"Возвращение короля" - читать интересную книгу автора (Толкиен Джон Рональд Руэл)

Джон Рональд Роэл Толкин ВЛАСТЕЛИН КОЛЕЦ Летопись третья Возвращение короля КНИГА ПЯТАЯ Глава первая. МИНАС ТИРИТГлава вторая. СЕРАЯ ДРУЖИНАГлава третья. СМОТР ВОЙСК РУБЕЖНОГО КРАЯГлава четвертая. ОСАДА ГОНДОРАГлава пятая. ПОХОД РОХИРРИМОВГлава шестая. БИТВА НА ПОЛЯХ ПЕЛЕННОРАГлава седьмая. КОСТЕР ДЕНЭТОРАГлава восьмая. ДОМА ЦЕЛЕНИЯГлава девятая. ПОСЛЕДНИЙ СОВЕТГлава десятая. ЧЕРНЫЕ ВРАТАКНИГА ШЕСТАЯ Глава первая. БАШНЯ НАД ПЕРЕВАЛОМ КИРИТ УНГОЛГлава вторая. СТРАНА ТЬМЫГлава третья. РОКОВАЯ ГОРАГлава четвертая. ВСТРЕЧА НА КОРМАЛЛЕНСКОМ ПОЛЕГлава пятая. НАМЕСТНИК И КОРОЛЬГлава шестая. РАССТАВАНИЯ И ПРОЩАНИЯГлава седьмая. ДОМОЙГлава восьмая. БЕСПОРЯДКИ В ХОББИТШИРЕГлава девятая. СЕРАЯ ГАВАНЬИЗ ПРИЛОЖЕНИЙ ХРОНИКИ КОРОЛЕЙ И ВЛАСТИТЕЛЕЙ КОРОЛИ-НУМЕНОРЦЫРОД ЭОРЛАСЧЕТ ГОДОВ ХРОНИКА ЗАПАДНЫХ ГОСУДАРСТВОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Глава восьмая. БЕСПОРЯДКИ В ХОББИТШИРЕ

Уже стемнело, когда усталые и промокшие путники подъехали, наконец, к Брендидуимскому Мосту и обнаружили, что дорога загорожена. С обеих сторон моста щетинились кольями массивные ворота. На противоположном берегу реки были новые двухэтажные дома с узкими прямоугольными окнами без занавесок, из которых шел холодный свет. Дома казались угрюмыми и чужими. На Хоббитшир это было очень непохоже. Потом они с удивлением услыхали звук рога и увидели, что свет в домах за рекой погас. Из темноты кто-то крикнул:

— Кто там? Отойдите от ворот. Сейчас все равно не войдете. Вы что, читать не умеете? Написано же: «Закрыто с захода до восхода солнца».

— Конечно, в темноте мы читать не умеем,— крикнул в ответ Сэм,— но если из-за этой вашей надписи хоббиты из Хоббитшира должны мокнуть под дождем в холодную ночь, я сейчас это объявление отыщу и сорву, чтобы его не было!

Хлопнула створка окна, лязгнул засов, из дома слева высыпала толпа невысокликов с фонарями. С противоположной стороны моста ворота открылись, несколько хоббитов даже перебежали через мост. При виде путешественников они, по-видимому, испугались.

— А ну, иди сюда, Хоб Сеногрыз!— закричал Мерри, узнав при свете фонаря одного из старых знакомых.— Что все это значит? Это же я, Мерри Брендибак! Что здесь делают порядочные баклендские хоббиты вроде тебя? Ты ведь был привратником у Отпорной Городьбы?

— Ой, батюшки! Господин Мерриадок, право слово, он, а одет, как рыцарь, и с оружием! — воскликнул хоббит с седеющей головой.— Тут говорили, что молодой господин погиб, заблудился в Старом Лесу. Вот радость-то видеть вас живым и невредимым!

— Если рад, так кончай таращить на меня глаза и отворяй ворота! — потребовал Мерри.

— Очень сожалею, господин Мерриадок, но этого не могу. У нас приказ.

— Кто приказал?

— Шеф из Торбы-на-Круче.

— Какой еще шеф? Ты хотел сказать — Лотто? — спросил Фродо.

— Он, он, господин Торбинс. Но надо говорить «Шеф».

— Да ну!— сказал Фродо.— Вообще, в этом что-то есть. Так он хоть не позорит нашу фамилию. Но, видно, пора, чтобы родственники им занялись и призвали его к порядку.

Хоббиты за воротами притихли.

— Лучше таких вещей не говорить; он может узнать,— сказал после паузы кто-то оттуда.— А если будете так орать, разбудите Шефову громадину!

— Мы его разбудим так, что он долго удивляться будет! — закричал Мерри.— Если это означает, что твой замечательный Шеф берет на службу бандитов из Глухоманья, то мы и вправду слишком задержались.

Он соскочил с пони и, увидев в свете фонарей объявление, содрал его с ворот и перебросил через них; хоббиты на мосту отступили, но ни один не подошел открыть ворота.

— Ко мне, Пин! Вдвоем справимся. Айда!

Мерри и Пипин перелезли через ворота. Хоббиты с моста удрали. Снова заиграл рог. Из большого дома с правой стороны вышла крупная фигура, хорошо различимая на фоне освещенной двери.

— Что за шум? — заворчал вышедший.— Кто посмел ломать ворота? Уматывайте отсюда, не то хребты вам переломаю, криволапые!

И вдруг он остановился, увидев блеск мечей.

— Билл Хвощ! — сказал Мерри.— Если через десять секунд ты не откроешь ворота, горько пожалеешь. Я тебя научу слушаться вот этим железом. Отворяй ворота и убирайся сам, чтоб я тебя больше не видел, подлый бандит, убийца с большой дороги!

Хвощ пригнулся, поплелся к воротам, отодвинул засов.

— Отдай ключ! — потребовал Мерри.

Но бандит швырнул ему ключ в лицо и нырнул в темноту. Когда он пробегал мимо пони, один из них заржал и лягнул его. Хвощ взвыл и скрылся в мокрой темноте. Больше о нем никто не слышал.

— Браво, Билл, умница! — похвалил лошадку Сэм.

— С вашим громадиной, таким образом, все ясно, — сказал Мерри.— Придет время, рассчитаемся и с шефом. Сейчас нам нужно где-то поспать, а раз вы, как я вижу, развалили трактир и вместо него выстроили эти гнусные дома, придется вам нас пустить на ночь.

— Простите великодушно, господин Мерриадок,— ответил, дрожа, Хоб.— Это запрещено.

— Что запрещено?

— Принимать приезжающих на постой, принимать пищу помимо отпущенной и вообще всякое такое, — сказал Хоб.

— Что тут происходит? — спросил Мерри.— Разве в этом году был неурожай? Мне казалось, что лето было прекрасное, и сбор с полей должен быть богатым.

— Год, вообще-то, был хороший,— ответил Хоб.— Урожай мы собрали обильный, но точно неизвестно, что с ним стало. Похоже, что он почти весь достался этим сборщикам и испольщикам, которые сейчас ходят по стране: все считают, меряют и растаскивают по складам. Оттуда назад ничего не возвращается. Они больше забирают, чем дают.

— Это все так гнусно, что у меня больше сил нет слушать,— сказал Пипин, зевая.— У нас в дорожных мешках есть кое-какая еда. Дайте нам комнату, чтобы было где голову приклонить. От комфорта мы давно уже отвыкли.

Хоббиты, охранявшие мост, не на шутку перепугались. Требование Пипина шло вразрез со всеми правилами, но никто не смел противоречить вооруженным путешественникам, из которых двое были, вдобавок, очень рослыми и сильными.

Фродо приказал закрыть за ними ворота. Покуда вокруг бродили разбойники, такая осторожность была нелишней. После этого четверо друзей вошли в хоббичью казарму. Караульня там была неуютная, грязная, с голыми стенами и маленьким каминчиком, в котором даже нельзя было разжечь порядочный огонь. В верхних комнатах стояли твердые койки, на стенах висели разные инструкции и длинный список запрещающих Правил. Пипин их тут же содрал и кинул в камин.

Пива у караульных не было совсем, еды — какие-то крохи, но из провианта, который друзья вытащили из дорожных мешков, получился неплохой ужин для всех присутствующих. Нарушая Запрет номер Четыре, Пипин сунул в камин вязанку дров, предназначенных на завтра.

— Сейчас бы еще трубочку закурить, чтобы легче было слушать ваш рассказ о том, что творится в Хоббитшире,— вздохнул он.

— Трубочного зелья нет,— ответил Хоб.— Вернее, есть, но только для громадин. Похоже, что запасы кончились. Мы слышали, что из Южного Удела еще в прошлом году, после вашего отъезда, вышел целый караван телег, груженных Долгодонскими Листьями, но куда его отправили, никто не знает. Он двигался на юг по Старой дороге, к Каменному Броду. Кроме этого, зелье вывозили понемногу, потихоньку. Этот Лотто…

— Лучше бы ты держал язык за зубами, Хоб Сеногрыз! — закричало сразу несколько голосов.— Знаешь ведь, что такие разговоры запрещаются. Дойдет до Шефа, о чем ты тут болтал, и всем нам не поздоровится.

— Не доходило бы, если бы среди вас не попадались доносчики! — запальчиво ответил Хоб.

— Тише, тише,— сказал Сэм.— Хватит, мы уже достаточно узнали, больше ни слова. Пива нет, гостеприимства нет, трубочного зелья нет, зато запретов и доносов хватает, словно вы орки, а не хоббиты. Я-то думал, что мы, наконец, отдохнем, а теперь вижу, что нас ждут новые дела. Пошли лучше спать, а все остальное отложим до утра.

У нового «Шефа», по-видимому, были свои способы узнавания новостей. От Брендидуимского Моста до Торбы-на-Круче было сорок с лишним миль, но кто-то, видно, успел быстро их преодолеть, в чем Фродо и его друзья очень скоро убедились.

У них не было определенных планов; сначала они собирались вместе податься в Кричью Балку, устроив что-то вроде небольших каникул, но поняв, что происходит что-то неладное, решили ехать прямо в Хоббиттаун. И утром уже погоняли лошадок по Тракту. Ветер утих, но небо было хмурым. Земля тоже казалась хмурой и опустошенной. Правда, был уже первый день ноября, конец осени. Но необычно часто для этого времени года вокруг дороги что-то горело, темный дым клубами плыл в сторону Лесного предела.

Под вечер путники доехали до Жабса, довольно большой деревеньки у Тракта в двадцати двух милях от Моста. Здесь они предполагали заночевать, памятуя добрую славу местного трактира «На плоту».

Но и здесь их встретила неприятная неожиданность — Тракт оказался перегороженным толстым бревном, и большая вывеска гласила «Проезд воспрещен», а за бревном стоял большой отряд ширрифов в шляпах с перьями, с палками в руках. Лица у них были надутые и, похоже, слегка перепуганные.

— Что это все значит? — спросил Фродо, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

— А то, господин Торбинс,— ответил старший ширриф, у которого на шляпе торчало сразу два пера,— что вы арестованы за взлом Ворот, срывание Правил, нападение на привратников, переход границы без разрешения, ночевку в государственной казарме и подкуп дежурных, находившихся при исполнении.

— Больше ничего? — спросил Фродо.

— Этого вполне достаточно,— сказал старший ширриф.

— Я могу еще добавить, если хотите,— вмешался Сэм.— Обзывание Шефа именами, которых он заслуживает, чесание руки, которой я собираюсь заехать по его прыщавой роже, а также думание о ширрифах, что они стали сборищем дураков!

— Хватит! По приказу Шефа вы должны без сопротивления следовать за нами. Мы вас отведем в Приречье и отдадим в руки шефовых громадин. Все, что захотите сказать, скажете на суде. А если не хотите долго сидеть в Длинных Подвалах, советую вообще не разговаривать.

Когда Фродо и его друзья разразились в ответ громким смехом, ширрифы опешили.

— Не болтай глупостей,— сказал Фродо.— Я поеду туда, куда хочу, и тогда, когда захочу. По стечению обстоятельств, сейчас я направляюсь в Торбу-на-Круче, где у меня есть дела, и если тебе так уж хочется идти с нами, присоединяйся, дело твое.

— Пусть так, господин Торбинс,— согласился старший ширриф,— но не забудьте, пожалуйста, что я вас арестовал.

— Этого я никогда не забуду,— сказал Фродо.— Может быть, впрочем, когда-нибудь прощу. А поскольку сегодня я никуда ехать дальше не собираюсь, отведи нас в трактир «На плоту», очень обяжешь.

— Этого, извините, не могу, господин Торбинс. Трактир закрыт. Тут на другом конце поселка есть только Дом ширрифов, туда можно, если со мной.

— Ладно, веди,— сказал Фродо.

Тем временем, Сэм, присматриваясь к ширрифам, обнаружил среди них давнего приятеля.

— Эй, Роб! Робин Мелкорой! Иди-ка сюда, поболтаем,— окликнул он.

Робин с опаской покосился на старшего ширрифа, который нахмурился, но возразить не посмел, и осторожно подошел к Сэму. Сэм соскочил с пони.

— Слушай, Робичек,— заговорил он.— Ты же вырос в Хоббиттауне и должен иметь мозги. Как вам не стыдно нападать на господина Фродо? И почему трактир закрыт?

— Все трактиры закрыты,— ответил Робин.— Шеф терпеть не может пива. С этого все и началось. Только я думаю, что его громадины все выпивают. Кроме того, Шеф не любит, чтобы народ ездил по стране, и сейчас если кому куда надо, приходится идти в Дом ширрифов, докладывать и объяснять, куда собрался и по какому делу.

— Постыдился бы участвовать в таких безобразиях,— сказал Сэм.— Я же помню, как ты всегда любил изучать трактиры изнутри, а не снаружи. Хоть на службе, хоть с друзьями ты ни разу не отказался от кружки доброго пива.

— Я бы и сейчас так делал, если бы можно было. Но не суди меня так строго, Сэмми. Что делать? Я поступил в ширрифы семь лет назад, ты же знаешь, тогда ничего такого не было. Я тогда как ширриф мог бывать в разных местах, первым слышал новости, знал, где пиво лучше. Это теперь стало по-другому.

— Ну, так брось это все, на кой тебе оставаться в ширрифах, займись чем-нибудь порядочным, — сказал Сэм.

— Это запрещено,— ответил Робин.

— Если я еще раз услышу от тебя это слово, рассержусь окончательно! — воскликнул Сэм.

— Честно говоря, я бы не обиделся, если бы ты рассердился,— ответил Робин, понижая голос.— А если бы мы все крепко рассердились, может, вместе что-нибудь бы сделали. Но пойми, Сэм, у Шефа есть свои громадины, он их всюду рассылает, а если кто-нибудь из нас, невысокликов, вспоминает про свои права, нас тащат в Длинные Подвалы. Самым первым посадили толстого Бургомистра Вилли Белонога, потом много других. Чем дальше, тем хуже. Узников теперь бьют.

— Зачем же ты им служишь?— зло спросил Сэм. — Кто тебя сейчас послал в Жабс?

— Никто. Мы здесь стоим, в Большом Доме Ширрифов. Я числюсь в Первом Отряде Восточного Удела. У нас теперь сотни ширрифов, а с этими новыми правилами нужно еще больше. Очень многие служат против воли, но находятся и такие, которым это нравится, любители совать нос в чужие дела и делать важный вид. Есть и похуже — доносчики, они все сообщают Шефу и его громадинам. Их, правда, мало.

— Ага! Значит, вот как вы о нас узнали?

— Конечно. Обычно нам не разрешают пользоваться Срочной Почтой, а им можно, они держат гонцов в разных местах. Один такой гонец прибежал ночью от Моста с «тайным донесением», другой понес это донесение дальше. А сегодня в полдень мы получили приказ вас арестовать и доставить в Длинные Подвалы, а сначала в Приречье. Очевидно, Шеф хочет с вами встретиться.

— Перехочет, когда господин Фродо с ним разберется,— сказал Сэм.

Дом Ширрифов в Жабсе оказался не лучше казармы у Брендидуимского Моста. Он был одноэтажным, но с такими же узкими окнами и построен из такого же некрасивого серого кирпича, уложенного кое-как. Внутри было сыро и хмуро, ужин подали на длинном столе, доски которого давно никто не скоблил. Впрочем, полусъедобная пища такому столу вполне соответствовала.

Путешественники уходили отсюда без сожаления и в десять часов утра были снова на тракте. В другое время они бы выехали раньше, ведь до Приречья оставалось еще около восемнадцати миль, но сейчас нарочно задержались, чтобы позлить старшего ширрифа.

Ветер сменил направление, дул теперь с севера, было холодно, но дождь унялся. Кавалькада выглядела в высшей степени забавно, но несколько местных жителей, которые вышли посмотреть, не были уверены, что смеяться разрешено, и потому молчали.

Двенадцать ширрифов должны были по приказу сопровождать арестованных, но Мерри заставил их идти впереди, в то время как Фродо с друзьями скакали сзади. Ширрифы старались вышагивать с важным видом, Фродо молчал и казался задумчивым, а Мерри, Пипин и Сэм от души веселились, болтали и пели.

Последним жителем Жабса, которого они видели, был коренастый старик, подстригавший живую изгородь.

— Ого! — воскликнул он, увидев шествие.— Кто же кого арестовал?

Два ширрифа тут же вышли из строя и направились к нему.

— Господин офицер! — крикнул Мерри.— Прошу призвать своих подчиненных к порядку, если не хотите, чтобы это сделал я.

По слову начальника оба ширрифа с понурым видом вернулись в строй.

— Вперед бегом марш! — скомандовал Мерри.

Уж тут всадники постарались поторопить своих пони, чтобы их пеший «эскорт» хорошо поработал ногами. Солнце вышло из-за туч, и несмотря на холодный ветер, ширрифы крепко вспотели.

Пробежав с одним-единственным привалом около четырнадцати миль, ширрифы сдались. Был уже третий час, они находились около Межудельного Камня, были голодны, посбивали ноги и запросили отдыха.

— Ну ладно, пойдете вслед за нами, когда отдохнете,— разрешил Мерри.— Нам сейчас некогда прохлаждаться.

— До свиданья, Робичек! — сказал другу Сэм. — Я тебя буду ждать у трактира «Зеленый дракон», если ты туда не совсем забыл дорогу. Не трать время зря!

— Вы нарушили Правило Ареста,— нудно промямлил старший ширриф.— Я не хочу брать на себя ответственность.

— А ты не бойся, мы еще не одно Правило нарушим, и без тебя обойдемся! — ответил Пипин.— Счастливо оставаться!

Всадники погнали пони рысью, и когда солнце скатилось за Белые Холмы на горизонте, они уже подъезжали к большому озеру в Приречье. Здесь их ждал первый серьезный удар. Это ведь были родные места Фродо и Сэма, которые только теперь поняли, что они им дороже всех чудес света. С болью смотрели они на изменившуюся родину. Многих знакомых с детства домов не было. Некоторые из них, по-видимому, сгорели. Садики, сбегавшие с холма к реке цветным ковром, были запущены и заросли сорняком. Норки в северном крутом склоне над рекой опустели. Некогда дорога была обсажена в этом месте деревьями, сейчас ни одного дерева не было, зато вдоль дороги выросли отвратительные длинные каменные строения. Вглядываясь в сторону Кручи, они вдруг увидели высокую кирпичную трубу, из которой в вечернее небо поднимался столб черного дыма.

Сэм не скрывал своих чувств.

— Я больше не выдержу, господин Фродо! — воскликнул он.— Я поеду прямо туда, я должен найти моего Старика!

— Сначала надо выяснить, что нас ждет, Сэм,— удержал его Мерри.— У «Шефа», наверное, банда головорезов всегда под рукой. Давайте найдем здесь кого-нибудь, кто нам все расскажет.

Но в Приречье вообще никого не было. Сохранившиеся дома и норки были закрыты, никто навстречу путешественникам не вышел. Они все поняли, когда оказались у трактира «Зеленый Дракон». Трактир был последним зданием в поселке на дороге в Хоббиттаун, сейчас он был заколочен, часть окон в нем была выбита, а у его стены стояло полдюжины громадин, рослых, косоглазых и смуглых, со злобным выражением лиц.

— Похожи на гостя Билла Хвоща в Пригорье,— сказал Сэм, останавливаясь.

— И на его соплеменников из Исенгарда,— буркнул Мерри.

Насколько хоббиты могли заметить издали, бандиты не были вооружены, если не считать дубинок и рогов у пояса. Путешественники решили подъехать. При их приближении чужаки выскочили на Тракт и загородили проезд.

— Вы куда? — спросил один из них, самый крупный и злобный.— Вам дальше нельзя. Где ваши сопровождающие?

— Идут следом,— ответил Мерри.— У них, кажется, ноги болят. Мы их обещали здесь подождать.

— Ну, что я говорил? — обернулся старший бандит к товарищам.— Я сразу сказал Шарки, что этим малявкам доверять нельзя. Надо было выслать пару наших.

— Какая разница? — сказал Мерри.— Хоть и непривычно видеть разбойников в родном краю, но мы знаем, что с вами делать.

— Разбойников? Поосторожнее выражайся, а то я с тобой по-другому поговорю. У коротышек головы закружились. Не очень-то надейтесь на слабое сердце вашего шефа. Сейчас здесь Шарки, и Шеф сделает все, что ему Шарки скажет.

— А что он скажет? — спокойно спросил Фродо.

— Что надо обуздать этот край и научить уважать Правила,— сообщил разбойник.— Шарки сумеет это сделать и не будет с вами цацкаться, если вы станете ему перечить. Вам надо Шефа покрепче, и вы его получите; года не пройдет, как перестанете бунтовать, крысиное отродье.

— Ах, вот как? — сказал Фродо.— Хорошо, что мы теперь знаем ваши планы. Я как раз еду к господину Лотто, ему, наверное, все это будет небезынтересно.

Бандит расхохотался.

— Подумаешь, Лотто! Лотто все известно, о нем можешь не беспокоиться. Лотто послушает не тебя, а Шарки. Потому что если Шеф начнет качать права, его и сменить недолго, понял? Когда мелочь начнет вмешиваться не в свое дело, ее убирают. Ясно?

— Вполне,— ответил Фродо.— Мне, во-первых, ясно, что вы сильно отстали от жизни и не знаете, что творится на белом свете. С тех пор как вы ушли с юга, многое изменилось. Прошло ваше время, время убийц и бандитов. Черный замок пал, в Гондоре правит настоящий Король. Исенгард разрушен, твой бывший хозяин ходит нищим по дорогам. Мы его встретили по пути. Теперь уже не Исенгардские разбойники, а посланцы Короля будут прибывать к нам в гости по Зеленому Тракту.

Бандит смерил Фродо ехидным взглядом.

— Говоришь, нищим по дорогам? Да ну! Трепись больше малявка! Ты этим не помешаешь нам жить вольготно на сытой земельке, где хоббиты слишком долго бездельничали. А что касается посланцев Короля, то вот что они получат,— и он потыкал сложенными пальцами под нос Фродо.— Вот! Если их вообще здесь заметят.

Этого Пипин уже не мог выдержать. Он вспомнил Кормалленское поле, и вся кровь в нем закипела от возмущения, что этот косоглазый мерзавец смеет обзывать малявкой Отнесшего Кольцо! Он откинул плащ с плеч, вынул меч и, сверкая серебром на черни гондорских доспехов, выехал вперед.

— Королевский посланник — это я! — выкрикнул он громко.— И ты говоришь с другом Короля, прославленным в западных странах! Ты не только мерзавец, но и дурак. На колени! Падай на колени и моли о пощаде, если не хочешь, чтобы я покарал тебя оружием, побеждавшим троллей!

Меч сверкнул в лучах заката. Мерри и Сэм тоже схватились за мечи и подъехали к Пипину, чтобы поддержать его, если завяжется драка. Фродо не шевельнулся. Бандиты отступили и сошли с дороги. До сих пор им приходилось иметь дело с безоружными земледельцами в Пригорье или с перепуганными мирными хоббитами. Бесстрашные невысоклики с суровыми лицами и светлыми мечами были для них неожиданностью. В их голосах звучал тон, которого бандиты никогда не слышали. И они испугались.

— Убирайтесь! — продолжал Пипин.— А если посмеете еще хоть раз нарушить спокойствие в этой деревне, пожалеете о том, что родились!

И три хоббита двинулись на бандитов, а те повернулись и побежали в сторону Хоббиттауна, на бегу трубя в рога.

— Да, мы, пожалуй, вернулись вовремя,— сказал Мерри.

— Может быть, даже поздновато, во всяком случае, наверное, слишком поздно, чтобы спасти Лотто,— произнес Фродо.— Безумный глупец, но мне его жаль.

— Спасти Лотто? О чем ты говоришь? — удивился Пипин.— Хотел, наверное, сказать «сместить»?

— Мне кажется, ты не совсем правильно все понял, милый Пин,— ответил Фродо.— Лотто вряд ли хотел доводить страну до такого горя. Он был глуп и совершил низость и сразу же оказался в западне. Бандиты все прибрали к рукам. Сейчас они грабят, тиранствуют, управляют и разрушают самовольно, действуя будто бы от его имени. И начинают уже действовать без его имени. Лотто, наверное, давно пленник в Торбе-на-Круче и, вероятно, дрожит от страха. Надо попытаться его спасти.

— У меня голова кругом пошла!— сказал Пипин.— Всего можно было ожидать в конце путешествия, но не того, что придется драться с бандитами и полуорками на собственной земле ради спасения прыщавого Лотто!

— Драться, говоришь? Да, может и до этого дойти,— сказал Фродо.— Но помни: ты не имеешь права убивать ни одного хоббита, даже если кто-то из них окажется на стороне врагов. Я говорю не о тех, которые подчинились разбойникам из страха. В Хоббитшире никогда не случалось, чтобы хоббит убил хоббита. От этой традиция нельзя отступать. И других постараемся щадить; не убивай, если можно будет этого не делать. Вообще сдерживай себя.

— Если этих бандитов много, драки не избежать,— произнес Мерри.— Ни Лотто, ни Хоббитшира мы не спасем, если будем такими добренькими, дорогой Фродо.

— И во второй раз нам не удастся так легко их напугать,— сказал Пипин.— Этих мы застали врасплох. А вы слышали, как они дули в рога? Значит, недалеко есть другие. Соберутся вместе и будут смелее. Надо найти какое-нибудь укрытие на ночь. Нас-то всего четверо, хоть и оружие есть.

— Есть идея! — воскликнул Сэм. — Пошли к старому Норкинсу. Он жил у южного Проселка и всегда слыл порядочным хоббитом. У него куча сыновей, и все они — мои друзья.

— Нет! — ответил Мерри.— Негоже нам прятаться. Так всегда поступал здешний народ, и бандитам это облегчило захват страны. Они придут к нашему убежищу большой силой и либо выгонят нас, либо подпалят убежище с нами вместе. Нет, не годится. Надо действовать не откладывая.

— Как? — спросил Пипин.

— Поднять в Хоббитшире бунт, — сказал Мерри.— Вот прямо сейчас. Давайте разбудим хоббитов! Ясно же, что они ненавидят новые порядки. Все ненавидят, за исключением, может быть, пары подлецов и пары дураков, которые надеются таким образом возвыситься, не поняв, что происходит. Но хоббиты слишком долго жили в довольствие и покое, они просто не знают, что делать. По-моему, достаточно бросить спичку, и вся страна вспыхнет. Люди Шефа, наверное, это знают: будут стараться поскорее нас затоптать и погасить пламя. Так что у нас очень мало времени. Если хочешь, Сэм, сбегай сам на ферму к Норкинсу. Это уважаемый хозяин и самый храбрый в деревне. Только быстро. А я дуну в роханский рог. Тут еще не слыхали такой музыки, пусть послушают.

Все четверо галопом вернулись в центр деревни. Сэм свернул с дороги вбок и погнал пони к забору Норкинса. Не успел он отъехать от друзей, как у него в ушах раздался звонкий голос рога. Далеко в холмах и в поле разнесся этот голос и рассыпался звучным эхом. Такой неотвратимый зов был в нем, что Сэм еле сдержался, чтобы тут же не повернуть назад; его пони встал на дыбы и заржал.

— Вперед, Билл! — закричал Сэм. — Не волнуйся, сейчас доедем и сразу вернемся.

Потом он услышал, как Мерри, сменив мелодию, играет бакбургскую побудку, да так, что воздух дрожит:

ВСТАВАЙ! ВСТАВАЙ! ПОЖАР! НАПАСТЬ! ВРАГИ!

В деревне захлопали двери и окна, вся она наполнилась шумом и говором. В наступающих сумерках сверкнули зажженные огни, залаяли собаки, затопали ноги. Еще не доехав до конца улицы, Сэм встретил бегущих хоббитов, среди которых был старик Норкинс и три его сына, Том, Дрол и Ник. Они преградили ему дорогу, размахивая топорами.

— Нет, это не бандит, — остановил сыновей старый фермер. — По росту хоббит, а одет странно. Эгей! — крикнул он. — Ты кто таков и почему тревога?

— Да это я, Сэм Гэмджи. Я вернулся.

Старый Норкинс подошел ближе и рассмотрел его.

— Вот так диво! — воскликнул он. — Голос Сэма и лицо Сэма, во всяком случае, не хуже, чем было. А вырядился так, что столкнулся бы с тобой на дороге и не понял бы, с кем имею честь… Ты, говорят, далеко путешествовал? Мы боялись, что ты уже неживой.

— А я вот живой, — ответил Сэм. — И господин Фродо тоже. Они все здесь. Поэтому и тревога. Они поднимают в Хоббитшире восстание. Надо прогнать бандитов и этого их Шефа. Прямо сейчас и выступим.

— Хорошая новость! — вскричал Норкинс. — Наконец-то. У меня руки весь год чесались. Но никто меня не поддержал. И мне надо было охранять жену и дочку. Ну, раз так, пошли, ребята! В Приречье бунт! Мы присоединяемся.

— А как же госпожа Норкинс и Рози? — спросил Сэм. — Их ведь нельзя оставлять без защиты.

— Так с ними Ниб. Если думаешь, что им нужна помощь, съезди к ним, — добавил старый Норкинс, хитро улыбнувшись, и вместе с сыновьями побежал на общий шум.

Сэм поспешил к его дому. На верхней ступеньке лестницы, ведущей в круглую дверь с широкого подворья, стояли мать и дочь, а перед ними — юный Ниб с выставленными вперед вилами.

— Да это я, Сэм Гэмджи! — закричал издали Сэм.— Не пытайся насадить меня на вилы, Ниб! Все равно на мне кольчуга!

Он соскочил с пони и взбежал на ступеньки к ошеломленным женщинам.

— Добрый вечер, госпожа Норкинс! Привет, Рози! — вежливо сказал он.

— Привет, Сэм,— ответила пришедшая в себя первой Рози. — Где ты был так долго? Говорили, что ты пропал, но я тебя с самой весны ждала. Не очень-то ты спешил.

— Может быть, — ответил смущенно Сэм.— Зато сейчас я очень спешу. Мы там наводим порядок, разделываемся с бандитами, и мне надо вернуться к господину Фродо. Я хотел только забежать на минуточку узнать, как дела у госпожи Норкинс и у тебя, Рози.

— В общем неплохо, — сказала госпожа Норкинс,— было бы совсем хорошо, если бы не бандиты и грабители.

— Ну и уходи, Сэм! — сказала Рози. — Раз ты смотришь за господином Фродо, что ж ты его сейчас одного оставил? Там ведь, наверное, опасно.

Сэм опешил и, не найдя, что ответить, повернулся и вскочил на пони. Но в последнюю минуту Рози сбежала к нему с лестницы.

— Ой, Сэм, ты такой неотразимый! — сказала она.— Езжай, но будь осторожней, и как только разгонишь всех бандитов, возвращайся к нам!

Деревня бушевала. На центральной площади Сэм застал не только молодежь, но не меньше сотни старших и даже старых, но еще крепких хоббитов, вооруженных топорами, тяжелыми молотами, длинными ножами и толстыми дубинками. У некоторых были даже охотничьи луки. И народ все прибывал — это сходились хоббиты из окрестных поселков и с хуторов.

Жители деревни разожгли большой костер, хотя бы потому, что Шефом это было строю запрещено. Когда совсем стемнело, костер разгорелся очень ярко. По приказу Мерриадока поставили поперек дороги заграждения. На одно из них наткнулся отряд ширрифов, догнавший, наконец, Фродо и компанию. Сначала ширрифы неимоверно удивились, а когда разобрались, что к чему, то большинство из них сняли перья со шляп и присоединились к восстанию. Остальные разбежались.

Когда Сэм вернулся, Фродо и его друзья сидели у костра и разговаривали со старым Томом Норкинсом в окружении восхищенной толпы приреченцев.

— Так с чего мы начнем? — спрашивал Норкинс.

— Я еще не решил, — ответил Фродо. — Сначала надо собрать сведения. Сколько бандитов в Уделе?

— Трудно подсчитать, — сказал Норкинс. — Бродят они кругом, то приходят, то уходят. Около полусотни живет в новой казарме по дороге в Хоббиттаун. Оттуда они расползаются по округе и все подряд крадут, называя это «распределением». Не меньше двадцати всегда находятся подле начальника, или, как надо говорить, «Шефа». Шеф живет в Торбе-на-Круче, вернее, жил там, но в последнее время не показывается. Его уж недели две никто не видел. Правда, громадины, которые ему служат, никого близко туда не пускают.

— Громадины ведь есть не только в Хоббиттауне? — спросил Пипин.

— Где их только нет! — вздохнул Норкинс. — Целая банда в Южном Уделе, много в Долгодоне и у Каменного Брода, полно в Лесном Пределе, там они в лесу прячутся; куча сидит в будке у Перепутья. Кроме того, они сидят в Длинных Подвалах, так мы называем теперь старые подземные склады в Мичел Делвинге. Из них тюрьму сделали и туда сажают всех, кто осмеливается противоречить. Всего в целом Хоббитшире сотни три наберется, может, немного меньше. Если всем миром соберемся, зададим им перцу.

— Оружие у них есть? — спросил Мерри.

— Плети, ножи и палки. Им этого хватает для грязной работы. С другим оружием их пока не видели, — ответил Норкинс. — Но если дойдет до стычки, они могут взяться за что-нибудь посерьезнее. У некоторых луки есть. Они застрелили нескольких хоббитов.

— Вот видишь, Фродо, я же тебе говорил, что без драки не обойтись! — воскликнул Мерри. — Они первые начали убивать и драться.

— Это не совсем так, — добавил Норкинс. — Стрелять первыми начали как раз не они, а Туки. Ваш папа, господин Перегрин, с самого начала не хотел подчиняться Лотто, говорил, что управлять Хоббитширом может только законный Тан, а Лотто — самозванец. И когда Лотто наслал на него громадин, господин Тук не стал сидеть сложа руки. Тукам повезло, у них в Зеленом Нагорье выкопаны глубокие норы, Большие Смайелы и так далее, бандиты туда добраться не смогли, и Туки их на свою землю даже не пустили. Как увидят кого-нибудь,— так и выгоняют. Троих, которые пришли грабить, застрелили. С тех пор разбойники лютуют, а за Туками следят. Теперь к ним никто не пройдет и оттуда никто не выйдет.

— Ура Тукам! — закричал Пипин. — Но кому-то надо к ним сходить. Я еду в Смайелы. Кто со мной в Тукборо?

Согласились несколько молодых хоббитов, у которых были пони, и Пипин вместе с ними поехал.

— До скорого свидания! — крикнул он на прощанье. — Туда не больше четырнадцати миль через поля. Завтра рано утром вернусь с целой армией.

Когда они поскакали в вечерний туман, Мерри дунул в рог, а все хоббиты закричали: «Привет Тукам!»

— Что бы там ни было, — говорил Фродо стоявшим рядом с ним ближайшим друзьям, — я не хочу кровопролития. Пожалуйста, старайтесь щадить даже разбойников. Убивайте лишь тогда, когда не будет другого способа спасать хоббичьи жизни.

— Хорошо, — ответил Мерри. — Но сейчас в любую минуту может явиться банда из Хоббиттауна. Они ведь придут не на приятную беседу. Мы постараемся их получше встретить, но надо быть готовыми ко всему. У меня есть план.

— Отлично, — сказал Фродо. — Командуй.

Как раз в эту минуту прибежали хоббиты, которых перед этим посылали в разведку.

— Они идут! — сообщили разведчики. — Их человек двадцать, может, больше. Двое по дороге свернули полем к западу.

— Наверное, к Перепутью за подкреплением, — предположил Норкинс.— Туда миль пятнадцать будет, да и до Хоббиттауна столько же. Есть время подготовиться, пока все спокойно.

Мерри тут же отошел от костра и стал распоряжаться.

Том Норкинс увел с дороги и отослал по домам всех, кроме нескольких пожилых хоббитов, у которых были кое-какие доспехи и приличное оружие. Долго ждать не пришлось. Раздались громкие голоса, а за ними — топот тяжелых сапог. И на дороге показался отряд громадин. При виде заграждения косоглазые расхохотались. В их головах не укладывалось, что в этой стране мог найтись кто-нибудь, кто посмеет оказать отпор отряду из двух десятков человек.

Хоббиты отодвинули одно из бревен и пропустили незваных гостей внутрь, а сами встали сбоку от дороги.

— Спасибо!— с издевкой закричали бандиты.— А теперь марш по домам, под одеяла, если не хотите получить трепку.— И зашагали по улице, выкрикивая: — Гасить свет! Все по домам, не сметь носы высовывать! За неподчинение пятьдесят хоббитов пойдут в Длинные Подвалы на год! По домам! Шеф начинает терять терпение.

На эти крики никто не обращал внимания. Хоббиты, наоборот, незаметно выходили из домов, тихо строились в ряды и шли за громадинами. Около костра бандиты увидели одного Тома Норкинса, который спокойно грел руки.

— Ты кто и что тут делаешь? — спросил вожак.

Том Норкинс медленно поднял взгляд.

— Как раз об этом я вас хотел спросить, — сказал он.— Страна не ваша, нечего вам тут болтаться.

— Это тебе нечего болтаться по улице по ночам! Ты давно на подозрении! — заорал вожак. — Ребята, хватайте его и прямо в Подвалы! По дороге проучить хорошенько, чтоб успокоился.

Двое бандитов шагнули к старику, но вдруг встали, как вкопанные, поняв, что он здесь не один. Их окружили. Раздался гул голосов; на границе тени и света, отбрасываемого костром, и дальше в темноту стояли хоббиты. Их было много, около двухсот, и они были вооружены.

Вперед выступил Мерри.

— Мы с тобой уже встречались, и я предупреждал тебя, чтобы ты мне больше не попадался, — сказал он вожаку. — Снова предупреждаю. На тебя падает свет, и наши лучники уже в тебя прицелились. Если кто-то из вас пальцем тронет этого уважаемого фермера или любого другого хоббита, полетят стрелы. Бросайте оружие.

Вожак оглянулся. Он был в западне. Однако он не испугался. Во-первых, с ним было двадцать соплеменников; во-вторых, он по-прежнему недооценивал хоббитов. В своем заблуждении он решил прорываться, ему показалось, что это будет легче.

— Бей их, ребята!— зарычал он.— Никого не щадить!

И с длинным ножом в левой руке, с дубинкой в правой он бросился на хоббичье оцепление с той стороны, откуда сам пришел. По дороге он хотел убить Мерри, и замахнулся, но не успел ударить: с четырех сторон в него полетели стрелы, и он упал мертвым.

Урок оказался наглядным. Остальные бандиты сдались. У них отобрали оружие, связали им руки ремнями и отвели их в пустой Дом, который они сами построили. Там связали и ноги тоже, заперли на ключ и поставили стражу. Убитого вожака закопали при дороге.

— Видите, как просто? — радовался старый Норкинс. — Я же говорил, что мы с ними справимся. Нам нужен был только сигнал. Как вовремя вы вернулись, господин Мерри!

— Это еще далеко не все, — ответил Мерри.— Если вы правильно сосчитали, мы обезопасили пока только десятую часть сил противника. И сейчас темно, теперь надо ждать до утра, чтобы сделать следующий шаг. Утром нанесем визит Шефу.

— А почему не сейчас? — спросил Сэм. — Ведь еще не поздно, только седьмой час. Мне очень надо повидать своего Старика. Дядюшка Норкинс, вы что-нибудь о нем слышали?

— Ничего хорошего, но и ничего плохого, — ответил фермер. — Они перекопали всю Пронырную улицу, и это для твоего Старика было тяжелым ударом. Ему пришлось переехать в один из новых домов, которые люди Шефа там построили, когда еще занимались не только грабежом и разбоем. Это примерно в миле от Приречья. При каждом удобном случае он приходит ко мне в гости. Выглядит он не таким изголодавшимся, как многие другие. Как и все, возмущается новыми Правилами. Я бы его к себе взял, но это запрещено.

— Спасибо вам большое, господин Норкинс, — сказал Сэм. — Я этих ваших слов никогда не забуду. Теперь мне край надо увидеть Старика. Ведь эти злодеи могут за ночь сотворить любую пакость.

— Делай, как знаешь, Сэм, — сказал Норкинс.— Возьми с собой одного-двух парней и приведите Деда Гэмджи ко мне в дом. В Хоббиттаун заходить не надо. Дрол покажет дорогу.

Сэм тут же отправился за своим Стариком. Мерри разослал в разные стороны разведчиков и расставил часовых у заграждений. Потом вместе с Фродо пошел в дом Норкинса, и, наконец, они оказались в кругу семьи в теплой кухне. Норкинсы из вежливости задали прибывшим пару вопросов, но ответы слушали одним ухом, поглощенные бурными событиями в собственном краю.

— Все началось из-за Прыща, как мы тут прозвали Лотто,— стал рассказывать Норкинс.— И началось очень скоро после вашего отъезда, господин Фродо. У Прыща появились странные гости и странные идеи. Он все хотел загрести и всеми управлять. Оказывается, он уже давно накопил кучу добра, правда, это не пошло ему на пользу. Потом стал скупать еще больше. Все скупал и скупал, хотя неизвестно, откуда брал деньги. У него были мельницы, пивоварни, огороды, фермы и плантации трубочного зелья. Кажется, еще до того, как он переехал в Торбу-на-Круче, он купил у Пескунса мельницу. Говорят, ему от отца досталось большое имение в Южном Уделе, и ходили слухи, что он уже давно продавал лучшие Долгодонские Листья за границу. Два года потихоньку вывозил их, а потом, в конце прошлого года, стал продавать уже не листья, а готовое трубочное зелье, причем отправлял целыми караванами неизвестно куда. Зелья в стране стало не хватать, вдобавок зима приближалась. Хоббиты возмущались; тогда он стал действовать силой. На больших телегах приехали громадины, очень похожие на разбойников. Некоторые занялись отправкой товаров из Хоббитшира на юг, остальные остались здесь жить. Не успели мы опомниться, их уже везде было полно. Они корчевали деревья, копали ямы, строили дома и мастерские, делали, что хотели, на нашей земле. Сначала Прыщ возмещал нам нанесенный ущерб, но очень скоро перестал, а они так распоясались, что просто брали все, что им нравилось.

Народ стал возмущаться, но не очень громко. К Прыщу отправился с протестом старый Бургомистр Вилли Белоног, но он не дошел до Торбы. На него по дороге напали бандиты, схватили и затащили в Подвалы Мичел Делвинга, и там он до сих пор сидит. Это было сразу после Нового Года. Когда не стало бургомистра, Прыщ объявил себя Шефом ширрифов, и скоро его стали называть просто «Шеф», и он правил самовольно и единолично. Кто проявлял, как он говорил, «непослушание», тех ждала судьба Вилли. С каждым днем жить становилось все хуже и хуже. Трубочного зелья уже ни у кого не было, все позабирали громадины. Шеф не любит пива, закрыл трактиры и всем хоббитам пиво пить запретил, разрешил опять же только громадинам. Еды становилось все меньше, а Правил и запретов все больше. Иногда удается кое-что прятать, а эти бандиты ходят из дома в дом, будто производя «справедливый раздел», а на самом деле все забирают себе, а хоббитам ничего не достается; в Домах ширрифов раздаются остатки, но то уже не еда, а гадость. Совсем плохо стало, когда появился Шарки.

— Это что еще за Шарки? — спросил Мерри. — Один из бандитов о нем говорил.

— Насколько я знаю, это бандит над бандитами, самый главный из убийц, — ответил Норкинс. — Первый раз мы услышали о нем в конце сентября, когда собрали урожай. Но его никто не видел. Похоже, что он живет в Торбе-на-Круче. Я так понимаю, что он и есть настоящий хозяин, Шеф. Бандиты выполняют его приказы, а он приказывает грабить, жечь, разрушать, а в последнее время даже убивать. Во многом даже смысла нет. Деревья повалят и оставляют гнить на месте. А дома разрушают и новых больше не строят. Вот послушайте, что стало с мельницей Пескунса.

Прыщ ее развалил почти сразу после того как поселился в Торбе. Потом нагнал громадин, чтобы они построили новую мельницу. Ее, правда, построили, она очень большая, в ней полно заграничных новинок, но только один дурной Тед этому радовался. Сейчас он чистит колеса там, где его отец мельник был хозяином. Прыщ хвастался, что на его мельнице зерно будет молоться быстрее и помол будет лучше. У него уже не одна такая мельница. Но чтобы был помол, нужно ведь зерно, а его на новую мельницу возят меньше, чем на старую. С тех пор как Шарки хозяйничает, вообще молоть нечего. Только гром и стук, дым из трубы, все вокруг закоптили, и покоя нет ни днем, ни ночью. Нарочно выливают всякую грязь в Реку, запакостили воду, которая течет в Брендидуим. Если они решили сделать из Хоббитшира пустыню, так лучшего способа не придумать. Прыщ дурак, ему до этого не додуматься. Это работа Шарки.

— Конечно, — вмешался в разговор один из младших Норкинсов, Том. — Они же посадили в тюрьму старуху-мать Прыща, Лобелию, он сам ее очень любил, наверное, только он один ее любил и уважал на всем белом свете. Хоббиты в Хоббиттауне видели, как все происходило. Лобелия шла по дорожке с Кручи, и у нее в руке был старый зонтик. А ей навстречу ехала телега с бандитами. Она спросила: «Куда едете?» «В Торбу-на-Круче»,— ответили. «Зачем?» — «Строить там мастерские для Шарки». — «Кто вам разрешил?» — «Шарки». И еще они сказали: «Уйди с дороги, старая карга». Тогда она закричала: «Подлые бандиты, злодеи, я вам покажу Шарки!» — и бросилась на них с зонтиком. Она побила зонтиком громадину, который был вдвое больше ее. Конечно, ее схватили и потащили в Длинные Подвалы, не посмотрели, что она старая. Тут уж ничего не скажешь, Лобелия оказалась храбрее многих хоббитов.

Тут разговор прервался, потому что в кухню ввалился Сэм, ведя за собой своего Старика. Дед Гэмджи внешне почти не изменился, только стал хуже слышать.

— Добрый вечер, господин Торбинс, — сказал он. — Очень рад, что вы вернулись в добром здравии! А у меня к вам счетец есть, если позволите. Нельзя было продавать Торбу-на-Круче, я с самого начала говорил вам, что нельзя. С этого пошли все наши беды. За то время, когда вы себе путешествовали в дальних краях и воевали в горах с черными людьми — если я правильно понял, что Сэм плетет, с ним ведь трудно разговаривать, он всегда все путает, — так за это время бандиты перекопали всю Кручу и уничтожили все мои клубни.

— Очень прискорбно слышать, господин Гэмджи, — ответил Фродо. — Но раз уж я вернулся, то постараюсь в меру своих сил исправить ими содеянное.

— Совершенно справедливо, — сказал Дед, — господин Фродо Торбинс весьма почтенный хоббит, я всегда это говорил, хотя не обо всех хоббитах, носящих эту фамилию, можно сказать то же самое. Надеюсь, что мой Сэм вел себя надлежащим образом, и вы остались им довольны?

— Больше, чем доволен, господин Гэмджи, — ответил Фродо. — Вы можете мне не поверить, но Сэм сумел себя прославить во всем мире; теперь в разных странах до самого Моря и за Великой Рекой народ про его подвиги песни поет.

Сэм густо покраснел и с благодарностью посмотрел на Фродо, потому что у Рози при этих словах глазки заблестели, и она очень мило ему улыбнулась.

— Трудно поверить, — сказал Дед. — Я пока вижу только, что мой Сэм с чужаками не спутался. Куда его жилет пропал? Может быть, железные рубашки дольше носятся, чем обычные, но когда хоббит цепляет на себя железо, это не по мне.

Утром семейство Норкинсов и его гости встали рано. Ночь прошла спокойно, но день обещал быть весьма хлопотным.

— Кажется, в Торбе бандитов не осталось,— сказал Норкинс-старший. — Но в любое время могут появиться другие, с Перепутья.

Не успели они съесть завтрак, как прибежал разведчик из Тукборо. Он был очень взволнован.

— Тан поднял на ноги весь край, — сообщил он.— Вести разносятся, как пожар; бандиты, которые были в Тукборо, вернее, те из них, которые остались живы, убежали на юг. Тан за ними гоняется по всему Уделу, чтобы они не соединились в большую банду. Господину Перегрину Тан выделил столько хоббитов, сколько смог дать без ущерба для своих отрядов.

Следующая новость была похуже. Мерри, который всю ночь провел в седле, приехал на ферму Норкинса около десяти утра и объявил:

— Милях в четырех отсюда движется большая банда. Они идут от Перепутья по Тракту, собирают всех громадин, которые к ним выходят. Их уже не меньше сотни. По дороге они все жгут!

— Да, эти разговаривать не станут, они идут убивать, — сказал старый Норкинс. — Если Туки не придут раньше, чем эти злодеи, придется попрятаться и стрелять из засады. Без драки хоть так, хоть этак не обойдется, господин Фродо!

Туки все-таки сумели прийти раньше. Из Тукборо и с Зеленого Нагорья пришло больше сотни бравых хоббитов во главе с Пипином. Теперь Мерри было кем командовать.

Разведчики донесли еще, что враги держатся плотным строем. Они уже знают, что против них восстал весь край, и, очевидно, намереваются безжалостно подавить бунт, который, как они правильно считают, начался в Приречье, и поэтому идут прямо сюда. Банда выглядит грозно, но, по-видимому, ее предводителю недостает военного опыта, он не предпринимает никаких мер предосторожности, идет слишком открыто. Мерри тут же составил план действий.

Бандиты свернули с Восточного Тракта на Приреченскую дорогу. Эта дорога некоторое время шла в гору между двумя высокими насыпями, по верху которых были низенькие изгороди. За первым поворотом, примерно в фарлонге от Тракта, бандиты встретили неожиданное препятствие: заслон из перевернутых телег. Это их задержало, строй сломался. И тут же они увидели, что сверху, прямо у них над головами, стоит стена хоббитов, а сзади хоббиты катят с поля заранее приготовленные повозки и спускают их на дорогу, чтобы отрезать врагам отступление. Тут же сверху прозвучал громкий голос Мерри:

— Ну вот, вы и в ловушке. То же самое недавно произошло с вашими парнями из Хоббиттауна. Один из них убит, остальные — у нас в плену. Сложите оружие! Отступите на двадцать шагов и сядьте на землю. Кто попробует удрать, того мы застрелим!

Но бандиты не дали себя так легко напугать. Некоторые из них хотели было подчиниться, но их соплеменники тут же выбили это у них из голов. Человек двадцать повернуло и вскочило на повозки, загораживающие отступление. Шестерых хоббиты застрелили на месте, остальные все-таки прорвались, убив двух хоббитов, и врассыпную пустились бежать в сторону Лесного предела. Еще двоих из них догнали стрелы. Мерри громко заиграл в рог, и ему эхом ответили звуки рогов со всех сторон.

— Далеко не убегут, — сказал Пипин. — Весь край всполошился, наши охотники их не пропустят.

Тем временем попавшие в западню люди, которых было еще около восьмидесяти, пытались лезть через телеги на склоны, так что хоббитам пришлось взяться за луки и топоры. Несмотря на тяжелые потери в своих рядах, самые сильные и отчаянные бандиты выбрались-таки на западный откос и бросились на хоббитов, в жажде не столько прорваться, сколько отомстить и пролить побольше крови. Несколько хоббитов упало, остальные уже с трудом сдерживали натиск врага, как вдруг в самый критический момент сражения с восточной стороны на западную перебежали Мерри и Пипин и ринулись в бой. Мерри собственноручно срубил голову вожака бандитов, косоглазого дикаря, похожего на орка. Потом отвел свой отряд и стал окружать недобитых врагов широким кольцом хоббитов-лучников.

Скоро все было кончено. В схватке полегло около семидесяти злодеев, дюжину взяли в плен. Потери хоббитов составили девятнадцать убитых и тридцать раненых. Трупы бандитов погрузили на телеги, вывезли в ближайший песчаный карьер и закопали. То место потом назвали Битвенной Ямой. Павших хоббитов похоронили в общей могиле на откосе у дороги, а позднее поставили там большой камень с надписью и вокруг посадили сад. Так произошла Приреченская битва в 1419 году, последняя на хоббитских землях и первая после сражения на Зеленых Полях Северного Удела в 1147 году. Хотя битва была не очень кровопролитной, ее описание в Красной Книге заняло целую главу, а имена всех участников были выписаны на отдельном свитке, и хоббитширские историки выучили Славный Список наизусть. С этих пор значительно возросла известность и зажиточность рода Норкинсов. Но как бы ни переписывали Список, первыми в нем всегда оставались имена главнокомандующих: Мерриадока и Перегрина.

Фродо был на поле битвы, но ни разу не вынул меча из ножен. Его роль заключалась главным образом в том, чтобы сдерживать хоббитов, охваченных гневом и болью за погибших товарищей, не давая им убивать врагов, сдающихся на милость победителей. После битвы он участвовал в погребальных церемониях, а потом вместе с Мерри, Пипином и Сэмом вернулся на ферму Норкинсов. Когда они расправились с поздним обедом, Фродо вздохнул и произнес:

— Ну вот, сейчас, мне кажется, пора разобраться с «Шефом»!

— Именно так, и чем скорее, тем лучше, — сказал Мерри. — Только не будь слишком добрым. Это ведь он виноват в том, что в Хоббитшире появились бандиты и натворили столько бед.

Старый Норкинс собрал десятка два храбрых хоббитов.

— Может быть, в Торбе бандитов нет, — сказал он.— Но это ведь только догадка, точно никто не знает.

Отряд шагал в сторону Кручи. Фродо, Сэм, Мерри и Пипин его вели.

Это были самые грустные часы в их жизни. Впереди все время торчала огромная труба, а с окраины поселка, когда отряд проходил между двумя рядами одинаковых уродливых новых домов, они увидели новую мельницу во всем ее грязном безобразии: огромный кирпичный куб накрывал Реку и загрязнял воду потоком вонючей дымящейся пены. Вдоль всего берега были вырублены деревья.

Когда друзья перешли мост и подняли глаза на Кручу, у них перехватило дыхание. Даже видение, которое показало Сэму Зеркало Галадриэли, не подготовило его к столь страшному зрелищу. На западной стороне Кручи вместо старого амбара торчали вымазанные смолой будки. Не осталось ни одного каштана, исчезли зеленые лужайки и живые изгороди. На вытоптанной площадке на месте самого лучшего луга беспорядочно стояли повозки. Там, где когда-то была Пронырная Улица, все было перекопано, громоздились кучи песка и щебня. Сама Торба затерялась среди окруживших ее мастерских и сараев.

— Они срубили Семейное Дерево! — закричал Сэм, указывая пальцем в ту сторону, где когда-то Бильбо произносил знаменитую прощальную речь. Там торчал безобразный пень, а поваленное мертвое дерево валялось на земле. Это оказалось для сына садовника последней каплей, и Сэм разрыдался.

Тут же рядом раздался издевательский смех. Из-за низкой каменной ограды вокруг мельницы высунулась неприветливая рожа, измазанная сажей и машинным маслом.

— Что, Сэм, не нравится? — спросила рожа.— Ты всегда был нюней. Я думал, ты уплыл на одном из тех кораблей, о которых все время болтал, и мотаешься по морям. Что же ты снова здесь? Здесь теперь работать надо.

— Вижу, вижу, ты так заработался, что тебе даже умыться некогда, — ответил Сэм, — а глаза таращить из-за забора время нашлось. У меня к тебе, «уважаемый Пескунс», уже имеется старый счет, советую к нему ничего не добавлять, а то, гляди, собственной шкурой не пришлось бы доплачивать!

Тед Пескунс плюнул через забор.

— Не боюсь я тебя,— сказал он.— Ты меня тронуть не посмеешь, потому что я друг Шефа. Если ты меня тронешь или еще пискнешь хоть слово, он тебя так отделает, что не обрадуешься!

— Нечего на дурака слова тратить, Сэмми! — сказал Фродо. — Надеюсь, что таких хоббитов, как он, немного, а то это было бы самым большим несчастьем, которое нам причинили люди.

— Ты неряха и грубиян, Пескунс, — произнес Мерри. — И попал пальцем в небо. Мы как раз и идем на Кручу, чтобы вытурить оттуда твоего Шефа. Его людей мы только что разбили в пух и прах.

Тед остолбенел, увидев вооруженный отряд, который по приказу Мерриадока переходил мост. Он бросился в здание мельницы, но тут же выскочил снова во двор и задудел в рог, который вынес оттуда.

— Побереги легкие,— засмеялся Мерри.— У меня голос получше.

Мерри поднес к губам серебряный рог и заиграл в него. Звонкий мелодичный призыв взлетел над Кручей, и из всех сохранившихся нор, будок и общих домов на дорогу стали выбегать хоббиты, с радостными приветственными криками присоединяясь к отряду. В конце дороги перед Торбой отряд остановился, и дальше пошли только Фродо с друзьями.

Вот и столь любимая некогда усадьба. Сад пропал, все было застроено, какие-то сараи стояли так близко к западным окнам, что заслонили их от дневного света. Везде валялись груды отбросов. Двери были исцарапаны, шнур от звонка оборван, звонок не звонил. На стук ответа они не дождались. В конце концов пришлось приложить силу, и дверь подалась. Друзья вошли. Им в нос ударил застарелый запах грязи и пыли, везде был беспорядок, можно было подумать, что тут давно никто не живет.

— Где этот несчастный Лотто прячется? — спросил Мерри, когда они обошли все комнаты и не обнаружили ни одной живой души, кроме крыс и мышей.— Может быть, прикажем добровольцам обыскать мастерские и мельницу?

— Здесь хуже, чем в Мордоре, — произнес Сэм.— Гораздо хуже, сердце сильнее болит, это же родной дом, который был совсем не таким.

— Это Мордор, — сказал Фродо. — Одно из злодейских дел Мордора. Саруман ведь работал на Мордор даже тогда, когда ему казалось, что он действует в своих интересах. И все остальные, которые ему поддались, так же обманывались, и Лотто.

Мерри оглядывался с отвращением и горечью.

— Идем отсюда, — попросил он. — Если бы я знал, что тут творится, я бы этому Саруману мешочек с зельем кулаком в глотку вбил!

— Без сомнения, без сомнения! Но хорошо, что не вбил, а то я не смог бы вас приветствовать сегодня здесь! — раздался вдруг чей-то голос.

— И у порога появился Саруман, сытый и довольный. Глаза зло и нагло блестели. Он смеялся.

Фродо вдруг все понял.

— Шарки! — воскликнул он.

Саруман захохотал во весь голос.

— Ага, значит, ты уже слышал это имя? Так меня называли мои подданные еще в Исенгарде. Думаю, из уважения. Но ты, конечно, не ожидал встретить меня здесь?

— Нет, — ответил Фродо. — Хотя мог бы предположить что-то в этом роде. Гэндальф предупреждал, что ты еще способен на мелкое злодейство.

— Совершенно верно, — сказал Саруман. — И не только на мелкое. Мне было смешно смотреть на вас, недочеловеки несчастные, когда вы ехали в свите больших людей, такие напыщенные, такие довольные собой, мелочь пузатая! Вам казалось, что вся история уже завершилась счастливым концом и вам осталась веселая прогулочка до родного порога и сытая удобная жизнь. Можно было разрушить дом Сарумана и обречь его на скитания, но и мысли быть не могло, что кто-то тронет ваш собственный дом! А так не бывает! Хоть вас опекает Гэндальф…— Саруман фыркнул.— Да вы не знаете Гэндальфа. Как только его орудия выполнят работу, он их выбрасывает. А вы прицепились к нему, ходили с ним окружными дорогами, болтали; он тянул время, а вы его теряли. «Если они такие дураки, так я их опережу и проучу», — так я решил. Зуб за зуб. Задержись вы еще немного, да будь у меня побольше людей, я бы вас проучил. Да я и так много успел, вам жизни не хватит все починить и переделать! Вот мне и утешение после всех обид.

— Если ты находишь в этом утешение, жаль мне тебя Саруман, — сказал Фродо. — Но боюсь, что и утешение это только воображаемое. Сейчас уходи и больше никогда сюда не возвращайся.

Увидев Сарумана, выходящего из сарая, сопровождавшие друзей хоббиты из окрестных поселков столпились у дверей Торбы. Услышав же слова Фродо, они гневно заворчали:

— Его нельзя выпускать живым! Убей его! Он подлец и убийца! Его надо убить.

Саруман скользнул взглядом по их лицам и нагло усмехнулся.

— Убить? — повторил он. — Попробуйте, если вам показалось, что у вас хватит силы решиться на это, храбрые хоббиты! — Он выпрямился и устремил прямо на них тяжелый взгляд страшных черных глаз. — Не думайте, что утратив все, что имел, я утратил и силу. Тот, кто поднимет на меня руку, будет проклят. А если моя кровь прольется в Хоббитшире, ваша земля увянет навсегда и не сможет залечить своих ран.

Хоббиты отступили, а Фродо сказал:

— Не верьте ему! Силу он потерял, у него остался только голос; им он еще может вас испугать и обмануть, если вы сами ему поддались. Но я не хочу, чтобы вы его убивали. Нельзя мстить за месть, этим ничего не исправишь. Уйди, Саруман. Уходи поскорее.

— Эй! Слизняк! — закричал Саруман.

Из ближайшей будки выполз, как побитый пес, Причмок.

— Топаем отсюда, Слизняк! — сказал ему Саруман. — Мы снова странники. Эти почтенные недочеловеки-хоббиты выгоняют нас в широкий мир. Идем!

Саруман повернулся и пошел вперед. Причмок уныло поплелся за ним. Но когда они поравнялись с Фродо, в руке Сарумана сверкнул нож, и он молниеносным движением пырнул хоббита. Острие согнулось, наткнувшись на скрытую под плащом кольчугу, и сломалось. Сразу несколько хоббитов во главе с Сэмом выскочили вперед, повалили негодяя на землю. Сэм обнажил меч.

— Стой, Сэмми! — воскликнул Фродо. — Не убивай! Даже сейчас не надо. Он меня не ранил. Кроме того, я не могу допустить, чтобы его так позорно убили. Когда-то он был велик, принадлежал к достойнейшему братству, на которое ни один из нас не посмел бы даже мысленно поднять руку. Он упал, не в наших силах его поднять. Сохраним ему жизнь в надежде, что когда-нибудь он сможет выпрямиться сам.

Саруман встал и посмотрел на Фродо. В его взгляде читался загадочный сплав удивления, уважения и ненависти одновременно.

— А ты вырос, невысоклик, — произнес он медленно. — Да, да, ты очень вырос. Ты умен и жесток. Ты лишил меня сладости мести, и теперь я вынужден уйти с горечью, ибо обязан тебе жизнью. Ненавижу. Ухожу, не буду тебе больше мешать. И не жди от меня пожеланий здоровья и долгой жизни. Не будет у тебя ни того, ни другого. Но это не мое дело. Я только предвижу.

Когда он уходил, очень медленно, хоббиты расступились, давая ему дорогу, но так крепко сжали оружие, что пальцы у них побелели. Причмок минуту колебался, потом подался за своим господином.

— Ты не обязан следовать за ним, Причмок! — окликнул его Фродо. — Насколько я знаю, мне ты ничего плохого не сделал. Отдохнешь, отъешься, наберешься сил и пойдешь своей дорогой.

Причмок остановился и посмотрел на Фродо, будто в самом деле решил остаться. Но тут обернулся Саруман.

— Ничего плохого, говоришь? — скрипучим голосом спросил он. — Ой, нет! А когда ночами выползал, хотел только посмотреть на звезды? Или мне показалось, что кто-то спрашивает, где прячется бедный Лотто? Ты об этом кое-что знаешь, Слизняк, да? Расскажи им!

Причмок съежился и заскулил:

— Нет, нет!..

— Ну, тогда я скажу, — произнес Саруман. — Слизняк убил вашего Шефа, а тот был вполне достойным начальником, бедняга. Правда, Слизняк? Наверное, пырнул его ножом во сне? Надеюсь, что похоронил, хотя я в этом не уверен. Последнее время Слизняк сильно страдал от голода. Не очень приятная личность, как видите. Лучше оставьте его мне.

Дикая ненависть блеснула в налившихся кровью глазах Причмока.

— Это твой приказ, ты меня заставил! — зашипел он.

— А ты всегда делаешь, что тебе говорит Шарки, правда? — засмеялся Саруман. — Тогда я опять говорю: иди за мной.

Саруман пнул в лицо припавшего к земле раба, повернулся и намеревался уже уйти, как вдруг Причмок, словно на пружине, взвился с земли, выхватил откуда-то нож, бросился Саруману на шею, резко отогнул его голову назад, а другой рукой перерезал горло, после чего с криком побежал по дороге с Кручи вниз. Прежде чем Фродо пришел в себя и смог сказать хоть слово, три хоббитских стрелы засвистели одновременно, и Причмок упал замертво.

К удивлению всех, кто стоял вокруг, тело Сарумана обвил серый туман, потом он медленно поднялся высоко к небу, как дым от костра, и повис над Кручей в форме бледной фигуры в саване. Минуту она качалась над ними, обернувшись к западу, но вдруг оттуда дунул холодный ветер, туманная фигура согнулась и со вздохом расплылась в ничто.

Фродо с жалостью и страхом смотрел на мертвое тело у своих ног. У него было чувство, что Саруман умер уже давным-давно, а сейчас лишь проступили черты многолетнего тлена: тело на глазах уменьшалось, сморщенное лицо превратилось в лоскут дряхлой кожи, прилипшей к уродливому черепу… Фродо схватил край брошенного рядом грязного плаща, накрыл им страшные останки и отвернулся.

— Вот это уже конец, — сказал Сэм. — Жуткий конец, лучше такого не видать. Но зато мир избавился от двух гадов.

— И война наконец-то кончилась, — сказал Мерри.

— Надеюсь! — вздохнул Фродо. — Это ее последний удар. Надо же было, чтобы именно здесь, на пороге Торбы! Было столько надежд и опасений, но такого я не ожидал.

— На самом деле война кончится тогда, когда мы здесь все вычистим и порядок наведем, — хмуро отрезал Сэм. — А тут столько работы, на много лет хватит.