"Летний зной" - читать интересную книгу автора (Исьемини Виктор)

ГЛАВА 40 Ливда

Вышло как-то странно, граф Ливдинский отправлялся в поход, но люди не собрались провожать воинов, не шумели на улицах, да и вообще - город было словно безучастен к такому важному событию. Возможно, этого дня слишком долго ожидали, и народ, что называется, перегорел. Может, виной всеобщей безучастности была скверная погода. С утра зарядил мелкий дождик, и никто не хотел мокнуть, провожая воинство. А может, ливдинцы были в самом деле равнодушны - ведь сегодня в поход отправлялось не городское ополчение, не мужья, отцы и братья. Не исключено, горожане в глубине души ощущали некую неловкость от того, что этот поход для них - чужой. Ну, разумеется, не считая того, что на армейских поставках многие пытались погреть руки. Некоторым даже удалось...

Эрствин выстроил солдат на площади, оттуда войско длинной вереницей проследовало по улицам к Восточным воротам. Прохожих было немного, да и те, кажется, больше внимания уделяли дождю, чем проходящим по улицам солдатам. Эрствин ехал во главе колонны, за ним ок-Ренг вез лиловое знамя с серой розой - герб Леверкоев, в руках другого воина был значок с гербом Ливды, якорем и башнями, у третьего - имперский вымпел. Три знамени - слишком много для такого незначительного войска, а ведь в середине колонны несли еще один флаг.

За латниками Эрствина в сером и лиловом топали пехотинцы, нанятые на имперскую службу, больше двух сотен человек. Эти были в красном и желтом, в начищенных шлемах и с добрым оружием. Стараниями Эрствина снаряжение бойцам справили вполне качественное, но поднять боевой дух этих парней - увы, оказалось не в силах человеческих. В имперскую пехоту вербовались по глупости или от отчаяния, когда не осталось в жизни больше ничего. Если человек не умел проявить себя, попросту не умел прожить хоть сколько-нибудь достойно, тогда оставался последний путь: завербоваться в имперское войско. Даже наняться матросом на каботажную барку - и то более завидная судьба.

Однако новобранцы старались держаться бодро, всем своим видом демонстрировали довольство собственной судьбой. Обидно, конечно, оказаться в паршивом положении, но стократ обидней, если это слишком заметно. И вояки в красном и желтом задирали носы, дружно топали по мокрой мостовой, изображая рвение да гордость. В конце концов, их много, они шагают дружно, каски блестят, а плащи выкрашены в яркие цвета - это уже немало, разве нет?

Следом за имперскими пехотинцами двигалась еще одна колонна, состоящая из конных и пеших. Эти были в белом, и четвертое по счету знамя в маленьком войске было белым, с изображением святого гилфингова круга. Уже несколько месяцев - с тех пор, как монахи из Ванетинии доставили инструкции графу и местным церковным иерархам - Ливда перестала отправлять добровольцев в крепость Фраг, что в Анновре. Новобранцы Белого Круга собирались в Ливде и теперь отправились в поход с графом. В общей сложности за Эрствином следовало три с половиной сотни человек. Если бы не дождь, небольшая армия смотрелась бы довольно внушительно, однако сейчас мокрые знамена поникли, а пропитанная дождевой влагой форма церковных и имперских вояк потемнела, утратила яркие оттенки... Тучи ползли с моря, осыпались мелкой водяной пылью, словно море рыдало, отправляя на сушу сыновей побережья... Под тусклыми серыми небесами повисла сырая пелена, окутала город и уходящих солдат.

Хромой с Кариканом ехали за графом, и Эрствин норовил украдкой оглянуться, чтоб поглядеть на Счастливчика. Война Графов отгремела за несколько лет до рождения юного барона Леверкойского, и герои давней смуты, Слепнег и Карикан, представлялись парнишке эпическими фигурами, наподобие Гвениадора с Авейном.

И вот персонаж мифа вынырнул из прошлого, обрел плоть и едет за Эрствином на лошадке из графской конюшни. Появление тени минувшего не сопровождалось никакими эффектами, все случилось буднично и просто. А ведь теперь и на старину Хромого должен был ложиться отсвет зловещей славы Карикана. Хромой - дорогой друг, приятель и наперсник графа, оказался сыном такого человека! И еще - предложение, которое новоявленный аристократ сделал Лериане.

Эрствину не пришлось ломать голову над ответом. Все вдруг разом встало на свои места - странности в поведении сестры, непонятные взгляды, которые она бросала на менялу, да заодно и поведение Хромого, никак не подходящее парню с городской окраины... теперь все получило объяснение... разумное и славное объяснение... и все запуталось еще сильней!

За городскими воротами графа поджидало другое войско, и знамен над ним было куда больше. Под дождем мокли рыцари и латники, будь день солнечный - в глазах рябило бы от обилия разноцветных гербов, но теперь дождик скрасил яркие цвета, все были одинаково мокрыми и серыми. Здесь были десять рыцарей - папаши юнцов, по-прежнему гостящих в подвалах Большого дома, были и латники покойного ок-Рейселя, а еще - с десяток сеньоров, добровольно возжелавших присоединиться к походу. В числе последних находился и ок-Вейсп, тот самый рыцарь-разбойник, чей замок был взят приступом. Этому весельчаку все было нипочем, он добродушно ухмылялся, как будто идет на войну по собственной воле. Быть может, этому славному малому в самом деле хотелось убраться из-под опеки суровой мамаши? Может быть, да, может и нет...

Но собрались к ливдинским воротам и те, кто точно действовал по собственному почину. В таком предприятии, как поход графа Ливдинского на восток, непременно сыщется возможность пограбить врагов его императорского величества. Местные сеньоры, владеющие феодами вблизи побережья, традиционно были далеки от общесантлакских дел, на Большой турнир в Энгру мало кто отправился из этих мест. Здешние господа всегда имели собственные интересы, так что переход Ливды под руку императора не мог не обеспокоить их. Если империя укрепится на этом берегу, лучше состоять в добрых отношениях с грозным соседом, тем более что пример ок-Вейспа оказался вполне наглядным: хватать то, что принадлежит имперскому городу, теперь становится опасно. А если не грабить ливдинских купцов, то что вообще можно взять в этом нищем краю? Как знать, возможно служба империи - лучший выбор? Сеньоры были готовы испробовать этот вариант!

Сейчас при виде Эрствина рыцари выехали из рядов, выстроились в неровную шеренгу и приветствовали графа поклонами и негромкими выкриками. Юный граф кивнул и сказал несколько слов - говорил он негромко, его едва можно было расслышать сквозь шорох дождя.

Затем серо-лиловые солдаты вывели юного ок-Рейселя. Эрствин спешился. Всю предстоящую церемонию оговорили заранее, и рыцари спокойно ожидали. Небольшой спектакль должен был оказаться неплохим развлечением перед началом похода. Юнец ок-Рейсель, сутулясь, глядя под ноги, прошел вдоль строя, остановился перед Эрствином и опустился на колено - в мокрую траву. Эрствин сделал шаг, встал над рыцарем и протянул руки.

Ок-Рейсель ответным жестом поднял ладони, пальцы молодых людей встретились, и ок-Рейсель принялся декламировать формулу вассальной присяги. Со смертью отца парень стал господином замка Рейсель. Он не оставлял в Ливде заложников собственной преданности, да и выкуп собрать он не имел возможности - так что барон Леверкойский потребовал присягу, как гарантию лояльности. В противном случае гнить бы благородному сэру в темнице то ли до окончания похода, то ли до самой своей смерти. Пришлось парню соглашаться. Единственное условие, которое ок-Рейселю удалось отспорить, это отсутствие в вассальной присяге всякого упоминания Ливды, его клятва не имела отношения к городу и графскому достоинству Эрствина, феодальные отношения устанавливались лично между Рейселями и Леверкоями...

Когда текст был зачитан и обе стороны исполнили все формальности, Эрствин отдернул руки - чересчур поспешно - и ок-Рейсель поднялся. Оба глядели друг на друга с неприязнью, обоим церемония была в тягость, однако Эрствин остался в выигрыше, он заполучил вассала, хотя и довольно скверного.

Хромой, наблюдавший сцену из рядом ливдинского войска, хмыкнул.

- Что, сынок, не понимаешь? - улыбнулся Карикан.

- Откровенно говоря, не понимаю. Что помешает этому щенку нарушить любую клятву?

- Есть клятвы, нарушать которые смертельно опасно.

- И что же? Любой клятвопреступник может всю жизнь дожидаться возмездия, я таких видал немало.

- Этот понесет наказание очень скоро, - Карикан откровенно наслаждался ситуацией. Его драгоценный сын был парнем тертым и ловким, однако не имел ни малейшего представления о нравах благородного сословия. Джейему нужно многому научиться, и Карикан радовался тому, что может объяснить наследнику полезные истины. - Если он нарушит присягу, это поставит его вне закона. Любой местный сеньорчик станет глядеть на него, как на падаль, а любой вассал Рейселей будет считать, что клятва, данная такому господину, ничего не стоит. Пойми, он окажется вне закона - не на словах, а по-настоящему.

- Как ты в свое время?

Карикан не умел смущаться.

- Верно, сын, именно так, как я. Ведь я выступил против сеньора... эх, веселое было время... и, к сожалению, оно возвращается.

- К сожалению? С возрастом ты захотел покоя и порядка, а, папа?

- Не для себя, сынок, не для себя. Во мне пока хватает огонька... Я бы хотел, чтоб тебе с Лерианой выпало доброе мирное время. Ты не спросил моего согласия... погоди, я же не спорю, я не имею права на твое послушание, все верно! Так вот, хотя ты не спросил меня, но если бы мое согласие что-либо для тебя значило, я бы сказал: отличный выбор и прекрасная девушка. Я благословляю вас и желаю счастья. Поверь, все, что зависит от меня, будет исполнено.

Хромой почувствовал, что краснеет. Кажется, впервые в жизни?

Наконец оммаж был принесен, ок-Рейсель отошел к своим людям, ему подвели коня, и юноша сердито вырвал поводья из рук оруженосца. Он был раздражен, так что вассалы приближались к нему с опаской. Но, делать нечего, пришлось вручить господину оружие и щит с отцовским гербом. На первом же привале этим людям предстояло, в свою очередь, принести клятвы новому господину - до сих пор случая не было, молодого рыцаря содержали под охраной в Большом доме. Но на Рейселя и его людей уже никто не смотрел, развлечение завершилось, начинался поход.

Рыцари разбились на группы, кто объединился с приятелями, а кто следовал отдельно от всех, сопровождаемый лишь собственными вассалами. Колонна пехоты, выведенная Эрствином из Ливды зашагала по такту, солдаты то и дело оборачивались, глядели на угрюмые серые башни, затянутые пеленой дождя... и уж точно не одно сердце екнуло при виде того, как скрывается за серой мокрой завесой родной город... Затарахтели обозные фургоны...

Гремя снаряжением, кавалеристы стали разъезжаться в стороны, чтобы следовать за пешими. Кто пристроился в хвост колонны, чтобы двигаться в арьергарде, а кто двинулся в сторонке, параллельно тракту. На пустоши у Восточных ворот остались лишь люди ок-Рейселя да Хромой с отцом. Карикан с любопытством наблюдал, а Хромой ждал, пока молодой рыцарь облачится в доспехи. Когда ок-Рейсель затянул ремни и поправил ножны на боку, Хромой подъехал поближе и окликнул:

- Эй, добрый сэр! Тебе, наверное, будет интересно узнать, что я обещал даме сердца твою голову. Вообще-то я собирался исполнить ее просьбу в Леверкое, но ты оказался таким соней...

Ок-Рейсель зарычал сквозь стиснутые зубы. Он был и так раздражен, а теперь пришел в настоящую ярость. Джейем Геведский удовлетворенно ухмыльнулся и продолжил:

- По-моему, сейчас подходящий момент. Что скажешь? Толпа уже отвалила, мы здесь одни, а?

Разумеется, со стен глядели стражники и, не исключено, несколько ливдинских бездельников - кто полюбопытней. Хромому нужны были свидетели, которые подтвердят: противник первым накинулся на него. Но ок-Рейсель то ли был поумней, чем считал Хромой, то ли боялся. Рыцарь молчал - с сердитой миной дергал пряжки ремней и молчал.

Пожилой латник протянул ок-Рейселю подшлемник, парень тряхнул головой, сбрасывая с волос дождевую влагу, покрыл голову, потом водрузил шлем. Вассал сунулся помочь с пряжками, парень оттолкнул чужие руки и, сопя, стал застегивать сам.

Хромой наблюдал за ним несколько минут. Потом пожал плечами и нарочито громко заявил:

- По-моему, он опять уснул. Что ж поделать... всякий раз, как судьба сводит нас, этот паренек спит. Эй, соня! Если что, дай знать, а уж я всегда к твоим услугам, а?

Ок Дрейсель снова издал нечленораздельное рычание.

- Уснул и храпит, - огорченно протянул Хромой, разворачивая коня. - Что ж, подожду, пока этот молодчик проснется.

Отец и сын пустили коней рысью, нагоняя голову колонны, чтоб присоединиться к свите Эрствина. Пластины мокрой земли с вдавленными смятыми стебельками травы полетели из-под копыт.

- Зачем ты его дразнишь? - окликнул Карикан.

- Долгая история! Рано или поздно ее придется заканчивать, так я хотел сразу. Не хочу в походе оглядываться.

- А что, этот славный парень может оказаться за спиной?

- Точно.

- Эх, сынок, зачем же тогда поднимать шум? Разве ты не можешь оказаться у него за спиной прежде, чем это сделает он? Всегда можно сыскать возможность!

- Это было допустимо, пока я не встретил тебя, папа. Хромой меняла легко мог уладить дельце таким путем, но Джейему Геведскому - не к лицу.

- Много ты понимаешь! Эх, сынок, сынок...

А ок-Рейсель наконец закончил снаряжаться и тоже повел своих людей за ушедшей армией. Он так и не произнес ни слова... глухо стучали копыта, звенели кольчуги и с хрустом сминали подковы мокрую траву.