"Пробный камень" - читать интересную книгу автора (Власов Александр Ефимович)

Переселение

Флотилия лодок медленно плыла по Стрелянке. Охотников посоревноваться в скорости сегодня не было. Тяжело груженные лодки глубоко осели в воду, и мальчишки гребли осторожно. Они еще не перестали удивляться обилию грузов, которые оказались совершенно необходимыми для жизни на острове. Ничего лишнего не брали, а когда снесли все к реке, гора получилась. Только часть поместилась в лодках, а остальное пришлось отправить грузовиком, который выпросил Вадим Степанович в правлении колхоза.

Машина обогнала лодки. Выгрузив с шофером напротив острова брезентовые тюки, складные кровати и другую палаточную утварь, Вадим Степанович отослал грузовик обратно, а сам остался на берегу.

Лодки были уже недалеко. В передней вместе с Борисом сидела Зоя Бекетова. Чтобы поехать со всеми на остров, ей с мамой пришлось собрать в дорогу маленьких братьев и отправить их к бабушке, жившей в соседнем районе.

Никто не увильнул от поездки на остров.

Пока освобождали лодки от рюкзаков, мешков и ящиков с рассадой, Борис посоветовался с Колькой Мыслей:

— Зевсу не терпится побывать у нас… Пустим на остров, если попросит?

— Не попросит. Он уже был и все видел.

— Когда? Еще зимой?

— Недавно. Я прошлый раз следы его засек… Без нас приезжал.

— Ну уж это не дело! — насупился Борис. — Подглядывал!

— А ты влезь в его шкуру — поймешь!

Вадим Степанович не попросился на остров. Когда мальчишки пригнали пустые лодки и стали укладывать в них привезенные на грузовике вещи, он усадил Бориса рядом с собой и вытащил конверт.

— Здесь сто рублей на непредвиденные расходы. По пустякам не трать, но и не скупись, когда нужно. Осенью отчитаешься.

— Еще одна ловушка царя Кира! — возмутился Борис и не взял деньги. — Обойдемся!

— Ты несправедлив, Борис! — возразил Вадим Степанович. — Быть самому хозяином — совсем не значит отрицать хозяйские права других. Кирилл Кириллович, как и ты, думает о своих расходах и доходах… А деньги возьми. Не потребуются — вернешь!

— Верну! В этом же самом конверте!

Борис засунул деньги во внутренний карман, застегнул его на пуговицу и сколол для надежности булавкой.

— В напутствии ты не нуждаешься, — продолжал Вадим Степанович, — но все-таки хочу напомнить… Война через наши места прокатилась. Не забывай про возможные находки… Вода размоет или копать будете — наткнетесь… Я осмотрел весь остров, — кажется, ничего опасного, но ты имей в виду.

— А грядки наши видели? — оживился Борис, простив Вадиму Степановичу тайное посещение острова.

— Видел. И позавидовал. Через неделю лук и редиску в столовую сдавать можно, а у меня они из земли чуть показались.

— Хотите, привезем вам с первого урожая?

Вадим Степанович погрозил Борису пальцем.

— Да мы немножко! — заверил его Борис. — По полкило, не больше!

— Не забывай про самоокупаемость!

Вспомнив о подписанных им накладных, Борис снова помрачнел.

— Четыре тысячи! — почти простонал он и вскочил. Выдернул из груды вещей тяжелый тюк, взвалил его на плечо и закричал на мальчишек: — Да шевелитесь вы! Так мы до ночи провозимся!

Вадим Степанович помог ребятам, но все уместить не удалось. Груза осталось еще на пару лодок.

— Я уж больше ждать не буду, — сказал Вадим Степанович. — Справитесь без меня?

— И так вам спасибо! — Борис пожал протянутую директором руку.

Мальчишки по очереди попрощались с Вадимом Степановичем. Девчонки с острова хором прокричали:

— До сви-да-ни-я!

Всем было немножко грустно. И хотя отсюда видели ребята крыши родных домов, чувствовали они себя так, будто с уходом директора связь со Светлячками оборвалась…

Когда две лодки снова отправились за оставшимся на берегу грузом, издали донеслось какое-то странное грохотание. Так тарахтят колеса телеги, если не жалеть лошадей и гнать их во весь опор по плохой дороге. По берегу, поднимая за собой хвост пыли, мчался председательский газик. За рулем сидел Кирилл Кириллович. В клубах пыли за машиной подпрыгивал и гремел какой-то странный прицеп. Резко затормозив около вещей, Кирилл Кириллович вышел из машины и крикнул Борису, находившемуся в передней лодке:

— Эй, председатель! Принимай!

Пыль осела, и все увидели, что за газиком стояла походная двухколесная кухня с основательно закопченными боками.

После того памятного заседания обида на Кирилла Кирилловича глубоко засела в душе Бориса. Умом он понимал, что председатель по-своему прав, но обида не проходила. И не только у него — все семиклассники были настроены против Кирилла Кирилловича. Его неожиданное появление и даже кухня не обрадовали никого.

— Сейчас заломит! — хохотнул Ромка, сидевший в лодке Бориса. — Ее в металлолом не примут, а он сдерет с нас как с миленьких.

Борис сердито жиманул на весла, и нос лодки с ходу въехал на берег. Рядом причалила вторая лодка с Колькой и Сеней Сивцевым.

— За деньги не бери, — предупредил Колька Бориса. — У Кати и в ведрах вкусно получается.

С острова опять проскандировали хором, в котором слышались насмешливые нотки:

— Ска-жи спа-си-бо и от-ка-жись!

Кирилл Кириллович уже отцеплял кухню от машины. Борис подошел к нему.

— Вы же слышали!.. Не возьмем! Я никаких новых счетов подписывать не буду!.. Ни на копейку!

Молча Кирилл Кириллович, залезая в газик, хмуро взглянул на такого же хмурого Бориса.

— Выпросил у соседей… Дарю!

Машина сердито рыкнула и, сорвавшись с места, запылила к Светлячкам.

Ромка первый обследовал кухню. Внутри она была как новенькая. Кто-то добросовестно вымыл котел и до блеска надраил нижнюю сторону тяжелой крышки — хоть смотрись в нее, как в зеркало. Топка и труба были заботливо очищены от золы и сажи.

— Ничего посудина! — определил Ромка. — А даром — так и совсем хорошая!

Борис все еще смотрел вслед удаляющемуся газику, озадаченный подарком председателя. А Колька обошел вокруг кухни, пощелкал по ее бокам, взглянул на лодки, на реку, буркнул:

— Вплавь… Никуда не денется…

Ромка слышал, да не понял. Смысл Колькиного бормотания дошел до него лишь тогда, когда Борис озабоченно сказал:

— С этим подарком намучаешься!.. В лодку не полезет… Как переправлять будем?

— Очень просто! — заявил Ромка. На Кольку он даже не взглянул, точно ничего от него не слышал. — Соображать надо!

В таких делах Борис не ждал от Ромки дельного совета и спросил без всякого интереса:

— Ну?.. Говори.

— Она ж не утонет! Пустая, как бочонок!.. Привяжем к лодке и потащим за собой… Понял? Нет?

— Смотри-ка, что он придумал! — обрадовался Борис. — А ты уверен?.. Вдруг потонет?

— Спросим у Мысли! — Ромка невинно посмотрел на Кольку. Важно было заручиться его словом, чтобы в случае неудачи сослаться на его авторитет. — Как ты думаешь?

— Не должна.

— Фефёла! — заорал Ромка. — Дуй сюда!

Сеня Сивцев уже успел перенести в лодки все оставшиеся на этом берегу вещи. Уложив в корму тяжелый тюк, он послушно пошел к кухне.

— Берись! — скомандовал Ромка.

Вчетвером они полегоньку скатили кухню в воду и привязали к одной из лодок. Потом, засучив повыше брюки, начали толкать кухню на глубину. Облегчаясь с каждым поворотом колес, она наконец всплыла. Течение подхватило ее и медленно потащило вдоль берега. Натянувшаяся веревка остановила кухню, и она легонько закачалась метрах в двух от лодок.

— Слушай, председатель! — Ромка кивнул на кухню. — Смекалку подкармливать надо!

— Объявим тебе благодарность! — пошутил Борис.

— А зачем ему благодарность? — усмехнулся Колька. — На блюдечке с голубой каемочкой она не зазвенит!

— Умный ты, а есть и поумнее! — возразил Ромка. — Они знаешь как говорят?.. Сначала ты поработай для славы, потом она за тебя будет вкалывать. Так что гони, председатель, благодарность! Пригодится!

Посмеялись мальчишки над Ромкой и, забравшись в лодки, взялись за весла. Кухня тяжело двинулась за ними.

Место для палаток было выбрано заранее — на восточной опушке рощицы. Туда и потащили все, что привезли на остров. И кухню покатили туда же. На устройство лагеря Борис скупо отвел время — до обеда, а после он думал бросить всех на высадку рассады в открытый грунт. Грядки для части рассады были уже приготовлены.

Но оказалось, что устроиться на новом месте не так просто, как предполагал Борис. Ставили всего четыре палатки — две для девчонок и две для мальчишек. Сноровки в этом деле у ребят не было. Разбившись на четыре группы, они раскатали брезентовые тюки и, путаясь в распорках, стойках и растяжках, долго не могли понять, что к чему. Первую палатку, которую удалось все-таки натянуть, вдруг повело в сторону. Она завалилась на бок и сложилась в гармошку.

Понял Борис, что сразу с четырьмя палатками им не справиться, и приказал всем сначала поставить одну. Общими усилиями часа через полтора палатка была воздвигнута. На этот раз она стояла ровно. Растяжки натянулись как струны, и ни одной морщинки не осталось на брезенте, тугом и гулком, как барабан.

Не объявляя перерыва, Борис приказал браться за вторую палатку. А время не шло, а бежало. Покинув на минуту походную кухню, Катя нашла Бориса и огорчила его совсем.

— У меня почти готово…

— Да тихо ты со своим обедом! — Борис оглянулся вокруг, боясь, что ребята услышат про еду и перестанут работать. — Видишь, у нас запарка!

— Я подожду. — Катя виновато заморгала глазами, но все-таки сказала то, что считала совершенно необходимым: — А мне потом навес нужно сделать.

— Какой навес?

— Над кухней… Мало ли… дождь, например…

— Она на колесах! — сердито ответил Борис. — Откатишь, если дождь, под деревья!

— Нельзя! — запротестовала Катя. — С дерева и листья в котел упасть могут, и мошки разные, жучки…

— Не до жучков мне! Не понимаешь, что ли? — вскричал Борис. — Рассаду надо высаживать, а мы, как твои жуки, в палатках запутались.

Катя отошла, а к Борису подошел Колька, прогудел в самое ухо тихо, но требовательно:

— Ты ее не обижай!

— Кто ее обижает?.. Сам себя я обижаю, а не ее! — Борис раздраженно повертел головой, увидел уходившую Катю и бросил ей вдогонку: — Не сердись!.. Навес сделаем, а обедать — после второй палатки.

— Правильно! — одобрительно сказал Колька. — И не горячись.

Успокаиваясь, Борис потер ладонью затылок, признался:

— Как вспомню про четыре тысячи — ломить тут начинает!

— Не ты один — все отвечаем.

— Подписал-то я!.. Мясо уж очень дорогое!.. Может, объявим два… этих… как их… постных или разгрузочных дня в неделю?

— Не торопись, посмотрим, — посоветовал Колька.

Вторую палатку поставили быстрее, чем первую. Никого не приходилось подгонять, и это ободрило Бориса. Все старались, точно сговорились ничем больше не огорчать своего председателя. Катя сама перетаскала к кухне складные дюралевые столы и стулья, расставила их, разложила ложки, нарезала хлеба. И Лида Юрьева обрадовала Бориса. Перед обедом он пошел к реке мыть руки. Лида догнала его и робко попросила:

— Назначь меня, пожалуйста, медсестрой… Я и лекарств всяких с собой набрала… И перевязывать умею…

— Чего назначать! — подобрел к ней Борис. — Лечи, кто заболеет… А телевизор? Ты ведь обещала…

— Привезла.

— Ну вот и будешь врачом и культработником.

— Этого мало… Вдруг никто и никогда не заболеет…

— Радуйся!

— Да, радуйся!.. Вы с утра до вечера работать будете, а я сидеть и радоваться?

— Помогай, чем сможешь.

— Это я — конечно! Я буду!.. А еще хочу попросить… Ты ведь знаешь: у меня по математике всегда пятерки были. Разреши мне всякие расчеты вести?.. Уж я ни одной нашей копеечки не пропущу!

Ничего приятнее этого предложения сделать Борису было невозможно.

— Ты это здорово придумала! Будешь у меня бухгалтером!.. На вот, храни!

Он отстегнул булавку от кармана, вытащил конверт с деньгами и торопливо отдал Лиде.

— Здесь сто колхозных рублей! Держи их у себя, а то я утоплю или потеряю… Чтоб они сгорели!

— Сохраню, не бойся, — обещала Лида, и они расстались очень довольные друг другом.

Борис совсем расщедрился и за обедом объявил, что другие две палатки будут ставить одни мальчишки, а девчонки могут занимать уже готовые палатки и устраиваться в них. Он смирился с тем, что сегодня не удастся высадить огурцы и капусту, и строго наказал девчонкам на ночь перенести в палатки ящики с рассадой.

Работы хватило до самого вечера. Когда в последнюю, четвертую палатку занесли последнюю кровать, солнце уже садилось за рощей. На той стороне, у болота, было еще светло, а здесь, за деревьями, наступили сумерки.

Ребята устали, но были счастливы, потому что основные хлопоты по переезду остались позади. Осуществилась их мечта. Теперь все зависело от них самих, от их умения распорядиться собой и своей землей.

— А кто сегодня ходил к грядкам? — спросил за ужином Ромка.

У грядок в тот день никто, кроме Зои Бекетовой, не побывал. Не было времени, чтобы сходить к болоту. Борис тоже не нашел десяти минут и не сбегал туда. Зато сейчас он мысленно обругал себя. Хорош хозяин! Свободного времени, конечно, не было, но ведь он и не подумал о грядках! В последние дни дождь не шел — там все могло уже засохнуть и пожелтеть! И не с палаток надо было начинать, а с поливки!

— Я ходила, — сказала Зоя. — Все пока нормально. Только редиску надо будет завтра полить. Особенно на пригорке около рощи.

— Что же ты молчала? — Борис вскочил. — Мы бы и сегодня ее полили!

Он отбросил ложку и, порывисто отодвинув стул, пошел через рощу на ту сторону, где были грядки.

Выбравшись на противоположную опушку, Борис сунул пальцы в первую же попавшуюся ему грядку с редиской. Рыхлая земля ласково отдавала накопленное за день тепло. Она казалась сухой на ощупь. И ботва была вроде не очень веселая. Борис пробежал метров десять вниз между грядок к болоту и снова пощупал землю. Тут кончался пригорок, полого поднимавшийся к роще, и почва больше сохранила влаги.

В это время на опушку выбрались и остальные ребята, склонились над грядками.

— До завтра потерпят, — определил Колька.

Но Борис не успокоился. Он бы не стал откладывать поливку на завтра, но и заставлять уставших ребят сегодня таскать тяжелые ведра с водой тоже не хотелось. Пока он колебался, Ромка выдернул одну редиску и радостно замахал ею над головой.

— Ее не поливать, а продавать завтра надо!.. Перестоит — задубеет!

Вырванная редиска была диаметром в пятак. Стряхнув с нее землю, он с хрустом откусил половину.

— Мед!.. Слаще винограда!

Ромка перемахнул через грядку с редиской и наклонился над луком, потом над салатом.

— Тоже полная кондиция!.. За такую зелень сейчас на рынке о-го-го дерут!

Ребята рассыпались вдоль грядок и, пока садилось солнце, успели осмотреть их. Целиком убирать весь первый урожай было чуточку рано. Подождать бы еще несколько дней, но и Борису, и всем другим не терпелось.

Решили завтра же провести выборочную уборку — собрать самую крупную редиску, самый высокий лук, рослый салат и сдать в колхозную столовую.

— Кому поручим это дело? — спросил Борис.

— Могу я, — вызвался Ромка. — А в помощники дайте Фефёлу.

Если бы он и не вызвался, ребята сами назвали бы Ромку. Все были убеждены, что никто из них не сможет вести торговые операции лучше него. И Борис думал так же. Только не хотелось ему отпускать Сеню Сивцева. Но на завтра не планировались тяжелые работы, а с высадкой рассады можно справиться и без Сени.

— Ладно, пошлем двоих, — согласился он.

К палаткам добрели уже в темноте. Мальчишки как завалились в кровати, так и умолкли — уснули мигом. Девчонки еще пошептались, похихикали в своих палатках, погремели какими-то жестянками и тоже затихли.

На западе спокойно догорала заря, а над островом выплывала луна, огромная и холодная. Может быть, она, заглянув в палатку, разбудила Бориса. Может быть, он сам, проспав несколько минут, проснулся от тревожного чувства. Присев на кровати, он вспомнил, что Ромка отвлек его от самого главного — от поливки. Хотя Зоя и Колька сказали, что поливку можно отложить до завтра, но стоит ли рисковать? Были бы тучи, можно бы и подождать, а то вон лунища какая! Да и поливать-то не очень много — только концы грядок на пригорке у рощи. Ведер десять, не больше. Пять раз сходить за водой.

Борис зевнул, размял руки и плечи и быстро оделся. Он знал, что все равно не уснет, пока не польет грядки.