сто процентов достоверными.

— Да, я понимаю, что все мы под пристальным контролем, но не до такой же степени!

— Если мы не хотим проиграть войну террористам, это необходимость. Информация — единственный стратегический продукт. Не углеводороды, не вода, не индивидуальная безопасность, и даже не технологии…

— Так что каждый из нас постоянно проверяется всеми имеющимися способами? — задал я довольно нелепый вопрос, хотя многократно заполнял анкеты, где собственной рукой писал, что разрешаю практически всеобъемлющий контроль.

— Теперь нет! — отрезал Грец.

— А что, собственно, изменилось?

— Все! Теперь ты наш. Ты уж мне поверь, тебя будут проверять по полной программе, но редко. Наверное, так же, как и меня. Хотя все это абсолютно не относится к делу.

— Как это не относится! — взвился я. — Наш вчерашний вечер, или как его называть на этой треклятой Луне, тоже многократно запечатлен, размножен, и где-то далеко, может, в твоем ведомстве, в эту самую минуту какая-то бездушная скотина безнаказанно сортирует полученную информацию и разносит по разным досье?

— Тьфу ты! Господи, ну зачем столько эмоций по пустякам. Кстати, если тебя это успокоит, вчерашние вечерние, как ты выразился, «материалы» я полностью аннулировал. Они у меня, — повторил Грец, заметив выражение моего лица.

— Я могу все это сейчас пересмотреть?

Арнолд молча заменил микрочип, и я увидел свою блаженно улыбающуюся физиономию около аккуратного ушка…

— Никогда не умел хорошо танцевать, — признал я, — кстати, а потом можно будет взять себе кое-что?

— Разумеется, — великодушно согласился напарник, — все, что не носит конфиденциальный характер, может быть передано в частные руки. Кроме того, теперь и ты, и твой компьютер блокированы от любых посягательств: ты наш.

Странное все же существо человек. Я знал, что контроль тотален. Знал, что все государственные служащие, кроме всего прочего, проверяются на благонадежность, но убедиться, насколько всеобъемлющ этот контроль…

А какая мелочь примирила меня с подобным положением вещей? Не то, что я теперь «свой», а то, что могу невзначай продемонстрировать шефу, что на Луне действительно можно хорошо провести время, пусть этого самого времени совсем мало.

Спустя 7 часов 12 минут, которые мы честно проспали после приличного ужина (или завтрака?), начались недолгие сборы.

— Должен тебя обрадовать: на Венере мы будем очень скоро.

— Что-то изменилось в наших планах? — без особого интереса спросил я.

— Нет. Фамилия командира корабля Попов, а «какой русский не любит быстрой езды…»

— Ничего не смыслю в славянских языках, хотя когда-то учил кириллицу, — отреагировал я, потому что последние несколько слов, сказанные Грецем на другом языке остались мне непонятны.

— Я когда-то неплохо знал русский, проходил стажировку в Москве и Петербурге. Красивый, кстати, город. Хорошо, смогу немного попрактиковаться, — заметил он. Я снова ничего не понял, и Грец лихо перевел.

— А что, если командир русский, это отражается на скорости полета?

— Нет, это отражается на режиме ускорения.

— Ясно. — И я отчетливо представил, что меня ждет на сей раз.

Очередная процедура надевания скафандра прошла для меня настолько буднично, что сам удивился. Проскакали к третьему терминалу, постояли несколько минут в шлюзовой камере, затем — по бетонной полосе к транспортному кару, который доставил нас к стоящей в отдалении на стартовом блюдце ракете. Величественная все же штука тяжелая межпланетная грузовая ракета. Просто не верится, что это творение рук человеческих. Кажущийся небольшим с такого расстояния жилой отсек в носовой части, системы жизнеобеспечения, грузовые танки. Ниже — похожие на конструкцию Эйфеля ажурные крепления, мощные лазерные пускатели и в самом низу — фотонные двигатели. По серому кольцу над лазерами большими буквами со школы памятной кириллицы — «МАГЕ». «Наверное, „Магеллан“, подходящее название», — решил я.

— Если хочешь, можешь обойти, рассмотреть со всех сторон. Красивый корабль, я на таких еще не летал. Все равно капитана пока нет, — предложил Арнолд, и я попрыгал по периметру, стараясь не влететь в реголит, который мы поднимем при старте и «раздуем» на десятки километров вокруг.

— Странное название, — сказал я, возвратившись к исходной точке своего короткого вояжа, — если я правильно помню все буквы, то получилось «МАГЕДЕЦАР», а я думал вначале, что «Магеллан».

— Это было бы значительно лучше, — прокомментировал Грец с неопределенным выражением лица, — сейчас узнаем у экипажа.

Пока мы обменивались этими замечаниями, к стартовой площадке подъехал еще один кар, из него вышли трое членов экипажа. После взаимных представлений Арнолд сразу же задал вопрос капитану:

— Сэр! Эта ракета на самом деле так называется, или нам показалось?

— Ах, бросьте! Вы что, читаете по-русски?

— И даже немного говорю. — Грец в подтверждение своих слов перешел на родной язык командира корабля.

— Это замечательно! — с энтузиазмом ответил тот. — А ракета действительно так называется. Теперь я этим не горжусь, хотя в свое время выиграл пари на десять литров водки.

— А в чем был смысл пари? — вмешался в разговор я, пытаясь разобраться, в чем, собственно, дело.

— В том, что можно ли дать вообще такое название чему-нибудь, кроме домашней газонокосилки, — не моргнув глазом ответил капитан.

— И как вам это удалось? — спросил Грец, давая мне понять, что сейчас все объяснит.

— Весь цирк в ударении, — весело сообщил капитан. — Ударение нужно делать на первое «е», а не на второе.

— И это сильно меняет смысл? — усомнился мой напарник.

— А как же! Мне пришлось сказать, что я родился на окраине старого Армавира, в пригороде, под названием Армагед. Так что ракета названа в честь жителя города, как, например, вашингтонец или бостонец. Теперь ясно?

— А что же чиновники, поверили? — продолжал допытываться Грец.

— Никаких проблем! Наши умельцы немного поковырялись в их компьютерах, плюс десять процентов выигрыша — и дело в шляпе. Так и летаем. Сейчас меньше спрашивают, а вот раньше проходу не давали. — И капитан предложил занять места в кабинке лифта.

Я не стал откладывать выяснение интересующего меня предмета «на потом». Грец произнес название корабля, и я после короткой паузы, ушедшей на осмысление, задал всеми ожидаемый вопрос:

— Ну, надеюсь, что это не от библейских корней?

— На самом деле именно от них, — откровенно наслаждаясь эффектом, ответил капитан.

— Но не может быть, чтобы по-русски это так звучало, точнее, имело такой смысл, — продолжил я, так как кое-что заподозрил, слушая разговор капитана с Арнолдом.

— Ну, это с какой стороны посмотреть, — ответил наш великолепный капитан, — если речь идет о победе сил добра, то нужно менять окончание и называть в классическом варианте, а вот если предположить иной исход, то как раз получится в масть!

— И сколько лет вы на этом летаете? — стараясь казаться безразличным, спросил я.

— Почти четыре года, и, кстати, ни одного летного происшествия…

Так мы стали пассажирами корабля с достаточно своеобразным, чтобы не сказать больше, названием.

Перед стартом я познакомился с любопытным ритуалом, привожу в транскрипции — «priseli па dorozhku». Смысл, как я понял, заключается в том, чтобы собраться всем вместе и на несколько секунд, но непременно одновременно сесть куда-либо. Не знаю, откуда произошла данная традиция, но это послужило прекрасным поводом обстоятельнее познакомиться с экипажем.

— Все свои, из России, — бодро начал представления наш капитан. — Бортинженер и ответственный за все — Алексей Геков, лазеры и силовая установка — Хайнц Герлах, электроника и связь — Сергей Крачевский, теперь также отвечает и за специфический наш груз.

Мы были представлены как американский и европейский эксперты комиссии по чрезвычайным ситуациям. После взаимных приветствий и обмена любезностями все разошлись по местам, мы расположились в своих микроскопических отсеках-каютах, и корабль стартовал.