"Банкир дьявола" - читать интересную книгу автора (Райх Кристофер)

4

Адам Чапел чуть отогнул край шторы из фламандского кружева и выглянул на Вандомскую площадь. По кругу равномерно двигался поток машин, прогуливались стайки туристов. Одни рука под руку переходили от витрины к витрине, другие, не глядя по сторонам, шли куда-то деловым шагом. В бинокль он увидел Кармине Сантини, как раз проходившего мимо бутика «Армани». На плече у него висел рюкзак, на шее — фотоаппарат и сумочка для документов. Шорты, нездорово-бледные ноги и поношенные кроссовки — типичный долговязый американский турист. В сотне ярдов от него Рэй Гомес, одетый более традиционно, в блейзер и слаксы, стоял в очереди к банкомату.

Взгляд Чапела перескакивал с одного объекта на другой, выбирая, оценивая, анализируя. Может, та хорошенькая блондинка в цветастом платье? Или водитель такси: плату получил, но не торопится ехать дальше? Или вон тот чиновник, что куда-то спешит, прижимая к уху сотовый телефон? Чапел не имел ни малейшего представления, кого и когда пошлют забрать деньги. Нервы его были на пределе. Радовало только одно: в старинном пассаже постройки семнадцатого века интересующий их ювелирный магазин один мог похвастаться отдельным входом, и вход этот находился прямо у него перед глазами.

Рядом, на ковре, прикусив сигарету, по-турецки сидел Леклерк: он тщательно собирал блестевшую смазкой винтовку.

— Видел такую? — спросил он, не отрываясь от своего занятия. — Французская снайперская, ФР-Ф-два, калибр семь и шестьдесят две сотых миллиметра, полуавтомат.

— Конечно, — солгал Чапел, — отличная штука. Настоящее оружие. Серьезное.

При этих словах француз вставил магазин и передернул затвор.

— А у тебя что? — спросил Леклерк, поднимая приклад к щеке, будто прицеливаясь.

— У меня?

— Да, у тебя. — Опустив винтовку на колени, Леклерк уставился на своего собеседника.

Чапел заморгал, соображая, что ответить. Правда заключалась в том, что оружие полностью выбивало его из колеи. При виде холодного увесистого пистолета, манящего изгиба его спускового крючка у него начинала кружиться голова — от ужаса и предчувствия опасности. На зачетных стрельбах в Федеральном правоохранительном учебном центре в Глинко, штат Джорджия, ему удалось выбить только восемнадцать очков из пятидесяти, причем две пули и вовсе ушли в «молоко». Чапел убеждал себя, что он бухгалтер не только по профессии, но и по природе. Жестокому, не подлежащему обжалованию приговору такого судии, как пуля с полым наконечником, он предпочитал бескомпромиссную точность бухгалтерского регистра — гарантированную фискальную прозрачность, понятный мир, где действуют общепринятые принципы бухучета. Чапел знал главное правило относительно оружия: если у тебя есть оружие, рано или поздно ты захочешь пустить его в ход. Об этом правиле он знал не понаслышке. В их группе только он не носил оружие.

— В общем-то, меня вполне устраивает диплом магистра делового администрирования Гарвардской бизнес-школы (калибра четыре-ноль), — сказал он. — Ну и для подстраховки держу под рукой аудиторские корочки и диплом финансового аналитика — так, на всякий случай. Ах да, еще в носке у меня припрятана компактная магистерская по консалтингу и внешнему аудиту. Незаменимая вещь, если попал в заваруху.

Леклерк поднял винтовку к подоконнику и в шутку прицелился.

— Забавный ты парень, — сказал он.

Чапел положил руку на ствол.

— Господин Леклерк, он нам нужен живым. Его смерть ничего не даст. Вы находитесь здесь на случай самой крайней необходимости.

— Бах! — произнес Леклерк, нажав на спусковой крючок незаряженной винтовки и краем глаза подметил, как Чапел чуть не подскочил на месте. — Видишь, я тоже забавный.

— Скопище клоунов.

Чапел прошел в центр номера, где Кек разместил на лакированном столике красного дерева мониторы видеонаблюдения. Один из экранов показывал фасад магазина «Королевские ювелиры». Два других давали панорамные обзоры справа и слева от него.

— Пока все по плану, — заметил Кек. — Передача звука в порядке. Изображения лиц тоже. Все нормально.

Изображение со всех трех видеокамер тут же передавалось в Лэнгли, в Центр по отслеживанию зарубежных террористических счетов. Там специальная, постоянно обновляющаяся биометрическая идентификационная программа вынимала из картинки все лица, попавшие в поле зрения видеокамер, и сопоставляла их по пятидесяти трем параметрам с базой данных ФБР, в которой хранились фотографии и фотороботы нескольких тысяч террористов, а также подозреваемых в причастности к террористической деятельности.

— Это записывается на кассету?

— Не на кассету, а на диск, — раздраженно поправил его Кек.

— Мне без разницы, хоть на киноленту, лишь бы записалось. — Чапел надел наушники. — Бабтист, слышите меня? — спросил он, придвигая ко рту маленький микрофон.

— Так точно. — Бабтист в роли швейцара временно занимал пост внизу у парадной двери отеля. Одетый в фирменную куртку персонала отеля «Ритц», он приветствовал прибывающих постояльцев, поднося руку к козырьку фуражки и ослепительно улыбаясь. — Я уже получил приличные чаевые. Если наш объект не покажется до полудня, смогу оплатить обед на двоих у Максима.

— Ловлю на слове, — подыграл ему Чапел.

Но не успел он улыбнуться, как в наушниках раздался резкий голос, от которого у Адама по спине побежали мурашки. Это был Холси.

— Адам, мы перехватили еще один разговор. Там не все ясно, но могу поспорить, Омар передавал пароль своему сообщнику в Париже, — номер, по которому он звонил, парижский. Дело, похоже, идет к развязке. Твоя команда на месте?

— Так точно, — ответил Чапел, перекатываясь с пятки на носок.

— Хорошо. Будем наблюдать вместе.

Хавала.

Два года назад Адам Чапел даже не слышал такого слова и уж тем более не знал, что это подпольная банковская сеть, через которую ежегодно переводится более пятидесяти миллиардов долларов. Китайцы называют ее «фэй чьен», или «летящие деньги», хотя на самом деле сами деньги никуда не перемещаются. Скажем, сегодня какой-нибудь хавала-брокер в Нью-Йорке просит своего коллегу в Дели доставить по назначению пятьсот долларов. А завтра то же самое проделывается в обратном направлении. Когда же этим двоим хаваладарам нужно свести баланс, взаимозачет производится с помощью золота. Но никто не ведет никаких записей, не выписывает счетов — никаких бумаг. В спорных случаях хаваладары обращаются к людям, работающим «мнемониками», которые состоят в штате и специально обучены тому, чтобы хранить в памяти все операции и служить посредниками в подобных делах.

Хавала — не только средство пересылки денег от одного лица другому, но и удобный механизм, позволяющий избежать уплаты налогов и пошлин. В конце шестидесятых первая крупная сеть хавалы появилась при введении официальных ограничений на ввоз золота в Юго-Восточную Азию. Как только подпольные торговцы золотом усовершенствовали эту систему, другие преступные элементы не заставили себя долго ждать, и ею стали пользоваться наркодельцы, затем те, кто отмывал «грязные» деньги, а в последнее время — террористы.

— Внимание! Появился объект, — сообщил Кармине Сантини со своего наблюдательного поста у очередного модного бутика, — мужчина, на вид от двадцати пяти до тридцати пяти лет, подходит к ювелирному магазину, одет в темно-синий пиджак, светло-коричневые брюки и… вы только гляньте на его рубашку! Итальянец, не иначе. Стопроцентный средиземноморский тип. Любит вкусно поесть, потанцевать и прогуляться под луной вдоль моря. Крескин, видишь его? Вон он, синьор Ромео, уткнулся носом в витрину.

Сантини — шутник: у него для любого найдется прозвище. Чапел заработал кличку Крескин (в честь знаменитого экстрасенса), когда однажды, поговорив всего пять минут с одним вертлявым ливанским бизнесменом о денежных делах компании, вычислил, что тот отщипывает десять процентов от прибыли и отправляет плохим парням наличными. Чапел объяснил, что это несложный бухгалтерский трюк: в бухгалтерских ведомостях были оприходованы некие суммы наличными, якобы пожертвования на благотворительность, однако они не фигурировали для списания в налоговых декларациях. Триста тысяч за год — многовато, чтобы объяснить это простой забывчивостью. Дальше — больше. Проверь баланс компании — и увидишь, что́ у человека за душой. По тому, как ведутся бухгалтерские книги — то вдруг раздуваются расходы, приписываются доходы, берутся авансы в счет жалованья… а то вдруг ничего подобного, — можно узнать о хозяине все, что нужно. Экстрасенсом для этого быть не требуется. Просто Чапел умел за цифрами разглядеть человека.

— Да, вижу его. — Чапел тихонько подтолкнул Кека. — Дай крупнее.

Камера зажужжала, и голова мужчины заняла весь монитор. Коротко подстриженные темные волосы слегка напомажены и блестят. Розовая рубашка в клетку. Обернись, мысленно приказал ему Чапел, дай-ка тебя рассмотреть. Мужчина повернул голову, но только на долю секунды, затем снова принялся усердно разглядывать кольца в витрине.

— Портрет получился?

— Нет, к сожалению, — отозвался Кек, — нужен снимок анфас.

— Оставайтесь на месте, — приказал Чапел Сантини и Гомесу. — Кармине, задержись на минутку у Бушрона, затем — у Факонабля. Рэй, выйди из очереди и пройди немного вперед.

— Молодец, Крескин! — шутливо похвалил его Сантини. — Делаешь успехи. Скоро совсем забросишь свой письменный стол и будешь с нами выходить на задания.

— Сомневаюсь, — ответил Чапел, но впервые эта идея ему понравилась.

Сантини перешел к следующему бутику и теперь внимательно изучал витрину. Гомес, посмотрев на часы, расстроенно покачал головой и направился к ювелирному магазину. Оба тут же затерялись в царящем на площади человеческом разноцветье и сделались невидимками для любого возможного наблюдателя.

Просунув ствол винтовки между шторами, Леклерк опустил его на подоконник и, бесшумный, словно кот, припал к деревянному прикладу.

— М-да, либо колечко ему не по карману, либо в девушке разочаровался, — заметил Кек, разглядывая человека на экране монитора. — Ну же, парень, давай решайся на что-нибудь — либо внутрь заходи, либо двигай дальше.

В конце концов Ромео отлип от витрины и пошел дальше по улице.

— Ложная тревога, — подвел итог Сантини.

— Терпение, — ответил Бабтист.

— Вот дьявол! — не выдержал Чапел.

— Шпионка! Крестоносцы!

Сара Черчилль в ужасе озиралась на бурлящую вокруг толпу. В лицах ненависть и жажда крови. Крестоносцами здесь обзывали любых представителей Запада, гражданских или военных, осквернявших землю ислама. Голоса стали громче, толпа заводилась. Теперь это не было просто сборище любопытных зевак. Толпа превратилась в агрессивную силу. Единая воля. Единый порыв. Единая неправедная цель.

— Смерть крестоносцам!

Средневековье какое-то, думала Сара. В любую минуту из толпы выйдет имам, объявит меня неверной, и меня сожгут на костре. Новая Жанна д'Арк. История повторяется. Нет, это же Пакистан, поправила она себя. Горы Гиндукуша, пристанище талибов. Эти придумают кое-что похуже, чем смерть на костре. Забьют камнями. Отрубят руки и ноги, а культи обмажут дегтем. Потом проедутся по телу бульдозером, а если и этого покажется мало, то возведут над тобой курган из камней.

Ну уж нет, ее снабдили ампулой с цианистым калием, чтобы, в случае чего, она не проболталась. Чтобы смогла избежать вот этого, самого худшего. Потому что, по местным понятиям, «сионисты-крестоносцы» заслуживают самой мучительной смерти.

Она изо всех сил старалась удержаться на ногах. Удар пришелся прямо в скулу и сбил с лица солнечные очки. Во рту появился привкус крови, зрение расплылось. То ли от удара, то ли от жары весь мир вокруг потускнел и закружился, хотя она дала себе команду устоять.

Господи, какая жара!

— У меня неприятности, ребята, — произнесла она в микрофон. — Обещанный спецназ когда-нибудь появится?

И тут ей стало понятно, что микрофона больше нет на месте: в наушнике раздавалось только шипение. Нащупав передатчик, спрятанный под просторной одеждой, она нажала кнопку перезагрузки, но все без толку. Наверное, проклятый прибор сломался, когда Саид сбил ее с ног.

Неважные новости, милочка, сказала себе Сара тоном тетушки Герти. Боюсь, сегодня мы спецназа не дождемся. Ни через пять минут, ни через пятьдесят. Можно не тешить себя напрасной надеждой. По таким узким улочкам никакой армейский транспорт не пройдет. Мулы-то с повозками едва пробираются.

Вот тебе и группа захвата.

В Кабуле, Джелалабаде, Пешаваре ребята из спецназа постоянно попадались ей на глаза. Как ей тогда хотелось перекинуться с ними парой слов, хотя бы только для того, чтобы вспомнить, как это — говорить с мужчиной, который не ценит осла или яка (какие там еще у них бывают вьючные животные?) выше женщины.

— Шпионка! Смерть крестоносцам!

Какие у них глаза! Огнем горят. Сара обвела взглядом обступивших ее мужчин. Ну и пекло. Проклятая паранджа. Надо бы сбросить ее. Хотя бы немного воздуха. Нечем дышать.

Левой рукой она сдернула с головы покрывало и отшвырнула в сторону.

Теперь в ее руке был автоматический пистолет «Глок-18» с магазином на тридцать три девятимиллиметровых патрона. Еще три магазина наготове. Она держала пистолет, как учили, — двумя руками, одна на казенной части, другая на спусковом крючке.

Задержать его, приказал ей Гленденнинг, и его голос до сих пор звучал у нее в ушах как боевой призыв.

— Именем Соединенных Штатов и правительства Пакистана я беру вас под арест за содействие террористам.

Абу Саид жестом указал на автоматы, нацеленные на нее, и навел свой автомат:

— Под арест? Думаю, дело обстоит иначе.

Какой-то человек в коричневом тюрбане заулюлюкал, издав жуткий крик, которым с незапамятных времен поддерживали в себе мужество воины в афганском племени патанов. Другие тут же подхватили его. Воинственный клич заполнил ее рассудок. Этот неземной вопль становился все громче. Словно сирена пела песню смерти. Но Саре не было страшно. Она находилась за пределами этого состояния. Она потерпела поражение. Полное, сокрушительное поражение. Медленно поворачиваясь вокруг, она подсчитала, сколько автоматов Калашникова нацелено ей в сердце. Получалось тринадцать, несчастливое число, и она отыскала взглядом еще один.

— Вы позволите? — произнес Саид, и его аристократический английский, который был бы весьма уместен в фешенебельном лондонском районе Мейфер, поразил ее не меньше, чем его удар в челюсть несколько минут назад.

Почти ласково он вынул из ее рук пистолет. Сара не сопротивлялась. Да и скольких она успела бы уложить? И успела бы убить хотя бы Саида? Половина мужчин в толпе — закаленные в битвах бойцы. Стоило ей шевельнуться, чтобы выстрелить, и в ту же секунду сам Саид или кто другой искрошил бы ее автоматными очередями.

Задержать его!

Видит бог, она сделала все, что могла.

Саид сменил автомат на кинжал. Большой, изогнутый, как серп. С чарующей улыбкой Джоконды он медленно приблизился к ней. Руки Сары налились свинцом. И ноги тоже. С губ слетели слова молитвы:

— Отче… В руки Твои отдаю дух мой… Прости меня, грешную рабу Твою…

Она нащупала языком фарфоровый тайник с цианистым калием и, как учили, открыла его. Круглая сухая капсула вывалилась на язык. Аккуратно поместив ее между коренными зубами, она поздравила себя с принятым решением. Яд все-таки лучше, чем смерть от этого жуткого кинжала.

Саид что-то говорил ей, но она его не слышала. Странно, но вокруг все стало безмолвно. Она чувствовала только жару: горячий воздух, волнами поднимаясь от земли, словно окунал ее в безводный, знойный поток, погружал в гипнотический транс. Кинжал описал в воздухе широкую дугу. И Сара встретилась взглядом с Саидом: как же молод он был под окладистой бородой и слоем грязи! Под лютой ненавистью.

Она приготовилась раскусить капсулу.

Струя крови хлестнула ей в лицо, и Саида перед ней вдруг не стало. Он лежал на земле с широко открытыми глазами, его взгляд в ужасе застыл на обломке кости с обрывками мышц там, где только что была его рука. До Сары донесся крик: пули, оторвавшие руку Саиду, пролетев насквозь, попали прямо в голову мужчине, который стоял в нескольких шагах за ним.

Та-та-та.

Воздух прорезали автоматные очереди. Сухой механический кашель. Громкий, неправдоподобно громкий. Усиленный громкоговорителем голос прокричал на урду:

— Немедленно разойдитесь. Покиньте эту зону, в противном случае вы будете арестованы.

Капот «доджа» разорвал человеческий круг, разбрасывая людей, как кегли. Над кабиной торчал двуствольный пулемет тридцатого калибра. Пара предупредительных выстрелов в воздух. Кто-то выстрелил в ответ по армейскому грузовику. Пули с мерзким визгом отрикошетили, и Сара поморщилась. Пулеметы открыли огонь, звук был такой, словно кто-то бил крикетной битой по пустым тыквам. Сразу несколько человек повалились друг на друга, их вывороченные внутренности блестели, как спелые фрукты.

Выплюнув капсулу с ядом на землю, Сара согнулась пополам и стала отплевываться. Слава богу, она не успела раскусить капсулу.

Около нее стоял солдат. Его можно было принять за одного из пакистанцев, которые чуть не растерзали ее, — грязный, бородатый, загорелый. При его прикосновении Сара вздрогнула. Как во сне она заметила его голубые глаза и поняла, что у нее, наверное, шок.

— Помогите мне затащить его в грузовик, — произнес солдат. — У нас на все про все секунд тридцать, пока здешний Итан Аллен и его горные стрелки[2] собираются с духом. Они тут устроят такое, что чертям станет жарко.

«Куда уж жарче!» — изумилась про себя Сара. Как в дурном сне она видела разбегавшихся во все стороны мужчин и женщин. Каждые несколько секунд крупнокалиберные пулеметы выдавали новую очередь. Пороховые газы, пыль, навоз и вездесущая туча оводов перемешались и закружились, скрывая все вокруг в плотном желтоватом тумане. И все это время, без умолку, словно голос Данте, направляющий грешников, из громкоговорителя раздавался приказ местным жителям покинуть территорию рынка.

Мимо процокал испуганный ослик, впряженный в тележку с компакт-дисками и видеокассетами.

Саид скорчился на земле, его взгляд был по-прежнему прикован к тому, что остаюсь от его руки. Время от времени он принимался орать от боли, но его вопли Сару совсем не трогали.

— Куда ты послал деньги? — спросила она, наклонившись к нему. — С какой целью?

— Моя рука, — вскричал Саид. — Где моя рука?

— Дайте жгут, — приказала она солдату.

На земле, рядом с Саидом, валялись долларовая банкнота, сотовый телефон и коробочка мятных драже «Тик-Так», в которой, как подозревала Сара, скорее всего, был амфетамин. Забери телефон, приказала она себе и уже протянула к нему руку, когда двое солдат вытолкнули из магазина Бхатию.

— Деньги пропали, — произнес один из них, обращаясь, очевидно, к Саре. — Как сквозь землю провалились.

Сара перевела взгляд: у входа лежали мертвые охранники и продавец, так и не сумевший продать ей цепочку.

— Это не важ…

Она не успела закончить фразу: Саид подтянул ноги к груди и лягнул ее в живот, так что она упала ничком прямо в грязь.

— Эй, ты! — закричал американский солдат, сдернув с плеча автомат и нацелив его Саиду прямо в грудь.

— Нет! — едва слышно запротестовала Сара. — Надо его допросить.

Слишком поздно. Саид дотянулся до кинжала и едва заметным быстрым движением перерезал себе горло.

— Не-е-ет! — закричала Сара, когда кровь забила фонтаном, а голова его дернулась и ударилась о землю.

Когда после зачистки базара она ехала в машине, скользя невидящим взглядом по серо-синему каракорумскому пейзажу, до нее вдруг дошло, что она забыла забрать сотовый телефон. Сара рванулась приказать водителю поворачивать обратно, но сообразила, что слишком поздно: телефон наверняка давно исчез.

Все, что можно подобрать, уже подобрали.