ГЛАВА 16

Шум снаружи был вполне ожидаемым. Дония ощущала волны тепла, пробивавшиеся к скамье, где она сидела. Напротив нее, на церковных скамьях и на спинках этих скамей, замерли фэйри. Сейчас они походили на смертных, которые пришли на приключенческий фильм и предвкушают захватывающую сцену. Разве что никто не ерзал и не жевал попкорн. Во всем остальном атмосфера в вестибюле дворца Доний очень напоминала кинозал. Саша удалился. Развлечения подобного рода не подходили для его волчьих мозгов. А фэйри, полные молчаливого возбуждения, ждали.

— Я хочу войти внутрь, — уже в третий раз повторил Кинан.

— Я не впущу тебя, пока не получу согласия моей королевы.

Рябинник был исполнен решимости оберегать вход. С такой же решимостью он когда-то выполнял приказ Кинана охранять Донию. Оба помнили, что в свое время Эван принес клятву на верность королю Лета, которого теперь не пропускал внутрь.

— Эван, не заставляй меня применять силу.

Эван не дрогнул, зато Донию пробрала дрожь. Мысль о том, что ее главный защитник может пострадать, наполнила ее страхом. Если бы это не подрывало положения Эвана и ее собственного, Дония велела бы ему отойти в сторону. Но пропустить Кинана, когда она же сама приказала его не впускать? Такое было неприемлемо. Если Дония не собиралась говорить с королем Лета, она могла бы вызвать других стражников на подмогу Эвану. Однако это был бы еще более неприемлемый вариант. Ей нужно с ним поговорить, но Кинан должен понять, что ее двери для него закрыты. Разумеется, Кинан сразу понял оскорбительный смысл этого символического запрета. На охрану дверей поставили одного стражника, причем его бывшего вассала.

Как многое в политике фэйри, это была своеобразная игра.

— Моя королева ясно сказала: тебя не впускать.

Громкий удар и шипение горящего дерева были пугающим, но неизбежным ответом Кинана. Дверь сгорела дотла. Эван обжегся, хотя и не опасно.

«Все могло быть куда хуже», — подумала Дония.

Кинан несколько раз давал Эвану шанс отступить. А мог бы сразу начать с применения силы. Мог даже убить стражника. Однако Кинан не стал этого делать. Его сдержанность тоже была своеобразным подарком Доний.

Кинан переступил через распростертое тело Эвана и взглянул на Донию.

— Я пришел говорить с королевой Зимы.

Рин, одна из кицунэ[9], метнулась к Эвану. Фэйри-лиса сердито глядела на Кинана сквозь гриву синих волос, однако стоило Эвану схватить ее за руку, как вся враждебность исчезла. Еще несколько кицунэ и фэйри-волков следили за происходящим. Они стояли и сидели: кто на скамье, а кто на корточках. Позы у всех были выжидающие. Они могли бы выступить против короля Лета, но Доний не хотелось, чтобы они тоже пострадали за свою храбрость. Она верила Эвану и соглашалась с ним. Он должен был не пропускать Кинана. Тем не менее Дония знала, что Кинан не станет унижаться и просить, чтобы о нем доложили.

— Что-то не припомню, чтобы я назначала тебе встречу.

Произнеся эти слова, Дония повернулась и пошла в сад. Она знала: Кинан обязательно пойдет вслед за нею. Ей не хотелось выяснять отношения на глазах у придворных или заставлять их страдать от вспышек темперамента Кинана.

Кинан дождался, пока они отойдут подальше. Там он схватил Донию за руку и повернул к себе.

— Зачем? — только и спросил он.

— Она меня достала, — ответила Дония, вырывая свою руку.

— Она тебя достала? — повторил Кинан.

Замешательство и гнев Кинана Дония видела много раз. Очень много раз. Похоже, упрямство Эвана лишь испортило их разговор.

— Она тебя достала, и ты посмела напасть на мою королеву, что равнозначно нападению на мой двор?

— На самом деле это ты меня достал. Она просто добавила досады.

Дония говорила ровным, бесстрастным тоном. Таким же бесстрастным было и ее лицо. Все опасные чувства таились глубоко внутри, в ледяном колодце.

— Ты хочешь, чтобы между нашими дворами началась война?

— В общем-то, нет.

Дония сделала еще шаг. Она разглядывала снег под ногами, словно разговор почти ее не занимал. На мгновение ей подумалось, что эта уловка сработает. Редко, но такие уловки срабатывали.

— Я всего лишь хочу, чтобы ты держался от меня подальше.

Кинан подошел почти вплотную, и решимость Доний начала таять.

— Дон, что случилось?

— Я сделала выбор.

— Решила показать силу своего двора? Побольнее меня задеть?

Из-под ее пальцев тянулись длинные острые льдинки. Кинан лишь взглянул на них, и они растаяли.

Он взял Донию за руку.

— Ты ранила Эш. По-твоему, как я должен к этому отнестись?

— А что ты намерен делать?

Она крепко сжала его руку.

— Простить тебя. Ударить тебя. Попросить больше так не делать. — Кинан печально улыбнулся. — Мой двор… моя королева… это почти все, что у меня есть.

— Скажи мне, что ты ее не любишь.

— Я не люблю Айслинн. Я…

— Скажи, что ты не будешь делать попыток затащить ее к себе в постель.

— Этого я сказать не могу. Сама знаешь.

Другой рукой Кинан провел по дереву за спиной Доний. Лед стаял, а на ветвях набухли почки.

— Когда-нибудь, когда Сета не станет…

— В таком случае, держись от меня подальше. — Дония едва видела Кинана сквозь густые хлопья падающего снега. — Я не жалею, что ранила ее. Если твой двор и впредь будет игнорировать мое правление, Эш станет первой из моих многочисленных жертв. Большинство твоих подданных слабы и не оправятся после моих ран.

— Я попытаюсь ее убедить… в свое время. Но не сегодня и не завтра.

Кинан приблизился к Доний, не обращая внимания на снег. Снежинки таяли, а солнечный свет, брызжущий из-под его кожи, слепил ей глаза. Снег и лед под ее ногами растаяли, и земля от избытка внезапной влаги стала болотистой. Вскоре земля замерзнет опять, но сейчас король Лета был сильнее. Гнев давал ему преимущество над нею.

— Постой и выслушай меня. Ты — единственная, кого я всегда любил. Когда тебя нет рядом со мной, я мечтаю о тебе. Я просыпаюсь с твоим именем на губах. Зачем мне держаться от тебя подальше? Ей нужен Сет, а мне нужна ты. Когда Эш рассказала, как ты ее ранила, во мне что-то надломилось. Я не хочу воевать с тобой. Меня страшит сама мысль о том, чтобы ударить тебя.

Дония замерла. Спиной она чувствовала шершавость древесной коры. Рука Кинана была плотно зажата в ее ладонях.

— Но если ты еще раз дотронешься до моей королевы, я забуду обо всем. Пусть это будет разрывать меня изнутри, я обязан заботиться о безопасности Айслинн. Не заставляй нас являться к тебе с ответным ударом.

Он вырвал свою руку и быстро провел пальцами по волосам Доний. Вспышка гнева оказалась недолгой. Кинан дотронулся до ее лица, осторожно сжав его в ладонях.

— Прошу тебя, — прошептал он.

— Дело не только в ней. Всякий раз, являясь сюда с требованиями, ты оскорбляешь мою королевскую власть. Никто из правителей такого себе не позволяет. Никто из сильных одиночек.

Она приставила пальцы к его груди. Лед разрастался. Ледяные иголочки уперлись Кинану в кожу.

— Ты растоптал все милосердие, какое у меня было.

Кинан наклонился к ней. Дония инстинктивно убрала льдинки, чтобы не ранить его. Он улыбнулся.

— Мы с тобой всегда умели мириться. Вроде бы и сейчас помирились. Ты перестанешь угрожать нам?

Дония порывисто провела своими губами по его губам. Не поцелуй. Только прикосновение. Потом она окутала его ледяным дыханием, покрыв коркой инея его лицо и одежду. Нет, сейчас она не смогла бы ранить его, как ранила Айслинн. А вот ударить смогла бы.

— Я тебя люблю, Дон, — прошептал он. — Зря я не сказал тебе это много лет назад.

В словах Кинана была сладость и горечь, как и в самой его любви — одновременно ранящей и прекрасной. Так было всегда. Сердце Доний заколотилось, готовое разорваться. Она вздохнула.

— Я тоже тебя люблю… Потому нам и надо все определить. Если и дальше так будет продолжаться, я перебью весь твой двор.

— Размечталась, — улыбнулся он.

Потом Кинан ее поцеловал, но не мимолетно, а по-настоящему. Поцелуй обжег ей язык. Дерево покрылось листвой. Под ногами журчала талая вода. На проталине пестрели цветы.

Когда он отстранился от нее, все платье Доний было запачкано влажной землей.

— Я веками сражался с Зимой за власть. Теперь я свободен, но опыт сражений остался. И если мы будем ссориться, ты первая пожалеешь об этом. — Он вновь притянул ее к себе. Осторожно, чтобы показать силу, но не обжечь. — Я не хочу ссориться с тобой. Пока в жизни Эш есть Сет, я буду держаться от нее на расстоянии. Я попытался сблизиться с ней. Я должен был попытаться. Так было бы лучше для нашего двора. Но Эш пока не моя.

Их дыхание смешалось, превращаясь в облачка пара.

— Ты нужен мне весь, а не частично. Иначе меня ждет многолетняя пытка.

Кинан воткнул ей в волосы орхидею. Он не знал, откуда здесь взялся этот цветок. Орхидея в зимнем саду!

— Я не хочу рвать отношения с тобой. Не хочу осложнений между нашими дворами. Я люблю тебя. Я устал защищать Айслинн. Сила Лета сделала меня совсем глупым. Айслинн хочет быть с Сетом, и, пока ее желание не исчезло, мы с тобой могли бы чаще быть вместе. Если бы выбирал я, я бы остался с тобой навсегда. — Кинан осторожно поцеловал Донию. — Я не люблю Эш. Мы с ней говорили об этом, и не раз.

Дония отвела взгляд.

— Это я толкнула ее к тебе. Я ошиблась. Напрасно я думала, что еще сколько-то лет ты можешь быть моим. Она — твоя пара. Не я.

— Возможно, когда-нибудь, но сейчас… Первое лето настоящей власти вскружило мне голову. Во мне слишком много безрассудства и горячности, однако я сумею найти для своей энергии верное русло и перенаправить ее. Я хочу мечтать о нас с тобой… пока это возможно. Не отнимай у меня эти мечты. Двору нужен счастливый король. Король, влюбленный в ту, которая влюблена в него. Я хочу потеряться в тебе. Скажи, что ты согласна.

Она уступила.

«Я всегда ему уступаю».

— Согласна.

Дония притянула его к себе. Их одежда была запачкана комьями земли. Они обнимались крепко, но осторожно, чтобы не повредить друг другу.

— Но это значит, что, пока Сет не исчезнет, ты — только мой. Я не хочу видеть ее здесь рядом с тобой.

— И еще ты не хочешь, чтобы мы вмешивались в дела твоего двора. Понимаю. Твой двор, твои правила. Никакого вмешательства, никаких манипуляций.

Увидев ее удивленный взгляд, Кинан улыбнулся.

— Я тебя внимательно слушал, Дон. Я извинюсь перед Эваном. Обещаю соблюдать твои правила. А ты обещаешь больше не причинять вред моим придворным?

— Пока обещаю, — улыбнулась Дония.

— Я это запомню, — прошептал он, приближаясь к ее губам. — Запомню твое «пока».

— Что бы ни происходило между тобой и мной, я еще раз тебе напоминаю: я — не твоя подданная. Ты не имеешь права пытаться влиять на мой двор.

Дония старалась, чтобы он все понял. Его отношения с королевой — только часть проблемы. Он должен помнить о суверенитете ее двора.

— Я любил тебя, когда ты была смертной. Я любил тебя, когда ты была зимней девой и рассказывала про меня ужасные истории. — Говоря это, он целовал ей шею и плечи. — Я здесь не потому, что ты королева Зимы. Я пришел вопреки этому. Я сделаю все, что в моих силах. А если я допущу промах…

— Я не буду щадить тебя из-за моей любви к тебе.

Дония говорила искренне и радовалась тому, что фэйри не способны лгать. Ей даже не хотелось вспоминать, сколько времени прошло с тех пор, когда они в последний раз вот так открыто и доверительно говорили друг с другом.

— Но я постараюсь сдерживаться и не мстить тебе, когда Сет умрет и ты…

Его поцелуй не дал ей договорить.

— Зачем говорить о конце наших отношений? Они только начинаются. Я весь твой, без каких-либо оговорок. Я не стану вмешиваться в дела твоего двора. Теперь ты поцелуешь меня?

— Теперь поцелую, — улыбнулась Дония.

Их поцелуй не был похож на все прежние. Они не пытались поглотить друг друга. Это был поцелуй-утешение, поцелуй-печаль. Он был медленным, осторожным и… все равно окончился слишком быстро.

Кинан прислонился к дереву и с любовью смотрел на нее. Дония всегда мечтала видеть его лицо таким.

— Через несколько месяцев наши встречи станут куда продолжительнее. А сейчас… — Кинан отошел на несколько шагов. — Я достиг предела самообладания… и не боюсь в этом признаться. Мы можем быть вместе, не причиняя друг другу страданий.

Дония закружила над ними маленький снегопад.

— В день солнцестояния нам не нужно будет держаться поодаль, — сказала она.

— До солнцестояния еще далековато. Кинан наклонился, поцелуем растопил снежинки на ее губах и ушел.

«Глупец, — думала Дония, улыбаясь себе. — Но мой глупец. Пока мой».

Когда-нибудь он окажется в руках Айслинн. Дония это знала почти наверняка. Когда Сета не станет, ей придется отпустить Кинана. Может, она даже уедет из Хантсдейла на несколько десятков лет. А пока у нее есть все основания надеяться.

Ей вспомнились видения войны, что показывала Бананак. Почему это должно быть правдой? Ее отношения с Кинаном могут развиваться без всяких видений. Бананак и Сорша утверждали, что способны видеть будущее. Способны, но только одну из версий будущего. И не факт, что именно она осуществится.

«Мы только что изменили ход событий».