"Шумеры. Забытый мир" - читать интересную книгу автора (Белицкий Мариан)

Эти сокровища притягивали словно магнит

Читатель, несомненно, обратил внимание на то, что между учёными, искавшими следы месопотамской, а следовательно, и шумерской культуры, и даже между государствами, которые эти учёные представляли, в середине XIX в. разгорелось соперничество за обладание как можно более обширной, богатой и уникальной коллекцией месопотамских древностей. Это стало делом чести для музеев столиц крупных государств. Правительства и государственные музеи, проводившие научные исследования, охотно субсидировали археологические экспедиции. За сокровищами устремились дипломаты, военные и служащие компаний; им удавалось собрать некоторое число исторических памятников и документов. Однако этот ажиотаж принёс немалый вред науке, потому что участники экспедиций были заняты главным образом поисками таких предметов, которые могли произвести впечатление на публику. Характер ведения поисков в тот период, варварское обращение с бесценным археологическим материалом, слабость археологии как науки, отсутствие специалистов и разработанной методики исследований — всем этим можно объяснить то множество пробелов, которое существует в наших знаниях о шумерах.

К середине XIX в. в Лувре уже содержится множество памятников вавилонской и ассирийской культуры, привезённых в основном Ботта. Французские исследователи кружат по Месопотамии. Где только они не ведут поиски! Лишь в местах шумерских поселений они появляются довольно редко. Посетители музеев хотят видеть новые экспонаты; правительства из соображений престижа — ведь это стало чуть ли не вопросом национальной чести! — охотно ассигнуют деньги; учёные, занимающиеся проблемами языка, истории и культуры, с нетерпением ждут новых текстов.

В 1872 г. французским вице–консулом в Басре был назначен страстный поклонник древности, археолог–любитель Эрнест де Сарзек. Основываясь на данных Опперта, который в 1851–1855 гг. прошёл из конца в конец всю Месопотамию и ознакомился с районами, где велись археологические раскопки, де Сарзек в качестве объекта для поисков выбирает холмы Телло, надеясь найти там нечто «необычайно интересное». От своего приятеля купца Асфара вице–консул немало слышал о статуях и кирпичах с надписями, которые местные жители находили в этих холмах. И всё же, отправляясь в марте 1877 г. в сопровождении архитектора де Севеланжа в пустынные, никем по–настоящему не обследованные места, де Сарзек не был уверен — он сам это подчёркивает — в правильности своего выбора. Однако счастье сопутствовало ему. Заручившись поддержкой местного шейха, де Сарзек начинает копать и сразу же убеждается в том, что эти холмы действительно «подлинные сокровищницы древности». Удачи следуют одна за другой: город, где велись раскопочные работы, с упадком государства шумеров утратил своё значение, и в последующие эпохи здесь редко селились люди, поэтому уже под верхними слоями песка начинают попадаться старинные кирпичи с надписями, обломки сосудов, глиняные конусы, сплошь покрытые клинообразными письменами. А у подножия одного из холмов лежал фрагмент большой статуи, на плечах которой красовались искусно выполненные классические по форме клинописные знаки. Эта находка и решила вопрос о месте поисков. Земля щедро раскрывает перед исследователями свои тайны, раскопки дают богатейший материал, но из–за жары и отсутствия воды в середине июня приходится прервать работы. Новый раскопочный сезон де Сарзек открывает в феврале. За четыре месяца ему удаётся закончить раскопки дворца, обследовать фундамент платформы и изучить план города.

В руинах обнаружены фрагмент каменной плиты, известной в науке под названием «Стелы коршунов», и нижняя часть найденной в предыдущем сезоне статуи. Когда де Capзеку стало известно, что этим изваянием всерьёз заинтересовался Ормузд Рассам, путешественник и археолог, ученик и друг Лэйярда, он хотел вывезти его. Но сделать это не удалось: основание статуи оказалось слишком тяжёлым.

На следующий год в Телло приехал Рассам и проработал там несколько недель. Он тоже не смог вывезти статую, но в его руках оказалось множество табличек и надписи правителя Гудеа. Кроме того, было сделано несколько пробных раскопов.

Открытие Телло навсегда связано с именем де Сарзека. Этот замечательный археолог вновь приехал туда в 1880 г. и в течение последующих двадцати лет руководил десятью экспедициями, во время которых были найдены голова огромной статуи Гудеа, семь его менее крупных скульптурных портретов, недостающие фрагменты Стелы коршунов Эаннатума, множество статуэток и фигурок из бронзы. Де Capзеком были раскопаны величественные и великолепно отделанные храмы, жилые дома, «архив», где хранились десятки тысяч табличек самого различного содержания, в том числе судебные протоколы, на основании которых было детально изучено шумерское законодательство. Раскопанные культурные слои раскрыли историю города и последовательные этапы его строительства. В нижних слоях кроме кирпичей и предметов домашнего обихода обнаружили изделия шумерских ремесленников первой половины III тысячелетия до н. э.

Вскоре после того, как в Телло начались археологические работы, учёные отождествили найденный город с шумерским Лагашем.

Сейчас легко говорить об этих находках, но чего они стоили де Сарзеку! Конкуренты с завистью и неприязнью следили за его успехами. Не обошлось даже без интриг — была сделана попытка восстановить местное население против французской экспедиции. Но де Сарзек — не только археолог, но и дипломат (с 1888 г. он — консул, аккредитованный в Багдаде) — не оставался в долгу у своих противников. Сломить его смогла только болезнь. В 1900 г. де Сарзек слёг. И хотя после длительного лечения ему удалось ненадолго подняться, продолжать раскопки он уже не мог.

Наука многим обязана де Сарзеку. Обнаруженные им надписи дали возможность Опперту, Гейзе и Амио доказать существование языка шумеров. На основе его материалов в результате систематических изысканий были подробно изучены отдельные периоды истории Шумера, в особенности эпоха первого расцвета Лагаша (XXIV в. до н. э.) и второй расцвет этого города–государства (шумерский Ренессанс, годы царствования третьей династии Ура — XXI в. до н. э.).

После де Сарзека руководство работами в Телло взял на себя Гастон Крос. В 1903–1909 гг. им были организованы четыре экспедиции, получены ценные материалы о шумерском зодчестве и обследовано кладбище под так называемым холмом «Н». В 1929–1931 гг. Анри де Женуяк дошёл до культурных слоёв, соответствующих эпохам Джемдет–Насра, Урука и Эль–Обейда. В экспедициях Женуяка принимал участие Андре Парро, который впоследствии возглавил работы. Среди открытий Парро следует назвать гробницы преемников Гудеа.

Трудно перечислить все археологические открытия, благодаря которым стало возможно изучение языка, истории, культуры и быта народа и государства, на протяжении тысячелетий пребывавших в забвении. Это заняло бы слишком много места. Поэтому назовём лишь некоторые.

Настойчивости и энергии немецкого археолога Роберта Кольдевея, который вслед за Гильпрехтом больше года провёл в Фаре, мы обязаны открытием города Шуруппака, в руинах которого были найдены различные предметы и всевозможные таблички, в том числе содержащие списки богов, чиновников, перечни строений и многое другое. Пожалуй, ещё более значительным следует считать открытие, сделанное Кольдевеем тремя годами раньше. В 1887 г. Кольдевей начал раскопки двух холмов неподалёку от Телло. На выбор места работ повлияло то обстоятельство, что именно в районе Телло де Сарзеком были сделаны необычайно интересные находки. Под холмами близ Телло Кольдевей надеялся найти не менее ценные памятники старины. Холмы Сургул и Эль–Хибба возвышались над пустыней более чем на 10 м. Прорыв в Шургуле десятиметровую вертикальную шахту, археологи обнаружили захоронения, которые затем стали попадаться всюду, где бы они ни копали. Погребения выглядели необычно: в них покоились полуобуглившиеся останки, в большинстве случаев завёрнутые в циновки; часть пепла и сожжённых костей находилась в урнах. Рядом лежали топоры и пучки стрел, золотые украшения и изделия из глины. В сосудах хранились финики, зерно, маслины, вино. Гробницы разделялись проходами–улочками, настолько узкими, что по ним трудно было передвигаться. Было ясно, что археологи открыли город мёртвых. Загадка Сургула до сих пор ждёт разрешения.

Более обильный материал дали раскопки холма Эль–Хибба; здесь были раскопаны стены храма, в котором, по–видимому, воздавали почести повелительнице подземного царства Эрешкигаль.

В числе важнейших археологических открытий следует назвать ещё несколько. В 1902 г. немецкий учёный Вальтер Андрэ открыл Умму, а в 1903 г. — Адаб, где впоследствии вели поиски другие археологи, в частности американцы Бенкс и Пирсон. В 1919 г. по инициативе уже известного нам по раскопкам в Уре Г. Р. Халла начались работы в Телль–эль–Обейде, которые продолжаются и по сей день. Здесь были обнаружены следы наиболее древней месопотамской культуры. С 1925 г. велись раскопки в Джемдет–Насре, где Стефен Лэнгдон открыл материальные свидетельства более позднего по сравнению с эпохой Эль–Обейда периода истории культуры древнего Двуречья. В 1930–1936 гг. американский учёный Генри Франкфорт при раскопках в Телль–Асмаре обнаружил руины Эшнунны; позднее, в 1935–1937 гг., он открыл Телль–Аграб. С недавнего времени датская экспедиция ведёт исследования на одном из островов архипелага Бахрейн, который, по–видимому, был перевалочным пунктом на пути шумеров к берегам Тигра и Евфрата.

Много тайн ещё хранят пески Месопотамской равнины. Но благодаря усилиям многих поколений исследователей — учёных, искателей приключений и просто людей, глубоко интересующихся прошлым человечества, шагающих в одиночку, с рюкзаком за плечами или оснащённых современной техникой, бредущих наугад или вооружённых знаниями и опытом предшественников, — благодаря труду десятков и сотен неутомимых археологов мы можем сегодня составить представление о том, что происходило в Двуречье четыре–пять тысячелетий назад, можем подробно рассказать о царях и жрецах, о ремесленниках и крестьянах, о жизни и занятиях шумеров и о превратностях их судьбы.