"Рыжая проказница" - читать интересную книгу автора (Сэндс Линси)

Глава 3

Проснувшись, Кейд обнаружил, что Эверилл нет, а у его кровати сидит Уилл.

— Слава Богу, ты очнулся. Я думал, что сойду с ума от беспокойства.

Услышав раздражение в голосе друга, Кейд удивился и повернулся, чтобы лучше его видеть. При этом щека его коснулась почти совсем сухой салфетки, которая раньше лежала на глазах. Он сделал слабую попытку взять ее, но Уилл тут же нагнулся и выхватил у него салфетку. Потом встал и пошел к сундуку, стоявшему рядом с кроватью, чтобы снова намочить ее.

— Я пришел сказать тебе, что Домнелл, Йен и Ангус уехали, но ты спал. Прежде чем я смог уйти. Эверилл настояла на том, чтобы я сидел и присматривал за тобой, пока она спустится вниз перекусить. Она вернется и принесет тебе что-нибудь поесть.

— Мне не нужно, чтобы за мной присматривали. Со мной уже все в порядке, — сердито ответил Кейд и нахмурился, услышав, какой у него хриплый голос.

— Да, но ты был очень слаб, и мы боялись, что потеряем тебя. Думаю, что сестра будет тревожиться до тех пор, пока ты не станешь на ноги.

От такой перспективы Кейд издал недовольный звук и слабо отмахнулся от Уилла, когда тот подошел и хотел было положить ему на глаза влажную салфетку.

— Мне больше этого не нужно.

Уилл колебался.

— Эверилл настаивала на этом. Она сказала, что у тебя болит голова.

— Голова у меня больше не болит, — проворчал Кейд, хотя на самом деле она еще немного побаливала. Однако неприятные ощущения были слабыми, так что он вполне мог обойтись без компресса.

— Хм-м…

Пока Уилл стоял у его кровати с таким видом, будто решал, кого слушать — Кейда или Эверилл, тот попытался отвлечь его, задав вопрос, который мучил его во сне:

— Почему мужчины, которых твой отец привозит в дом, отвергают Эверилл?

Уилл страшно удивился. Он опустил руку с салфеткой и задумался. Кейд терпеливо ждал.

— Отчасти это из-за ее волос, — сказал наконец Уилл.

— А что такое с ее волосами? — изумленно спросил Кейд.

— Ты, наверное, не рассмотрел как следует, но волосы у нее ярко-рыжие, — сообщил Уилл с гримасой, которая говорила, что это весьма нежелательный цвет.

Замечание Уилла не понравилось Кейду. Быстрый взгляд, который он успел бросить на Эверилл, сказал ему, что у нее красивые длинные волосы, в которых присутствуют оттенки белокурые, пепельные и неистово рыжие, и все вместе это превращало ее волосы в яркую массу огненного цвета, что очень ему понравилось.

— Сам я думаю, что это не страшно, — добавил Уилл. — Это даже красиво в некотором смысле, но рыжие волосы, особенно такие ярко-рыжие, не очень-то популярны у англичан. Есть поверие, что такие волосы — метка дьявола и тому подобное. — Говоря, он, сам того не сознавая, раздраженно пошлепывал мокрой салфеткой себя по бедру. — И еще у нее на щеке родинка, и говорят — это тоже отметина дьявола.

Кейд вспоминал мельком увиденное лицо Эверилл и разозлился. На щеке у нее действительно есть красная отметина — очень маленькое красное пятнышко в виде земляничинки. Вряд ли хоть сколько-то разумный человек может назвать это отметиной, дьявола, но Кейд давно уже понял, что предрассудки редко бывают разумными.

— И конечно, ее заикание, — со вздохом добавил Уилл.

Кейд испуганно посмотрел на него.

— Заикание? — удивленно переспросил он.

— Нуда. А разве ты не заметил? — спросил Уилл, тоже несколько удивленно.

— Она никогда не заикалась, разговаривая со мной, — заверил его Кейд.

— Неужели? — спросил Уилл с внезапным интересом, и его рука с салфеткой замерла. — Странно. Эверилл никогда не заикается с родными и друзьями, но всегда заикается в обществе посторонних, по крайней мере до тех пор, пока не узнает их и ей не станет с ними легко.

— Хм-м… — пробормотал Кейд.

— Возможно, она не заикается в твоем присутствии, потому что ты еще не видел ее, — заметил Уилл. — Если так, это подтверждает мое предположение.

— Какое предположение? — спросил Кейд.

— Что она становится робкой и тихой и начинает заикаться, когда ее что-то смущает или, например, когда она стесняется своей внешности, — сказал Уилл, а потом тихо признался: — В детстве ее ужасно дразнили и из-за волос, и из-за родинки. Поэтому она избегала других детей и играла только со мной. — Он вздохнул и повернулся, чтобы положить влажную салфетку на сундук, рядом с миской воды. — Если это так, она, конечно, оставит тебя на попечение Мэбс и будет избегать и тебя тоже, как только поймет, что ты опять хорошо видишь.

Кейд помрачнел — ему вовсе не нравилось, что ухаживать за ним будет только Мэбс. Нет, он не собирался долго валяться в постели, но он никогда не был очень хорошим пациентом и всегда находил вынужденное пребывание в постели скучным. Перспектива провести еще несколько дней в обществе одной только Мэбс была не из приятных.

— Дай-ка мне этот компресс.

И с этими словами Кейд протянул руку и тут же убрал ее назад, с неудовольствием увидев, что рука у него слегка трясется.

— Что? Зачем? — удивился Уилл.

— Потому что твоя сестра обещала, что будет читать мне, когда я проснусь, и я не хочу, чтобы она поняла, что я вижу ее, раз это отпугнет ее, потому что какие-то дураки-англичане заставили ее смущаться собственной внешности. Положи этот дурацкий компресс мне на глаза, и пусть она думает, что у меня по-прежнему нелады со зрением.

Уилл удивленно скривил губы и пошел за салфеткой. Стоя спиной к Кейду, он спросил с любопытством:

— Так это от того, что Мэбс командует тобой? Или от того, что моя сестра славная и тебе нравится ее общество?

— Я еще не успел понять, нравится ли мне общество твоей сестры или нет, — сухо заметил Кейд, хотя это было не совсем так.

Комната казалась немного светлее, когда он не спал и Эверилл была здесь. Даже появление Уилла вчера вечером не было таким успокаивающим, как те немногие моменты, когда здесь находилась его сестра.

— Наверное, это так, — согласился Уилл, снова поворачиваясь к нему с салфеткой. — Поэтому я задам тебе этот же вопрос через недельку-другую и буду ждать ответа.

Кейд только усмехнулся, а потом насторожился, услышав шум открывающейся двери. Не подумав, он повернулся посмотреть, кто пришел, и увидел Эверилл. Волосы у нее были распущены и пламенели вокруг хорошенького бледного личика; она шла, осторожно балансируя подносом, который держала в руках. Взгляд Кейда тут же переместился на ее темно-зеленое платье, и он заметил, как оно идет ей по цвету и подчеркивает стройную фигуру, но вдруг все исчезло — Уилл внезапно положил ему на глаза салфетку.

— Ну вот, — громко сказал англичанин, — я уверен, что зрение у тебя само наладится довольно быстро. Ты только держи на глазах влажную салфетку и сохраняй терпение.

— А что, глаза все еще беспокоят его? — спросила Эверилл, когда дверь закрылась.

Ее шаги приблизились к кровати.

— Да, беспокоят, — солгал Уилл с ужасающей беззаботностью. — Я уверен, что все наладится, когда он достаточно окрепнет.

— Да, я тоже так думаю, — пробормотала Эверилл, но в голосе ее слышалось беспокойство, и Кейд ощутил мгновенный укол совести из-за того, что обманывает ее.

Он даже подумал, не снять ли повязку и не сказать ли ей правду, но тут он вспомнил о старухе Мэбс и о перспективе находиться в ее обществе между короткими посещениями Уилла, и решил лгать и дальше.

— Вижу, ты принесла ему поесть? — заметил Уилл, когда учуял запах того, что, по мнению Кейда, было очередным куриным бульоном.

В животе у него сразу же заурчало, напоминая, как он голоден. Но перспектива снова получить только жидкую пищу ему пришлась не по вкусу. Ему нужна пища плотная, чтобы окрепнуть, и он уже готов был заявить об этом, когда Уилл добавил:

— И еще сыр и хлеб? Ты думаешь, ему уже можно это есть?

В голосе Уилла Кейд различил насмешку.

— Думаю, что вполне.

Уилл усмехнулся удовлетворенно и, судя по звуку удаляющихся шагов, направился к двери.

— Тогда я оставляю тебя, чтобы ты поел, а сам пойду тренироваться.

— Я скоро присоединюсь к тебе, — пообещал Кейд.

— Уверен, так и будет, дружище, — отозвался Уилл.

Дверь закрылась, и в комнате теперь был слышен только шелест платья Эверилл, которая обходила стол.

— Как ваша голова? — спросила она.

У Кейда просто руки чесались, до того ему хотелось снять салфетку с глаз, но он обуздал себя и честно ответил:

— Немного болит, но совсем не так, как раньше.

— Тогда, наверное, можно снять с ваших глаз салфетку, пока вы едите, — пробормотала Эверилл, и он почувствовал, как ее пальцы коснулись его лица, когда она протянула руку.

Она сняла салфетку и отвернулась, чтобы положить салфетку рядом с миской, а Кейд прищурился. Он окинул Эверилл взглядом, увидел волосы, которые вызывали отвращение у стольких мужчин, а потом взгляд его переместился на родинку на щеке. Все было так, как ему запомнилось, — водопад великолепных огненных волос и крошечная земляничника на щеке. Ничего такого, что показалось бы ему отталкивающим или безобразным. Но тут она обернулась и застыла.

— В-вы что, смотрели на меня?

Кейд поднял брови, услышав, что она слегка заикается, и увидел, как она подняла руку, чтобы скрыть родинку. Вспомнив предположение Уилла о том, что она станет избегать его, когда поймет, что он ее видит, шотландец откашлялся и проговорил:

— Уилл же сказал вам, что я не очень хорошо пока вижу. Перед глазами все расплывается…

. — Да? — Она успокоилась и широко улыбнулась, отчего стала очень красивой. — Я только подумала… ну да не важно, не имеет значения. — И она повернулась к подносу, на котором принесла еду. — Я принесла вам и бульона, и разбавленного эля, но еще немного хлеба и сыра. Я подумала, что если вы выпьете все жидкости, можно попробовать съесть немного хлеба.

— Да.

Кейд повеселел от этой мысли. Он предпочел бы ограничиться плотной пищей, но уже понял, что его желудок пока не такой крепкий, как ему хотелось бы.

— Вот. — Она повернулась, держа в руках поднос, остановилась, нахмурилась, а потом поставила поднос и наклонилась к Кейду. — Разрешите, я помогу вам сесть?

Кейд скривился оттого, что ему требуется помощь, но позволил Эверилл поправить подушки у него за спиной, чтобы он мог сидеть прямо. Потом она взяла бульон и поднесла к его губам, разрешив сделать один глоток.

— Ваши люди уехали в Шотландию, — заметила она, выжидая, когда он проглотит бульон. — Им почти не потребовалось времени, чтобы собраться и приготовиться к дороге.

Кейд насмешливо улыбнулся — он знал, что им почти нечего собирать. Они приехали без вещей, если не считать одежду, что была у них на плечах после трех лет заточения, и уехали, в общем, с тем же. Они отправятся в Стюарт с сообщением о том, что с ним все в порядке, и задержатся только для того, чтобы взять сундук Кейда у его дяди перед тем, как снова вернутся в Мортань.

— Кухарка дала им с собой еды в дорогу, — заметила Эверилл, снова поднося к его губам кружку. — Она сказала, что для шотландцев они очень вежливые.

Услышав это оскорбление — он был уверен, совершенно ненамеренное, — Кейд чуть было не рассмеялся, но во рту у него был бульон, и он сдержался в последний момент, иначе забрызгал бы всю Эверилл.

— Прошу прощения, — пробормотала девушка, кажется, поняв, что она сказала. — Я просто хотела сказать… ну, что большинство шотландцев — люди немногословные, м-молчаливые и…

— Все в порядке, — быстро сказал он, заметив ее легкое заикание и пытаясь облегчить ее смущение. — Большинство шотландцев — действительно люди грубые. Но Домнелла, Йена, Ангуса и меня вырастил и воспитал отец Йена, мой дядюшка Саймон. Сам он уроженец Южной Шотландии, а жена у него англичанка, и у нее-то мы и научились хорошим манерам.

— Вот как. — Она неуверенно улыбнулась, потом кашлянула и спросила: — Как ваш желудок? Как вы думаете, вы можете поесть плотного?

Кейд посмотрел на кружку и с удивлением обнаружил, что она пуста. Он немного полежал без движения, прислушиваясь к своему желудку, а Эверилл отставила кружку и снова повернулась к нему в ожидании ответа. Утром от бульона у него было ощущение пресыщенности и даже легкой тошноты, но теперь он чувствовал себя отлично.

— Думаю, что съем чего-нибудь плотного, — пробормотал он.

Эверилл улыбнулась и протянула руку за сыром и хлебом, лежащими на подносе. Все это она тоже скормила ему, отламывая сыр по кусочку и просовывая ему в рот, а потом предлагая глотнуть меду между сыром и хлебом. Кейду хотелось съесть все, чтобы выздоровление пошло быстрее, но ему удалось справиться только с половиной небольшого куска сыра и хлеба, принесенных ею, после чего он признался себе, что сыт и не хочет больше есть. Он был разочарован, что съел так мало, но ей казалось, что он поступил правильно и что он быстро вернется в норму.

— Почитать вам теперь? — спросила Эверилл несколько мгновений спустя, закрыв дверь за горничной, которую вызвала, чтобы та унесла поднос.

— Да, — немедленно ответил Кейд, а потом заметил с любопытством: — В Шотландии женщины редко умеют читать.

— В Англии это тоже редкость, — сказала она. — Но в детстве Уилл был моим единственным другом, я всюду ходила за ним, даже в классную комнату. Когда его учитель понял, что я быстро научаюсь и что у меня хорошая голова, он перестал возражать против моего присутствия и стал учить и меня тоже. — Она насмешливо улыбнулась и добавила: — Когда Уилл уехал учиться фехтованию и всему такому у лорда Л этама, отец оставил учителя, как я полагаю, чтобы я не болталась без дела. Еще несколько лет я продолжала учиться и теперь я знаю английский, латынь, французский и испанский языки и еще арифметику.

Она снова села в свое кресло у кровати и взяла с сундука старую потрепанную книгу, которую он не заметил раньше, потом слегка вздохнула и сказала:

— К несчастью, образованность тоже работает против меня в погоне моего отца за женихами. Меня все время предупреждают, чтобы я скрывала свою начитанность.

Хотя Кейд и знал, что то, что она говорит, правда, он покачал головой, дивясь глупости всего этого. Ему бы понравилось, будь у него умная жена. Его мать получила образование в детстве, и это очень пригодилось, когда ей пришлось принять от его отца управление имением Стюартов. У отца были проблемы с алкоголем, и он слишком часто напивался, чтобы заниматься этим.

Мать взяла на себя все заботы без возражений, и к тому же постаралась, чтобы его сестра Мерри тоже получила образование. У Кейда не было предубеждений против образованных женщин.

Эверилл начала читать, и он оставил эти мысли. Быстро стало ясно, что книга была из тех, которые она читала часто и знает чуть ли не наизусть. Это его не удивило. Книги — вещь дорогая, и как бы ни были богаты, судя по всему, Мортани, даже у них вряд ли была большая библиотека.

Снова улегшись, он закрыл глаза и отдался во власть потоку ее голоса. Одна часть его сознания наслаждалась жизнью, которую Эверилл сообщала персонажам и истории, читаемой ею, а другая часть дивилась тому, что он лежит здесь, в безопасности и комфорте, в мягкой постели, сытый, и милый женский голос наполняет его слух — и все это после того, как он так долго был узником в чужой земле, где постелью ему служил твердый каменный пол, где он был постоянно голоден и почти лишен надежды на то, что ему снова удастся испытать когда-нибудь что-то приятное.

«Мне нужно привыкнуть к этому», — подумал Кейд и улыбнулся про себя.