"Плавать с дельфинами" - читать интересную книгу автора (Пицци Эрин)

Глава восьмая

Хозяйство, которое вела Пандора в хижине Бена, было для нее чистой воды забавой. После нудных лет, проведенных на грязных кухнях типовых квартир в разных городах Айдахо, где ей приходилось жить вместе с матерью, кухня в хижине, хотя и столь же плохо оборудованная, отнюдь не удручала, а, напротив, радовала. Холодильник у Бена был старый, и ей приходилось настойчиво сражаться с разводами темно-зеленой плесени, то и дело возникавшими по краям дверцы. Крышка морозильника сломалась, поэтому сам он производил на свет лишь массы бесполезных ледяных наростов и совершенно никак не реагировал на воду в белоснежных лотках для ледяных кубиков. Эти лотки Пандора купила в магазине мистера Форгана, который иногда лично наведывался к ней, и они вдвоем долго беседовали за чашечкой кофе на предмет возможной починки строптивого холодильника. В недрах старого устройства, казалось, не работала ни одна деталь. Исключение, правда, составляли те редкие случаи, когда Бен вдруг выходил из себя и изо всех сил пинал несносный аппарат ногой в бок. Только тогда холодильник шел на попятную: начинал пыхтеть, гудеть и щелкать, как бы выражая Бену свои расстроенные чувства. Но даже этот ужасный холодильник не мог испортить Пандоре настроение, потому что в отличие от всех домов, где они жили с матерью, воздух хижины Бена был чист и приятен. К тому же за окном шумело море и ярко светило солнце.

Правда, порой в домик захаживали непрошеные гости, самыми неприятными из них были тараканы. По ночам, топоча крошечными лапками, они перебегали по полу из одного угла комнаты в другой. Целые армии затаивались за дверью шкафа, в кухонных ящиках; тараканья возня слышалась даже под полом хижины.

А походы в недавно пристроенную сзади домика ванную превращались для Пандоры в неизменный кошмар. Первый раз она вошла туда уверенно, без опасений, потянулась к выключателю и тут ощутила, что вокруг нее полно маленьких созданий, ползающих не только по полу, но и по ее ногам. Включив свет, она завизжала. Примчавшийся на помощь Бен не мог сдержать смеха:

— Да ведь это всего лишь тараканы. Ты что их раньше никогда не видела?

— Конечно, видела, — ответила Пандора. — У нас дома они были, но не такие громадные и не в таком количестве.

Бен отнес ее в дом, уложил в постель.

— Ты ко всему этому привыкнешь, — сказал он ей тогда, поглаживая по голове. — Обещаю, все будет так, как я говорю. Ох, как же сладко ты пахнешь, — пробормотал он, прикасаясь носом к ее уху.

Пандора обняла его. И, хотя тараканьи полчища еще стояли перед глазами, она вновь ощутила все взлеты и падения наслаждения, которое испытывала с Беном. Потом она уснула, уверенная в том, что любовь этого мужчины и есть источник радости, питающей ее сейчас.

Сексуальные желания Нормана были смешением животного инстинкта и чувства мести всем женщинам, которые в его представлении когда-то его предали. К числу этих женщин принадлежала и мать Нормана.

Секс с Маркусом тоже было трудно назвать удовольствием. Для него этот акт являлся символом грубой силы, а Пандору он представлял насекомым, каким-нибудь богомолом, отчаянно молившимся о том, чтобы у Маркуса не возникло подозрения, что несчастный «богомол» готовит против него какую-то каверзу. Ах, неужели она была так глупа и не понимала, что именно ее невинность провоцировала Маркуса на еще большую жестокость.

Ричард любил две вещи: секс и хорошую свалку на матче по регби. Случалось, что в довершение откровенно нудной возни в постели и финального оргазменного вздоха Ричарда, Пандора награждалась сильным и благодарным шлепком по ягодицам. Правда, даже это случалось не часто. Конечно, были и исключения, когда спортивные привычки Ричарда не переносились в постель, что делало секс радостным и нежным, таким, как сейчас с Беном. Может быть, отчасти благодаря тем редким исключениям, она и была сейчас так счастлива в постели с Беном.

Пандора мягко отстранилась от спящего возлюбленного. Бен продолжал спать и улыбался во сне. Пандора опять подумала о Ричарде. Как он там со своей Гретхен?

С Маркусом вообще-то, если уж на то пошло, они тоже прожили вместе немало — восемь лет, и это в нынешние-то времена скорых и легких разводов. Что же касается Нормана, то его Пандора могла сейчас представить себе не иначе, как прозябающим в какой-нибудь хибаре у железной дороги, в такой же, где она сама жила когда-то вместе с родителями. Ей вдруг отчетливо увиделось худое лицо отца, освещенное тусклым газовым фонарем, поднесенным к пушистой от бакенбардов щеке. «Спокойной ночи, моя маленькая леди», — говорил он ей по вечерам и быстро целовал. Она понимала, что его поцелуи были их тайной. Но грубая сцена, устроенная матерью, порвала между ними всякие отношения. Маркус так до конца и остался убежденным в том, что отец Пандоры — негодяй, соблазнивший собственную дочь. Пандора с ним не спорила, она-то знала, как все было на самом деле.

Утомленная воспоминаниями, женщина повернулась на бок и постаралась уснуть.


Недели через две Пандора решила навестить Максину — гостиничную повариху, славившуюся кулинарным мастерством, высоченным лбом и огромными, могучими руками. Пандора всегда с восхищением следила за тем, как повариха месила горы теста для бесчисленного количества булочек. Или как, готовя суп, Максина одними пальцами разворачивала ракушки, а потом отмывала струями чистой воды их чернильных упругих обитателей до послушной покорности и белизны слоновой кости. У поварихи были широкая улыбка и красивый изгиб плоских ноздрей. К тому же, как и Джанин, она считалась одной их тех редких женщин, кто мог призвать к порядку любого разбушевавшегося мужчину.

— Ну, как дела? — спросила Пандора, ощущая какую-то глупую радость от пребывания среди всех этих дымящихся котлов на далеком островке в малоизвестной части Карибов.

— Потихоньку, милая моя. — Максина стиснула Пандору своими гигантскими, пахнущими рыбой руками. — Вот только этот гад Лен сбежал на Большое Яйцо за какой-то девкой.

Пандора вскинула брови.

— Как? Лен? Повар?

Максина кивнула.

— Не знаю, чем он ей приглянулся. От него же всегда несет жиром да луком. Но эта девка из Флориды все-таки утащила его с собой. Наверное, заплатила ему, вот он и сбежал.

Несколько чернокожих голов согласно закивали в поддержку. Пандора прекрасно их понимала. Отвратительный характер Лена был всем известен. Поговаривали, что его боялись даже скорпионы.

— Ну, ничего, хоть отдохнем от него тут. — Максина налила Пандоре чашку кофе. — Смотри, вон сидят английские училки, — показала она в сторону. — Приехали только утром, а ноют уже вовсю.

— Пойду поговорю с ними. Может, я их развеселю немного, — проговорила Пандора. Не все начинали свою жизнь на острове так счастливо, как она. Божье благоволение снизошло именно на нее. И теперь, пересекая бар, Пандора ощущала себя как Полианна, отправляющаяся спасти и утешить мир.

— Приветик, — бодро начала она, усаживаясь на стул рядом с белотелой обрюзгшей женщиной, державшей по ребенку на каждой из своих жирных коленок. — Меня зовут Пандора.

— Так вы что, вот тут живете? — прозвучало в ответ.

Толстуха резко взмахнула рукой и шлепнула девочку, сидевшую на колене.

— Я же тебе велела заткнуться, разве нет?

Ребенок заголосил на весь бар.

Пандора попыталась установить контакт другим способом.

— Вы, наверное, устали? — спросила она, глядя на сидевшего рядом замухрышку, который, должно быть, был мужем толстухи.

Тот кивнул.

— Мы даже не предполагали, что все окажется так. На Большом Яйце мы провели всего один день. Там было полно дискотек, забегаловок, продававших гамбургеры. А в тамошнем отеле — целых два бассейна. Ну, а затем… — голос его погрустнел, — затем мы приехали сюда. И застрянем тут, видимо, на века.

— Как вас зовут? — Пандора опять обратилась к мужчине, чувствуя, что в целом он настроен менее воинственно.

— Невил. А это моя жена — Дорин.

— Пусть дети побегают, Дорин. Ничего страшного не случится. Бассейн совершенно безопасен, а море здесь неглубокое. Детям — раздолье. Управляющий тут Лайонел. Это просто чудо, что он пускает местных в бар и бассейн.

— Он что, пускает сюда черных? — При этом Дорин ткнула пальцем в группу подростков, расположившихся на краю бассейна.

Пандора все еще пыталась не показывать нарастающего раздражения.

— Да, они местные. Это их остров. А мы тут — гости. — Теперь Пандора чувствовала себя не столько Полианной, сколько Мэри Поппинс. Ей даже захотелось иметь в руках ее знаменитый острый зонтик. Может быть, сильный укол зонтиком заставил бы этих двух левиафанов[2] начать хоть немного двигаться и соображать.

По ходу разговора мальчик умудрился выскользнуть из рук матери и теперь, взобравшись на соседний столик, счастливо писал на землю. Роты любопытных муравьев немедленно устремились к пенистой лужице. Невил вскочил было, чтобы схватить мальчишку, но тут же был сильно искусан этими крошечными, совершенно безобидными с виду насекомыми. Он подпрыгнул от неожиданности, а Дорин и ее дочь опять заорали, да так громко, что, казалось, в гостинице не осталось ни одного уголка, куда не доходили бы эти ужасные вопли.

В этот момент Пандора заметила менеджера гостиницы Лайонела Маршала, выглядывавшего из двери своего кабинета. Поймав ее взгляд, Лайонел прищелкнул пальцами, сигнализируя ей на понятном им обоим языке жестов, что, мол, ситуация, по его мнению, не требует его вмешательства и что вполне справится она сама.

Пандора грустно вздохнула, но тут раздался спасительный стук каблуков и она увидела пеструю толпу англичан, которые, как известно, никогда не отказывались, к ее счастью, пообщаться с соотечественниками. Всех вновь прибывших Пандора уже встречала раньше на острове. До сих пор ей удавалось вежливо, но твердо сводить на нет их настойчивые попытки познакомится. Исключение составляла лишь Эсмеральда — жена хилого пьющего учителя естественных наук, которая сейчас показалась в дверях во главе вереницы бледных вечно чем-то недовольных детей.

Сама же Эсмеральда шла с гордо поднятой головой, выставив напоказ широкие скулы как свидетельство некоей вновь обретенной уверенности в себе.

— Эй, вы, как дела? — крикнула Эсмеральда, взглянув на все еще продолжавшего писать малыша. Приблизившись к Дорин, она весело хлопнула ее по спине. — У нас тут кое-где припасена всякая вкуснятина и холодное пиво. Мы вас приглашаем.

Пандора с улыбкой и облегчением наблюдала, как компания направилась к выходу. Ее, правда, немного покоробило, когда Дорин у самого выхода вдруг обернулась и, ткнув в ее сторону толстым пальцем, громко спросила:

— Так это, что ли, та самая?

Эсмеральда утвердительно затрясла головой.

— Да, это — Пандора. Та самая американка, что решила стать дикаркой и жить с дикарями.

Слова эти сначала ошарашили Пандору, а потом рассмешили. «Похоже, — подумала она, — они наконец-то поставили на мне крест». На фоне толпы англичан, одетых в шорты и майки, она действительно выглядела просто непотребно. Еще давным-давно Бен выделил ей корзину с длинной ручкой, чтобы носить фрукты и продукты, как у всех островитян. На плечи Пандора обычно накидывала лишь кусок материи, раздобытый ею в магазинчике мисс Банди, одном из немногих на острове. А под материей она носила лишь купальный костюм. Ну и, в довершение всего, она теперь всегда ходила босиком.

Пандора прошествовала в кабинет Лайонела, улыбнулась ему сквозь стекло. Менеджер открыл дверь, пригласив ее зайти. Пандора с благодарностью опустилась в удобное кожаное кресло. Воздух кондиционера как бы накинул прохладную мантию на ее спину и плечи.

— Ого, — призналась Пандора, — никогда не думала, что так соскучусь по помещениям с кондиционерами.

— Брось, они не стоят того. Ты сама это знаешь.

Пандора взглянула на него, глаза ее блеснули.

— Спасибо, Лайонел, — сказала она, — ты прав, я обойдусь и без них.

Пандора много слышала о доме на высоком холме, где жили вместе Лайонел и Линус Маршал. Они были для нее людьми из ее прошлого. Но в это прошлое она никогда не хотела бы возвращаться.

Идя потом по пыльным тропинкам к дому, женщина размышляла о том, насколько Бен был прав. Малое Яйцо — тот микромир, где можно найти все, что захочешь. Пандора завернула в магазинчик купить холодного пива. Она знала, что там непременно встретит Морин.

В жизни своей Морин боялась когда-то только одного — как бы какая дуреха не набралась глупости позариться на ее мужа Эдгара. Видимо, эти страхи не покинули Морин и сейчас, хотя с Эдгаром они находились в разводе уже лет десять. Ну а вообще, одиноких мужчин на Малом Яйце было не найти. Большинство парней уезжали с острова после школы, а возвращались уже с женами, уроженками Гондураса, Флориды и других земель. Мало кто женился на местных женщинах, привыкших держать своих мужей в узде и готовых, при необходимости, пустить в ход острые, жадные до крови островитянские ножи.

— Дай мне баночку «Курс», Морин, — попросила Пандора, оглядываясь: кроме них, в магазинчике никого не было. Сквозь стекло двери черного хода блестело море. Позади Морин на вешалках висели майки и кофты с картинками, расхваливавшими красоты Малого Яйца. Там же сверкали в изобилии бутылки с самыми разнообразными напитками. В скором времени сюда должны были нагрянуть обитательницы острова, как всегда, уставшие после очередного жаркого рабочего дня. Конечно же, заявится и Мэри, которая весь вечер будет тщетно пытаться справиться со своими двумя сорванцами — Ширли и Дойла. Пока что у Пандоры было время наслаждаться окружающей тишиной и потягивать холодное пиво в одиночестве. «Очень трудно стать своим где бы то ни было, — размышляла Пандора. — Даже счастье приходит легче. На определенном этапе своего жизненного пути по направлению к какой-то цели конечный результат может сделать тебя счастливым. Но при этом ты будешь сознавать, что все равно должен оставить все это и двинуться дальше. Можно, конечно, для своего счастья сделать и что-нибудь другое, например, как в детстве, завести дневничок и записывать туда мысли и воспоминания. Но гораздо сложнее чувствовать, что вот эта земля под ногами останется твоей навсегда, никогда не вынудит тебя покинуть ее…» Пандора почувствовала зависть к Морин — та была своей на острове, так как прожила здесь всю жизнь.

Сегодня Морин находилась явно не в духе. Ее пышная шевелюра воинственно нависала над нахмуренными бровями.

— Вот сволочь! Тварь! — ругалась она, зубами открывая себе бутылку пива, — Лиззи все-таки трахнулась с моим Эдгаром.

— Не может быть! — Пандора подалась вперед, изобразив на лице потрясенное выражение. — Где же это случилось?

Оказалось, что Эдгар, в очередной раз здорово поддав, ковылял домой из гостиничного бара. В грейпфрутовых зарослях его и поджидала «эта наглая шлюха». Эдгар не смог отстоять свою честь, пал под шлюхиными поцелуями. Известие дошло до Морин по кокосовой почте, слухами. Поэтому-то она и вознамерилась сегодня же подкараулить свою врагиню в тех зарослях и задать ей как следует.

Пандора изо всех сил сдерживала давивший ее смех.

— Почему же ты не накажешь самого Эдгара, Морин? Все же он мог и отказаться.

Морин покачала головой.

— Мужики не умеют отказывать, — ответила Морин, упираясь локтями в стойку бара. — Во всяком случае, мужчины с наших островов, Большого и Малого. Да и зачем? Все равно детей от этого не будет. Притом, здесь и делать-то нечего, кроме как пить да трахаться.

Пандора отхлебнула большой глоток из своего бокала и слизнула пивную пену с губ.

— Не все же на острове такие, Морин? Ведь есть те, кто бывает в церквях? У вас их здесь множество.

— Да, церквей предостаточно. Старый брат Сильвер — хороший человек, он славно служит на похоронах. Но этот гад, Сонни, — Морин смачно сплюнула, — вот он когда-нибудь накличет на наш остров самого дьявола, тогда мы и узнаем, почем фунт лиха.

Пандоре стало как-то неспокойно.

— Что ты имеешь в виду?

— Этот зануда такой же, как мисс Мейзи. — Морин перекрестилась. — Когда силы тьмы объединяют обеа и левую тропу, они становятся очень опасными.

Вдали вдруг ухнул раскат грома.

— Мне пора домой, Морин. Спасибо за пиво.

Морин улыбнулась, опустив тяжелую ладонь на стойку.

— Не за что. Пока. До скорого.

Пандора пошла по дороге. С неба начали падать маленькие снарядики дождевых капель, разрывавшиеся на ее плечах и под ногами. Капли были теплыми, и Пандора с удовольствием открыла лицо дождю. В монастыре она не проходила ни «обеа», ни «левой тропы». Вдруг прямо перед ней на дороге сверкнула молния. Характерный, «электрический», запах ударил в нос. «Да, это тебе не Канзас», — подумала Пандора.