КЕЛЛИ АРМСТРОНГ Кэт

Охотники за вампирами пришли на рассвете. Я крепко спала — провалилась в небытие без сновидений после вечера споров с Маргерит.

Я проснулась оттого, что почувствовала, как ее холодные пальцы сжали мое голое плечо.

— Кэт… — прошептала она. — Кэтиана!

Я оттолкнула ее, пробормотав, что не поеду в школу на автобусе, а пройдусь пешком, но ее пальцы крепко впились в мое плечо и немилосердно трясли.

— Дело не в школе, mon chaton[11], — сказала она со своим мягким французским акцентом. — Это охотники. Они выследили меня.

Я мгновенно открыла глаза. Маргерит склонилась надо мной: голубые глаза широко открыты, овальное лицо обрамляли белокурые локоны. Когда я была маленькой, принимала ее за ангела. Теперь я знала правду, но это ничего не изменило. Она по-прежнему оставалась моим ангелом-хранителем.

Я соскочила с кровати и обвела взглядом темную комнату. Поморгав что есть силы, наконец стала видеть. Маргерит называла это кошачьим зрением. Хотя я и не была вампиром, но тоже обладала сверхъестественной способностью. Что это такое, мы не знали. В шестнадцать лет я еще не умела ничего особенного, кроме как прилично видеть в темноте.

Маргерит сунула мне в руки одежду. На протяжении двух лет мы спали, держа под своими кроватями комплекты одежды и упакованные рюкзаки, готовые схватить все это в случае появления охотников. Два года в бегах, в течение которых мы опережали их всего на один шаг. До сих пор.

— Где они? — спросила я шепотом, натягивая джинсы.

— На улице. Следят за домом.

— Уверена, ждут, когда рассветет, — фыркнула я. — Идиоты! Наверное, думают, что, как солнце взойдет, смогут тебя легко взять.

— Если так, они могут нагрянуть внезапно. К этому времени я хотела бы исчезнуть отсюда. Возможно, еще подоспеет подкрепление.

— Значит, уходим? — спросила я

Она кивнула, и мы двинулись. Крадучись прошли по квартире, которую снимали на верхнем этаже старого дома. В гостиной я запрыгнула на диван, и Маргерит подала мне отвертку. Я отсоединила крышку, закрывавшую вентиляционную шахту, передала ее Маргерит, а сама ухватилась за кромку люка, подтянулась и залезла внутрь.

Видели по телику, как герой сериала пробирается в логово злодея по вентиляционному каналу? Наверное, думали, что это легко? Как бы не так! Во-первых, размеры обычных вентиляционных шахт не соответствуют размерам человеческого тела. Во-вторых, их внутренняя обшивка выполнена из металла; пробираться по такому каналу — все равно что ползти внутри жестяной консервной банки, когда любой толчок отзывается громким эхом.

К счастью, мы с Маргерит довольно изящного телосложения и умеем передвигаться бесшумно. Для Маргерит это естественно. Ведь вампиры — хищники, и она никогда не пыталась утаить этого от меня. Мое умение стало результатом тренировок. Я гимнастка; уровень подготовки позволяет участвовать в соревнованиях. Кроме того, у меня коричневый пояс по каратэ и черный пояс второй ступени по айкидо.

Первые уроки я начала брать одиннадцать лет назад, с тех пор как мы стали жить вместе с Маргерит. Она говорила, что все экстрасенсы[12] должны уметь защищаться и что, возможно, со временем я обрету необходимую силу. Но если из меня получится нечто вроде мага-чародея, я буду вечно барахтаться в дерьме невезения. Не утверждаю, что она сказала именно так. Маргерит никогда не ругается и не любит, когда я это делаю. Если нужно кому-нибудь дать по заднице, у нее проблем не возникает; просто она не хочет, чтобы я произносила подобные слова.

Когда я ударилась локтем о металлическую стенку капала, мне удалось сдержать себя, чтобы не выругаться. Вместо этого я лишь негромко проворчала.

— Ты все делаешь здорово, — донесся до меня ее шепот. — Продолжай двигаться.

В конце концов мы выбрались на чердак, где винты, удерживавшие крышку люка, заранее были отвернуты. Когда я сдвинула крышку люка наверх, чтобы она не помешала выйти, я снова мысленно выругалась, на сей раз адресовав проклятия хозяйке дома за то, что слуховое окно, через которое было бы несложно совершить побег, оказалось наглухо заколоченным. Из-за этого окна мы и арендовали здесь квартиру — Маргерит сумела увидеть его изнутри комнаты и сразу выложила на стол наличные. Теперь оказалось, что окно заколочено, а трухлявость деревянной рамы исключала попытку открыть его силой.

Как только мы оказались на чердаке, Маргерит взяла руководство в свои руки. В темноте она видела лучше меня. В вентиляционной трубе она пустила меня вперед, чтобы подстраховать сзади, но здесь сама вышла вперед, чтобы я не споткнулась или не наступила на что-нибудь опасное. Так было всегда. Она учит меня защищаться, но, когда находится рядом, все риски принимает на себя. Когда мне было пять лет, это создавало ощущение любви и безопасности. Ну а сейчас… Какая-то часть меня раздражена, но правда-то состоит в том, что мне это до сих пор нравится.

По стеклу слухового окна хлестали ветви дуба, словно ногти по классной доске. От этих звуков мои и без того напряженные нервы буквально зазвенели. Маргерит подошла к окну и вытащила из проема прогнившую раму. Ветви, хоть и вызывали у меня отвратительное ощущение, являлись великолепной завесой, скрывавшей нас, пока мы подтягивались наверх и выбирались на крышу.

Следуя за Маргерит, я заскользила по старой черепице и почувствовала, как она слоями сдирает кожу с моих ладоней. Мы ползком пробирались к дымовой трубе вдоль отбрасываемой ею тени, а потом, спрятавшись за ней, выглянули в темноту.

Маргерит вдруг крепко зажмурила глаза, потом широко их открыла; ее ноздри стали раздуваться.

— Да, из меня течет кровь, — прошептала я. — Ободрала ладони. Но я выживу.

Тем не менее она протянула мне бумажный носовой платок. Потом закрыла глаза, пытаясь засечь местоположение охотников за вампирами своим сверхъестественным чутьем.

Вампир может чувствовать присутствие живых существ. Маргерит не знает, как это работает, но несколько лет тому назад я видела то самое шоу с акулами и как они с помощью своего шестого чувства улавливают электрические импульсы, что делает их почти идеальными охотниками. Тогда я решила, что вампиры обладают электросенсорной системой акул. Хищники, достигшие совершенства.

В эту ночь акулье чувство Маргерит было не на высоте, и она то и дело резко мотала головой, будто пыталась его настроить. К тому же она выглядела усталой, ее глаза были какими-то тусклыми, лицо вытянулось. Я вспомнила, какой холодной была ее кожа, когда она меня будила.

— Когда ты ела в последний раз? — спросила я.

— У меня был запасной пакетик…

— Я не о том протухшем кровавом дерьме. Когда ты ела по-настоящему?

В ответ — молчание.

Для вампиров дрянь в пакетиках — как для обычного человека еда из «Макдоналдса». Не очень полезно для здоровья. Им тоже нужна настоящая кормежка, горячая и свежая. Правда, чтобы питаться, Маргерит не нужно убивать людей — она просто выпивает немного их крови. Но это всегда опасно. А с тех пор как мы находимся в бегах, ей не удается добывать кровь в достаточном количестве.

— Так нельзя! Ты должна питаться лучше, чтобы поддерживать свой энергетический уровень.

— Oui, maman[13].

Я состроила ей рожицу и присела на корточки, чтобы она могла сосредоточиться. Минуту спустя Маргерит показала на восток:

— Их двое, вон там. Караулят. Надо уходить.

Я кивнула и пошла следом за ней обратно, к задней части дома, и мы спустились по дереву, прячась среди его ветвей. Пока мы скакали через дворы, темнота в небе поднималась ввысь, уступая место предрассветной серости, а на востоке все уже полыхало розовым. Однако восходящее солнце проблем не создавало. По крайней мере одну способность Дракулы Брэм Стокер осветил верно: вампиры могут спокойно разгуливать при дневном свете.

Мы направились к автобусной станции, которая была в трех кварталах отсюда. Когда мы искали жилье, Маргерит мало интересовало, сколько спален или уборных в квартире и даже сколько нужно платить. Она выбирала жилье, исходя из того, насколько легко из него можно выбраться и скрыться.

— Мне очень жаль, mon chaton, — произнесла она в очередной раз, пока мы бежали. — Я знаю, что тебе здесь нравилось и что ты очень ждала свидания, назначенного на субботу.

— Я еще поживу.

— Но он тебе нравился.

— Парень как парень, — пожала я плечами. — Скорее всего, оказался бы еще одним похотливым шустриком.

Пребывание в бегах означало прохождение школьного курса на дому. А это, в свою очередь, ограничивало возможности встречаться с ребятами. К сожалению, большинство из них знало о своей популярности. Люк показался мне другим, но я убеждала себя, что это видимость. Так легче расставаться.

Мы свернули за угол ночного магазина, я вспрыгнула на деревянную ограду и побежала по ней.

— Не так быстро, Кэт, — услышала я позади себя голос Маргерит. — Свалишься!

Я обернулась и улыбнулась ей:

— Никогда! Ты забыла, что я веркэт?[14]

— Таких существ нет.

— Это потому, что я первая.

То была наша старая игра, и каждый знал свою роль наизусть.

Я любила кошек, с тех пор как себя помню, и уверена: это как-то связано с моими сверхъестественными способностями. Маргерит отрицает подобное; она говорит, что никаких веркэтов не существует. По ее мнению, я так люблю всех кошачьих потому, что, когда я была маленькой, люди всегда говорили, что я похожа на одного из представителей этого семейства из-за моих гладких и блестящих каштановых волос и миндалевидных зеленых глаз. Маргерит сама с первого дня нашей встречи стала называть меня chaton — котенок.

Раньше, когда я жила с родителями и у меня было имя Кэти, я хотела, чтобы меня звали Кэт, но мама говорила, что это глупо и что Кэти — замечательное имя. Когда я убежала вместе с Маргерит, мне пришлось сменить имя, и я охотно это сделала, потому что мечтала называться как-нибудь более причудливо, экзотично и созвучно ее имени[15]. Так я стала Кэтианой, но все называют меня просто Кэт.

Пробежав по деревянной ограде, я спрыгнула на землю позади автобусной станции. Маргерит сразу взяла меня за руку.

— Когда войдем внутрь, ты все время должна быть рядом со мной, — потребовала она. — И не вздумай убегать!

— Мне же не пять лет, Магс, — сказала я.

Я могла бы еще добавить, что это ее выслеживают охотники, на что Маргерит заметила бы, что она и меня подвергает опасности. И если им представится случай, они схватят меня и используют как приманку. На это я ответила бы, что, если меня поймают, ожидая заполучить шестнадцатилетнюю девчонку-истеричку, их ожидает настоящий шок, но я не настолько глупа, чтобы подвергать себя опасности. Первое правило боевых искусств гласит: нельзя недооценивать противника, а об этих противниках я абсолютно ничего не знаю. Маргерит говорила, что они должны быть экстрасенсами — псе охотники за вампирами такие, потому что обычные люди ничего не знают о нашем мире. Возможно, нам предстоит иметь дело с кем-то вроде колдунов, полудемонов или даже вервольфов.

Мы вошли в заваленный хламом закоулок, и я увидела торчащую из картонного ящика ногу.

— Вот и обед, — сказала я, указав на нее.

— У нас нет времени…

— Мы найдем время, — возразила я, понизив голос, и подошла к ящику. — Без твоей энергии нам не обойтись.

Нагнувшись, я заглянула в ящик. Лежащий там парень крепко спал. Жестом я подозвала Маргерит. Она в нерешительности посмотрела внутрь, затем на меня. Она не хотела делать это у меня на глазах, но я оказалась права: энергетическая подпитка была необходима.

И вот Маргерит аккуратно просунула голову и плечи внутрь ящика. Повисла пауза. Я не видела ее лица, но знала, что сейчас она обнажает свои клыки. Нападая, она делает это со стремительностью и точностью ястреба. Вот ее клыки вонзились в плоть бездомного. Он проснулся и резко приподнялся, но, не успев издать ни единого звука, отключился и рухнул обратно на дно ящика. Дело в том, что слюна вампиров содержит успокаивающие и усыпляющие вещества, обездвиживающие их жертвы, пока они питаются. Как я уже говорила, хищники, чье развитие находится на стадии совершенства.

Пока Маргерит питалась, я не отводила взгляда в сторону. Зачем? Она же не отворачивается, когда я вгрызаюсь в гамбургер. Люди убивают животных, чтобы их поедать. Вампиры «вырубают» людей, чтобы позаимствовать немного крови. В клиниках доноры жертвуют пол-литра своей крови для спасения жизни других людей. Что плохого в том, если вампир для поддержания собственной жизни черпает ее, свежую, из первоисточника? Маргерит говорит, что я все упрощаю. А на мой взгляд, она усложняет ситуацию.

Закончив питаться, Маргерит залепила ранку на шее парня, удостоверилась, что с ним все в порядке, и су-мула ему в карман пять двадцатидолларовых банкнот. После этого она жестом предложила следовать за ней и направилась дальше, в конец закоулка.

Из пяти человек в помещении станции двое спали, откинувшись на спинки сидений. В кулаках они сжимали билеты, словно для подтверждения их права находиться здесь. Но я была готова поспорить, что, если проверить эти билеты, срок их действия окажется истекшим еще месяц тому назад. Бомжи, как и тот парень в закоулке.

Маргерит схватила меня за локоть.

— Мы вернемся домой, — прошептала она, — я обещаю.

— Да я и не думала об этом.

Хотя, конечно, я думала. Мне не хватало дома. Не самого помещения или окружающего его пространства, а именно чувства того, что у меня есть дом и это пространство. Даже когда я проходила мимо вывешенного на стене расписания автобусов, не могла удержаться, чтобы не просмотреть весь список пунктов следования, и нашла среди них название моего города — Монреаль. Это не тот город, где я родилась, но там был мой настоящий дом — мой и Маргерит, — но нам пришлось покинуть его, когда охотники за вампирами выследили ее два года тому назад.

Мы подошли к кассе.

— Кэти, — услышала я сзади женский голос.

Я не обернулась. Маргерит отучила меня от такого рефлекторного движения много лет назад. Но внутренне я вся напряглась и подняла голову. В стеклянной ограде кассы я увидела отражение приближающейся ко мне женщины. Она улыбалась.

— Кэти.

Маргерит поймала мою ладонь и крепко ее сжала. Я неторопливо оглянулась назад и увидела эту женщину. Внутри у меня все похолодело — внезапная, инстинктивная реакция. Что-то сидевшее очень глубоко в моем подсознании говорило, что я знала ее и что надо бежать как можно быстрее.

Продолжая сжимать мою руку, Маргерит направилась к двери. Когда мы устремились наружу, женщина лишь смотрела нам вслед.

— Она знает мое имя, — сказала я.

— Да, им известно о тебе. Вот почему…

— Она знает мое настоящее имя.

Маргерит отвела взгляд. Я остановилась. Она потянула меня за руку, но я не двинулась с места.

— Что происходит?..

— Не сейчас. Нам надо уходить.

Я стояла.

— Ты доверяешь мне, Кэт? — спросила Маргерит, глядя мне прямо в глаза.

Вместо ответа, я позволила ей увести меня на тротуар.

— Мы вызовем такси, — решила она, доставая свой сотовый.

Из-за автобусной станции показались двое мужчин, которые явно шли к нам.

— Маргерит!

Она подняла голову:

— Merde![16] — Она снова схватила меня за руку. — Бежим, Кэт!

— Но мы в людном месте. Может, лучше вернуться в помещение станции?..

— Это их не остановит. Бежим!

Я бросилась назад, вдоль закоулка, мимо того бомжа в его картонном ящике, и опять вскочила на ограду. Маргерит бежала за мной по пятам.

Когда я сломя голову понеслась по следующему закоулку, в конце его появились еще две фигуры. Резко обернувшись назад, я увидела, как первые двое перелезают через ограду.

Мы в западне.

Мужчины, появившиеся впереди, не произнесли ни слова, они просто медленно двинулись нам навстречу.

Я расправила плечи, сжала кулаки, а потом со всех ног ринулась прямо им навстречу, надеясь застать врасплох, а если не удастся, начать схватку, прежде чем к ним присоединятся двое других.

Один из мужчин сунул руку в карман и что-то вытащил оттуда. Еще только рассветало, закоулок окутывала густая тень, и я смогла лишь разглядеть у него в руке что-то серебристое. Может, сотовый. Или радиоаппарат. Или…

Он поднял пистолет и направил его на меня.

— Кэт! — раздался пронзительный крик Маргерит.

Она схватила меня за рубашку и оттолкнула назад. Я не устояла на ногах и упала. Маргерит рванулась вперед и встала передо мной. Пистолет выстрелил — раздался негромкий, глухой звук. Пуля попала ей в грудь. Она упала рядом со мной, прижав руки к сердцу и задыхаясь. Однако ее лицо выглядело совершенно спокойным. И кровь не сочилась между пальцами.

— По моему счету, — прошептала она. — Три, два, один…

Мы обе вскочили на ноги, и Маргерит бросилась на парня с пистолетом. От неожиданности он отпрянул назад, и она вырвала у него оружие. Я в этот момент схватила за запястье второго парня и рывком повалила его на землю. Но сзади к нам уже подбегали двое других; их топот по тротуару становился громче с каждой секундой.

Маргерит ударила своего противника ногой, он рухнул как подкошенный, и мы опять побежали. На бегу я оглянулась. Рана у нее на груди быстро затягивалась, осталась только дыра на блузке.

— Вампир? — крикнул позади один из преследователей. — Неужели, черт побери, никто не знал, что она вампир?

Я взглянула на Маргерит. Она встретила мой взгляд и отвела глаза. Теперь мы шли быстрым шагом. На следующей улице увидели городской автобус и жестами попросили водителя подобрать нас. Он был настолько любезен, что откликнулся на нашу просьбу. Когда мы вошли внутрь и автобус стал отъезжать от края тротуара, я посмотрела через окно назад. Преследователей нигде не было видно.

— Так это не охотники за вампирами? — спросила я шепотом.

— Нет, не охотники.

Я внимательно посмотрела на нее:

— А охотники когда-нибудь были?

Опустив глаза, она покачала головой:

— Нет. Только эти.

— То есть охотились не за тобой, а за мной. Ведь они из того самого учреждения, да? Из группы, что ставила на мне эксперименты?

— Да. Из группы Эдисона. В первое время я действительно принимала их за охотников. Такая деятельность существует, хотя она и очень редкая. Я должна была бы знать… — Она покачала головой. — Я бы очень хотела, чтобы они оказались охотниками за вампирами. А когда поняла, что это не так… должна была сказать тебе об этом.

— Да. — Наши взгляды встретились. — Ты должна была.

— Прости…

Я кивнула. Маргерит обняла меня рукой за плечи, а я приникла к ней головой и прикрыла глаза.

Я мало что помню о своей матери и об отце. Они всегда больше напоминали мне опекунов, чем родителей. Нет, со мной обращались хорошо и давали все, в чем я нуждалась. Почти все. Но никаких нежностей. Я не сворачивалась клубочком у папы на коленях, с книжкой в руках. По вечерам мама укладывала меня спать, не обняв, не поцеловав и даже не погладив. Но я не знала, что мне чего-то не хватает. Просто не чувствовала себя счастливым ребенком.

Посещения больницы не помогали. Раз в месяц, поздно ночью, отец будил меня, и мы ехали в то место, которое он называл больницей. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что это была лаборатория.

Каждый раз мы входили туда через черный ход, и нас всегда встречал высокий мужчина — доктор Давидофф. Он приводил нас в комнату, где ставил надо мной различные опыты. И весьма мучительные. После них я несколько дней чувствовала болезненную слабость. Родители объясняли, что я нездорова и что эти посещения «больницы» необходимы. Если я говорила, что чувствую себя хорошо, они отвечали: «Да, и именно поэтому тебе необходимо продолжать бывать там».

Когда я ходила в детский сад, там в учебных классах появилась новая помощница библиотекаря. Ее звали Маргерит, и она была самой красивой женщиной из всех, кого я когда-либо видела. И еще самой любезной. Все дети хотели помогать ей собирать книги и слушать то, что она говорила со своим милым иностранным акцентом. Я была ее любимицей. Ее котеночком. Всякий раз, когда я оказывалась одна в каком-либо уединенном месте, она подходила и разговаривала со мной. Она составляла мне компанию и после занятий, пока я ждала отца, который приезжал забирать меня домой.

Однажды Маргерит сказала, что должна уехать, и предложила мне уехать вместе с ней. И я ответила «да». Все случилось так просто. Мне было пять лет, я обожала Маргерит и не особенно любила своих родителей. Это показалось мне хорошим решением. Я уехала с ней, и мы стали жить вместе в Монреале, где я превратилась в Кэтиану, а она — в мою тетушку Маргерит. То, как и почему я стала жить вместе с ней, было нашим замечательным обоюдным секретом.

После того как мы прожили вместе несколько лет, Маргерит открыла мне правду. Я была экстрасенсом и стала объектом экспериментов по генетическому модифицированию, якобы для уменьшения негативных побочных воздействий сверхъестественных сил. Маргерит состояла в разветвленной организации, куда входили экстрасенсы, обеспокоенные подобными исследованиями. Ей было поручено следить за тем, что происходит со мной, и поэтому она стала работать в учебных классах моего детсада.

Когда Маргерит узнала о моем несчастном существовании, она все рассказала коллегам, но ей не разрешили что-либо предпринять — только наблюдать и сообщать. Но Маргерит не могла мириться с происходящим и предложила мне бежать вместе с ней. Несмотря на все, что произошло с тех пор, я ни разу не пожалела о своем «да».

Когда автобус доехал до окраины города, мы вышли из него.

— На другом берегу реки есть пункт проката автомобилей, — сказала Маргерит. — Сейчас мы отправимся туда.

Я молча кивнула. Было около семи часов утра, и улицы в этой части города еще пустовали. Время от времени мимо проезжали машины, большей частью фургоны, выполнявшие ранние доставки. Иногда вдоль улиц медленно двигались автомобили полиции, которая проверяла, не осталось ли где следов аварий, случившихся минувшей ночью.

Деловые люди, с сонными глазами, тащились в свои офисы, сжимая в кулаках стаканчики с кофе, аромат которого взбодрил мой организм. Если бы мы сейчас находились в нашей квартире, я как раз поднималась бы с постели, а рядом, на ночном столике, уже стояла бы дымящаяся кружка кофе из лесного ореха. Маргерит знала, что его запах будит меня лучше всякого будильника.

Когда мы дошли до конца квартала, аромат кофе заглушил гораздо менее приятный запах: мы были у реки. Я слышала ее звуки — рокот плотины еще не перекрывался шумом уличного движения. Свернув за угол, мы ощутили резкий порыв ветра, и я могу поклясться, что до меня долетели брызги воды.

Я вздрогнула, и Маргерит потянулась к моему рюкзаку:

— Я достану тебе свитер.

— Не надо, я в порядке.

— Ну, тогда кофе. — Она слегка улыбнулась. — Я знаю, как ты любишь свой утренний кофе. Правда, это не будет твой любимый сорт, но…

— Со мной все хорошо.

Она еще раз повернула за угол, уводя нас от встречного ветра.

— С тобой не все хорошо, Кэт. Я знаю, что я…

— Ты думала, что так будет лучше. — Я откашлялась и решила сменить тему разговора. — Я узнала женщину с автобусной станции. Уверена, что это одна из медсестер той самой лаборатории. Наверное, они в конце концов выследили меня и теперь хотят убить.

— Нет. Они этого не сделают. Ты для них слишком большая ценность.

Я фыркнула:

— Ага, в качестве трофея. Если бы ты не думала, что тот тип хочет меня пристрелить, не стала бы загораживать меня собой.

Мы прошли еще несколько шагов, прежде чем она заговорила снова:

— Я уверена, что они не убили бы тебя. Но не настолько, чтобы подвергать твою жизнь опасности. — Она пристально посмотрела на меня. — Ты — ценность, Кэт. Даже в их эксперименте ты была исключительным объектом. Вот почему тебя приходилось привозить в лабораторию по ночам, отдельно от других детей и втайне от остальных сотрудников.

— Я была сверхсекретной частью сверхсекретного эксперимента?

— Что-то в этом роде, — ответила она с едва заметной улыбкой.

— Веркэт. Должно быть, это так.

Я ожидала, что она вытаращит глаза и отнесется к моему заявлению в своей обычной манере, но она лишь поежилась от прохладного утреннего воздуха и молча пошла дальше вдоль пустынной улицы.

— А пуля. Она все еще… в тебе? — спросила я.

Маргерит кивнула. А когда я попыталась продолжить свои расспросы, беспокоясь, что это может быть опасным, она прервала меня с несвойственным ей раздражением, пристально глядя в сторону ближайшего перекрестка. Потом схватила меня за руку:

— Там кто-то есть. Стоит за углом.

Я могла предложить целую дюжину логичных объяснений, почему некто решил остановиться за углом, но Маргерит, продолжая держать мою руку, замерла и вся напряглась, целиком сосредоточившись на том, чтобы видеть, слышать и воспринимать.

— Подходит еще один, — прошептала она. — Останавливается около первого…

Вампиры не обладают сверхчувствительным слухом, но вокруг было так тихо, что даже я услышала, как эти двое о чем-то переговаривались вполголоса. Затем послышались звуки шагов, и Маргерит толкнула меня под арку в стене дома, около которой мы остановились. Один из них выругался. Маргерит втолкнула меня еще дальше вглубь арки, мы притаились там и слушали.

— Уверена, что твое заклинание на них подействовало? — спросил мужчина.

— Оно позволило обнаружить девчонку, — пояснила женщина, — поскольку действует только на живых. Но и на нее почему-то тоже не каждый раз.

Мужчина что-то сказал. Но что именно, я не разобрала.

— Я полагаю, что так, — ответила его напарница. — Дай-ка я попробую снова.

Она забормотала какие-то слова на непонятном языке. Заклинание. Я вздрогнула. Маргерит потерла мою руку, но сейчас я дрожала не от холода. Я могла быть сверхъестественным существом, жить вместе с одним из них, но их мир все еще оставался для меня незнакомым и таинственным. А я не люблю тайн. Люблю то, что могу увидеть, ощутить, потрогать и понять. И еще то, с чем могу бороться. Заклинания? Не имею понятия, как от них защищаться.

Голоса приближались, и мы отступили в тень арки.

— Ничего, — сказала женщина.

— Мы…

— Тсс! — прервала она напарника. — Я что-то услышала.

Но слышать нас она не могла — мы едва дышали. Послышался скрип открываемой двери. Снова шаги. Но это были уже другие шаги, доносящиеся с противоположной стороны. Похоже, кто-то вышел из магазина, расположенного дальше по дороге. Шаги приближались к нам.

Изящные руки Маргерит взметнулись вверх, подавая хорошо мне знакомый условный знак, сообщающий о плане наших дальнейших действий. Но даже этот знак мне был не нужен — я и так знала, что она замыслила.

С приближением потенциального свидетеля наши преследователи сосредоточат свое внимание на том, чтобы не привлекать к себе его внимание, и, конечно, спрячут оружие. Поэтому когда они окажутся напротив арки…

Маргерит рванула первой и бросилась на мужчину, как только тот оказался в ее поле зрения, схватила и швырнула в темноту арки. Я выскочила следом за ней. Женщина остановилась, подняла вверх руки, разжала губы. Что-то невидимое ударило меня в грудь. Я отшатнулась назад. Это было то самое — прием, заставляющий потерять равновесие. Я улыбнулась — с этим мне удастся справиться.

Я приготовилась. Когда ее руки снова потянулись кверху, я рубанула по ним ребрами ладоней, разрушая заклинание. Она начала сотворить его снова, на этот раз без помощи рук. Колдовское заклинание. Удар наотмашь сбил ее с ног и прервал колдовство. В этот момент между нами возникла Маргерит. Она схватила женщину в охапку и утащила ее под арку, где уже лежал мужчина, отключившийся после ее укуса.

Когда Маргерит уложила женщину в темноте арки для аналогичной процедуры, я взглянула на улицу. Круглолицый парень, в деловом костюме, стоял метрах в шести от нас. Просто стоял с походным стаканчиком в руке, зависшей на полпути к губам, словно все это время, наблюдая за нашей схваткой, он пребывал в состоянии полного оцепенения.

— Доброе утро! — поприветствовала я его, подойдя к краю тротуара.

Он стремительно перебежал через улицу и быстро пошел прочь по другой ее стороне.

— Похоже, сегодня он не расположен выступить в роли доброго самаритянина[17], — сообщила я присоединившейся ко мне Маргерит. — Но у него, наверное, есть сотовый, и он может позвонить… — Я умолкла, увидев у нее в руках нечто похожее на телефон. — Они успели кому-то позвонить?

— Это радио с джи-пи-эс[18].— Она подняла его вверх. — Они передали наши координаты.

Маргерит выбросила устройство в стоявший поблизости контейнер для мусора, и мы пошли дальше.

Поворачивая за угол, мы увидели впереди женщину с автобусной станции, также поворачивающую за угол следующего квартала. Я остановилась. Оглянулась. Двое незнакомцев приближались к нам сзади. Я начала убеждать себя, что это могут оказаться обычные люди, прохожие, спешащие на работу. Но в это время один из них сунул руку в карман куртки и вытащил пистолет.

Маргерит схватила меня за плечо, и мы устремились к ближайшему пути отступления — находящемуся чуть впереди хозяйственному проезду между домами. Когда мы оказались там, она схватила меня за руку и внимательно посмотрела в дальний конец проезда, чтобы убедиться, что это не тупик. Метрах в десяти поперек стояла стена, но перед ней проезд сворачивал влево.

Мы добежали до стены, повернули налево и… оказались на парковочной площадке для одного автомобиля, окруженной с остальных трех сторон высокими стенами.

— Нет, нет, нет… — прошептала Маргерит.

— Смотри, дверь, — показала я.

Пока мы бежали к ней, Маргерит достала свою связку отмычек. Я потянула за ручку двери — так, на всякий случай, — но, конечно же, она была заперта. Маргерит сунула отмычку в замочную скважину.

В начале проезда послышался топот ног. Она прекратила возиться с отмычкой и обернулась.

— Ну, открывай же… — начала я.

— Не успеем.

Она огляделась по сторонам, потом запрокинула голову. Проследив за ее взглядом, я увидела пожарную лестницу. Я бросилась к ней и уцепилась за нижнюю ступеньку. Поочередно хватаясь за ступеньки то одной, то другой рукой, я старалась как можно быстрее взобраться повыше. Услышав крик, я глянула вниз и увидела в конце проезда женщину, замедляющую свой бег С явным намерением остановиться… Маргерит все еще стояла на земле.

— Маргерит!

— Уходи!

Я застыла на месте. Тогда она, сердито глядя на меня и обнажив клыки, буквально зарычала:

— Уходи!

А потом набросилась на женщину.

Я продолжала подниматься, но уже медленнее; мои пальцы дрожали, каждый шаг давался с трудом, внутри все кричало и требовало остановиться, вернуться к ней. Но я понимала, что она права. У меня не было защиты от пуль. А у нее была. Я должна убегать и верить, что она последует за мной.

Добравшись до самого верха, я обернулась. Первое, что я увидела, была женщина, лежащая без чувств на земле. Потом двоих мужчин, один из которых держал Маргерит, обхватив рукой ее шею «в замок», а другой целился в меня из пистолета. Я остановилась в нерешительности. Он выстрелил.

Пуля ударила в кирпич под моей ногой. Мужчина поднял дуло пистолета повыше. Я бросилась на самый верх крыши и приникла к ней. Сердце у меня бешено стучало. И в этот момент пожарная лестница начала греметь: кто-то стал взбираться наверх по ее металлическим ступеням.

Поднявшись на ноги, я перешла на противоположную сторону крыши и спустилась вниз. А спустившись, поняла, что должна вернуться обратно, туда, к ним.

Они уже пытались убить Маргерит. До сих пор она была препятствием, мешавшим им схватить меня, а сейчас стала средством заманить меня в ловушку. Она уцелела, после того как ее застрелили, но теперь, когда им известно, что она собой представляет, они найдут способ убить ее. Я вздрогнула, подумав о том, что могут с ней сделать, чтобы заставить выдать меня. А если не смогут — убьют. Несомненно.

Я стояла, прижавшись спиной к стене, и пыталась восстановить дыхание, хватая ртом холодный утренний воздух. Меня колотила дрожь. Закрыв глаза, я продолжала вслушиваться в тишину, пытаясь уловить шум воды, текущей через плотину, чтобы сориентироваться, где я нахожусь. Оказалось, что плотина недалеко, справа от меня. Я повернулась и пошла в противоположную сторону.

Я нашла их в том же самом хозяйственном проезде, через который мы пытались скрыться от преследователей. Сюда задним ходом подъехал автофургон; его задние двери были распахнуты, и один из мужчин волочил к нему Маргерит. Ее руки были стянуты за спиной, изо рта торчал кляп, и тем не менее она отчаянно сопротивлялась.

Когда я вышла на проезд, из кабины показался водитель. Он поднял пистолет.

— Я пришла с миром, — сообщила им я и подняла руку с раздвинутыми в виде буквы «V» пальцами.

Он помедлил, затем высунулся из кабины почти по пояс; его округлое лицо сделалось напряженным, выдавая растерянность.

Я подняла вверх обе руки:

— Видите? Пистолета нет. Ножа с выкидным лезвием тоже. Нет даже лучевого оружия.

Колдунья, с которой я до этого расправилась, вышла из-за другого борта фургона и стала медленно приближаться ко мне. Я следила за ее губами, готовая действовать при первых же признаках произнесения проклятия.

— Я хочу предложить вам соглашение, — сообщила я, обращаясь к ней.

Она не ответила, но остановилась и стала буквально ощупывать меня взглядом, словно пыталась отыскать спрятанное оружие. Шофер снова скрылся в кабине, оставив дверцу открытой, и поднес к губам портативную рацию.

— Можете больше не искать ее, — сообщил он кому-то. — Она здесь. — Пауза. — Да, это малышка О'Салливана. Говорит, что хочет заключить соглашение. — Он понизил голос. — Лучше поторопитесь.

Второй мужчина продолжал тащить Маргерит в фургон.

— Эй, эй! — окликнула его я. — Если вы уложите ее туда, я исчезну. Это сделка: вы отпускаете ее, а взамен получаете меня.

Маргерит энергично завертела головой, ее глаза сверкали. Я отвела от нее взгляд и сосредоточила его на колдунье.

— Ведь вы хотите заполучить меня, верно? — спросила я.

— Да, хотим.

— А в ней вы не заинтересованы.

Ее губы скривила гримаса отвращения. Маргерит рассказывала, что именно так иные обладатели сверхъестественных способностей воспринимают вампиров — существ неестественных, нелюдей, вызывающих лишь отвращение и страх. Теперь я была уверена: они убьют ее при первой возможности.

— Итак, вы возвращаете на место, в лабораторию, объект многообещающего научного эксперимента, — продолжала я, — а за это освобождаете вампиршу. Справедливо, не так ли?

Поколебавшись, колдунья кивнула:

— Тогда пошли, Кэти.

— Я — Кэт.

В ее взгляде промелькнуло беспокойство, сразу же подавленное.

— Ну хорошо, Кэт. Пошли…

— Я никуда не пойду до тех пор, пока вы не освободите ее. Она пойдет сюда, я — туда. Крест-накрест. И все счастливы.

Кроме меня, возвращающейся в то ужасное место, к отвратительным экспериментам. Я постаралась прогнать эти мысли. Я — ценность и должна уцелеть. Но утверждать подобное в отношении Маргерит сложно. Если только я не сделаю то, на что решилась. В свое время она променяла свою свободу на возможность опекать меня. Теперь настала моя очередь сделать то же самое для нее.

Колдунья продолжала неподвижно стоять на месте.

— Я не намерена куда-либо идти, — повторила я. — В вашем распоряжении имеются оружие, магические заклинания, дьявольские силы и всякое такое. У меня ничего этого нет. Отпустите ее, чтобы я убедилась, что вы выполняете вашу часть соглашения.

Снова короткая пауза, и колдунья подала знак человеку, удерживавшему Маргерит. Он освободил ее. Когда она пошла ко мне, я двинулась в сторону колдуньи, по-прежнему не спуская с нее взгляда. Боковым зрением я видела, как Маргерит вытаскивает изо рта кляп, шевелит губами и гримасничает, стараясь привлечь мое внимание и дать понять, что я должна ждать ее сигнала, после которого мы вместе убежим. Но я никак не реагировала на подаваемые знаки. Я должна была пройти через все это.

Нас с Маргерит разделяли всего каких-нибудь полтора метра, когда позади меня, в двигателе фургона, раздался хлопок в карбюраторе. Звук был очень похож на выстрел. Я подскочила на месте и повернулась назад — не рванулась вперед, не побежала, даже не отпрянула назад. Но это не имело значения. Я сделала резкое движение и услышала еще один, уже не столь громкий, звук — звук выстрела из пистолета с глушителем.

Маргерит пронзительно вскрикнула. Я почувствовала, как она толкает меня в спину, и так сильно, что сбивает меня с ног. Я падаю, а падая, оборачиваюсь и вижу, что она все еще бежит ко мне и находится на метр сзади — слишком далеко, чтобы толкнуть меня. Заклинание. Оно должно было…

Я ударяюсь о землю спиной, из моей груди вверх бьет струйка крови.

Я приподняла голову, глянула на себя и увидела…

— Ты застрелил ее! — взвизгнула колдунья.

— Она пыталась…

— Ты только ждал предлога! Ты…

Она продолжала кричать, а Маргерит повалилась на землю рядом со мной, ее слезы капали мне на лицо, а я лежала и удивлялась тому, что вампиры способны плакать.

— Непохоже, что Давидофф намерен предъявить претензии, — говорил стрелявший человек. — Ведь я дал ему повод проверить результат его секретного эксперимента…

Голоса уплыли куда-то. Или это я уплыла. Не знаю.

А потом я вдруг осознала, что сижу, и меня обнимает рука Маргерит, а ее лицо зарылось в мои волосы и на них капают ее слезы.

— Какое несчастье, mon chaton! Я так виновата, — шептала она.

— Несите тело в фургон, — донесся до меня голос колдуньи.

Тело? Услышав такое, я вскинула голову и лихорадочно огляделась по сторонам в попытке удостовериться, что еще жива. Да, я по-прежнему видела их, слышала, как Маргерит говорит мне, что все нормально и все будет хорошо.

И вот уже Маргерит поставила меня на ноги и поддерживает рукой за талию.

— Мы собираемся бежать, Кэт, — шепчет она мне на ухо. — Мы должны бежать. Ты понимаешь меня?

Бежать? Она что, сошла с ума? Ведь меня же застрелили. Я не могу…

Неожиданно все вокруг потемнело. А потом я вдруг очутилась на тротуаре, и я бежала по нему, а она поддерживала меня. Ужасная боль раздирала грудь. При каждом вдохе ее будто протыкали ножом. Одну руку Маргерит прижимала к моей ране, пытаясь закрыть ее, но это было бесполезно. Кровь сочилась поверх пальцев на мою рубашку и капала с нее на асфальт. Но все-таки мы бежали. Когда мы выскочили на дорогу, сбоку рявкнул гудок грузовика. Но мы не остановились. Грузовик стал резко тормозить; тормоза скрипели, шины визжали. Мы промчались так близко перед ним, что, когда он поравнялся с нами, струя отработанного воздуха из тормозной системы едва не сбила нас с ног. Наконец грузовик со скрежетом остановился. Водитель кричал на мае. Кричали и наши преследователи, но мы их не видели, поскольку они остались по другую сторону грузовика.

Продолжая бежать, мы свернули в первый попавшийся переулок, и там вдруг земля ушла у меня из-под ног. Одновременно взор мой затуманился, и, как ни пыталась сконцентрироваться, я видела вокруг лишь какие-то неясные, расплывающиеся тени.

Затем я что-то услышала. Вода. Рокот дамбы, усиливавшийся с каждым шагом. Еще я слышала Маргерит — она говорила по сотовому. Служба спасения. Стрельба. Плотина. Скорая помощь. Полиция. Пожалуйста, скорее…

Что она делает? Я ведь не могу показаться обычному врачу. Мне всю жизнь это внушали, еще до того, как я убежала вместе с Маргерит. В любой критической ситуации звонить домой. Не позволять везти себя в больницу. Родители объясняли это тем, что там не смогут понять особенностей моего состояния. Верно. Они только не упомянули, что состояние это было сверхъестественным и являлось следствием генетических трансформаций и что, увидев результаты анализа моей крови, врачи вызовут парней в костюмах Хазмата[19].

Но по-моему, сейчас это уже не имело значения. Мне требовалась немедленная помощь медиков. С ее негативными побочными последствиями мы разберемся позднее.

Рев обрушивающейся воды постепенно становился громче. Но вот сквозь него пробился другой звук. Вой сирены. Я вспомнила, что видела сегодня проезжавшие по здешним улицам полицейские машины, и поняла, почему Маргерит вызвала полицию, — они приедут быстро и спугнут наших преследователей. Она говорила: «В критической ситуации всегда устраивай шоу и вовлекай в него окружающих людей. Ни один обладатель сверхъестественных способностей не рискнет их применить».

Маргерит опустила меня на землю. Спиной я оперлась о металлическое ограждение, а шею мне окропляла холодная водяная пыль. Поморгав, я смогла немного восстановить зрение и увидела, что мы находимся на плотине. Полицейские мигалки бросали отблески на ближайшие здания, сирена умолкла. Наших преследователей и след простыл. Такая обстановка была для них гораздо большей помехой, чем грузовик. Они не посмели к нам приблизиться. Мы находились в безопасности.

— Магc… — прошептала я.

Хотела продолжить, но закашлялась; боль опять пронзила меня, кровавая мокрота покрыла пятнами одежду.

— Ш-ш, ш-ш… — Она поцеловала меня в макушку, слезы текли по ее щекам. — Я виновата перед тобой, mon chaton, очень виновата. Я должна была сказать тебе, предупредить. Но ты еще слишком молода. Ты такая юная.

Сказать мне что? Слишком молода для чего? Чтобы умереть? Нет, она не это имела в виду. Я была в порядке. «Скорая помощь» уже подъезжала — я слышала ее сирену.

Хлопнула дверца, и полицейский крикнул Маргерит, чтобы она отошла от меня. Ее дрожащие пальцы ощупывали мою шею в поисках подвески. Это была звезда Давида. Я не иудейка, но мы всегда говорили, что это так. Часть маскировки.

Когда Маргерит нащупала подвеску, она с облегчением вздохнула:

— Bien, bien.

— Почему хорошо?

— Отойдите от девушки! — крикнул ей второй полицейский.

— Я люблю тебя, Кэт. Ведь ты знаешь это, правда? — Она поцеловала меня в лоб. — Я люблю тебя и никогда тебя не покину.

Она поднялась на ноги. Я хотела окликнуть ее, но не смогла. Меня снова окутывала мгла, она затмила все, что я должна была видеть, и превратила Маргерит в зыбкую фигуру на сером фоне, а туман, наплывающий с плотины, перемешивался с туманом, обволакивающим мой мозг.

— Мы встретимся на той стороне, — прошептала она, слегка касаясь пальцами моего подбородка, а потом шагнула назад.

Повернув голову, я сумела увидеть, как Маргерит взобралась на ограждение плотины. Полицейские закричали. Кричала и я, но только беззвучно, в своем сознании. Я снова и снова выкрикивала ее имя, умоляла остановиться, вернуться обратно, не оставлять меня…

— Мы скоро увидимся! — крикнула она, послала мне воздушный поцелуй, а затем перекувырнулась спиной вперед через ограждение.

Последнее, что промелькнуло перед моим взором, была Маргерит, стремительно падающая в реку с тридцатиметровой высоты.

А потом… небытие.

Я проснулась от холода, пронизывающего до самых костей. А укрывала меня всего лишь тоненькая простынка, но зато натянутая до самого подбородка. И лежала я на чем-то очень жестком и твердом как скала. Я потянулась, и мои суставы и мышцы буквально заскрипели в знак протеста.

Черт побери! Похоже, мне в самом деле нужна хорошая разминка.

При этой мысли я рассмеялась. Меня ранили выстрелом в грудь. Что-то подсказывало мне, что пройдет некоторое время, прежде чем я снова стану тренироваться.

Я сделала вдох и еле сдержала позыв тошноты, поскольку ноздри ощутили отвратительный запах антисептиков и химикатов. Запах больницы, напомнивший о былых днях. Меня передернуло. Что ж, по крайней мере, мне не придется снова посещать ту больницу. Это почти стоит того, чтобы быть застреленной. Я пошевелила пальцами рук и ног. Все ужасно болело, и вообще я замерзала. Интересно, система кондиционирования у них включена? Моя постель была такой холодной, словно я лежала на мраморной плите. Я провела пальцами по поверхности постели… и услышала скрип. Я замерла. Матрасы так не скрипят. Может, он покрыт пластиком? А может, так и должно быть? Уж не описалась ли я?

Я приподняла голову. Это далось мне с трудом — голова лежала на плоской поверхности. Постель без подушки? Посмотрев вниз, я увидела отражение части самой себя и поняла: это не постель, а металлический стол. Я подскочила так резко, что едва не свалилась на пол. Огляделась вокруг. Металл. Все, что я видела, было из металла: стол, оборудование и подносы, заваленные хирургическими инструментами.

Значит, я пришла в себя в операционной? О боже! Они-то хоть закончили? Я невольно стала ощупывать себя, ища то место под левой грудью, где пуля…

Но пулевого отверстия не было. Как и швов, и повязок. А мое сердце не билось.

Я резко тряхнула головой, прижала пальцы к тому месту и закрыла глаза, пытаясь уловить…

Но улавливать было нечего. Никаких движений в груди. Ни пульса, ни дыхания. Обернувшись, я увидела свое отражение на поверхности нескольких таких же столов, стоявших позади. Это была я, такая, как всегда, — загорелая кожа, каштановые волосы, зеленые глаза, блестящая золотая подвеска на груди.

Я нащупала подвеску и провела пальцами по кончикам звезды Давида. Теперь я знала, почему Маргерит была так рада, когда увидела, что подвеска по-прежнему на мне. Значит, они не станут меня бальзамировать.

Я слышала слова человека, стрелявшего в меня. Насчет того, собирается ли Давидофф жаловаться. А я дала им повод проверить результат его секретного эксперимента. Повод проверить, оказывает ли действие их генное модифицирование на мою сверхъестественную наследственность, на мою судьбу. Умереть… и воскреснуть вновь.

— Кэтиана!

Я оглянулась и увидела стоявшую в дверях Маргерит. Она вошла и плотно закрыла за собой дверь.

Не могло быть, чтобы я спала долго, но она выглядела так, будто несколько недель не получала питания, — бледная, с провалившимися красными глазами; ее пошатывало.

— Похоже, ты была права, — сказала я. — Я не веркэт.

Лицо Маргерит помрачнело. Я не спросила, знала ли она, что я вампир. Конечно знала. Именно поэтому ее и приставили ко мне. Поэтому она и устроила мой побег. Я всегда чувствовала, что она мне роднее, чем мои родители. Теперь ясно почему.

Я не стала спрашивать, почему она не сказала мне правды. Я знала. Из всех сверхъестественных существ, какими я могла оказаться, узнать, что я вампир, было самым тяжелым ударом. И она решила скрывать от меня правду до тех пор, пока я не стану старше. Наверное, считала, что у нее достаточно времени до того момента, когда мне можно будет все рассказать. Времени, чтобы дать мне вырасти и позволить оставаться обыкновенной.

И тут мне в голову пришла внезапная мысль.

— Так, значит, я теперь навсегда останусь шестнадцатилетней?

— Нет-нет, — быстро успокоила меня Маргерит. — Это был лишь один из вариантов эксперимента. Предполагается, что ты станешь жить нормальной жизнью, обладая при этом другими способностями вампиров.

Предполагается… Конечно, это была только гипотеза. Наверняка не мог знать никто. Либо я буду взрослеть, либо нет.

— Сюда кто-то идет. — Слова вылетели у меня прежде, чем я поняла, что произношу их.

Я повернулась в сторону закрытых дверей, ведущих в вестибюль, но ничего не услышала. И тем не менее я знала, что там кто-то есть. Я чувствовала чье-то присутствие.

Шестое чувство акулы. Совершенного хищника.

Я вздрогнула. Маргерит крепко обняла меня, но потом сразу подняла голову, повинуясь тому же необъяснимому чувству, и стала совать мне в руки новую одежду. Я схватила ее, и мы обе поспешили в дальний угол комнаты. Тем временем тот, кто появился в вестибюле, прошел мимо дверей не останавливаясь.

— Ну, что теперь? — спросила я шепотом, продолжая одеваться. — Ведь люди из группы Эдисона наверняка знают, что я здесь. И будут дожидаться моего… воскрешения.

— Да, это так.

— А если я исчезну? Они же об этом узнают. И они придут…

— Я все устроила. С помощью денег можно решить многие проблемы. В журнале регистрации сделана запись, что твое тело кремировали. По ошибке. А возродить тебя из пепла невозможно. Они будут считать, что потеряли тебя. Так что мы в безопасности.

Помогая мне надевать рубашку, Маргерит поймала мой взгляд:

— Я знаю, Кэтиана, у тебя есть вопросы. Многое должно было казаться тебе непонятным.

Да, казалось. Многое. И масса вопросов. Очень много тревог и опасений. Слишком много.

Я отбросила все их в сторону и сосредоточилась на простейшем вопросе — единственном, который я могла задать здесь и сейчас:

— Мы сможем вернуться домой?

Она кивнула:

— Да.

— Тогда давай прямо сейчас. Это все, чего я хочу.

Маргерит снова кивнула, обняла меня за плечи и вывела из помещения морга.