"Фаэтон" - читать интересную книгу автора (Чернолусский Михаил Борисович)

10

В ресторане, куда Маус привез своих гостей пообедать, Маратик неожиданно заснул за столом. Мальчика отнесли в кабинет директора и уложили на диван. Маус вернулся к столу. Людмила Петровна увидела на его лице белые бакенбарды.

Она не удержалась и спросила, почему он постоянно то прячет, то наклеивает свои бакенбарды.

Маус был серьезен, но в глазах его Людмиле Петровне померещились хитрые огоньки.

— Я ждал этого вопроса, дорогая моя повелительница. (Он уже несколько раз так обратился к Людмиле Петровне.) Понимаете… Как бы вам объяснить?.. Я внесен в список на право ношения бакенбард. То есть являюсь кандидатом. Но приказ еще не подписан.

— Значит, незаконно наклеиваете?

— Нет, что вы! Дело в том, что кандидаты имеют право в крайних случаях при выполнении служебных обязанностей прибегать к этой мере…

«Врет, незаконно наклеивает», — подумала Людмила Петровна, и ей окончательно расхотелось разговаривать с Маусом. Но то, что переводчик впоследствии после выпитого бокала вина стал рассказывать, ее заинтересовало. Да и к тому же хотелось, чтобы измученный прогулкой Маратик хоть немножко поспал.

Людмила Петровна тоже выпила вина и, расслабившись, стала слушать.

— Дорогая моя повелительница, — говорил раскрасневшийся Маус. — Я вам выдаю тайны, но что не сделаешь, чтоб завоевать признание понравившейся тебе женщины! Слушайте и запоминайте… Люди, которые прибывают в этот город из голубой пустыни, делятся на две категории: на добровольно прибывших и на тех, кого город заманил. Вы и ваши друзья относитесь ко второй категории, я — к первой. Так что могу похвастаться. Поэтому, кстати сказать, у меня односложное имя. Правда, есть еще категория — это дети эмигрантов, сыновья, внуки. Как правило, они не утрачивают знание языка и этим, сами понимаете, кормятся… Теперь вот что вам сообщу. — Он промочил горло вином и, приблизившись, зашептал: — В голубой пустыне вы, конечно, видели пленников, отбывающих разные наказания? Так ведь? Они вам говорили, как оказались в Пустыне? Дескать, самолет потерпел крушение?

— У нас — потерпел.

— У вас — да, а у них не верьте. Слишком много крушений. У них иначе. Они добровольно просились в наш великий город, а их не взяли.

— И за это наказали?

— Не за это. По секрету вам скажу. — Маус опять понизил голос: — Администрацию голубой пустыни у нас в шутку называют ГВП — голос, вопиющий в пустыне. Так вот эта ГВП разыгрывает из себя самую справедливую контору. Как только к ней попадает человек, от которого мы отказались, она вершит над ним суд, тем самым якобы искореняя в обществе пороки. Словом, комедия. Не улыбайтесь.

— Ну а чудеса как же? — не веря Маусу, спросила Людмила Петровна.

— Бросьте, какие чудеса! Все, что вы там видели, делается с помощью нашей техники. Вот она волшебная, это да.

Людмила Петровна покачала головой.

— Что, не верите? Зачем стал бы я врать? Знаете, зачем я это рассказываю вам? Нет? Вот зачем. На тот случай, если ваши друзья и вы вздумаете убежать отсюда. Признайтесь, были у вас такие мысли?

Людмила Петровна не решалась откровенничать с Маусом. Отрицательно покачав головой, она осторожно спросила:

— А говорят, у вас еще есть какие-то города.

— Города? Нет! Впрочем, кое-что есть. Одна маленькая аграрная страна, с которой мы ведем торговлю. Она так и называется — Маленькая. Однако сами себя они почему-то называют Аграгос. Смешно — Аграгос, будто греки. Вот уж ничего общего.

Людмиле Петровне хотелось про эту страну немного расспросить, чтоб потом рассказать Ефрему, но ей почему-то казалось, что Маус обязательно что-нибудь присочинит или перепутает.

Вздохнув, она произнесла:

— Странно все это.

— Что «все это»? — рассмеялся Маус и разлил оставшееся вино. — Выпьем еще раз за вас, моя повелительница. Странно только одно, что вы мне, кажется, не доверяете.

Людмила Петровна ничего на это не сказала.

— Сколько сейчас времени? — спросила она. — У вас тоже нет часов?

— В нашем городе часов вообще нет ни у кого. Тоже странно, не правда ли?

— Как же это? Я не представляю!

Маус, окончательно развеселившись, допил свое вино.

— А теперь смотрите фокус! — сказал он.

Достал из кармана коробок чуть побольше спичечного с круглым матовым стеклышком посредине и четырьмя кнопками.

— Смотрите, — сказал он и нажал на одну из кнопок.

На стекле появились цифры 16–10.

— Четыре часа десять минут, — сказала Людмила Петровна.

— Совершенно верно! — сказал Маус. — А теперь? — И нажал на вторую кнопку.

Появилась вторая строчка цифр, оттеснившая наверх первую 5 — VI.

— Пятого июня, — сказала Людмила Петровна.

— Умница… Смотрите дальше. — Маус нажал третью кнопку…

— XXXII в. н. э., — прочла Людмила Петровна латинские буквы.

— И наконец! — Маус, нажал последнюю кнопку. — Попробуйте отгадать.

Четвертая строчка была самая длинная: Б 87-115.

— Нет, не пойму, — сказала Людмила Петровна.

— Это мой адрес: Белый небоскреб, 87 этаж, квартира 115. — Он выключил все строчки и, спрятав коробочку в карман, добавил: — Теперь вы понимаете, что такое прогресс? Часы, стрелки, шестеренки — какое первобытное время! А если бы вы посмотрели наши заводы, наши лаборатории! Чудеса голубой пустыни — это, как у вас говорят, семечки по сравнению С тем, что может наша техника.

— А домашних животных у вас нет? Почвы нет.

— С почвой — да. Никто не может объяснить, что происходит. Трагедия, не скрою. Ну а что касается домашних животных — зачем они городу, который может на свою технику купить все, что есть в мире?!

— А если весь материк станет таким, как ваш город?

— О! Что-нибудь придумаем… Я вам рассказывал, как у нас выращивают курятину?

— Не дай бог! — сказала Людмила Петровна.

— Что, невкусно?

— Лучше об этом не напоминайте.

Маус улыбнулся на этот раз не очень радостно.

— Конечно, — вдруг вздохнул он. — Я вас понимаю… Откровенно говоря, у нас не одна, а две трагедии. Знаете, какие? Почва — первая. Бесплодие — вторая.

— Бесплодие чего? — не поняла Людмила Петровна.

— Бесплодие мужчин и особенно женщин. Удивлены? — Людмила Петровна не знала, что ответить. — Да, поверьте! Даже наш мэр, который обязан иметь наследника, бездетный… Вот, скажем… — Вдруг Маус оборвал на полуфразе разговор. — Ну хорошо. Время идет. Поговорим… как это сказать… о самом, самом главном. — Он вынул из бокового кармана вчетверо сложенный листок и протянул его Людмиле Петровне, зашептав еще Тише: — Держите крепко, не уроните! Это самая главная тема нашего разговора. Теперь ты станешь доверять мне.

— Что это? — тоже прошептала Людмила Петровна, испуганная видом Мауса.

— Читай! Читай! Там по-русски.

Людмила Петровна развернула листок.

— Я плохо вижу без очков. Прочтите мне сами.

— Нет, нет! Нельзя вслух! — Маус пошарил рукой под столом, нажал, видно, на кнопку, и небольшой квадрат в стене возле столика ярко засветился.

Удивленно посмотрев на светящееся пятно, Людмила Петровна стала читать.

Резало глаза от мелкого шрифта, но Людмила Петровна дочитала до конца и сразу вернула листок Маусу.

— Ну что вы на это говорите? — спросил Маус, старательно пряча листок в боковой карман. Свет он погасил.

— Я не все слова тут поняла… Зонд — это метеорит, что ли?

— Какое у вас образование?

— Я воспитательница. Образование среднее.

— И про инопланетные зонды ничего не слышала?

— Нет… Что значит зонд, простите?

— Эксперимент инопланетян. Понимай? — Маус начал почему-то волноваться и особенно заметно стал путать слова. — Понимаешь? У вас на планете писал, что это… инопланетный корабль… понес, потерпел авария. Слыхал?

— Да, кто-то мне говорил. Но у вас же свой материк?

— Вот! — обрадовался Маус.

Людмилу Петровну насторожила взволнованность Мауса.

— Всякое говорят. Болтают. Почему это вас так волнует?

— Вот вопрос! Суть! — вновь встрепенулся Маус. — Сейчас объясню. Дело в том, дорогая Людмила, что этот корабль-зонд прилетал к вам по ошибке. Он ищет нас — Желтый Дьявол.

— Зачем?

— Слушай, слушай! Этот зонд и другие летательные объект ищут нас, чтоб взорвать Желтый Дьявол.

— Неужели? У вас страх?

— О да, да!

— Зачем вас взрывать? Что вы такое говорите?

— У тебя средний образование. Ты знаешь, что такое эволюция? Знаешь? Так вот, у эволюция бывает тупиковая ветвь развития. Поняла?

— Не очень, признаться.

— Желтый Дьявол — тупиковая ветвь развития… Эта информация — большой, большой секрет. Поняла?

— Не надо разглашать секреты?

— Я доверяй тебе, Людмила. Ты доверяй мне! — Он погладил голову Маратика, который уже проснулся, приблизился к Людмиле Петровне и зашептал с новой силой: — Информация у нас ценится миллиард. Поняла? Что такое миллиард? Это свобода. Мы с тобой покинем Желтый Дьявол. Ты вернешься на родину, на Землю. Поняла?

От горячего шепота Мауса у Людмилы Петровны разболелась вдруг голова.

Людмила Петровна невольно посмотрела в ту сторону, куда глядел с испугом Маус. Там стояли три желтых солдатика.

Маус, схватив салфетку, быстро вытер Маратику губы и, взяв мальчугана за руку, стал выводить его из-за стола. Заключая разговор, сказал Людмиле Петровне:

— Нам пора. Пошли! Договорим дорогой. У меня большой… большие планы. Очень большие планы для нас обоих.

Они поднялись и пошли к выходу.

Ефрем нахмурился, когда увидел в коридоре людей в белых халатах, множество дверей с табличками, — все как в поликлинике.

Фаэта сжала ему руку и тихо сказала:

— Не злись, Бунтарь! Мне наплевать на этот анализ. Я знаю: ты сильный. Я тебя люблю. Но так надо. Нельзя без так. Завтра увидимся. Тебя отвезут домой. — И она впервые, не постеснявшись, что в коридоре люди, поцеловала Ефрема и ушла.

Его рассмешила фраза Фаэты — «нельзя без так». Но лечиться вообще, тем более сдавать всякие анализы, он не любил. И поэтому опять быстро впал в грустное настроение.

Подошел юноша с безбакенбардовым лицом и жестом пригласил Ефрема в кабинет.

От волнения сильно захромав, он двинулся за юношей.

Началось. По-русски здесь никто не умел говорить. Длинноносый главный врач (или ученый, кто его разберет) знал несколько русских слов, а в остальном он жестами приказывал Ефрему сесть, встать, пройтись. Смотрел в рот (кажется, считал зубы), мял живот и ниже живота, осматривал ноги, долго проверял походку. Ефрем еле сдерживался, чтоб не послать врача-ученого к чертовой бабушке и уйти.

Но дальше было еще хуже. В следующем кабинете ему предложили сдать все анализы, о каких он только слышал, когда служил в армии, и даже такой анализ, от которого у него волосы дыбом поднялись. Нужно было дать, как выразился врач, импульс жизни.

— Понимай — импульс?

Ефрем быстро оделся, обулся и категорически отказался от всех анализов. Внутри у него клокотало. А когда врач, осуждающе качая головой, повторил смешную фразу Фаэты — «нельзя без так», — Ефрем окончательно взорвался. Он понял, что длинноносый тип в белом халате и Фаэту долго уговаривал согласиться на такой, с позволения сказать, анализ и что ей пришлось согласиться, иначе бы она не привезла сюда Ефрема.

Мерзко стало у него на душе. «Что за идиоты живут в этом городе?» — думал он. Сдержав себя, однако, он ни слова не сказал и направился к выходу.

Дверь оказалась запертой. Он жестом попросил главврача открыть ему. Тот и не пошевелился.

И с этой секунды Ефрем потерял власть над собой.

Он с силой пнул ногой в дверь, но дверь не поддалась. Тогда он еще ударил ногой и еще и стал ругаться, не помня себя.

А все последующее произошло как в дурном сне. Вдруг на него набросились трое юнцов (откуда они взялись?), оттащили его от двери. Потом Ефрем увидел юнцов на полу и с разбега вновь пнул ногой в дверь. Она наконец распахнулась. Он выскочил в соседнюю комнату и очутился возле окна. Чувствуя, что на него вот-вот опять набросятся, он глянул во двор и понял, что можно выпрыгнуть. Ударом кулака вышиб стекло и сиганул вниз.

Сильно ушибся, от боли закрыл глаза. Тут же с трудом начал приподниматься, но от удара рухнул на землю. Два гориллообразных типа в синих халатах связали его, подняли и понесли в машину.

Поняв, что сопротивление бессмысленно, он затих.

Пахло лекарствами, и он понял, что везут его в больницу.

«Не в психичку ли?» — подумал он.

Встала перед ним, как живая, Фаэта. «Эх ты, дура! — обругал ее он мысленно. — На кой черт связался с тобой». Потом подумал, что, наверно, не Фаэта виновата, а костлявая матушка, ведьма старая, которая сует свой нос во все дела. Но не стало легче на душе от того, что нашлась виновница его бед. Как теперь выпутываться из этой дурной истории? Как своих предупредить?

Все надежды на Фаэту, но она, боясь скандала, может и отказаться от него. Не отпустит его на родину…

Ругал себя Ефрем на чем свет стоит, ругал, минутами забывая даже про боль в ноге.

Маратик сидел рядом с молодым водителем, который все время улыбался. Когда Маус и Людмила Петровна вылезли из машины, водитель, придержав Маратика, сунул ему в карман красный шарик и быстро заговорил:

— Слушай меня, мальчуган, внимательно. В кармане у тебя маленький парашют. Если ты его выбросишь из окна, он раскроется и начнет медленно снижаться.

— А зачем я его должен выбрасывать?

— Выбросишь только в том случае, если вам потребуется помощь. Ты понял меня?

— Какая помощь?

— Любая. Ну, допустим, вас не будут выпускать из дома. Или обидят твою тетю…

— Кто? Дядя Маус?

— Кто угодно. Не кричи, а просто выброси в форточку этот шарик. Или сам раскрой окно.

Людмила Петровна, остановившись на тротуаре, уже звала Маратика.

Водитель продолжал:

— Запомни, что я тебе сказал! Шарик не показывай ни этому дяде, ни даже своей тете, никому, иначе его у тебя отберут, и ты не сможешь связаться с нами.

— А вы кто?

— Мы ваши друзья.

— Я не хочу идти в этот дом.

— Ты должен идти. Ничего не бойся.

— Я позову тетю, мы поедем с вами.

— Значит, ты боишься?

— Не боюсь.

— Ничего страшного не случится. Я дал тебе шарик на всякий случай. Понял? Мы друзья. Понял?

— Понял.

— Ну вот. А теперь иди. Вот тебе книжка с картинками. Скажешь, что я тебе ее показывал и потому ты задержался. — И водитель отпустил Маратика…

В лифте Маус взял у Маратика книгу, полистал ее и вернул.

Лифт поднимался бесшумно. Маратик тоже стал листать книгу.

— Вы сказали водителю, чтобы он нас подождал? — спросила Людмила Петровна Мауса.

— Обязательно. Она вздохнула.

— Почему гостиница не отвечает?

В течение дня она несколько раз из автоматов звонила в гостиницу — сначала вместе с Маусом, потому что не умела пользоваться кнопочным автоматом без телефонной трубки, а потом одна, — и никто ни разу не ответил. Маус пытался успокоить Людмилу Петровну, говорил, что гости у мэра всегда подолгу задерживаются, но она, конечно, волновалась. Тогда Маус сказал, что надо заехать к нему, от него можно позвонить мэру.

— Заодно распишетесь у меня в книге отзывов, — слащаво улыбаясь, добавил он. — Если, конечно, вы довольны экскурсией.

— Да, спасибо. По-моему, Маратик очень доволен.

— Ты доволен, молодой человек? — спросил Маус.

— Нет, — буркнул Маратик.

Маус даже руками развел.

— Почему?

— Мы не побывали на празднике Первых пришельцев.

— Праздник Первых пришельцев бывает раз в году. Я не виноват. Вот, пожалуйста, через неделю просись. Ровно через неделю.

— Что это за праздник? — поинтересовалась Людмила Петровна.

— Ему, наверно, водитель рассказал. Вот и книжка у него об этом.

Людмила Петровна взглянула на книжку.

— Интересно.

Тут лифт остановился, и они вышли. В квартире, закрыв за гостями дверь на все защелки, Маус объяснил:

— Каждую осень на стадионе у нас проводится этот праздник. С неба спускаются двенадцать волшебных лошадей. Они запряжены в колесницу, или фаэтон, как раньше говорили. Это очень большая коляска. В коляске сидит женщина, ее охраняют древние воины в шлемах и с пиками. Спустившись на материк, кони тут же снова улетают в небо, а фаэтон с женщиной и воинами остается на стадионе. Начинается праздник. По преданию, женщина, сошедшая с колесницы, — это прапрабабушка нашей матушки, которую вы видели.

Маус ввел гостей в комнату и сказал Маратику:

— Садись, молодой человек, за стол и смотри свою книжку. Все картинки в ней про пришельцев. — Маратик сел и раскрыл книжку, ему хотелось взглянуть на волшебных коней. — Вот так, — сказал Маус. — А телефон, Людмила Петровна, в соседней комнате, там же у меня и книга, напишите отзыв.

И Маус увел Людмилу Петровну…

Колесница летела по небу, окруженная огненным кольцом. Из-под лошадиных копыт летели искры, из ноздрей — огненные струи.

Перелистав несколько страниц, Маратик вдруг услыхал голос тети Люды:

— Нет, нет! Что вы! Что вы!

Маратик вспомнил про слова водителя, про карманный парашют. Он соскочил со стула и тихим шагом вошел в коридор. Увидел белую дверь. Она была приоткрыта, и он услыхал:

— Честное слово, Людмила Петровна, еще утром телефон работал… Это очень неприятно. Но вы не волнуйтесь, скоро будете дома… Давайте все-таки по рюмочке…

— Нет, нет! Что вы! — повторила Людмила Петровна.

Голоса стихли. Но Маратик не ушел из коридора. Он почему-то боялся за тетю Люду. Опять заговорил Маус:

— Спасибо за отзыв. Очень хорошо. Спасибо… Однако это не самое главное.

— Что еще?

— Главное, Людмила Петровна… Даже не знаю, как сказать… Главное, что вы мне очень понравились…

— Благодарю вас.

— Нет, не в том смысле… Вы… Я люблю вас!

— Не надо… Я ведь путешественница…

— Да, да! Я полюбил вас! Вы должны стать моей женой!

Вы с ума сошли!

— Сидите, сидите, Людмила Петровна! Слушайте меня! Я богатый, очень богатый! Никто этого не знает.

Но у меня нет детей. Я трижды был женат на этих бесплодных дурах…

Тут белая дверь захлопнулась. Людмила Петровна хотела, видимо, выйти, а Маус ее не пустил.

Маратик не знал, что делать. Вбежать в комнату, ударить Мауса, закричать или выпустить в форточку парашют? Но Маус не бьет тетю Люду, говорит только глупости. Что делать?

Он подошел ближе к белой двери. Здесь было чуть слышно.

— Ах да какая вы старуха, бросьте… Я не встречал прекраснее вас… Вы дадите мне ребенка. Вы, вы! Нет, я не пущу вас… Я богатый, молодой, что вам еще надо? — Вдруг заскрипел стул. — Не уходите! Видите, я у ваших ног! Вы мой последний шанс, Люда, дорогая!

— Не прикасайтесь! Я закричу.

Маратик рванулся обратно в комнату, взобрался на подоконник и выбросил в форточку красный шарик.

Шарик тут же превратился в маленький парашют и стал медленно опускаться вниз.

Маратик спрыгнул с подоконника, бросился в коридор, рванул на себя белую дверь, но открыть не смог.

— Маратик! Маратик! — позвала Людмила Петровна.

Он застучал кулаками в дверь, но ее не открыли. Тогда он снова бросился в свою комнату.

Окно уже было открыто. На подоконнике стоял знакомый водитель. Осмотрев комнату, он спрыгнул на пол. По-прежнему улыбался.

— Где? — спросил он Маратика.

Маратик показал на дверь, ведущую в коридор.

За окном висел большой ящик, похожий на лифт. Из этого ящика выпрыгнули в комнату еще два человека и затем еще два. Они были в форме желтых солдатиков. Самый высокий и сильный остался у окна, а трое побежали в коридор вслед за водителем.

Маратик тоже побежал. В коридоре столкнулся с тетей Людой. Ее под руку вел водитель, он улыбался как ни в чем не бывало.

Тетя Люда плакала, кофта на ней была порвана. Она увидела Маратика, протянула ему руку.

— Бедный мой мальчик.

Маратик двинулся к белой двери. Вбежал в комнату. На полу валялась разбитая бутылка и пахло вином. Желтые солдатики обыскивали Мауса.

Маратик подбежал к Маусу и ногой ударил его чуть повыше колена. Маус вскрикнул и присел…

В летящий по небу ящик сели Людмила Петровна, Маратик, водитель и один желтый солдатик, который оставался у окна.

Водитель отдал Маратику книжку.

— Держи, мальчуган. Ты забыл на столе.

Маратик смотрел в иллюминатор, как удалялся от них дом, в котором они только что были. Там остались два солдатика и Маус.

Людмиле Петровне набросили на плечи желтую солдатскую куртку. Она поправляла на голове растрепавшуюся прическу и всхлипывала, как маленькая. Маратику было жалко ее, и в то же время он не хотел сейчас быть рядом с ней.

Горел электрический свет. За стеклом в кабине сидел желтый солдатик и медленно крутил штурвал — управлял полетом ящика.

— А что будет с Маусом? — спросил Маратик водителя, который по-прежнему улыбался.

— Это тебя не должно волновать, мальчуган. Смотри пока свою книжку, а я хочу поговорить с твоей тетей. — Водитель помолчал, откашлялся. — Вот, дорогая Людмила Петровна, какие дела.

— Кто бы мог подумать, — произнесла Людмила Петровна и опять заплакала.

— Ну, ну, успокойтесь. Все обойдется… Мы свои люди. Я ведь не в этом четвертом измерении родился, всего уже повидал…

— Догадываюсь… — всхлипывала Людмила Петровна.

— Спасибо… Вам не холодно?

— Нет… А нам долго лететь?

— Нет, что вы. Вот я и тороплюсь. Кой о чем надо договориться.

— Пожалуйста. Я слушаю.

— Вы знаете, кто такой Маус?

У Людмилы Петровны вытянулось лицо. Ей трудно было возвращаться к этому разговору.

— Бандит, — сказал Маратик. Перелистывая свою книгу, он прислушивался к разговору.

Водитель погладил Маратика по голове.

— Он гид, — выдавила из себя Людмила Петровна.

— Да. Но я о другом… Видите ли, у нас распространен такой вид преступности, как охота за свободными женщинами.

— Зачем? — спросил Маратик.

Водитель переглянулся с Людмилой Петровной и сказал Маратику:

— А ты ле хочешь посидеть в кабине с пилотом?

— Хочу.

— Иди. Я тебе разрешаю.

Оставив на своем сиденье книгу, Маратик ушел. Людмила Петровна видела через стекло, как пилот показал Маратику на свободное второе кресло рядом с собой и мальчишка сел.

— Короче говоря, — начал опять водитель, — мы ведем борьбу с этой преступностью.

— Вы полиция?

— Ну, если хотите — да.

— А почему так странно — через окно? Водитель рассмеялся.

— Наш принцип, Людмила Петровна, брать людей тихо, без шума. Представляете, какой бы он поднял хай на лестничной клетке?

Людмила Петровна не видела на лестничной клетке соседних квартир, но промолчала.

— Одним словом, вы слышали что-либо о таком учреждении — ЦРУБП?

— ЦРУ?

— ЦРУБП, я говорю.

— Нет, не слыхала.

— Легко расшифровать: Центральное регистрационное управление по борьбе с преступностью.

— Не слыхала.

— Так вот, дорогая Людмила Петровна, я вас должен доставить туда для составления протокола.

— Зачем вам протокол?

— Ничего не поделаешь. Возьмут отпечатки пальцев, сфотографируют и обследуют самым тщательным образом, и все…

У Людмилы Петровны перехватило дыхание:

— А… а…

Водитель улыбался.

— А… а… это обязательно?

Водитель долго молчал.

Людмила Петровна опять заплакала.

— Вы такой добрый, спокойный, — выдавила она из себя. — Помогите.

Водитель вздохнул, на секунду распрямились складки возле губ, и Людмила Петровна заметила, что у него небольшой шрам на щеке, отчего, как она вдруг поняла, и кажется, будто он все время улыбается.

— Есть один выход, — сказал водитель. — Моя жена работает директором одного учреждения. Вы меня слушаете?

— Да, да! Конечно.

— Сегодня там вечер… Ну, как вам сказать? Подростков, по-вашему…

— Школьников? — вырвалось у Людмилы Петровны.

— Они иначе называются МЗО, то есть Машинные залы обучения. Это школы без учителей.

— Без учителей?

— Напрасно удивляетесь — очень толковое обучение… Так вот, состоится вечер. Он посвящен встрече со знаменитыми детьми города. Догадываетесь, что можно организовать?

— Нет.

— Я могу договориться, чтобы вас и Асю пригласили на этот вечер…

— Асю?

— Да, вашу знаменитую девочку… А в ЦРУБП как-нибудь замнем дело. Сошлюсь на вашу занятость…

— Разве нельзя так замять?

— Как так? — У водителя опять распрямились складки у губ, и лицо его со шрамом стало зловеще спокойным.

— Ну… Я не знаю. — Людмила Петровна и на этот раз не могла сдержать слез. — Зачем вам Ася?

— Я вам предложил, Людмила Петровна… Выбирайте… Как у нас говорят, за красивые глаза никто ничего не делает… У нас коммерция… Моей жене нужна на вечер Ася…