"И невозможное вожможно" - читать интересную книгу автора (Завьялов Валерий Иванович)

Глава 1

Павел Михайлович Богачев, директор Ленинской библиотеки, принял меня в своем кабинете. Седина пробивается в его черных волосах. Большие умные глаза смотрят внимательно. И в то же время в его взгляде чувствую какую-то озабоченность.

Выслушав мой рассказ, он надел очки и стал просматривать «Указатель по истории Звенигорода».

— Не кажется ли вам, что вы слишком увлеклись? Включили много лишнего... малозначительного... Сообщение о начале строительства хлебозавода. Кому это интересно?

— А вдруг когда-нибудь займутся историей этого предприятия?.. Я верю, наступит время, когда станут изучать историю каждой фабрики, каждого колхоза...— волнуясь, проговорил я.

По лицу Павла Михайловича промелькнула едва заметная улыбка, Он встал и подошел к окну, долго молча смотрел, о чем-то размышлял.

— Ну вот что... Приходите-ка завтра часам к 11 —12 дня.

На следующий день в назначенное время я был в приемной директора библиотеки. Секретарь директора сказала, что Павел Михайлович занят, но скоро освободится. Я сел в мягкое кресло и стал ждать. В приемной непрерывно слышались телефонные звонки. Из редакций центральных газет и журналов, министерств и ведомств звонили все, кому требовалась помощь «Ленинки». Секретарь директора, не глядя в справочник, называла десятки адресов, фамилий и номеров телефонов. Чувствовался многолетний опыт. «Сколько же надо знать, чтобы ответить на все эти вопросы»,— думал я, наблюдая за ее работой. Мне вспомнилось мое первое посещение справочно-библиографического бюро, когда я наблюдал за работой дежурного библиографа. «Я ведь не смогу по телефону давать справки. Меня не поймут»,— с тревогой думал я.

Дверь кабинета открылась, и оттуда стремительно вышел мужчина.

— Кто Завьялов?— спросил он, оглядывая приемную.

— Я...

— Зубрицкий,— представился мужчина.— Юрий Иванович. Идемте в мой кабинет. Там потолкуем...

Он первый вышел из приемной, и я направился за ним. «Что же он мне скажет?» — думал я, глядя на его подвижную фигуру.

Зубрицкий принял меня в издательском отделе и, усадив, заговорил без предисловия.

— Павел Михайлович поручил мне дать вам задание…

Задание?.. Может, я ослышался?.. Мысли смешались, руки задрожали.

— Вы чем-то взволнованы?— спросил Зубрицкий.

— Нет, нет, просто у меня такой день, вы ведь мне даете не просто задание, а путевку в жизнь. И в то же время это экзамен. Выдержу ли?

— Послушай-ка,— прервал меня Зубрицкий,— Тебе поручается составить библиографию по истории фабрик и заводов Москвы и Московской области...

Мог ли я об этом мечтать?..

Идея создания истории фабрик и заводов, как известно, принадлежит Алексею Максимовичу Горькому. В статье, опубликованной в газете «Правда» от 7 сентября 1931 года, он писал: «...рабочий класс должен знать и прошлое, ту глубоко засоренную почву, на которой начал он строить свое новое государство».

Позже, в постановлении ЦК ВКП(б) от 10 октября 1931 года, говорилось: «Одобрить предложение товарища М. Горького и приступить к изданию серии сборников «История заводов».

И рабочий класс горячо взялся за дело. Были написаны истории заводов АМО, Трехгорки и других предприятий. День за днем менялся Московский край. Росли старые предприятия, рождались новые заводы — первенцы советских пятилеток.

За работой время летело незаметно. С каждым днем увеличивалась моя картотека. Однажды во время перерыва ко мне забежал Федор Андреевич с каким-то молодым человеком.

— Валерий, мы к тебе за помощью,— проговорил он,— товарищ пишет диплом «История Московского завода имени Лихачева», нужна литература. Есть у тебя что-нибудь?

— Кое-что есть, конечно,— пробормотал я.— Но ты ведь сам знаешь, в каком состоянии моя картотека.

— Это неважно,— воскликнул студент,— больше нигде не собрана литература о нашем заводе.

И он тут же начал просматривать картотеку.

По заданию Богачева я выехал в командировку в подмосковный город Орехово-Зуево, Отправляя меня, директор рекомендовал найти краеведов и посоветоваться с ними. Сойдя с поезда, пошел в гостиницу.

Мест в гостинице не оказалось. Расстроенный, я брел по центральной улице. Вдруг с двух сторон меня подхватили под руки, Я поднял голову и увидел, что нахожусь в окружении подростков лет шестнадцати, с красными повязками. «Дружинники сочли меня за пьяного». Сопротивление бесполезно. Я пошел с ними в отделение. Вероятно, у этих начинающих дружинников я был первым «нарушителем», они вели меня с гордым видом и чувством выполненного долга.

— Еле на ногах держится!— слышались негодующие голоса женщин. Но странно, на их несправедливые упреки я не обижался. Они не причиняли боли, как раньше.

Помню, в начале моей рабкоровской работы меня послали взять интервью у знатной звеньевой. Войдя в калитку, я поднялся на крыльцо, постучал.

— Кто здесь?— спросил за дверью женский голос.

— Корреспондент районной газеты.

— Документ есть?

— Пожалуйста,— протянул я корреспондентское удостоверение в приоткрытую дверь.

— Действительно, корреспондент,— удивилась женщина,— что же ты, мил человек, в таком виде к людям идешь?— в голосе ее слышалось осуждение.

— В каком?

— В нетрезвом…

— Да я не пьяный!

— Рассказывай сказки, я в окно видела, как ты шел, качаясь в разные стороны. Да и языком еле ворочаешь.

— Да не пьяный я, а больной!— с отчаянием крикнул я.

Вот и теперь меня приняли за пьяного.

В милиции быстро разобрались. «Герои дня» были, конечно, смущены.

А я в хорошем настроении вышел из милиции и направился к гостинице. Только снова подойдя к ней, вспомнил, что мест нет. «Что же делать?» Мое внимание привлекла витрина со свежим номером «Орехово-Зуевской правды».

Сотрудники редакции уже разошлись по домам, и только редактор засиделся на работе. Он и помог устроиться в гостиницу. В орехово-зуевской библиотеке оказалась очень богатая краеведческая картотека, в которой была собрана литература о героическом прошлом и настоящем Орехова-Зуева. Много книг и статей я нашел о знаменитой Морозовской стачке.

— Может, вам помочь?— обратилась ко мне сотрудница, когда я начал делать выписки.

— Нет, нет, я сам!— поблагодарил я.

— Извините за нескромный вопрос... У вас есть семья?— полюбопытствовала она.

— Нет... И вряд ли будет,— ответил я, вспомнив школьный бал и Наташу.— Кто же захочет связать свою судьбу с инвалидом?— вслух заметил я.

— У Николая Бирюкова есть же,— возразила она,— а его заболевание ведь серьезнее, чем у вас.

— Да, ему повезло,— ответил я и, чтобы уйти от больного для меня вопроса, стал расспрашивать об орехово-зуевских краеведах.

— Самый заядлый краевед у нас доцент нашего пединститута Авраам Алексеевич Кайев,— ответила библиотекарь,— у него очень богатая библиотека, ведет он и картотеку.

И в тот же день я пошел в пединститут. Мне повезло. Доцент Кайев читал лекцию по литературе. По тишине, которая стояла в аудитории, можно было понять, что лекция была интересной. В перерыве я подошел к Кайеву и представился.

— Вы занимаетесь библиографией Подмосковья!— воскликнул он.— О, как не хватает такой библиографии! Вам правильно сказали. У меня действительно есть картотека по ореховским заводам. Оставьте адрес, я вам пришлю список. Скажите, вы знакомы с купавинским краеведом Матвеем Ивановичем Эдемским? А Александра Ивановича Могилько из Егорьевска не знаете? Обязательно познакомьтесь. Именно у них вы найдете целый клад.

— Большое спасибо, Авраам Алексеевич, я воспользуюсь вашим советом.

— Ну что вы, ведь общее дело делаем. Что вам еще посоветовать? Думаю, не пожалеете, если побываете на Орехово-Зуевском комбинате имени Николаевой, где была знаменитая Морозовская стачка. И конечно, поезжайте на Дулевский фарфоровый завод. Там найдете Александра Афанасьевича Коновалова, редактора заводской многотиражки. Полагаю, и он может оказаться вам полезным. А вообще, хорошо бы иметь библиографию по всей Московской области,— мечтательно добавил мой собеседник.

— Это, конечно, хорошо. Но одному человеку эту работу не поднять,— ответил я.

— Зачем одному?— возразил Кайев.— Надо объединить всех краеведов. В нашем подмосковном крае есть что изучать. Вы меня извините, сейчас у меня лекция.

Музей экспонатов Дулевского фарфорового завода был похож на сказку, застывшую в фарфоре. «Хозяйка медной горы» со своими несметными богатствами. Фарфоровые статуэтки персонажей пушкинских сказок, тридцать три богатыря.

— Да у вас тут волшебники живут!— сказал я сопровождавшему меня Александру Афанасьевичу Коновалову.

— Почему волшебники? Самые обычные люди, любящие свое дело. Идемте сюда,— продолжал он таинственным голосом и ввел меня в соседнюю комнату.

— Видите вот это?— указал Коновалов на огромную вазу, занимавшую чуть ли не половину комнаты. Это была тончайшая ювелирная работа.

— Кто же сотворил такое чудо?— спросил я.

— Мастер Кузнецов! Начал он ее делать за несколько дней до начала войны, а окончил в День Победы. В армию его не брали по инвалидности. Но всю войну он продолжал работать на заводе, А свободное время отдавал этой вазе.

Рассказ Коновалова взволновал меня. Я еще раз взглянул на вазу, и подумалось мне: в каждом рисунке частица души мастера.

— Александр Афанасьевич, познакомьте меня с этим мастером.

— Если бы я мог это сделать!— вздохнул Коновалов.— Насколько лет назад Кузнецов умер. А ваза вот осталась. Я часто смотрю, и мне кажется, что мастер жив.

— Неужели никто из писателей не заинтересовался вашим заводом?

— Как это никто? Есть у нас свой писатель, Александр Владимирович Перегудов. Его первый роман «В те далекие годы» посвящен нашему заводу.

— А где же он живет?

— У нас, в Дулеве.

Вскоре я уже беседовал с «летописцем» Дулевского фарфорового завода. Александр Владимирович Перегудов напечатал свои рассказы в журнале «30 дней» в двадцатые годы. В одном рассказе описывается дулевский завод дореволюционного периода.

О себе Перегудов рассказывал мало, больше о судьбах мастеров дулевского завода — героев его книг, с которыми его связывала многолетняя дружба. Потом писатель поинтересовался моей библиографией, посоветовал ряд неизвестных мне изданий и на прощание подарил свою книгу «Сердце художника».

С помощью Федора Андреевича я привел в порядок свои записи. В машбюро перепечатали мою работу, и вот я в кабинете Богачева. Он листает страницу за страницей, а я, затаив дыхание, жду.

— Вы кому-нибудь показывали свою библиографию?— спросил Богачев.

— Нет, Павел Михайлович. Вы первый смотрите.

— Надо посоветоваться со специалистами из справочно-библиографического бюро... Да, вот еще что... Побывайте в Центральном государственном архиве Октябрьской революции. Может, там найдете список литературы о московских предприятиях.

Он дал мне еще несколько советов, потом позвонил опытному библиографу — Зинаиде Васильевне Збруевой и направил маня к ней.

— Трудную тему вы избрали,— проговорила она.— Боюсь, что она вам не под силу.

— Значит, я с ней не справился?— с испугом спросил я.

— Нет, почему же, вы проделали большую работу. Теперь нужен хороший редактор.

— А где его взять?

— Этого я не могу сказать...

К Зинаиде Васильевне обратился читатель, и нашу беседу пришлось отложить.

В тот же день я вновь побывал у Богачева и сообщил ему мнение Збруевой.

— Что ж, справедливые замечания,— согласился он.— Их следует учесть. Об этом мы еще потолкуем. А теперь вот что, есть возможность полечиться в клинике нервных болезней 1-го медицинского института.

— Знаю эту клинику,— обрадовался я,— когда-то там был на консультации.

— Вот и прекрасно. Езжай по этому адресу, бери направление и лечись на здоровье.