"Париж 1914 (темпы операций)" - читать интересную книгу автора (Галактионов Михаил Романович)

Глава пятая Остановка германского наступления на Марне

(Схемы 7–17)

А о сих пор наше внимание сосредоточивалось исключительно на событиях, происходивших на западном крыле фронта Марнской битвы. Нами установлено, что с самого начала сражения союзники получили выигрыш темпа, в силу внезапности атаки 6–й французской армии. Хотя сама по себе эта атака успеха не имела, но она привлекла, а затем приковала к себе силы 1–й германской армии. В результате союзники получили время и свободное пространство для завершения маневра левого крыла, который в противном случае, в силу медлительности, не имел бы шансов на успех. Выигрыш темпа реализовался выигрышем времени для нового маневра против левою фланга армии Клюка. Следовательно, разрыв (брешь) между 1–й и 2–й германскими армиями вовсе не абсолютно, а относительно обеспечивал успех союзников. Эта относительность определялась временем, в течение которого союзники могли эту брешь использовать. Союзники имели в своем распоряжении целых 4 дня. Но если бы Клюку так, как он хотел, в самом деле удалось разгромить 6–ю армию, допустим, 7 сентября, очевидно, он не только бы имел время и возможность задержать на Марне движение англичан, но и занял бы в отношении их угрожающее положение. Отсюда следует прямой вывод, что геометрические построения нужно рассматривать в свете маневра, динамики, активности сил, которые способны придать этим соотношениям совершенно иной вид.

Но указанная относительность должна пониматься еще шире.

Прочие армии, участвовавшие в сражении, могли внести коренное изменение своими действиями. Это касается прежде всего 2–й германской армии. Если Клюк был скован на Урке, то эта другая армия в начале сражения во всяким случае сохраняла свободу маневра. Почему бы, например, она не могла отойти к Марне, перегруппироваться и взять на себя защиту линии этой реки, не допуская проникновения сил противника в тыл 1–й германской армии. Тогда положение вещей вновь изменилось бы коренным образом: союзники были бы задержаны, быть может, временно, но этого времени, возможно, оказалось бы достаточно для того, чтобы Клюк завершил свой контрманевр против 6-й армии. Выгоды выигрыша темпа перешли бы на сторону германцев.

Где же была 2–я германская армия в эти решающие дни? Почему она своей активностью не внесла это коренное изменение в борьбу на берегах Марны?

На эти вопросы ответ дается в дальнейшем изложении. Но вернемся к общей ситуации всех германских армий, участвовавших в сражении. Здесь сразу же должен быть подчеркнут один решающий момент.

После пограничного сражения германские армии находились в непрерывном движении вперед — к югу. 4 сентября германское главное командование дало директиву о частичной приостановке этого наступления: две правофланговые армии должны были стать между Уазой и Сеной фронтом к Парижу. Но, во-первых, и по этой директиве прочие германские армии должны были продолжать наступление: 3–я армия должна была выйти в район Труа; во-вторых, когда начались бои на реке Урк, германские армии еще продолжали наступать, лишь частично начав выполнять указания главного германского командования. Этот факт имеет огромнейшее значение для понимания сути Марнской битвы. Приведем один пример.

Сравним удар, произведенный 6–й французской армией на Урке, со схватыванием за руку человека. Если последний стоит на месте, то такое внезапное схватывание может, конечно, поставить его в затруднительное положение, но все же он имеет значительную свободу для парирования удара. Но допустим, что человек схвачен за руку на бегу. Это сразу поставит его в опасное положение: крепко схваченный противником, он по инерции подается вперед, и остановка, которая все-таки неизбежна, связана с потерей равновесия.

Как ни слаба эта аналогия, она все же полезна для уяснения того, что произошло на Марне. Если бы в момент удара германские армии стояли на месте, эффект от флангового удара генерала Монури был бы очень ограничен. Но все дело в том, что германские армии продолжали свое наступление по инерции, даже в тот момент, когда 1–я германская армия была уже остановлена и прикована к фронту на реке Урк. Этот факт имел неисчислимые последствия. В этот момент германский фронт в целом потерял свою стойкость и равновесие.

Соответственно этому по-разному сложилась обстановка и на фронте союзников. 6 сентября утром, на всем протяжении от Парижа до Вердена, они перешли в наступление. Но в то время, когда левое крыло получило возможность движения вперед, прочие французские армии столкнулись с наступающими германскими. Результатом грандиозного встречного сражения явилась остановка на месте германского наступления. Это дало основание французскому официальному труду применить термин «bataille d'arret» («битва остановки») для характеристики сражения на (фронте 9–й, 4–й и 3–й французских армий.

Но следует ли ограничивать применение этого термина только пределами этих армий? Не явилась ли Марнская битва в целом именно «bataille d'arret»? He заключался ли главный смысл ее в остановке германского наступления? Так оно и было в действительности.

В самом деле, союзники достигли успеха на своем левом крылe, использовав преимущества выигрыша темпа. Но это оказалось возможным лишь потому, что на остальном фронте сражения им удалось нейтрализовать маневренную энергию германских армий. Вслед за этим события западного крыла оказали свое воздействие и на весь германский фронт и прежде всего на 2–ю германскую армию. Они вынудили отход этой последней, а затем и других армий. Но этот отход не был результатом разгрома. Поэтому германские армии смогли остановиться и организовать, оборону на новом рубеже.

Рассмотрим подробнее:

во-первых, бег по инерции всех германских армий, кроме 1–й, в Марнском сражении;

во-вторых, остановку их наступающими навстречу французскими армиями.

1. Утренняя атака прусской гвардии 8 сентября

Гвардейский корпус наступал на крайнем левом фланге 2–й армии. Это было отборное войско, превосходно вооруженное, располагающее двумя кавалерийскими полками[223]. 5 сентября корпус сделал сравнительно небольшой переход, так как соседняя 3–я армия отставала, и к вечеру достиг своей цели: района Вертю (Vertus) и западнее. Поход казался скорее военной прогулкой, утомительной, но увлекательной. Кровавый кошмар войны еще не коснулся своим уничтожающим воздействием гвардии[224]. 1–я гв. пех. дивизия расположилась бивуаком вокруг Шальтре-о-Буа (Chaltrait aux Bois) и Виллер-о-Буа (Villiers aux Bois). Картина лагеря скорей напоминала о маневрах мирного времени, чем о боевом расположении во вражеской стране. Люди отдыхали, мылись, чистили лошадей. Пришла почта и первые газеты с родины. Заиграла полковая музыка.

Вдруг раздалось стрекотание мотора сверху — в те дни это было еще большой редкостью. Самолет! Вслед за тем шипение и оглушительный треск: первая авиационная бомба упала среди расположения дивизии — жертвы и кровь. Молчание охватило весь лагерь; нарастало смутное ощущение, что с врагом еще не покончено, что впереди еще тяжелая кровавая борьба. Далеко вперед посланы конные разъезды. Противник занимает Колиньи (Colligny). Тотчас выделяются батарея и небольшой отряд в замок Гравель (Chateau de la Gravelle); после беглого обстрела французы очищают Колиньи. Но поздно вечером неожиданная атака обрушивается на замок Гравель. Как оказалось, она велась всего лишь одной французской ротой, однако, нападение взбудоражило не только маленький гарнизон замка, но и соседние части до штаба дивизии. Противник проявляет активность!

Никто не мог и помыслить, что эти первые незначительные признаки предвещают тяжелый четырехдневный кровавый бой, в котором полягут лучшие, долгими годами сколоченные кадры прусской гвардии. Этот бой — характернейший момент Марнской битвы, который дает очень яркое представление о том, что творилось на полях грандиозного сражения.

а) Наступление гвардии остановлено 6–7 сентября

(Схемы 9, 10 и 11)

6 сентября 2–я армия должна была совершить захождение левым крылом, чтобы стать фронтом к Парижу, как предписывала директива германского главного командования. Гвардейскому корпусу, как левофланговому, предстояло, понятно, сделать самый большой переход. Правая колонна (1–я гв. пех. дивизия) должна была через Вер-Ля-Граведь (Vert la Gravelle), Брусси-Ле-Гран (Broussy le Grand) выйти к Гейи (Gaye), юго-восточнее Сезанна; левая (2–я гв. пех. дивизия) — через Фер-Шампенуаз (Fere-Champenoise) на Мариньи-Ле-Гран (Marigny le Grand); линию Банн (Bannes) — Морен-Ле-Пти (Morains le Petit) надлежало перейти уже в 8 час. утра.

Однако, ночные происшествия не вселяли уверенности частям 1–й гв. пех. дивизии в том, что 6 сентября удастся по-прежнему ограничиться преследованием противника. И действительно, с утра 6–го французская артиллерия стала обстреливать замок Гравель и район позади него. Наступавшие 1–й и 2–й гв. полки, достигнув дороги Этож (Etoges) — Бержер (Bergeres), попали под огонь и сосредоточились в лесу Шармон (Charmont), северо-восточное замка.

Схема 9. Наступление 1-й гвардейской дивизии. 6 сентября.

«Грохот рвущихся снарядов, падающие ветви, отзвук в лесу, который не давал, однако, никакого прикрытия, действовали истощающе и били тем больше по нервам, что части были осуждены на бездействие»[225]. В 9 ч. 20 м. генерал Гутье, командир 1–й гв. дивизии, отдал приказ о наступлении на противника, занимающего позиции в районе Вер-Ля-Гравель. К полудню сравнительно легко части достигли линии: дорога Тулон-Ля-Монтань (Toulon la Montagne) — Вер-Ля- Гравель — высоты восточнее этого местечка. Дальше предстояло перейти Сенгондские болота. Но можно ли было среди бела дня перейти по узкой дороге, которая целиком находилась бы под обстрелом французской артиллерии? Около 12 час. командование корпусом отдало приказ 1–й гв. дивизии ограничиться занятием северного берега болот, выжидая охватывающего действия 2–й гв. дивизии, восточнее болот. Около 14 часов, заняв местечко Ольнизе (Aulnizeux), 1–я дивизия остановила свое продвижение.

При продвижении к югу из района Вертю полк кайзера Франца (2–й гв. гренадерский полк 2–й пех. гв. дивизии) наткнулся на противника, занявшего позицию в районе Морен-Ле-Пти. Артиллерийский огонь становился все сильнее и вынудил роты к продвижению перебежками.

Становилось ясным, что начинается серьезный бой. Вскоре командир 2–й гв. дивизии генерал Винклер выяснил, что линия сопротивления противника протягивается к востоку, к Экюри-Ле-Репо (Ecury le Repos); Кламанж (Clamanges) также занят французами. Между тем огонь артиллерии противника вынудил роты полка Франца расчлениться и наступать редкими волнами; они залегли в леске в 1 км, севернее Морен-Ле-Пти, выжидая прекращения артиллерийского огня; тяжелые гаубицы открыли огонь по местечку, но артиллерия противника продолжала обстреливать роты в леске, нанося им существенные потери.

Схема 10. Наступление 2-й гвардейской дивизии. 6 сентября.

Левее, со стороны Пьер — Морен (Pierre — Morains), наступал полк королевы Августы (4–й гв. гренадерский полк 2–й пех. дивизии). Немедленно артиллерия противника взяла его под обстрел, который велся «с поразительной точностью». Вскоре немецкая пехота везде перед фронтом Морен-Ле-Пти была остановлена; тем ожесточеннее развертывался артиллерийский бой, в котором французская артиллерия явно превосходила немецкую по численности полевых батарей.

Командир гвардейского корпуса генерал Плеттенберг, получив сведения о положении, прежде всего был обеспокоен возможностью охвата своего левого фланга со стороны Кламанжа. Командиру 12–го арм. корпуса (3–я армия) была направлена просьба возможно скорее выйти в этот район: 32–я дивизия, совершавшая марш в направлении Сен-Map (St. Mard) — Жерминон (Germinon), уже по своей инициативе склонила направление своего движения на Трекон (Тrесоn) — Кламанж.

Схема 11. Наступление гвардейского корпуса. 9 сентября.

Между тем генерал Винклер решил своими силами покончить с угрозой левому флангу; направленный к Кламанжу полк королевы Елизаветы (3–й гв. гренадерский полк) нашел местечко очищенным противником. Полк кайзера Александра (1–й гв. гренадерский) получил направление на Экюри. Ввиду скорою приближения 32–й дивизии, около полудня был отдан приказ 3–й пех. гв. бригаде (1–й и 3–й гв. гренадерский полки) наступать в юго-западном направлении, на фронт Экюри — Норме (Normee), обеспечивая свой фланг с востока. В это время полки Франца и Августы жестоко страдали от огня скрытых батарей противника, «которых наши батареи не могли подавить»[226]. Под этим «истощающим нервы градом шрапнели и гранат» пехота удерживалась с трудом. Лучше штыковая атака, чем это бездействие, каждый миг которого нес смерть новым бойцам. Невидимые батареи противника до крайности возбуждали беззащитных стрелков. Начинаются попытки, которые не раз имели место в эти дни: найти и захватить батарею. Один из офицеров 7–й роты полка Франца получает разрешение предпринять разведку. Ему действительно удается раскрыть местопребывание французской батареи, но она отстоит слишком далеко к югу, чтобы можно было добраться до нее пехоте.

Полк Александра начал свое продвижение к Экюри. Одна из батарей, сопровождавших его наступление, выдвинулась вперед на позицию в 1 км от местечка, обстреливая его в упор; но вскоре на нее посыпались снаряды, вырывая одного за другим обслуживающий состав и вынуждая ее к молчанию. Правофланговый 3–й батальон сравнительно легко достиг местечка и залег на южной его окраине; в лесу, южнее, находились, видимо, окопы противника, так как отсюда был немедленно открыт огонь по Экюри. 2–й батальон сразу же попал под обстрел артиллерии, которая, очевидно, узнала о его движении по поднятой пыли. Безжалостно обрушились снаряды на 7–ю роту. В несколько минут рота потеряла треть унтер-офицеров и людей. Два командира взвода были убиты, третий ранен. Положение рот 2–го батальона стало ужасным: накрытые сильнейшим артиллерийским, ружейным и пулеметным огнем противника, они лежали неподвижно, не имея никакой возможности сделать хоть один шаг вперед или назад. «Всюду в пехотной линии с горечью ощущали, что в этом тяжелом бою полностью отсутствует поддержка своей собственной артиллерии»[227]. В 1–й батарее, о которой упомянуто выше, только отдельные канониры оставались еще у орудий, остальных не было видно вообще. Около 15 час. наступление полка Александра было остановлено на всем фронте.

Полк Елизаветы в 12 ч. 45 м. начал наступать от Кламанж на Норме. Как только роты вышли с опушки леса между выс. 154 и 167, они попали под «неслыханно сильный шрапнельный и гранатный огонь французских батарей… Все бросаются в стороны из сомкнутых соединений; команд при страшном грохоте не слышно. Броситься и искать прикрытия — первое инстинктивное действие всех»[228]. Некоторые не выдержали и бросились обратно в лес. На вые. 144 выходит 2–й дивизион (легкие гаубицы) 2–го гв. полка полевой артиллерии; однако, нигде не удается отыскать удобные наблюдательные пункты, с которых было бы возможно раскрыть местоположение французских батарей. Пехота не получает активной артиллерийской поддержки. К 15 час. полк Елизаветы остановлен в продвижении по опушке леса от вые. 161 до 154.

Около 14 час. части полков Франца и Августы не в состоянии больше выдержать тяжелое бездействие под огнем и бросаются в атаку. Несколько батарей, подвинувшись вплотную к пехоте, обстреливают пространство юго-западнее Экюри, где предположительно расположены батареи противника. «С развернутыми знаменами, сверкающими штыками, под бой барабанов и звуки труб делают немцы последний бросок»[229]. Однако, французы сопротивляются до конца. Окопы взяты. Тотчас же они снова попадают под обстрел отошедших на новые позиции французских батарей. Части врываются в Морен-Ле-Пти, которое уже под огнем. Опять вызываются охотники захватить французскую батарею и снова, убедившись, что она слишком далеко, с трудом уходят назад. Немецкая батарея галопом занимает открытую позицию в 600 м северо-восточнее Морен-Ле-Пти. Теперь французские орудия скрылись в дыму и пламени, но их огонь продолжается, пока не наступила темнота.

Полк Александра начинает в свою очередь продвигаться вперед. Здесь также происходит любопытный случай единоборства пехоты с артиллерией. Одному взводу удается добраться до неприятельской батареи, но с сильными потерями он вынужден все же отойти. Однако, этот смелый поступок поднял настроение частей. К вечеру полк выходит на дорогу Экюри — Норме. «Наступательная сила полка Александра была настолько подорвана многочасовым пребыванием под сильнейшим артиллерийским, пехотным и пулеметным огнем, а также ожесточенным лесным боем, что нечего было и думать о дальнейшем продвижении вперед… Не оставалось ничего другого, как пока окопаться на названной дороге»[230]. Здесь следует привести следующее свидетельство фельдфебеля 1–й роты Киндермана:

«Окопаться! Это было как будто простое дело. На 50 см вкопались мы в землю, и затем — конец. Чем копать глубже? Пресловутых „бригадных вилок“ (пик) и лопат у нас ведь больше не было, они постепенно пропали. Орудовали только пальцами, штыками, кружками. Но, в конце концов, кое-чего достигали и таким способом».

Полк Елизаветы продолжал продвигаться медленно, перебежками, используя прикрытия. С 600–700 м был открыт огонь по отчаянно защищавшемуся противнику. Одну из батарей протащили через лес и поставили на открытой позиции для обстрела Норме в упор. Тотчас же командир батареи был ранен; сверх того батарея потеряла 3 убитыми и 14 ранеными. В 17 ч. 45 м. через поле, усеянное трупами французов, немецкая пехота ворвалась в Норме. Но поле наступления было покрыто и трупами многих немецких солдат и унтер-офицеров: «особенно чувствительны были потери в офицерах»[231]. Попытки продвижения дальше к югу кончились неудачей; французы закрепились вдоль железнодорожной насыпи и открыли огонь по наступавшим; фронт французов протягивался дальше к Ланаре (Lenbarree). Между тем, 32–я дивизия, несмотря на сильнейшее напряжение, не успела достигнуть линии фронта, лишь ее артиллерия вступила в бой.

В 18 ч. 30 м. командование гвардейского корпуса отдало следующий приказ:

«Корпус завтра продолжает наступать с линии Морен-Ле-Пти

— Норме. 12–й арм. корпус продвигается, примыкая, дальше к востоку, 10–й арм. корпус западнее болот — на юг.

Еще сегодня вечером надлежит занять следующие позиции:

1–я гв. пех. дивизия — на линии Морен-Ле-Пти — Экюри (включая). В Ольнизё (Aulnizeux) и Ольней остаются сильные отряды.

2–я гв. пех. дивизия на линии Экюри (исключая) — Норме (включ.) с сильным эшелонированием налево и в соприкосновении с 12–м арм. корпусом.

Каждой дивизии придаются 2 батареи тяжелых гаубиц».

Таким образом, 1–я гв. дивизия должна была значительно склониться влево к востоку, оставляя болота на своем правом фланге. Между нею и 10–м корпусом открылась брешь больше, чем в 15 км. Части обеих дивизий должны были совершить в темноте значительные переходы, которые сильно сократили немногие часы ночного сна. Только около 1–2 час. ночи были закончены передвижения, после чего пришлось еше окапываться. «Пласт земли был только в 40–50 см глубиной, а потом шел твердый, каменистый грунт, который представлял непреодолимое препятствие для малочисленного и слишком малого по размерам шанцевого инструмента».

Командир гвардейского корпуса связывал переход в наступление с выдвижением на боевую линию 12–го германского корпуса, который все еше, однако, бил в пути. Поэтому начало атаки 7 сентября было передвинуто на 8 час., когда должна быть пройдена линия Морен-Ле-Пти — Норме, 1–я пех. гв. дивизия должна была наступать в границах: справа Морен — Ле — Пти — Монт — У (Mont — Aout), слева Экюрн — ферма Гозе (Ferme de Hozet), в 5,5 км западнее Фер- Шампенуаз. 2–я гв. пех. дивизия, примыкая к 1–й, левая граница — Норме — Фер-Шампенуаз (исключая) — Конантр (исключая). Наступление, следовательно, должно было вестись с поворотом на 45 градусов.

Приказ содержал, на основе горького опыта 6 сентября, указания о том, что полевая и тяжелая артиллерия должна быть подведена близко к пехоте и всеми средствами стремиться облегчить пехоте продвижение вперед.

Получив новые данные о задержке наступления 12–го германского корпуса, генерал Плеттенберг решает отсрочить наступление своего корпуса. Новый его приказ не был доставлен всюду своевременно, 2–я пех. гв. бригада западнее Экюри уже начала наступление. Несколько рот начали перебежками продвигаться к югу. 500–600 м удалось пройти благополучно, но затем части попали под сильнейший огонь. «С грохотом падали первые гранаты, потрясая землю: пыль, огонь, чад стоят над полем боя. И затем в непрерывной последовательности — гранаты и шрапнели; молотит пулеметный огонь; хлещут пули. Сразу же смешиваются с этим ураганом вскрики раненых, стоны умирающих. Лихорадочно впиваются в землю, разрывая ее штыком и котелком, перочинным ножом, каблуками царапают поверхность, чтобы глубже врезаться в землю»[232].

Только 2 роты — 10–я и 12–я 2–го гв. пех. полка — потеряли в этой кровавой бане 27 убитыми и 96 ранеными; большие потери понес офицерский состав. На этом участке ни одна немецкая батарея не поддержала своим огнем истекающую кровью пехоту! Артиллерия была сдвинута дальше к западу, телефонная связь с ней отсутствовала. К вечеру все части 1–й гв. дивизии были возвращены на исходные позиции.

Кое-где были предприняты еще попытки наступать, но они отражались убийственным огнем французской артиллерии, которая явно господствовала над полем сражения. Обстрелу подверглась вся линия гвардейского корпуса от Морен-Ле-Пти до Норме.

б) Саксонцы спешат на помощь 6 сентября

(Схема 12)

Схема 12. Наступление 32-й пехотной дивизии. 6 сентября.

32–я пех. дивизия (12–й германский арм. корпус) вместе со всей 3–й армией провела день 5 сентября на отдыхе. Когда дивизия 6 сентября с утра выступила в поход по дороге Сен-Map — Шентри (Chaintrix) — Жерминон, сказались отрицательные последствия этого однодневного перерыва в движении. Люди, набросившиеся на свежие фрукты, страдали от желудочных заболеваний, с трудом расправляли мускулы; жара и пыль казались еще более невыносимыми, чем раньше. Но худшее было еще впереди.

В Сен — Map командир дивизии генерал Планиц получил сообщение, что гвардия ведет тяжелый бой; его просили о поддержке быстрейшим движением на Кламанж. Тотчас же был отдан приказ максимально ускорить движение с поворотом от Жерминон на юго-запад, чтобы поддержать левый фланг гвардии. Это ускорение марша в условиях страшной жары, под тяжестью походной нагрузки вскоре крайне мучительно стало отражаться на людях.

Появилась масса отставших, которые ложились в рвы вдоль дороги, отказываясь идти дальше. В 12 час., после перехода 35–40 км, был дан короткий отдых, после чего части стали выходить через лес к указанной им боевой позиции на линии Норме — Ланаре, т. е. по берегу ручья Сомм. Один из батальонов 178–го полка оказался неспособным к дальнейшему движению: с утра 4 сентября полк прошел, выполняя одно задание, около 100 км.

Переходя через лес, южнее Вильсене (Villeseneux), части перемешались. Вместо точных маршрутов были даны направления; в некоторых местах войска попадали в непроходимую зону и вынуждены были возвращаться и обходить. На единственном шоссе произошли заторы. Как только был перейден ручей Мои (Riviere du Mont), дивизия попала под обстрел французской артиллерии.

Неся значительные потери, двигавшийся на крайнем правом фланге дивизии 3–й батальон 178–го полка к вечеру достиг Норме, установив связь с гвардией. 6 батарей дивизионной артиллерии заняли позиции в районе выс. 167. Но они должны были ограничиться обстрелом пехотных целей. Скрытая в лесу, позади железной дороги, французская артиллерия оставалась невидимой. Напротив, немецкие батареи тотчас же были накрыты ее огнем. Части 63–й пех. бригады вышли в район выс. 165, но здесь залегли под сильнейшим огнем противника. Пехота требовала артиллерийской поддержки. В 6 ч. 45 м. на выс. 165 выдвинулся один взвод (2 орудия) 6–й батареи 28–го арт. полка. Орудия открыли огонь прямой наводкой по леску, откуда бил пулемет, но тут же сами попали под обстрел неприятельской артиллерии. 64–я пех. бригада чрезвычайно медленно продвигалась через лес. Как только части показались на опушке, вокруг засвистели гранаты. «Снова мы должны были получить урок, что французы имеют отличное артиллерийское наблюдение и, в ожидании противника, уже пристрелялись по определенным линиям» (сообщение лейтенанта Гольфельда, 3–й р. 178–го полка). Внизу за дорогой, по южному берегу Соммы, тянулись окопы противника, откуда велся оживленный огонь. Артиллерийский огонь преградил немецкой пехоте дальнейшее продвижение. Ни одна батарея не поддержала ее на этом участке.

Ведущий разведку левее 18–й гусарский полк наткнулся на противника в районе Васимон (Vassimont). 5–й эскадрон бросился в атаку с шашками наголо. «В 6 час. вечера он совершил свой смертный марш, — рассказывает участник Луке. — Мы скакали, как только могли кони, сквозь французскую пехоту, которая бежала назад к местечку Васпмон, а эскадрон гнал ее через деревню». Но здесь гусары были встречены артиллерийским и пулеметным огнем; эскадрон был разбит: лишь немногие вернулись назад, большая часть попала в плен.

Поставленная перед 32–й дивизией цель — захватить отрезок реки Сомм — не была достигнута. «В первый раз с начала войны мы не могли продвинуться прямо вперед и, что особенно снижало настроение, в первый раз своя артиллерия… не смогла выступить против неприятельской и преодолеть ее действие»[233]. Надо было окапываться, но этой задаче не придали должного значения, так как думали завтра наступать дальше, а кроме того пехота была в состоянии полного изнеможения. «Вечером в передовой линии появились „стрелковые окопы“, как их тогда называли» (лейтенант Фишер, 1–го батальона 102–го полка). «Слишком скоро пришлось нам пожалеть, что мы не подготовили основательней наших стрелковых ям. Недостаток шанцевого инструмента впервые оказался в высшей степени неприятно ощутимым. Очень многие, кто считал при форсированных маршах, при палящем солнце, свою маленькую лопату, как ненужный балласт, теперь познал ее высокую цену» (Гейнц, лейтенант 5–й р. 177–го полка).

Измученная, страдающая от голода и жажды (воду доставали в ряде мест с трудом) пехота осталась ночью на своих позициях (выс. 154, 165, 168). Не было принято мер и к перемене неудачных артиллерийских позиций. «Было невозможно установить местоположение скрытой артиллерии противника, чтобы взять ее под прицельный огонь» (капитан Фойгтлэндер — Тернер, командир 3–й батареи 64–го арт. полка).

По расчетам генерал-лейтенанта Планица, соседняя 23–я дивизия (12–й арм. корпус) должна была наступать на Ватри (Vatry). Однако, командование корпуса, не имея точной информации, считало, что противник перед фронтом 32–й дивизии не представляет серьезной опасности. Напротив, положение слева на фронте 19–го корпуса обострялось. В 17 ч. 50 м. 23–я дивизия была направлена на восток по дороге Суде — Сент — Круа (Soude Ste Croy) — Коль (Coole). Был оставлен только 3–й батальон 108–го полка, который и занял Ватри. Между двумя дивизиями 12–го германского корпуса образовался разрыв в 20 км. Левый фланг 32–й дивизии повис в воздухе.

в) Кровавая бойня у Норме — Ланаре 7 сентября

(Схема 13)

Схема 13. Наступление 32-й пехотной дивизии. 7 сентября.

Вечером 6 сентября генералу Планицу стало известно, что левее его расположения, в направлении на Сомесу (Sommesous), будет введена в бой 23–я рез. дивизия. По его просьбе 100–й гренадерский рез. полк был тотчас направлен через Вильсене для подкрепления левого фланга 32–й дивизии. В ожидании подхода частей 23–й рез. дивизии генерал Планиц перенес начало наступления 32–й дивизии на 8 час. утра.

Однако, французская артиллерия уже с раннего утра возобновила обстрел по всему фронту расположения дивизии. Чуть вырытые углубления в земле не давали никакого укрытия. После 8 час. 2 правофланговых батальона — 2–й батальон 102–го полка и 2–й батальон 103–го полка — стали скачками продвигаться вперед. «Противник имел против нас пулеметы, щиты которых ясно различались через бинокль. Наши пули не действовали против этих щитов» (лейтенант Голъцгаузен — 8–й р. 102–го полка). Но вскоре всякое продвижение было приостановлено артиллерийским огнем. В обоих наступающих ротах 102–го полка были сразу же выбиты все офицеры. В некоторых местах линия стрелков была уничтожена начисто, 8–я рота 103–го полка выдвинулась вперед на выс 138 (на Сомме), но здесь была почти целиком уничтожена; все офицеры были выбиты; командование приняли два оставшихся еще в живых младших фельдфебеля. Адъютант 2–го батальона 103–го полка лейтенант Монзе пишет: «Этот день был ужасным для батальона. Меня не раз посылали в полк и бригаду с просьбой подавить артиллерию противника. Но ничего поделать было нельзя, так как наши батареи не могли найти неприятельские или не могли их достать. Высота все время находилась под таким огнем, что сквозь дым и пыль ничего не было видно». Капитан Луттерот, командир 6–й батареи 28–го арт. полка, подтверждает это сообщение: «Злой день! Мы были забросаны гранатами: к счастью, много было неразорвавшихся. Мы видели, как тяжко страдала наша пехота под артогнем противника, но не могли открыть его батареи». По сообщению майора Бентхина, командира 2–го дивизиона 24–го рез. арт. полка, «неприятельскую артиллерию трудно было распознать: она занимала исключительно удачную позицию, в маленьких лесках юго-западнее Ланаре и южнее Норме, скрытая от наблюдения лежащим впереди лесом». Когда 2 батареи 24–го рез. арт. полка выехали галопом на позицию восточнее выс. 165, они тотчас же были обстреляны артиллерией противника и потеряли 3 чел. убитыми и 7 ранеными. Хотя батареи сделали свыше 1 300 выстрелов, никакого облегчения для пехоты не последовало. В результате части 63–й пех. бригады стали отходить назад, к лесу. Во многих случаях этот отход сводился попросту к паническому бегству. По свидетельству одного из участников, «неприятельский артиллерийский огонь свирепствовал перед 102–м пех. полком с исключительной силой. Видно было, как отдельные люди 102–го полка бежали назад».

Вскоре после 11 час. генерал-лейтенант Винклер, командир 2–й гв. пех. дивизии, получил от 63–й бригады сообщение, что ее части жестоко страдают от неприятельского артиллерийского огня, и просьбу выдвинуть свои силы позади левого фланга бригады. Итак, саксонцы, спешившие на помощь гвардии, теперь сами просят ее помощи! Утром 7 сентября, севернее Норме, находились 3 полка 2–й гв. пех. дивизии: полк Елизаветы, полк Франца, полк Августы. Полк Франца был переброшен сюда в течение ночи из Морен-Ле-Пти. Он шел по дороге через Пьер — Морен, где в немногих уцелевших от пожара домах бойцы увидели тяжелую картину ближайшего тыла ожесточенного боя: длинными рядами лежали жертвы потрясающего огня французской артиллерии; невозможно было всех их обслужить, и душераздирающие крики и мольбы дать воды проникали глубоко в душу. По приходе в Кламанж 1–й батальон остался в дивизионном резерве у выс. 144. 2–й и F батальоны (Fusiliers) были выдвинуты к выс. 154. Что касается полка Августы, то 2–й батальон его также выдвинулся к выс. 154. а два остались несколько севернее, у вые. 167. 2–й и F батальоны оказались против Норме, южнее дороги Норме Вильсене, 1–й — на шоссе к северо-западу. Полк Александра занимал Экюри, вытянувшись к востоку вдоль дороги Экюри — Норме. Между полками Александра и Елизаветы зияла, таким образом, брешь. Чтобы заполнить ее, в 8 ч. 45 м. был двинут к югу 1–й батальон полка Елизаветы; бойцы стремительно добежали до высоты, что господствует северо-западнее над Норме, и здесь залегли. Правее них был брошен 2–й батальон полка Франца, которому посчастливилось благополучно достигнуть дороги Экюри — Норме, переправившись на другой берег Соммы. В таком расположении части 2–й гв. пех. дивизии ожидали дальнейших событий у саксонцев.

Получив просьбу о помощи от генерал-майора Герсдорфа (командир 63–й пех. бригады), генерал Винклер тотчас передал в его распоряжение 3–й батальон полка Августы, который с выс. 154 через выс. 167 был переброшен восточнее дороги Кламанж — Сомесу в тыл 63–й пех. бригады; кроме того, были переданы 2 батареи. Но после полудня генерал Винклер узнает, что саксонцы бегут назад (см. выше). Тотчас он приказывает двум оставшимся батальонам полка Августы — 1–му и F — развернуться по выходе из леса и атаковать в южном направлении. «Каменистый северозападный подъем выс. 165 был взят с разбегу». Но здесь атакующую гвардию ждала кровавая участь.

Среди огня и дыма на высоте стоят саксонские орудия. В этот ад бросаются первые волны атакующих; офицеры с шашками впереди. Но лишь немногие достигли лежащей южнее лощины; через усеянное убитыми и ранеными поле идут в атаку следующие волны. Саксонцы бегут назад, увлекая за собой и часть гвардейцев. Всего в нескольких ста метрах лежат неприятельские окопы; по ним открывают огонь. «Без результата! Невозможно попасть по искусно рассыпанным среди лесков и кустарника маленьким боевым группам и пулеметным гнездам противника»[234].

Скопившиеся в ложбине группы стрелков истребляются неприятельским огнем. Тщетно стараются они использовать малейшие прикрытия, залегая позади кустов, трупов, в лесках. Все пространство атаки усеяно убитыми и ранеными. Командиры рот и взводов поголовно выбиты из строя. 40 убитых и 186 раненых в F батальоне; не меньше в 1–м батальоне.

Между тем 1–й батальон полка Елизаветы, пользуясь тем, что внимание противника было отвлечено событиями, происходившими восточнее, переходит в 14 ч. 45 м. дня в атаку, западнее дороги Норме — Вильсене, и достигает берега Соммы. Здесь он получает приказ остановиться до новых указаний. Огонь французской артиллерии продолжал свирепствовать не только в передовых линиях гвардии, но и в тылу до Кламанжа, что делало почти невозможной передачу приказов.

Приказ 64–й пех. бригады на 7 сентября очень характерен: «Бригада прежде всего удерживает свои позиции. Как только наступление 2–й гв. дивизии станет ощутимым, следует идти вперед».

Итак, гвардия и саксонцы ждали, кто первым будет наступать; в итоге те и другие оставались на месте под убийственным огнем артиллерии противника. Весь день 7 сентября 4 батальона 64–й пех. бригады, выдвинутые в передовую линию, оставались на высотах против Ланарэ, достигнутых накануне. Здесь наблюдалась та же картина, что и на участке соседней бригады.

Лейтенант Каульфус из 4–й р. 178–го полка пишет:

«Мы прошли около 600–700 м и достигли высоты, севернее Ланаре, когда артиллерия противника взяла нас под такой огонь, что мы должны были залечь. В невыносимо быстрой последовательности разрывались гранаты вокруг нас, выбрасывая гигантские столбы черно-желтого дыма и пыли. Плотно прижатые к земле, впервые за войну были мы вынуждены взять лопаты и поочередно подкапывать себя. Потери множились. Французская артиллерия стреляла с поразительной точностью и с исключительно высокой тратой боеприпасов. Нашей артиллерии не удалось достигнуть превосходства огня».

Немецкая артиллерия по-прежнему не могла найти удобных наблюдательных пунктов. По сообщению командира 5–й батареи 28–го арт. полка капитана Бекера, Ланарэ, лежащее в углублении, за высотами не было видно; пристрелке по колокольне мешал лес. Не хватало телефонного провода; передавать указания с наблюдательных пунктов приходилось через живую цепочку. Не было карты. Приходилось ограничиваться стрельбой по живым, появляющимся впереди Ланарэ, целям.

«Когда темнота окутала пропитанное кровью поле боя 32–й пех. дивизии, огонь с обеих сторон смолк. 7 сентября был самым тяжелым днем с начала войны для войска, в особенности для пехоты дивизии. Французская артиллерия оказала действие, о каком не подозревали, и осталась неоспоримым победителем. Намеченное наступление всюду было задушено в зародыше, местами не смогли удержать даже исходных позиций»[235].

В 3 часа дня генерал-лейтенант Планиц приказал всюду приостановить наступление, которое и без того было застопорено.

Весь вечер и ночь ушли на то, чтобы собрать части, обескроленные в этом тяжком бою; полного порядка не удалось достигнуть до самого утра.

г) Решение генерала Гаузена 7 сентября

7 сентября вечером командующий 3–й герм, армией генерал Гаузен должен был разрешить тяжелую задачу. Две его дивизии справа — 32–я пех. (12–й арм. корпус) и 23–я рез. (12–й рез. корпус) — вели бой на линии Норме, Ланарэ, Сомесу. Восточнее 23–я пех. дивизия (12–й арм. корпус) достигла района южнее Сомпюи (Sompuis), но здесь ее остановил артогонь противника; еще дальше к востоку 19–й арм. корпус сражается в упорном бою в районе Глан (Glannes), сохраняя связь с 8–м арм. корпусом 4–й армии. В тылу 24–я рез. дивизия (12–й рез. корпус), освободившаяся после падения Мобежа, спешит к фронту; вечером она достигла Марны в 25 км ниже Шалона.

Гаузену известно, что находящиеся восточнее его 4–я и 5–я армии ведут тяжелые бои, не будучи в состоянии преодолеть сопротивление противника. Перед правым крылом 4–й армии противник явно усиливается[236]. Соседняя армия справа (2–я) также подверглась нападению противника по всей линии. Генерал Бюлов требует активной поддержки на своем левом фланге. Из перехваченного и переданного главной квартирой приказа генерала Жоффра Гаузену известно, что удар приходится главным образом на западном крыле всего германского расположения. Враг атакует на западе и на востоке: где же, в конце концов, он ослабил свои силы? Очевидно, в центре, как раз против фронта 3–й армии. Следовательно, надо наступать именно здесь. Гаузен сообщает всем своим частям, справа и слева: «Я намерен завтра рано утром наступать», и обращается к Бюлову: «Я прошу подчинить 2–ю гв. дивизию (гвардейский корпус) командованию 12–го рез. корпуса с целью общего наступления с двумя моими дивизиями». К командующему 4–й армией герцогу Альбрехту: «Я прошу направить 8–й арм. корпус в наступление совместно с моими 1½ корпусами» (т е. 19–й арм. корп. и 23–я пех. дивизия). Гаузен получает согласие от обоих соседей. Это решение командования 3–й армии квалифицируется немецкими исследователями как «неслыханная отвага»[237]. Однако, сам Гаузен, приняв его, переживал некоторые сомнения. Причиной их явилась активность неприятельской артиллерии. Корпуса сообщали одно и то же: «Против подавляющего огня артиллерии противника невозможно наступать[238]: наша артиллерия не находит ее (т. е. артиллерию) и не может нам помочь». На полях Марнской битвы уже накапливался тяжелый опыт, купленный кровью. Все более вырисовывалось лицо гигантского сражения: отнюдь не бескровная битва, как утверждают некоторые, а тяжелая кровавая борьба.

«Гигантская артиллерийская битва»[239] — в этой оценке Марнского сражения гораздо больше истины, чем во многих глубокомысленных оперативных анализах. На Урке артиллерия сковала маневр с обеих сторон. У Эстерне она парализовала атаку 9–го германского корпуса. Один день сражения (7 сентября) принес Гаузену тоже горькое поучение. Как наступать? Как «обмануть» артиллерию противника? Гаузену кажется, что рецепт найти не трудно: надо воспользоваться ночью, чтобы подвести пехоту возможно ближе к позициям врага, и на рассвете атаковать его. Этой идее — перехитрить суровую логику новой фазы войны — суждено было жить еще некоторое время в маневренном периоде войны, пока факты не разоблачили ее. В 23 ч. 15 м. Гаузен сообщает германскому главному командованию: «8 сентября в утренние сумерки я приказал всем войскам предпринять штыковую атаку[240]. Примыкающие фланги 2–й и 4–й армий наступают совместно».

Приказ генерала Гаузена был отдан 7 сентября в 17 час. и начинался следующими словами:

«Враг наступает на всем фронте перед германскими армиями. На правом германском крыле находятся превосходные силы французов. Противник не может быть поэтому сильным и превосходить нас на всем фронте. Только новое, энергичное наступление с фронта может выяснить положение противника, прорвать его фронт там, где он должен быть слабым, и парировать наступление превосходных сил противника на правом германском крыле. Чтобы в наибольшей степени избавить атаку пехоты от действия французской артиллерии, необходимо провести ее в утренние сумерки, достигнув штыковым ударом неприятельской артиллерии».

Как видим, Гаузен задумал сочетать смелую тактику с широким оперативным размахом. Он не учел при этом одного фактора: времени, да и не мог, по правде сказать, учесть его, не располагая данными о ходе гигантского сражения в целом. Прошло уже два дня сражения, в течение которых произошли важнейшие события на правом крыле. Наступление гвардии и саксонцев было задержано на эти два дня. Не поздно ли задуман контрманевр генералом Гаузеном?

На командиров соединений, которым предстояло осуществить этот замысел, приказ командующего 3–й армией произвел сильнейшее впечатление. Генерал Плеттенберг лично явился в Шалон, чтобы выразить свои опасения; однако, Гаузен оставался тверд в своем намерении, согласившись лишь перенести начало атаки с 4 час. на 4 ч. 30 м. утра.

Генерал-лейтенант Винклер пишет по поводу приказа:

«Я не могу отрицать, что я с тяжелым сердцем передал его дальше. Хотя я и приветствовал мужественное решение атаковать в утренние сумерки, что было единственным средством избежать тяжело воспринятого действия неприятельской артиллерии 6 и 7 сентября, но мне было ясно, что этот приказ означает также и истребление моей дивизии».

В 8 ч. 30 м. вечера генерал Кирхбах издал в Ватри приказ, согласно которому 32–я пех. дивизия должна была наступать через линию Ланаре — Васимон (оба включ.) до линии Ворфруа (Vaurefroy) — Монтепре (Montepreux) (оба исключ.); 23–я рез. дивизия — через линию Госимон (Haussimont) — Сомесу (включ.) до линии Монтепре (включ.) — западная окраина Майли (Mailly). Р. Сомм должна быть перейдена в 4 час. утра.

2–я гв. пех. дивизия, которая получила приказ в 11 ч. 45 м. вечера в Кламанже, должна была наступать, примыкая к 32–й пех. дивизии, левым флангом через Норме на середину Конантрай (Connantray).

1–я гв. пех. дивизия получила от командования 2–й армии приказ примкнуть к наступлению группы Кирхбаха. Начало наступления генерал Плеттенберг назначил первоначально на 4 ч. 15 м.

д) Фер-Шампенуаз — 8 сентября

(Схема 14)

Схема 14. Атака гвардейским корпусом и 32-й пехотной дивизией. 8 сентября 1914 г.

Согласно приказу генерал-лейтенанта Винклера в 1 ч. 30 м. ночи, 3–я гв. пех. бригада (полки Александра и Елизаветы) и находящийся впереди батальон Франца тотчас же переходят Сомму и выстраиваются для атаки южнее ручья. Наступление назначалось в 4 часа утра — правым крылом на Фер-Шампенуаз, левым — на Конантре. Два другие батальона Франца и соединенные роты Августы следуют во второй линии справа и слева от шоссе Вильсене — Норме — Фер-Шампенуаз. Артиллерия частью должна быть готова следовать за пехотой, по мере ее продвижения, частью же вести огонь с позиции севернее Соммы.

Участники следующим образом высказываются о впечатлении, произведенном полученным приказом:

«3 ч. 20 м. утра. Нас будят: офицеры к майору. Господа! Чтобы избежать действия неприятельской артиллерии, отдан приказ о всеобщей штыковой атаке. Всякое сопротивление разбивать без рассуждения. Ни одного патрона в стволе, примкнуть штыки, музыканты впереди рот. Я желаю батальону большого успеха. Мои мысли: Приготовься к смерти. Но для размышлений нет времени. Люди подняты, вещи застегнуты, роты собраны и приведены в готовность» (лейтенант Фибан, 5–я р. Александра).

Части получают приказ, поспешно отпечатанный на нескольких листах; при свете карманного фонаря трудно разобрать спутывающиеся строки. Направление атаки, местоположение противника — все это неясно: «Наступать. Направление на месяц, стоящий глубоко на юго-западе». Затворы у винтовок вынуты.

Без помехи со стороны французов полки Александра, Франца и Елизаветы заняли свои исходные позиции. Но, вследствие неодновременного получения приказа и некоторых задержек, части выступили в разное время, из-за чего связь между ними была потеряна и сомкнутого наступления не получилось[241].

Непосредственно восточнее Экюри наступал полк Александра через лес, к югу от дороги Экюри — Норме.

Сначала все было тихо. Но затем начинается бешеная ружейная трескотня. Роты бросаются вперед с криком «ура!» Крик этот отдается далеко к востоку: 2 корпуса сомкнуто наступают рядом друг с другом.

Пройдена первая линия окопов. Французская артиллерия все еще молчит. Передовые части уже натыкаются на сомкнутые соединения противника, который обращается в бегство.

На широкой поперечной прогалине — небольшая пауза. Уже совсем светло. Заряжают винтовки. Наконец, редеет лес, и первые линии выходят на опушку: французы бегут, атакующие за ними, нет времени стрелять. Но вот раздаются первые выстрелы французской артиллерии, которая бьет в это скопище своих и чужих со все нарастающей силой. Немецкая артиллерия осталась позади и молчит. Продвигаясь дальше, части полка Александра достигают железнодорожной насыпи, вдоль которой и располагаются, обстреливая группы беспорядочно отходящего противника. Справа и слева атака соседей отстала. Полк первым продвинулся на 2,5 км в глубь расположения противника. «Только одного не удалось достигнуть; захвата французских батарей; неприятельская артиллерия ускользнула». Дальше без артиллерийской поддержки продвигаться невозможно. Только позднее начинают подтягиваться свои батареи, и около 11 час. три из них открыли огонь; но неприятельской пехоты уже не видно. Французская артиллерия ведет огонь по насыпи, причиняя значительные потери.

Через четверть часа, в 4 ч. 15. м. утра, начал свою атаку 2–й батальон Франца. Уже через 15 мин. 6–я рота наткнулась на французов, которые открыли сильный огонь. Со штыками наперевес, под звуки труб, бой барабанов и крики «ура!» бросилась вперед 6–я рота; 2 пулемета сопровождали атаку. Противник смят, 100 пленных. Только тогда люди заряжают винтовки. Командир 6–й роты капитан Розенберг рассказывает, что единственный раз за войну ему пришлось шашкой разрубить голову французу, 5–й роте противник оказал ожесточенное сопротивление, но также был сбит. Первый удар 2–го батальона Франца прошел, таким образом, вполне удачно. Но дальше противник стал оказывать возрастающее сопротивление, хотя полк Александра был уже далеко впереди: видимо, атака этого полка предупредила французов, и они несколько оправились, 7–я рота напоролась вскоре на засаду и была встречена уничтожающими залпами. В несколько мгновений рота потеряла 3 командиров взвода, 4 унтер-офицеров и 27 гренадер убитыми, 3 унтер-офицеров и 34 гренадер ранеными. Люди с незаряженными еще винтовками бросились назад за прикрытие. Только после этого тяжелого урока командир батальона приказал зарядить винтовки. Продолжая продвижение вперед, роты 2–го батальона Франца перешли железную дорогу и вышли около 7 ч. 30 м. утра на шоссе Фер-Шампенуаз — Норме, где и остановились. Беспорядочные группы противника отступали к Фер-Шампенуазу. Однако, французская артиллерия начала обстреливать и этот участок.

Левей через Норме и восточнее наступали в 4 ч. 45 м. остальные части 2–й гв. пех. дивизии встретили несравненно более серьезное сопротивление противника. В лесу разгорелся ожесточенный, кровавый бой. В особенности крепко оборонялись французы вдоль шоссе Фер-Шампенуаз — Норме, которое находилось под обстрелом французской артиллерии. Здесь несколько линий окопов следовали одна за другой, были устроены засеки, проволочные заграждения, засады для фланкирующего обстрела; в лесу, восточнее дороги, противник также оказывал сильнейшее противодействие.

Единое руководство боем было, естественно, невозможно; все зависело от инициативы унтер-офицеров, которые впрочем показали себя с лучшей стороны. В лесу и кустарнике сражались врукопашную группами в 5–10 чел. Потери атакующих частей были громадны, в особенности в отношении офицерского состава. Три роты F батальона Франца остались к концу боя без единого офицера: «Потери в командирах были исключительно велики». При атаке части совершенно перемешались; оставшиеся в живых офицеры и унтер-офицеры собирали вокруг себя людей, невзирая на то, к какой части они принадлежат, и бросались снова в бой. В тылу у наступающих оказывались целые соединения французов, которые открывали внезапно огонь с тыла, с боем пробиваясь к своим. К середине дня, подорвав сопротивление противника на железнодорожной насыпи, части 2–й гв. пех. дивизии, наступая через лес, вышли на линию вдоль по течению ручья Вор (Vaure).

Французы бежали к Фер-Шампенуазу; потери их были потрясающи: «как красный мак», острили гренадеры, выглядит все поле сражения, до железнодорожной насыпи, так густо усеяно оно было трупами в красных штанах.

Немецкая артиллерия и в этом бою не оказала существенной помощи своей пехоте. Причина, главным образом, заключалась в неизвестности, где собственно находилась в данный момент передовая линия атаки; как только батареи открывали огонь по предполагаемому противнику, раздавался сигнал: «das Ganze halt» (прекратить стрельбу) — оказывается, артиллерия била по своим.

Наступление 1–й гв. пех. дивизии во многом носило те же самые черты, что и наступление 2–й. Таким же порядком состоялось выступление на рассвете; затворы от винтовок были спрятаны в хлебных мешках. Те же штыковые атаки и тяжелые потери под огнем противника. 8–я рота 1–го гв. полка попала сначала под пулеметный огонь. «Я вижу, как люди падают, словно скошенные», — рассказывает Бешвиц, командир роты. Затем, вступив в небольшой лесок, она попадает под огонь артиллерии. «Это был настоящий лесок смерти». Полк, уже в августе потерявший 1600 чел., понес новые потери, в особенности в офицерах. Следует, однако, отметить то обстоятельство, что, благодаря внезапности атаки и быстроте продвижения, 2–му гв. полку удалось захватить 2 неприятельские батареи. Здесь в использовании артиллерии были те же недочеты: вся тяжесть атаки легла на плечи пехоты.

Между 10 и 10 ч. 30 м. частям 1–й дивизии удалось продвинуться значительно вперед, западнее железной дороги Колиньи-Фер-Шампенуаз. Передовые части вплотную подошли к Фер-Шампенуазу, заняв вокзал.

Только с 13 ч. 30 м. стала подтягиваться артиллерия в район выс. 166, открыв огонь по Фер-Шампенуазу и подступам в нему. Единого руководства ею в смысле поддержки пехотной атаки по-прежнему не было.

Около полудня 2–я гв. пех. дивизия снова была передана (из группы Кирбаха) в подчинение командиру гвардейского корпуса генералу Плеттенбергу, который, в соответствии с указаниями командования 2–й армии, дал обеим дивизиям юго-западное направление атаки: 1–й гв. дивизии на Лент (Linthes) и 2–й — через Фер — Шампенуаз на Плер (Pleurs). Атака 1–й гв. дивизии в этот день, однако, уже не состоялась, вследствие утомления частей и, главное, неподготовленности артиллерии к ее поддержке.

Части 2–й гв. дивизии, возобновив продвижение во второй половине дня, без боя овладели Фер-Шампенуазом. Измученные, изголодавшиеся, обескровленные части гвардии расположились вокруг этого местечка. До поздней ночи продолжались мелкие стычки с блуждающими отрядами противника. Пошел дождь, который усилил страдания бесчисленных раненых, разбросанных на полях и в лесу, подобрать которых не было никакой физический возможности.

Остается несколько слов добавить об атаковавшей левее 32–й дивизии, подробное описание боя которой выходит из рамок нашей работы. После ожесточенного штыкового боя саксонцам удалось овладеть Ланаре и продвинуться до железнодорожной насыпи. Однако, дальнейшее наступление приказом дивизии было приостановлено указанием ждать продвижения 23–й рез. дивизии.

О потерях за три дня сражения (с 6 по 8 сентября) в частях на фронте 32–й. дивизии дает представление следующая табличка:

Чтобы получить достаточно беспристрастную картину боя, приведем свидетельство и другой стороны. Фош пишет в своих воспоминаниях[242]:

«8–го, до рассвета, 11–й корпус подвергся одной из самых ожесточенных атак. Воспользовавшись ночью, чтобы приблизиться к нашим линиям, не подвергаясь огню нашей артиллерии, противник построил свои массы для атаки в нескольких сотнях метров от нашей пехоты и внезапно, в 4 ч. 30 м., еще ночью, без артиллерийской подготовки, направил их к югу от Морен-Ле-Пти и Экюри-Ле- Репо. 21–я дивизия, на левом крыле нашего 11–го арм. корпуса, отхлынула на Фер-Шампенуаз, вовлекая в свое беспорядочное движение часть 52–й рез. дивизии и часть 18–й див. 22–я дивизия в свою очередь потеряла свои позиции в районе Ланаре».

По другим французским источникам[243]: «Несмотря на героизм и бешеное сопротивление, о чем свидетельствовали потом груды трупов, найденных на линии защиты, 21–я и 22–я дивизии были опрокинуты и в беспорядке отхлынули назад, вовлекая части 35–й бригады (18–я дивизия)».

Итак, план Гаузена осуществился, хитрость его имела успех, ему удалось «обмануть» неприятельскую артиллерию. Победа была полная. Но как удивлен был бы командующий 3–й армии, если бы ему сказали, что эта победа была одной из важнейших причин германского поражения на Марне![244] Об этом генерал Гаузен узнал только позднее.

e) Единственная идея генерала Мольтке. Прорыв союзного центра

Известно, что германское главное командование в ходе Марнского сражения не дало никаких директив своим армиям. Они сражались каждая на свой риск и страх. Однако, накануне сражения, одновременно с приказом генерала Жоффра, Мольтке дал директиву германским армиям, которую, при известном желании и воображении, можно положить в основу их действий в Марнском сражении.

Согласно этой директиве, как уже сказано выше, 1–я и 2–я армии должны были стать фронтом к Парижу, 4–я и 5–я, армии должны были наступать в юго-восточном направлении, чтобы этим открыть 6–й армии переход через Мозель между Тулем и Эпиналем. И, наконец, 3–й армии предстояло продвинуться далеко к югу в направлении: Труа (Troyes) — Вандевр (Vandeuvre). «В этом находит себе ясное выражение намерение главного командования достигнуть прорыва в центре»[245].

Такой вывод, сколько он ни натянут, все же снимает, по видимости, с германского главного командования обвинение в чудовищной пассивности во время сражения, решившего судьбу всей кампании. Однако, ближайшее рассмотрение этой директивы указывает на нелепость всего этого предприятия. Если германское главное командование и в самом деле придавало решающее значение прорыву центра союзного расположения, то на кого возлагалась эта центральная задача: на армию, которая имела всего лишь два активных и один резервный корпус[246]! В довершение всего эта «ударная группа», вместо того чтобы проникнуть в разрыв между 9–й и 4–й французскими армиями от Майли (Mailly) до Сомпюи (Sompuis), разделяет свои силы на две части, направляя их на фланги соседей: в конце концов, в распоряжении командующего 3–й армией остается одна резервная дивизия! Наш вывод о том, что пехотные атаки в Марнском сражении всюду были остановлены артиллерией, получает еще одно крепкое доказательство. Возрастающее могущество артиллерийского огня — вот что обнаружилось в боях прусской гвардии 6–8 сентября. Победа была одержана ею благодаря смелой и хитрой уловке, посредством которой удалось обмануть артиллерию. Но кому же не ясно было, что такая уловка может удаться раз, другой — не больше, что обретенная на миг тактическая внезапность будет утеряна вновь.

Против артиллерии оказалось бессильным и беспомощным лучшее германское войско — отборная гвардия. Победа ее 8 сентября была поистине пирровой победой. Ценой неслыханных кровавых потерь продвижение в несколько километров — это уже позиционная норма! Противник разбит, но преследовать его нет сил, и завтра он будет драться уже на новых позициях. Блестящий тактический успех как будто открывал двери сильным надеждам на большую победу в стратегическом масштабе. Но безжалостно выступала на первый план прежняя проблема темпов. Французская артиллерия задержала гвардию на 2 дня; 8 сентября гвардия прошла всего несколько километров, купленных потоками крови. При таких темпах дело не обещало быстрой развязки, А она уже назрела на другом участке Марнской битвы.

В Марнской битве прусская гвардия была обескровлена; в сущности, только жалкие остатки блестящих полков стали на ночной бивуак у Фер-Шампенуаза. Эпоха лихих «дел» шашкой и штыком канула в безвозвратное прошлое![247]

2. 2–я германская армия под действием центробежных сил

(Схемы 7, 8 и 15)

Если традиция выставляет генерала Клюка как носителя идеи маневра, то генерала Бюлова она изображает как провозвестника новых форм ведения сражения нескольких армий в сомкнутом строю. Рейхсархив говорит о стремлении Бюлова побудить 1–ю германскую армию примкнуть к его правому флангу: этим «было бы достигнуто тесное смыкание, которое он всегда проповедывал»[248]. Такова была «idee fixe» генерала Бюлова[249]; «он всегда был большим приверженцем сомкнутого действия всех войск. „Плечом к плечу!“ — это было для него первой предпосылкой для победоносного боя»[250].

Но все это легенда. Если Бюлов требовал, чтобы соседи потесней примыкали к нему, это только потому, что он хотел, чтобы победа приписана была его армии, а не какой-либо другой! «Мне нужна поддержка — обращался он к соседям, — вы должны мне помочь»[251]. Пользуясь в мирное время славой как выдающийся генерал и расцениваемый Мольтке как крупнейший военный авторитет, он считал свои идеи не подлежащими оспариванию и с крайним пренебрежением взирал на замыслы своих соседей. Он не стеснялся сводить личные счеты с неугодными ему командирами. Так, генерал Эммих, командир 10–го корпуса, с которым у него было столкновение еще до войны, получил жестокий выговор после битвы при Сен-Кантене[252].

В особенности неодобрительно смотрел генерал Бюлов на инициативу, которую проявлял генерал Клюк, освободившийся, наконец-таки, из-под его опеки.

Но в действительности, генерал Бюлов по своим воззрениям и образу действия полностью принадлежал к той же категории военачальников, что и Клюк. Огульное наступление, без учета особенностей ситуации и новых условий войны, — это было подлинной «idee fixe» Бюлова, как и подавляющего большинства немецких генералов. Марнская битва целиком подтверждает такую оценку.

В самом деле, в действиях Бюлова в критические дни 5–9 сентября можно найти лишь одну последовательность: наступать во что бы то ни стало и вопреки всему. Все остальное — легенда, сложенная впоследствии, чтобы как-нибудь оправдать неудачливого генерала.

По директиве германского главного командования от 4 сентября 2–я армия должна была встать фронтом к Парижу, между Марной и Сеной, удерживая переправы на Сене от Ножан до Мери (Мегу). 1–я армия должна была примкнуть к ее правому флангу, от Марны до Уазы. Быть может, в этом приказе можно почерпнуть руководящую нить для объяснения действий генерала Бюлова?

Легенда сообщает нам о следующем диалоге. В 13 час. 5 сентября представитель штаба 1–й германской армии капитан Бюрман явился к Бюлову: «Я имею поручение передать вам мнение его превосходительства Клюка. 1–я армия должна прежде всего отбросить три английские дивизии, которые стоят непосредственно перед нами. Иначе мы не сможем отойти. Лучше всего было бы продолжить преследование до Сены. Если мы прочно завоюем на ней отрезок к югу, можно будет осуществить марш отхода, которого требует приказ Мольтке». Таково безрассудство смелых, не видящих угрозы их тылу. А вот мудрая рассудительность осторожности: «Вы слишком слабы со стороны Парижа», — отвечает командующий 2–й армии. «Мы будем 5 и 6 сентября следовать дальше к Сене с постепенным захождением направо, чтобы овладеть, как приказывает Мольтке, мостами через Сену, однако, для вас дело будет становиться с каждым часом хуже». Как только капитан Бюрман уехал, пришло следующее сообщение от авиаразведки 2–й армии;. «Мое впечатление: противник перебрасывает войска перед фронтом 2–й армии на запад» (это было передвижение 4–го французского корпуса к Парижу). Бюлов доносит в главную квартиру: «Кажется, противник не хочет принять решительный бой перед фронтом; напротив, он собирает, видимо, все силы, какими еще располагает в районе Парижа и севернее, для мощного удара против правого фланга нашего войска».

Это последнее донесение является документом; все же разговоры, которые велись представителями командования во время Марнской битвы, нельзя принимать на веру, так как записи их субъективны, тенденциозны и, возможно, подправлены впоследствии. Если судить по тому, что только что изложено, Бюлов 5 сентября давал себе полный и ясный отчет в обстановке. Следующая запись дает представление о том, что у него также был вполне твердый план действий. При вторичном посещении капитана Бюрмана в тот же день генерал Бюлов будто бы сказал:

«Мы ожидаем сильного сопротивления на Сене и одновременно сильного нападения со стороны Парижа против 1–й армии. Своим центром и левым крылом мы будем сегодня и завтра вести энергичное преследование до Сены, но правое крыло удержим позади, чтобы таким образом уже начать захождение к Парижу. 6 сентября мы будем проводить это захождение. Обратите внимание его превосходительства Клюка, при вашем докладе, на то, что 1–я армия должна прикрывать правый фланг всего войска со стороны Парижа, однако, при этом не должно возникнуть никакой бреши между ним и нами. Скажите ему, я считаю его положение неблагоприятным. В Париже собирается гроза, и англичане будут, вероятно, также снова продвигаться вперед».

Посмотрим, с точки зрения этой гипотезы, по которой предусмотрительность Бюлова доходила вплоть до заботы о прикрытии бреши между 1–й и 2–й армиями, на ход действительных событий.

Можно предположить, что утром б сентября генерал Бюлов твердо придерживался своего плана действий. Правофланговый 7–й германский корпус задерживается у Артонжа (Artonges), севернее Монмирая. 10–й рез. корпус выходит в район Монмирай-Ле-Голь, и вся армия совершает захождение левым крылом вокруг Монмирая через Морен-Ле-Пти. Предполагается, что 1–я армия восточным крылом отойдет за М. Морен и Марну, во исполнение приказа германского главного командования. Но этому ли маневру захождения левым плечом придает Бюлов преимущественное значение в ходе борьбы 6 сентября? Нет, главное, чем он увлечен, это преследование противника, которого он считает разбитым. В полдень б сентября им отдается следующий приказ:

«Севернее Сены находятся только прикрытия противника. Требуются безоглядная энергия и преследование для уничтожения этих сил и разрушения переправ в долине Сены. Соответственно с этим — дальнейшее преследование».

Преследование «без оглядки» — такова действительная идея, а вернее, страсть, которая руководила командованием 2–й армии 6 сентября. В самом деле, достаточно было войскам натолкнуться на серьезное сопротивление противника, который считался уже разбитым, чтобы все умные схемы и построения рассудительного генерала полетели к черту. Он бросает в бой без оглядки и без удержу все свои силы.

Если Бюлов действительно рассчитывал на то, что 1–я армия должна была примкнуть к его правому флангу у Марны, то почему он так легко и радостно соглашается, на оставление 3–го и 9–го корпусов у Эстерне? 10–й рез. корпус развертывается в боевом порядке, южнее Монмирая, а чтобы установить связь между ним и 9–м корпусом, сюда спешит 13–я пех. дивизия из 7–го корпуса. На 7 сентября Бюлов приказывает фронту, образовавшемуся из 3–го, 9–го, 7–го и 10–го рез. корпусов, продолжать решительное наступление на юг.

Следовательно, мудрый стратегический план генерала Бюлова оказался при первом же соприкосновении с действительностью пустой болтовней. В пылу сражения, мечтая о лаврах, Бюлов забывает сразу же и о приказе германского главного командования, и о Париже, и о 1–й германской армии. Как может быть теперь заполнена брешь между Эстерне и Урком? Куда отходить трем корпусам 1–й армии, сражающимся на Урке?

Схема 15. Район Монмирайля и Сен-Гондских болот.

Левое крыло 2–й армии, исходя из указанной гипотезы, должно было совершить захождение левым плечом. И здесь с полной очевидностью выступает плацпарадная стратегия и тактика германских генералов, живших опытом 1870/71 г. В самом деле, если уж такой маневр задуман, не мешало бы подумать, где и как он происходит. Простой взгляд на карту показывает, что если даже противник оставит слабые отряды на северном берегу Сены, продвижение по такой местности будет невозможно совершить в течение 1–2 дней. Восточнее Шарлевиля берега М. Морена покрыты густым, почти непроходимым для крупных войсковых частей, лесом. Далее к востоку тянутся непроходимые Сен-Гондские болота. Южнее их гористая местность образует преграду, которую легко оборонять. Движение по всей этой местности возможно лишь по дорогам. Но что если противник блокирует их даже небольшими силами?

10–й арм. корпус имел на 6 сентября задачу продолжать преследование. Был выделен даже летучий отряд из дивизионной кавалерии, велосипедистов и артиллерии, который должен был быстро выдвинуться в долину Сены. Но, в действительности, при первых попытках продвинуться вперед корпус наткнулся на ожесточенное сопротивление (42–я дивизия армии Фоша). 19–я дивизия у Корфеликс (Corfelix) и Ле-Реклю (Le Reclus) переправилась через М. Морен, но здесь попала в труднопроходимую лесную зону, где и застряла.

74–й пех. полк 6 сентября вел атаку по ту сторону реки М. Морен, восточнее Суази (Soizy aux Bois).

Здесь лес Ботре (Bois de Botrait) ниспадает круто к М. Морену по склону вые. 50–60 м. Плотный кустарник был почти непроходим и к тому же переплетен зарослью дикой ежевики. В этом непроницаемом сплетении бойцы взбирались на крутую гору, с тяжелыми ранцами, при жгучей жаре. Лишь только 3–я рота достигла вершины, как попала, по свидетельству участников, «под неприятельский артиллерийский огонь невиданной силы».

Деревня Вильнев-ле-Шарлевиль (Villeneuve les Charleville) переходила из рук в руки. Наконец, во второй половине дня немецкая пехота, при поддержке мощного артиллерийского огня, овладела ею и удержала за собою до конца дня. В результате неимоверно тяжелых боев, в которых обе стороны понесли большие потери, 10–му корпусу удалось подвинуться всего на каких-либо 4 км к югу от М. Морена.

Восточнее 20–я пех. дивизия и прусская гвардия остановились перед Сен-Гондскими болотами, через которые вели только несколько узких дорог и форсировать которые можно было только с одновременным охватом с востока.

Этим и кончился маневр захождения левым плечом 2–й армии 6 сентября. Как и в случае с Клюком, оказалось, что подобные перестроения для армии в новых условиях ведения войны — дело несколько потруднее, чем повороты батальона.

6 сентября Бюлов еще мог пребывать в царстве сладких иллюзий, считая, что французы уже очистили правый берег Сены. Конец этого тяжелого дня должен был поколебать его безмятежную уверенность. На другой день, 7–го, после того как приказ Жоффра стал известен, жестокая действительность выступила во всей своей неприглядной наготе. Силы гигантского сражения начинают оказывать свое непреодолимое действие, 3–й и 9–й германские корпуса уходят с правого фланга 2–й армии к северу. Мечты о блестящем успехе на Сене развеяны в прах, С негодованием и злобой узнает Бюлов о новом сумасбродстве неистового Клюка. Этим известием он «полностью выбит из состояния равновесия»[253]. Как пишет сам Бюлов в воспоминаниях, только теперь ему стало ясным, «что 1–я армия своими 2–м, 4–м и 4–м рез. корпусами ведет контрнаступление против врага через Урк»[254]. Это решение командования 1–й армии он считает тяжелой ошибкой, так как «только примыкание 1–й армии к правому флангу 2–й у Шато-Тьерри могло бы образовать фронт, которого он (противник) не мог бы ни прорвать, ни обойти»[255] Бюлов высказывает убеждение, что если бы даже 1–я армия имела успех в своих действиях против Монури, она все равно не смогла бы использовать его, упершись в укрепления Парижа. Сказано очень хорошо, но все это является, несомненно, позднейшим вуалированием действительного поведения генерала Бюлова в эти критические дни. Что дало бы отступление 1–й армии к Шато-Тьерри, если Бюлов стянул все свои силы к югу и оголил таким образом Марну, к которой ведь, по директиве германского главного командования, должен был примкнуть его правый фланг? Не ясно ли, что забота о примыкании друг к другу флангов обеих армий возникла у него только тогда, когда он убедился в неверности своего первоначального намерения разгромить французов на Сене. Совершенно очевидно, что Бюлов не имел никакого отчетливого представления об общей обстановке, что он не понимал значения боев на Урке, в которые Клюк был вовлечен далеко не по своей вине[256].

Итак, день 6 сентября пропал даром для командования 2–й армии. Преследование кончилось безрезультатно, а для выправления общей оперативной ситуации ничего не было сделано. Мало того, командующий 2–й армии снял с Марны последние прикрытия и тем во много раз обострил угрозу проникновения сил противника в свой тыл, хотя опасность со стороны Парижа ясно сигнализировалась в директиве германского главного командования и в его собственных донесениях главной квартире.

Но допустим, что ошибки, сделанные командованием 2–й армии 6 сентября, должны быть отнесены за счет запутанности и неясности обстановки, так как неизвестность — неизбежный спутник войны. Какие меры должен был принять генерал Бюлов 7 сентября, когда он знал уже об общем наступлении союзников (сообщение германского главного командования было получено в штабе 2–й армии в 7 час. утра), о тяжелом положении Клюка на Урке, об угрозе перехода союзников через Марну в брешь, открывшуюся в расположении 1–й германской армии? Совершенно очевидно, что первым и главным решением должно быть — отказаться от ложной идеи преследования противника, который сам перешел в наступление. Если Клюк оказался прикованным к Урку, то 2–я армия должна была сохранить за собой свободу маневрирования. Другой вопрос, как использовать эту свободу. Здесь могли быть приняты различные решения. Самое простое из них — отказавшись от перехода Сен-Гондских болот, закрепиться на их северной окраине и сдвинуться вправо, занять своими корпусами линию М. Морена, правым флангом упираясь к Марне у Ла-Ферте-су-Жуар. Тогда гвардейский корпус вместе с 3–й армией удерживал бы армию Фоша, малоспособную к наступлению. Три других корпуса 2–й армии и, допустим, один из состава 1–й сдержали бы наступление приблизительно шести корпусов союзников. Само собой разумеется, что германское главное командование должно было одновременно принять меры к немедленной передвижке сил на запад, например из 3–й или 4–й армий. Словом, генерал Бюлов должен был серьезно оценить общую обстановку, которая ему была известна, прекратить наступление и перейти к обороне, перегруппировавшись к правому флангу.

Но все дело в том, что генерал Бюлов вовсе не думает отказываться от своей авантюры на левом крыле. 7 сентября 10–й германский корпус продолжает свое упорное вгрызание в лес южнее М Морена. Здесь «ганноверцы ведут чисто индейскую войну». В густом лесу им приходится прорубать топором дорогу. То там, то здесь возникают бои с отдельными группами противника. Части были измучены и напрягали свои силы до последней крайности. Однако, наступление продвигается вперед. Французская пехота уже в послеобеденные часы отошла в район Мондемана (Mondement), артиллерийский огонь стихает. Путь к ключу позиции Фоша, казалось, свободен. К ночи 19–я дивизия выходит на линию Бильнев — Ле Шарлевиль — Монтиживру (Montigivroux). 20–я дивизия и гвардейский корпус вели в этот день безуспешную борьбу за переходы через Сен-Гондские болота[257].

Схема 7. Марнская битва. Западное крыло 7 сентября.

Застряв своим левым крылом в лесу и болотах, Бюлов все же крайне обеспокоен общим положением. Соглашаясь отпустить 3–й корпус, он настаивает, чтобы, по крайней мере, 9–й остался позади реки Долло (Dollau). Но и это не удается. Положение на правом фланге 2–й армии становится крайне опасным. 10–Й рез. корпус отводится к Монмираю. Севернее остается лишь одна 13–я дивизия, которая располагается уступами от Фонтенеля (Fontenelle) до Монмирая. Командующий 7–м корпусом генерал Эйнем крайне озабочен положением своей дивизии, которой угрожают несколько корпусов противника, проникающих в Марнскую брешь. К тому же собственно 13–я дивизия состоит всего из одной бригады, так как другая осталась у Мобежа. Что касается 14–й дивизии, то ее удерживает в своем распоряжении генерал Бюлов. Генерал Эйнем отправляется к командующему армией и высказывает ему свои опасения: «Безусловно необходимо, чтобы мой корпус завтра стоял в боевой готовности, чтобы отразить неприятельский прорыв между 1–й и 2–й армиями. Я должен получить обратно 14–ю дивизию. Тогда, в соединении с обоими кавалерийскими корпусами, дело пойдет». «Вы должны получить обратно вашу дивизию», отвечает Бюлов, — и успокоенный генерал Эйнем уезжает обратно. Но командующий 2–й армией имеет совсем другие виды на 14–ю дивизию и в тот же день перебрасывает ее на левый фланг, между 10–м и гвардейским корпусами, против Сен-Гондских болот. Однако, позиция 10–го корпуса в лесах на другом берегу М. Морена — представляется Бюлову слишком рискованной, и он приказывает 19–й дивизии в ночь с 7–го на 8 сентября отойти на северный берег реки.

Итак еще один день пропал даром. Атака левого крыла по-прежнему не дала никакого результата а между тем положение на Марне стало исключительно опасным. Откажется ли командование 2–й армии 8 сентября продолжать наступление левым крылом, чтобы принять какие-то меры для ликвидации этой опасности? Как раз наоборот, именно 8 сентября предпринимается «утренняя атака» против Фоша, о которой сказано выше. 14–я дивизия форсирует Сен-Гондские болота. Почти непрерывно идет она 7 сентября к новому пункту своего расположения и ночью приходит в Жош (Joches) на северном берегу Сен-Гондских болот. 8 сентября начинается тяжелая атака. Пехота кое-как перебирается по узкой гати, за ней должна следовать артиллерия. Перебросить орудия по гати почти в 1 км длиной под огнем противника и перед лицом неприятельской пехоты и пулеметов — предприятие крайне рискованное. Малейшего уклонения в сторону достаточно, чтобы кони и орудия безнадежно завязли в болоте, а падение одной запряжки на дороге означает остановку всех следующих за ней. Об отступлении не может быть и речи. Тем не менее операция протекает благополучно, 14–я дивизия утверждается на южном берегу Сен-Гондских болот. Тогда и 10–му корпусу снова приходится перейти в наступление, чтобы вернуть оставленное раньше пространство, но теперь его продвижение совершается с еще большим трудом.

Но увязывает ли, в конце концов, как-нибудь командующий 2–й армией свои действия на левом и правом флангах?

Некоторый свет на это обстоятельство бросает его обращение к Кирхбаху в середине дня 8 сентября: «Так как 2–я армия должна вести тяжелые бои против сильно превосходящих сил противника, генералу Кирхбаху следует направить свое наступление возможно больше к западу, чтобы таким образом облегчить положение правого крыла 2–й армии». Генерал Кирхбах возвращает тогда 2–ю гв. дивизию ее командованию, а сам продолжает с двумя дивизиями наступать на юг.

Схема 8. Марнская битва. Западное крыло 8 сентября.

Итак, теперь Бюлов смотрит на наступление своим левым крылом, как на средство — ударом с запада заставить французов прекратить свое продвижение в Марнскую брешь. Сколько времени требуется, однако, для такого маневра, если даже признать достаточными те силы, которыми располагает Бюлов (а их, конечно, совершенно недостаточно). Требуется преодолеть труднодоступную и гористую местность в центре Шампани и затем вести борьбу с превосходящими силами 5–й французской армии. Бюлов вскоре убеждается, что он снова во власти несбыточных мечтаний, ибо положение на правом крыле, видимо, не оставляет уже никакого времени в его распоряжении. 8 сентября 2 французские дивизии уже наступают на 13–ю. Они проникают ей в тыл. Начальник штаба 7–го германского корпуса звонит в штаб армии: «Французы прорвались на фронте 13–й дивизии, бригада Унру отступает. Генерал Эйнем предлагает отвести правое крыло назад». Генерал Бюлов дает согласие, так как «у вас нет больше резервов». Отдается приказ: «13–я пех. дивизия отходит позади реки Вердонель (Verdonelle; впадает в Марну, в 10 км восточнее Шато-Тьерри), 10–й рез. корпус примыкает к ней». К ночи правое крыло 2–й армии располагается на фронте Марньи — Ле-Туль. Марнская брешь увеличилась еще на 15 км. Положение стало явно безнадежным и пессимизм Бюлова вполне основательным.

Если он не отдал уже 8 сентября приказа об отступлении его армии к Марне, то только потому, что считал возможным еще один выход из положения: 1–я армия должна отступать на восток, примкнув к правому флангу 2–й, примерно, на линии Шато-Тьерри — Ла-Ферте — Милон. По его мнению, 1–я армия в этом случае Смогла бы противодействовать попыткам обхода или прорыва ее фронта. Разумеется, такое предположение остается крайне сомнительным, так как 6–я французская армия немедленно предприняла бы новую попытку охвата правого фланга. Но во всяком случае этого примыкания 1–й армии не произошло в действительности.

2–я армия оказалась в течение 3 дней — 6, 7 и 8 сентября — скованной, как и 1–я. Но если эта последняя действительно потеряла свободу маневра, в силу внезапного удара со стороны Парижа, то командующий 2–й армией добровольно отказался от инициативы. Он сам себя пригвоздил к Сен-Гондским болотам, куда загнал лучшие свои силы, осуществляя ненужную и опасную авантюру. Подлинным мотивом его действий оставалась идея огульного наступления, «преследования» противника. На более сложное маневрирование он оказался неспособным. В результате 3 дня были потеряны, при фактическом бездействии командования 2–й армии на решающем участке сражения, и союзники получили время и возможность беспрепятственного продвижения в Марнскую брешь.

3. 5–я и 9–я французские армии 7–8 сентября

(Схемы 7, 8 и 15)

а) 5–я французская армия охватывает правое крыло 2–й германской армии

Утром 7 сентября командующий 5–й французской армией узнал от своей авиации об отходе главной массы сил противника по всему его фронту. Об этом свидетельствовали многочисленные колонны немцев, движущиеся к северу и отмеченные в районе Ребэ (Rebais), Куртасон, Эстерне, лес Ле-Голь, Монмирай. В окопах противника, видимо, остались лишь арьергарды. Англичане ночью достигли линии Креси (Crecy en Brie, 10 км к югу от Мо), Водуа (Vodoy), к востоку от Жуи- Ле -Шатель (Jouy le Chatel); направление их движения на 7 сентября — Ферте, Гоше, Ребэ. В 9 час. французское главное командование предлагает командованию 5–й армии ускорить движение левого крыла, чтобы выйти на высоту правого фланга англичан. Генерал Франше д'Эспере дает соответствующие указания 18–му, 3–му и 1–му корпусам выдвинуться вперед, равняясь по левому соседу; 10–му корпусу остановиться, помогая 1–му выйти к северу от Эстерне. Но командующий 5–й армией по-прежнему требует осторожности и согласованности в действиях.

«Немцы имеют обыкновение, после того как наши войска атакуют их утром, пытаться произвести к концу дня контратаку[258]; мы должны предвидеть это и принять соответствующие меры; всякая захваченная позиция должна быть солидно укреплена. Сделав это, не следует возобновлять движение вперед, пока не оказана помощь, всеми средствами продвижению соседних корпусов»[259].

Руководствуясь этими указаниями, задержанные боями с арьергардами немцев, прикрывавшими отход главных сил, части 5–й французской армии с утра продвигаются вперед крайне медленно и осторожно. Командир 1–го корпуса генерал Делиньи приказывает, например возобновить движение в 7 час. утра, «экономя свои силы так, чтобы быть в состоянии держаться, по крайней мере, 48 час.(!), однако, будучи готовым сковать противника в случае, если он станет отходить, чтобы освободиться»[260]. Но противник в 9 ч. ЗО м. эвакуирует Эстерне, и в 10 час. 2–я дивизия занимает его. «Войска останавливаются и приводят себя в порядок»[261].

К 11 час. Франше д'Эспери, окончательно убедившийся в отходе германцев, приказывает своим корпусам в тот же день выйти на линию М. Морена. «Движение вначале совершается с осторожностью и поэтому очень медленно»[262]. Кавалерийский корпус Конно и 18–й корпус к концу дня все еще южнее Б. Морена, 3–й корпус, переправившись через эту реку, находится в районе Трефоля (Trefols). Зато 1–й корпус, энергично продвинувшись за день вперед, занял вечером район Рье (Rieux) — Маклоней (Maclaunay), непосредственно к югу от Монмирая. Его артиллерия обменивается выстрелами с артиллерией противника 10–й корпус получил задачу поддержать соседнюю 42–ю дивизию 9–й армии, его 19–я дивизия находится к вечеру на линии северной опушки леса Ле-Голь — Кло-Ле-Руа (Clos le Roi), 20–я дивизия — в районе Шарлевиля и 51–я — в районе Лаши.

Учитывая начавшийся отход корпусов 1–й германской армии, французское главное командование во второй половине дня предложило армиям левого крыла следовать за противником всеми своими силами, сохраняя все время возможность охвата правого германского фланга. Общее направление движения на северо-восток; движение должно совершаться в порядке, который обеспечивал бы возможность дать бой противнику, как только он остановится. Англичане должны последовательно перейти Б. Морен, М. Морен и Марну; справа границей их движения должна быть дорога Сен-Реми (Saint Remy, 6 км западнее Ла-Ферте — Гоше), Саблоньер (Sablonnieres), Ножан л'Арто, Шато-Тьерри. 5–я армия должна усилить движение своего левого крыла, правым же поддерживать 9–ю армию[263].

В соответствии с этим генерал Франше д'Эспери отдает в 19 ч. 30 м. приказ возобновить наступление 8 сентября, причем оси движения, которые раньше были направлены на север, теперь слегка отклоняются к северо-востоку: 18–й корпус — на Фонтенель, 3–й — на Вердон (Verdon), 1–й — на Вошамп — Виль-су- Орбэ (Ville sous Orbais), 10–й — на Ля-Шапель-су- Орбе (la Chapelle sous Orbais), однако, без нового приказа он не должен переходить севернее дороги Монмирай — Шампобер (Champaubert); главная задача 10–го корпуса — охватить с фланга через Банней (Bannay) германские силы, находящиеся у Сен-При (St-Prix) и Суази.

Этот приказ чрезвычайно важен в свете того, что мы уже знаем о положении 2–й германской армии. В самом деле, все корпуса 5–й французской армии нацелены на ее правое крыло, оторванное от левого, которое завязло в боях с 9–й французской армией. 8 дивизий, которыми располагал Бюлов, разбились приблизительно пополам; таким образом, 4 дивизиям правого крыла предстояло 8 сентября принять на себя удар 4 французских корпусов. Но мы видели, с какой медлительностью двигались корпуса 5–й французской армии; ведь 2 левофланговых все еще находились на Б. Морене. Однако, 2–я германская армия скована до такой степени, что она стоит на М. Морене и ждет, пока французы выполнят свой маневр.

Ждать приходится недолго. Правда, кавалерийский корпус Конно достигает только к концу дня М. Морена и на нем проводит ночь с 8–го на 9 сентября. Но исключительно важное значение получает движение отставшего 18–го корпуса. Подходя к М. Морену, командир корпуса генерал Модюи получает сведения, что противник занимает сильно укрепленную позицию, с батареями тяжелой артиллерии в районе Марше-ан-Бри (Marchais en Brie, северо-западнее Монмирая). Он предписывает своим дивизиям приближаться к этой позиции с осторожностью; атаковать только после разведки и сильной артиллерийской подготовки. Около 15 час. авангарды 35–й правофланговой дивизии, подходящие к М. Морену, попадают под огонь артиллерии противника; командир дивизии останавливает движение и вводит в действие артиллерию; вечером одна из бригад переходит М. Морен и располагается на другом берегу.

Продвижение левофланговой 36–й дивизии совершалось гораздо быстрее, и к И ч. 15 м. один из ее полков (34–й) беспрепятственно переправляется через М. Морен и продвигается к Вандьеру (Vendieres). Восточнее слышна канонада, но к северу путь свободен. Командир дивизии генерал Жуаник решает атаковать Марше -ан-Бри, охватывая его с севера, 34–й полк атакует вдоль грунтовой дороги Вандьер — Марше; он изгоняет немцев из леска, что юго-западнее Марше, но на опушке его останавливает огонь противника. Левее 34–го полка ведут наступление 49–й и 18–й полки; разразившаяся гроза вносит замешательство, но затем ночью оба полка возобновляют атаку и овладевают окопами немцев севернее Марше, достигнув перекрестка двух дорог. Патруль, посланный на разведку, находит Марше -ан-Бри очищенным от противника.

Это и был тот самый удар, который вызвал отвод правого германского крыла на реку Вердонель в ночь с 8–го на 9 сентября.

3–й корпус, подойдя во второй половине дня к Монмираю с юго-запада, находит его по-прежнему занятым противником, сильно укрепившимся и располагающим мощной артиллерией. Корпус не может переправиться через М. Морен; попытки овладеть мостом юго-западнее Монмирая отражаются пулеметным огнем немцев.

1–й французский корпус, который, как мы уже знаем, еще 7 сентября вечером находился в окрестностях Монмирая сдвигается к востоку, южнее Бержера (Bergères), чтобы дать дорогу 3–му корпусу. Все утро он проводит на новых позициях, ожидая выхода 3–го корпуса, левее него. Противник занимает, восточнее Монмирая, укрепленные позиции в Курбето (Courbetaux), Бержере и далее по течению М. Морена. В 1,5 км восточнее Монмирая — тяжелая артиллерия противника. Прц попытке атаковать, около 13 час., 1–я и 2–я дивизии задержаны перед двумя указанными деревнями. В 14 час. 1–я бригада, однако, овладевает Курбето; севернее деревни части 1–й дивизии вновь останавливаются перед немецкими окопами, насыщенными пулеметами. 2–я дивизия не может овладеть Бержером; ее артиллерия ведет борьбу с тяжелой артиллерией противника. Части 1–го французского корпуса, таким образом, застопорены, и до конца дня все попытки продвинуться вперед отражаются пулеметным огнем противника.

На участке 10–го корпуса 19–я дивизия окапывается в районе Суаньи. Перед фронтом 20–й дивизии Ле-Туль и Корфеликс кажутся свободными от немцев. Но восточнее и юго-восточнее Ле-Туля опушка леса и все возвышенности правого берега М. Морена усеяны окопами. Район Буаси также занят противником. В течение дня 20–я дивизия французов выходит на возвышенность Ля-Помероз (la Pommerose) и здесь окапывается. Ночью разведка выясняет, что Ле-Туль очищен противником, который отошел севернее М. Морена. Восточнее, 51–я дивизия продвигается в течение дня к Корфеликс, которым овладевает только ночью. Окопы немцев проходят в 800 м севернее. Артиллерия противника ночью продолжает стрельбу.

Чтобы покончить с действиями 5–й французской армии в течение 7–8 сентября, надо привести еще основные моменты приказа, отданного ее командующим в 20 ч. 15 м. Утром 9 сентября 5–я армия, занимая фронт левым флангом вперед, должна продолжать свое наступление к Марне. Ей предстоит быстро выдвинуться к руслу реки Сюрмелён (Surmelin), выбросив авангарды на правый берег ее, чтобы занять выходы к северо-востоку. В таком расположении армия должна быть готова к действиям или прямо на север, или на северо-восток. Кавалерийский корпус должен перебросить передовые части на правый берег Марны, восточнее Ножан д'Арто. 18–й корпус выдвигается в район Вифор, готовый действовать или в направлении Шато-Тьерри или Мези. 3–й корпус через Коробер (Corrobet), Вер дон направляется на Монтиньи-Ле-Конде (Montigny les Conde), готовый двигаться или на Дорман (Dormans) или правее 18–го корпуса на Шато-Тьерри. 1–й корпус — направление движения на Брейль (Breuil) через Вошамп; он должен остановить свой авангард в Гранж — Гоше (la Grange — Gaucher, 4 км северо-восточнее Брейля), готовясь продолжить свой марш на Марейль — ле — Пор (Mareuil — le Port), 10–й корпус выдвигается севернее большой дороги — в район Фромантьер (Fromentieres) — Ля-Шапель-су-Орбе, Ле-Дезер (les Déserts), авангарды в Орбе, Ля-Кор (la Caure), Шампобер, будучи готовым двигаться через Орбе на Дамери или к востоку на Этож (Etoges).

Взгляд на карту покажет, что означали направления движения корпусов 5–й французской армии для правого крыла 2–й германской армии. Охватывая ее с севера, востока и юга, части 5–й армии угрожали ей разгромом. Мог ли генерал Бюлов позволить себе роскошь—терять время и дальше?[264]

б) Выигрыш времени — выигрыш сражения

9–я французская армия под командованием генерала Фоша получила от французского главного командования задачу удерживать выходы к югу через Сен-Гондские болота, выдвинув часть своих сил на возвышенности, севернее Сезанна. Задача, таким образом, — чисто оборонительная. Генерал Фош на 6 сентября ставит следующие задачи своим частям: 42–й дивизии, занимающей к вечеру 5 сентября фронт Вильнев-Ле-Шарлевиль, Сен-При, с главными силами в районе Уа (Oyes), Рев (Reuve), Мондеман, Шаптон (Chapton), «завоевать и удерживать М. Морен»; 9–му корпусу занять «оборонительно» линию Сен-Гондских болот от Уа до Банн (Bannes), с выдвижением сильно укрепившихся авангардов к северу от болот, 11–му корпусу занять оборонительно линию от Морен-ле-Пти до Ланаре, чтобы «безусловно преградить противнику дороги, ведущие от Шалона и Вертю (Vertus)»; 9–я кав. дивизия прикрывает правый фланг армии.

42–я дивизия, как мы уже знаем, в течение 6 сентября подвергалась яростным атакам немцев. В 13 час, генерал Фош отдает следующий приказ этой дивизии: «5–я армия останавливается и укрепляется на занятых позициях, 10–й корпус на ее правом фланге находится у Кло-ле-Руа и имеет приказ выдвинуться вплоть до Шарлевиля, где он останавливается и окапывается, 42–я дивизия также останавливается и сильно укрепляется на местности, которую она занимает, тесно связываясь с 9–м корпусом. Остановка 5–й армии не вызвана превосходством противника, ее задача — дать время англичанам действовать в направлении Монмирая и севернее, и 6–й армии — в направлении Шато-Тьерри».

Это отчетливое понимание Фошем своей задачи выиграть время имело выдающееся значение в исходе Марнской битвы.

В боях 6–го числа 42–я дивизия, отступая перед превосходящими силами немцев, которые ввели в дело мощную артиллерию, используя труднодоступную для наступления местность, удержала выходы из лесов по южному берегу М. Морена в районе Суази.

9–й корпус в 8 ч. 30 м. получает дополнительную инструкцию от Фоша, непрерывно и активно руководившею операциями подчиненных ему войск:

«9–й корпус прочно закрепляется своими авангардами (вытянутые и глубокие позиции) на линии Гравель (la Gravelle), Тулонля — Монтань (Toulon la Montangne), Конжи (Congy) и все леса. Сделав это, он (9–й корпус) выбрасывает авангард в Бейи (Baye) и обеспечивает связь с 42–й дивизией налево и с 11–м корпусом направо; осуществив эту задачу, он должен тщательно взвесить, нельзя ли всю оборону Сен-Гондских болот перенести севернее Сен-Гондских болот, оставив защиту южного берега резервным войскам».

Авангарды 9–го корпуса, выдвинутые на указанную линию, оказываются перед лицом «превосходящей артиллерии противника, очень хорошо расположенной, и пехотой, укрывшейся в окопах»[265] и в свою очередь окапываются. По всему фронту 9–го корпуса завязывается энергичный артиллерийский бой. С утра противник (прусская гвардия) атакует и занимает Тулон-ля-Монтань и Вер-ля-Гравель, отбрасывая французов, которые с большими потерями отходят на южный берег болот. В 12 час. Фош приказывает корпусу занять и крепко удерживать оборонительную позицию южнее болот и сверх того атаковать и занять Сен-При. Марокканская дивизия (полк стрелков) не может овладеть этим пунктом, прочно занятым немцами, и укрепляется в районе фермы Монталар (Montalard) к востоку от Суази. 9–й корпус к вечеру укрепляется на линии Бруси-ле-Пти, Бруси-ле-Гран (Broussy le Grand), Банн.

11–й корпус также подвергается ожесточенной артиллерийской бомбардировке и атаке противника (гвардия и 12–й корпус саксонцев), который занимает Морен-ле-Пти, Экюри-ле-Репо (Ecurie le Repos), Норме; однако, немцы не могут продвинуться южнее этих пунктов и окапываются. Восточнее, 11–й французский корпус удерживается в Ланаре, Васимон (Vassimont), Сомесу.

9–я кав. дивизия, теснимая немцами, откатывается к Сомесу. Между 9–й и 4–й французскими армиями образуется брешь в 10 км.

В 4 часа 7 сентября Фош издает новый приказ, в котором ободряет свои войска благоприятными новостями с других участков Марнского сражения. За частями сохраняются оборонительные задачи, однако, Фош требует выполнять их, наступая вперед.

42–я дивизия вновь подвергается атаке немцев, наступающих под прикрытием артиллерийского и пулеметного огня. Утром они овладевают Суази. Попытка контратаки кончается неудачей, так как противник, окопавшись, встречает наступающих французов смертоносным огнем. К вечеру дивизия занимает позиции по обе стороны большой дороги от Бильнева до Монтиживру (Montigivroux). 10–й корпус, по просьбе Фоша к командующему 5–й армией, сдвигается к востоку на помощь 42–й дивизии.

На участке Марокканской дивизии всю ночь и с утра продолжается бой. Противник, поведя атаку крупными силами из Сен-При, овладевает Уа, но Марокканская дивизия удерживает его продвижение со стороны Монтиживру и Рев.

Фош 3 раза между 8 и 10 ч. 30 м. указывает командиру 9–го корпуса на опасность прорыва у Мондемана; резервы 9–го корпуса передвигаются в район Алеман (Allemant) — Бруа (Broyés).

На участке 11–го корпуса артиллерия немцев продолжает с утра вести сильный огонь по его позиции. Авиационная разведка сообщает о присутствии батареи тяжелых гаубиц, скоплений пехоты между Пьер — Мореном (Pierre — Morains), Кламанжем и окопов, в 2000 м севернее Ланаре. В 13 ч. 50 м. Фош приказывает 11–му корпусу перейти в наступление, вводя 18–ю дивизию из армейского резерва на линию, севернее Конантре. Но только 21–я дивизия на левом фланге достигает окраины Морен-ле-Пти. На правом крыле, напротив, немцы переходят в атаку при поддержке тяжелой артиллерии и овладевают Васимоном. Весь день на участке 11–го корпуса непрерывный огонь тяжелых немецких батарей, причиняющий частям серьезные потери[266].

В 17 ч. 30 м. 9–я армия получает приказ французского главного командования, предписывающий ей удержаться на занятом фронте до подхода подкреплений.

Разрыв между 9–й и 4–й французскими армиями достигает 20 км[267].

На 8 сентября Фош приказывает войскам быть в готовности возобновить наступление, задачи остаются прежние.

События 8 сентября уже отчасти описаны выше[268]. Тем не менее, нужно еще раз остановиться на них, чтобы составить себе представление о замечательном руководстве частями 9–й армии, которое осуществлял Фош в эти критические дни.

11–й корпус, потерпев жестокое поражение, откатывается к югу и к вечеру занимает участок Коруа (Corroy) Гургансон (Gourganson), Семуэн (Semoine); правее, вдоль дороги Семуэн — Мейли (Mailly le Camp), 60–я дивизия, которая почти в течение всего дня удерживалась в районе Монтепре (Montepreux). На правом фланге 9–я кав. дивизия входит в связь с подошедшим в разрыв 21–м корпусом. В 7 ч. 30 м. генерал Фош обращается за поддержкой к 5–й армии: «На правом крыле 9–й армии (11–й корпус) — комбинированное действие 12–го саксонского и гвардейского корпусов, большая часть этого последнего — на фронте центра (9–й корпус). Это правое крыло не может быть поддержано в течение дня 4–й армией. Просьба к 5–й армии возобновить, если возможно, в связи с 42–й дивизией и с левым крылом 9–го корпуса наступление в район, западнее Шампобера, с тем, чтобы освободить правое крыло 9–й армии».

Но наступление на левом крыле развивается исключительно медленно, хотя очевидно, что противник здесь подался назад. Немцы удерживаются в Белене и по южной опушке леса Реклю; они укрепили капонирную позицию на северо-западном выступе леса Ом-Бланк (de l'Homme Blanc, южнее M. Морена); дальше к востоку они занимают северную опушку леса Ботре. Деревня Талю сильно укреплена несколькими группами пулеметов. Артиллерия противника не дает возможности частям продвинуться вперед, 42–я дивизия овладевает Ле-Кюло (les Culots) и Суази, но не может продвинуться в глубь лесов.

Правее Марокканская дивизия, объектом наступления которой является Сед — При, не может продвинуться до этого пункта и закрепляется на возвышенности Пуарье (Poirier). Однако, в середине дня ее положение все больше определяется событиями на правом крыле и в центре 9–й армии.

Рано утром атака германской гвардии из района Морен-ле-Пти отбрасывает правое крыло 9–го корпуса, которое отгибается на запад по линии Банн, Монт-У, Конантр. Связь с 11–м корпусов утеряна. Фош приказывает 9–му корпусу атаковать в направлении на Фер-Шампенуаз; он должен сосредоточить на своем правом крыле все силы, какие только возможно. Но командир корпуса генерал Дюбуа боится слишком ослабить свой левый фланг. В 12 ч. 30 м. Фош телефонирует ему: «9–му корпусу нечего бояться за свой левый фланг; 42–я дивизия и 10–й корпус легко продвигаются к северу; главная масса пехоты противника отошла этой ночью; канонада, которую слышит генерал Дюбуа к западу, — это артиллерия 42–й дивизии; 9–й корпус может, следовательно, располагать значительными силами, чтобы поддержать 11–й у Фер-Шампенуаз».

Но в центре 9–й армии надвинулась новая гроза. К 16 час. канонада противника на участке бригады Блонда Марокканской дивизии, у которой уже не хватает боеприпасов, становится все более и более сильной. Бруси — ле — Пти в огне. Немцы атакуют через проходы Сен-Гондских болот и выходят на южный берег. На левом фланге части Марокканской дивизии также подвергаются сильнейшей бомбардировке. Командир дивизии генерал Эмбер приказывает своим частям занять фронт Монтюкивру, Мондеман, Аллеман, где они и закрепляются на ночь.

К вечеру правое крыло 9–го корпуса и части 11–го корпуса, согласно приказу Фоша, переходят в наступление на Фер-Шампенуаз, но продвигаются под огнем противника очень медленно и к ночи находятся на полпути к нему.

Положение 9–й французской армии исключительно тяжелое. Противник грозит, используя прорыв в центре и на правом крыле, уничтожить в конец истощенные тяжелой трехдневной борьбой части, которые понесли в этот день кровавые потери. Но в штабе 9–й армии царит дух бодрой надежды. Фош уверен, что яростное наступление немцев на фронте 9–й армии не имеет никакой другой цели, как прикрыть отступление правого германского крыла (1–я и часть 2–й армии)[269]. В 21 час он отлает приказ на 9 сентября: все части должны прежде всего сильно закрепиться на занятых позициях, 11–й корпус должен овладеть Фер — Шампенуазом. 9–й корпус атакует севернее этого пункта. В 21 ч. 40 м. 10–й корпус, по просьбе Фоша, передается из 5–й армии в 9–ю. Фош приказывает ему занять участок 42–й дивизии, которой предлагает перейти на правый фланг в резерв армии, в районе Лент (Linthes), Плер (Pleurs).

Три дня прошло, 9–я армия, сильно пострадавшая от атак противника, плохо ли, хорошо ли удерживает центр расположения союзных армий. Сомнительно, выдержит ли она натиск противника и дальше. Но Фош выиграл время; то, что 9–я армия еще держится, нужно отнести к умелому руководству Фоша, его оптимизму, непреклонной энергии и гибкости. Но не означает ли этот выигрыш времени также и выигрыш сражения?

4. От Марны до Вердена

(Схема 16)

Схема 16. Марнская битва. Район от Вопри-ле-Франсуа до Вердена.

4–я и 5–я германские армии наступают на юго-восток

Выше были указаны задачи, которые возлагались на 4–ю и 5–ю германские армии по директиве Мольтке от 4 сентября. В той же директиве давались направления движения этих армий: правый фланг 4–й армии через Витри — ле — Франсуа и Монтьеранде (Montierender); правый фланг 5–й армии через Ревиньи (Revigny), Стенвиль (Stainville) — Морлей (Morley). На левый фланг 5–й армии возлагалось обеспечение против Маасских укреплений и взятие фортов Труайон (Тгоуоп), Ле-Парош (les Parodies) и Камп-де-Ромен (Camp des Romains).

Как сообщает Рейхсархив[270], директива не вызвала никаких серьезных изменений в расположении и направлении движения 4–й и 5–й армий, так как она просто санкционировала уже свершившийся факт. В Марнском сражении эти армии продолжали преследование противостоящих им французских армий, которые германское командование считало уже неспособными к серьезному сопротивлению. Тем большее изумление вызвало нежданное противодействие и стойкость, проявленные ими в течение 5–го и в особенности 6 сентября. Командующий 4–й армией доносил в главную квартиру в 17 час. пополудни б сентября, что, по сведениям 8–го арм. корпуса, речь идет не об арьергардных боях, а «об отчаянных контрударах людей, которые не могут уже идти дальше. Положение 4–й армии представляется хорошим»[271]. Но не прошло и часа, как на участке 30–й пех. бригады в районе Фриньикура (Frignicourt) было найдено уже известное нам воззвание Жоффра, которое сразу осветило истинное положение вещей.

Не имело ли, однако, германское командование основания рассчитывать на успех в борьбе с противником, которого оно преследовало с 20 августа, вынуждая его к непрерывному отходу. Факт остановки германского наступления в Марнской битве на пространстве от верхней Марны до Мааса, представляется на первый взгляд необъяснимым. Приходится прибегать к такому аргументу, как крайняя усталость германских частей и задержка их обозов; это несомненно сыграло свою роль. Но чем лучше было состояние французских армий, над которыми тяготел сверх того тяжелый гнет поражений и непрерывного отступления? Явление носило бы загадочный характер и невольно побуждало бы вводить в анализ категорию «чуда». Но в действительности никакого чуда и здесь не произошло. Мы просим читателя вспомнить картину сражения на Маасе: если уже там 4–я французская армия смогла задержать противника на несколько дней, почему это не могло случиться на Марнско-Рейнском канале? Разница заключается в том, что общее стратегическое положение изменилось не в пользу германцев; фактор утомления меньше вредил обороняющимся на своей территории французам, которые к тому же получили подкрепления; наконец, эволюция тактических форм боя сделала значительный шаг вперед с дней Маасской битвы, и эта эволюция опять-таки не была плюсом для наступающего.

Если сравнить взаимное расположение армий обеих сторон на рассматриваемом участке сражения, то 28 августа 4–я и 3–я французские армии были повернуты фронтом на северо-восток, а 4–я и 5–я германские армии — на юго-запад. К 5 сентября положение изменилось полностью: 4–я и 3–я французские армии обращены к северо-западу, а 4–я и 5–я германские к юго-востоку. В Марнском сражении расположение германских армий на данном участке было следующим: на крайнем правом фланге части 3–й германской армии, примкнувшие к 4–й, — 23–я дивизия и 19–й корпус на левом берегу Марны, чуть южнее канала от Сомпюи (Sompuis) до Гюирона (Huiron). Дальше следовали части 4–й армии; правое крыло ее, овладев Витри-ле-Франсуа, с начала битвы успело переправиться через канал; левое переправилось через него во второй половине сражения, когда фронт проходил в нескольких километрах к югу от канала и занимался последовательно: 8–м корпусом (по обе стороны Марны), 8–м рез. и 18–м; между 18–м и 18–м рез. корпусами имелся некоторый разрыв (около 10 км) в районе Сермеза (Sermaise); 21–я рез. дивизия (18–й рез. корпус) находилась на крайнем левом фланге 4–й армии в районе Контрисона (Contrisson); другая дивизия того же корпуса, 25–я рез. дивизия, после взятия ею Ревиньи, устремилась в восточном направлении, составляя правый фланг 5–й армии (она была в ходе сражения подчинена 6–му корпусу). Дальше расположение германского войска почти под прямым углом поднималось к северу; 9 сентября через Лемон (Laimon) — 25–я рез. дивизия, Лупи-ле-Шато — 11–я дивизия (6–й корпус), Лиль-ан-Баруа (Lille en Barrois) — 12–я дивизия, Ле-Мершин (les Merchines) — 12–я рез. дивизия, Сомен (Sommaisne) — 27–я (13–й корпус) и 26–я дивизия, Бозе (Beauzee) — 34–я дивизия (16–й корпус), Сент-Андре (St. Andre) — 33–я дивизия, Ипекур (Ippecourt) — 11–я рез. дивизия (6–й рез. корпус). Дальше германское расположение шло западнее, севернее и восточнее Вердена, окаймляя его дугой из ландверных частей и 5–го рез. корпуса; наконец, на Маасских высотах (восточный берег Мааса) находился 5–й корпус.

Чем же объясняется такая конфигурация германского расположения? Ведь обе армии, по указанию Мольтке, должны были двигаться на юго-восток к верхнему Маасу, стремясь выйти в тыл крепостей Туль — Эпиналь и открыть путь через реку Мозель 6–й и 7–й армиям. В действительности 5–я армия оказалась повернутой прямо на восток. Причина состоит в том, что 4–я германская армия оказалась более свободной в своем продвижении к югу, чем 5–я, которая непрерывно задерживалась. Совершенно очевидно, почему произошло это выпячивание германского расположения к северу. Причиной был Верден. Поскольку крепость и ее форты по Маасу не были взяты, 5–я армия все время была вынуждена обеспечивать свой фланг против нее. К тому же 3–я французская армия вместо отхода к югу продолжала упорно цепляться за крепость, получив в ее сооружениях крепкую опору фланга и тыла. Стратегически получилось такое положение, что главная масса германского войска оказалась изолированной от битвы у Парижа, где решалась судьба всего маневра в целом, и занялась преодолением крепостного пояса, воздвигнутого на востоке. Но, может быть, несмотря ни на что, здесь можно было одержать крупный стратегический успех, как это замышлял Мольтке? Возможно, но для этого требовалось много времени и огромная затрата сил. Поэтому и оказалось, что в конце Марнского сражения 4–я и 5–я германские армии находились все еще в начальной стадии борьбы за преодоление крепостного района; а за это время правофланговые армии уже понесли поражения. Главная предпосылка шлиффеновского плана получила блестящее подтверждение; участь кампании решалась глубоким маневром охвата, а не непосредственной атакой восточных крепостей, в которой легко было безнадежно завязнуть. Подтвердив эту неоспоримую истину, Мольтке тем самым продемонстрировал свою неспособность осуществить замысел Шлиффена, так как конечный результат германского наступления оказался в корне противоположным ему.

В Марнском сражении 4–я и 5–я германские армии фронтально столкнулись с 4–й и 3–й французскими. Благодаря искусной перегруппировке французского командования, соотношение сил на этом фронте оказалось приблизительно равным. Было бы действительно чудом, если бы германским армиям удалось быстро разбить при таких условиях сопротивление противника. Такого чуда не произошло: как и во всех фронтальных столкновениях начальной стадии войны, наступающий сразу же был задержан. Силой, которая производила это задерживающее действие, как и в других описанных уже случаях, явилась артиллерия.

6 сентября 15–я пех. дивизия — (8–й германский корпус), перейдя канал у Лкжсемона (Luxemont), была задержана подавляющим фланкирующим артиллерийским огнем французов. Широкие открытые долины Рейн — Марнского канала не давали удобных позиций для своей артиллерии, поддержка которой отсутствовала. Попытки 18–го германского корпуса перейти реку Соль (Saulx) были также отражены превосходным огнем артиллерии противника. Та же картина наблюдалась и на фронте 5–й армии. 26–я дивизия при попытке атаковать французов понесла тяжелые потери от огня артиллерии, 34–я дивизия лишь очень медленно продвигалась вперед и, в конце концов, стала окапываться. К концу дня командование обеих германских армий убедилось, что намеченные объекты наступления — около 20 км от исходных пунктов — непосильны для частей. Но оно еще верило в возможность преодолеть сопротивление врага упорным нажимом.

7 сентября немецкая пехота 23–й пех. дивизии, 19–го, 8–го и 8–го рез. корпусов залегла в наскоро вырытых окопах. Только 18–му корпусу удалось переправиться через канал, овладев Сермезом. Части 6–го корпуса в районе Вильота (Villotte) были встречены сильнейшим огнем французской артиллерии, тогда как германская не оказывала поддержки пехоте за отсутствием удобных позиций на местности, покрытой мелким лесом. Также и на участке 13–го корпуса пехота продвигалась с мучительным трудом и большими потерями и после незначительного продвижения вперед стала окапываться; на участке 16–го корпуса сражение свелось к артиллерийскому бою, причем с германской стороны, севернее Флери (Fleury), были установлены мортиры.

К концу дня командующий 4–й германской армией получает от генерала Гаузена (3–я армия) предложение предпринять атаку в утренние сумерки, чтобы избежать потерь от огня артиллерии. Он решает принять участие в этом наступлении. В приказе 4–й армии 7 сентября отмечается, что «продвижения были лишь незначительны», и говорится о «сильном враге», противостоящем армии: «Армия атакует завтра утром пред рассветом. Я надеюсь, — обращался герцог вюртембергский к командирам корпусов, — что приготовления к этому наступлению будут осуществлены заблаговременно и настолько планомерно, что его при всех обстоятельствах можно будет провести в утренние сумерки. Необходимо при этом проникнуть, по крайней мере, до неприятельской артиллерии. Быстрое, непрерывное продвижение вперед[272] 18–го арм. корпуса облегчит при этом задачу 8–го корпуса». Этот документ вещает уже наречием позиционной войны!

Однако, никакого серьезного успеха новая атака корпусов 4–й армии не имела. На левом берегу Марны, например на участке 8–го корпуса, ожесточенный бой свелся к борьбе за отдельные объекты — выс. 130 и 153; выс. 153 была очищена немцами, так как она была буквально вспахана снарядами. Наступление, хотя и имевшее кое-где незначительные успехи, снова разбилось перед подавляющим огнем французской артиллерии. Несмотря на такой результат, командующий 4–й армии потребовал продолжения атаки и на следующий день, 9 сентября, снова рекомендуя захватить в темноте неприятельские батареи штыковой атакой, — средство, которое гвардейский корпус применил в предшествовавшую ночь с «музыкой и барабанным боем, — добившись полного успеха». Но, видимо, труба и барабан были слишком недостаточным оружием в новых условиях боя. 9 сентября шла упорная борьба за отдельные высоты, лески, строения, причем немецкая пехота по-прежнему жестоко страдала под огнем артиллерии противника. Штыковая атака вовсе не состоялась, так как для подготовки не оказалось времени. Впрочем, французам было не легче: отбив выс. 153, они в свою очередь не могли остаться на ней из-за артиллерийского огня. Дер. Фаврес (Favresse) и Домпреми (Dompremy), превращенные в груду развалин, лежали незанятыми между линиями обоих противников, так как держаться в них было немыслимо.

На фронте 5–й армии 6–й корпус 8 сентября окопался на занятых позициях, 11–я пех. дивизия, занимавшая позиции в лесу, осыпалась гранатами, 13–й корпус, также удерживаясь на достигнутой линии, жестоко страдал от сильного огня французской артиллерии. Французы атаковали позиции 27–й пех. дивизии; атака была отбита огнем выдвинутой вперед полевой артиллерии; однако, последняя была бессильна выбить французов из стрелковых гнезд (Schutzennester) в Ле-Мершин. В штаб армии стекались донесения командиров корпусов, из которых явствовало, что немецкая пехота сохраняет свое превосходство над французской, но ее атаки подавлялись превосходной артиллерией противника, которая применяла корректировку огня при помощи самолетов. Это оказывало сильнейшее моральное воздействие на немецкую пехоту, измученную трехдневным боем, жарой, недостатком воды и перебоями в питании; распространялось мнение, что немецкая артиллерия бессильна в борьбе с французской. В такой обстановке командование 5–й армии решило применить рецепт генерала Гаузена: атака пред рассветом, чтобы еще в темноте захватить артиллерию противника.

Три дня на фронте 4–й и 5–й германских армий прошли в упорной борьбе, которая не дала никакого серьезного успеха: части в основном оставались на достигнутых в самом начале сражения рубежах. К вечеру 9 сентября пришло потрясающее известие об отходе правофланговых армий. Итак, великая битва была окончена? В 6 ч. 40 м. вечера явился в штаб 4–й армии подполковник Хенч и дал указания об отступлении; однако, здесь он встретил противодействие. Наконец, в 9 ч. вечера было получено радио германского главного командования: «3–я армия остается южнее Шалона в готовности возобновить наступление. 5–я армия атакует в ночь с 9–го на 10–е. 4–я армия, если имеются виды на успех, должна также атаковать, сохраняя связь с 3–й армией». Однако, наступление 4–й армии 10 сентября было столь же мало успешным, как и в предшествовавшие дни. Вечером 10–го был получен от германского главного командования приказ отойти к северу от канала.

Между тем, в 2 часа пополудни 9 сентября в 5–й армии был уже разработан приказ о ночной атаке. Когда о предполагаемом наступлении было сообщено германскому главному командованию, последнее ответило, что оно не соответствует его намерениям. Вскоре были получены сведений о неблагоприятном ходе событий на правом крыле. Кронпринц германский лично сносится с главной квартирой и получает согласие на проведение в жизнь своего плана.

В 2 часа ночи (с 9–го на 10 сентября) немецкая пехота начинает свое продвижение вперед с незаряженными винтовками и с примкнутыми штыками. Результаты ночного движения оказываются, однако, незначительными: части брели ощупью, не имея отчетливого направления, и перемешались между собой. Захватить артиллерию противника немцам не удалось, и она открыла с рассветом огонь. Завязался ожесточенный бой, в ходе которого немецкая пехота значительно продвинулась вперед, особенно в центре, где продвижение составляло около 10 км. Вечером 10 сентября линия фронта проходила от высоты, севернее Рамберкур, через выс. 309 — Курсель — восточный край леса южнее Сорокур — высоты, западнее Риньокур и Геип, и отклонялась назад к Ипекур.

В 9 час. утра 10 сентября в штаб 5–й армии прибыл подполк. Хенч, изобразивший в черных красках положение на правом крыле и потребовавший отхода армии на линию Сен-Менегуль — Клермон. Однако, у него потребовали письменного приказа германского главного командования. Командование 5–й армии, на основании поступавших в течение дня (10 сентября) донесений, могло составить себе представление о крупном успехе войск; пехота противника была потрясена и казалась небоеспособной. Но и части 5–й армии были измотаны вконец. Был отдан приказ о прекращении наступления. «Армия безусловно нуждается в отдыхе и пополнении», говорилось в донесении главной квартире.

На правом берегу Мааса 5–й корпус 8 сентября начал бомбардировку тяжелыми орудиями форта Труайон, однако, до исхода сражения взять его не удалось.

«Если обозреть положение 4–й и 5–й армий в течение двух последних дней (9 и 10 сентября), получается картина, что на фронте от Витри-ле-Франсуа до Ипекура оба противника сохраняли равновесие. Должно было обнаружиться, кто из них имеет более крепкие нервы и способен дольше продержаться в этом аду артиллерийского огня, терпя голод и жажду»[273]. И дальше официальная германская история продолжает, что стоило немцам выдержать еще немного, и 11 сентября победа была бы обеспечена.

Здесь попросту маскируется выдающаяся роль времени в ходе грандиозной схватки. Разве не безразлично, когда именно был бы одержан этот успех? Бесспорно, например, что, направив крупные силы на Верден, германцы овладели бы им. Однако, были ведь какие-то основания, по которым германское главное командование предложило выставить заслон против крепости и двигаться к югу. Основания состояли в том, что атака Вердена потребовала бы отвлечения значительных сил и затраты времени. Между тем, по германскому плану войны, решение следовало искать не в лобовой атаке крепости, а в широком маневре охвата. Успех наступления 5–й армии указывает на то, что, вообще говоря, успехи на восточном секторе были возможны. Но не означало ли это продвижение 5–й армии на восток новую потерю темпа в стратегическом масштабе, впрочем, тогда, когда участь сражения была уже решена. Основная идея Шлиффена подтверждалась еще и еще раз.

Фронтальное сражение на Рейн — Марнском канале и южнее Вердена не могло дать ощутительного стратегического эффекта. Кризисы возникали на флангах. Командующий 4–й армией рассчитывал обойти фланг 4–й французской армии, по левому берегу Марны, тем более, что здесь, у Мейльи, в расположении союзников зияла брешь. Однако, 19–й корпус и 23–я дивизия встретили на своем пути переброшенные туда части французов. Обнадеживающим было также положение на стыке 4–й и 5–й армий в направлении на Бар-ле-Дюк, где в расположении французов также обнаружилось слабое место. Однако, и сюда французы подбросили свежие силы, и кризис грозил уже скорее германцам. Слабые попытки маневра потерпели, таким образом, неудачу, а лобовая схватка не сулила быстрого успеха из-за возрастающей мощи артиллерийского огня.

Оставленные в своем продвижении на юго-восток 4–я и 5–я германские армии в общем плане Марнской битвы оказались скованными: они были оторваны и изолированы от решающей схватки у стен Парижа.

б) Остановка германского наступления на Марнском канале

(4–я французская армия 6–9 сентября)

5 сентября вечером 4–я французская армия была разбросана на фронте, протяжением около 50 км. Ее арьергарды находились к востоку от Мейли (17–й корпус), к югу от Витри-ле-Франсуа (Vitry le Francois) (12–й корпус) и на канале Марна — Рейн (колониальный и 2–й корпуса). Левофланговые корпуса (17–й и 12–й) массой своих сил были сдвинуты далеко к югу до р. Об (Aube). Таким образом, 4–я армия была обращена фронтом на северо-запад, образуя значительный угол с расположением 9–й армии; на востоке линия расположения 4–й армии примыкала к 3–й у Ревиньи (Revigny). Генерал Лангль, командующий 4–й армией, уже после сражения (11 сентября) дал следующую оценку состояния своих войск накануне битвы: «Корпуса были истощены, личный состав сокращен, в особенности в кадрах; моральное состояние войск подверглось неизбежному действию длительного отступления, перемежающегося с бесплодными усилиями» 4–я армия получила 5 сентября директиву французского главного командования — приостановить отступление к югу, противостоять врагу и быть в готовности возобновить наступление совместно с 3–й армией, которая, выйдя из района Ревиньи, должна атаковать на запад. В соответствии с этим генерал Лангль приказывает 2–му и колониальному корпусам удерживать противника на переправах через Марнский канал, «уступая возможно меньше местности и действуя преимущественно артиллерией, сберегая пехоту»[274]. В это время левофланговые корпуса подтягиваются к северу, выравнивая фронт со 2–м и колониальным корпусами.

Трудность положения 4–й французской армии в Марнском сражении состояла в том, что она должна была обеспечивать стык между двумя армиями, положение которых представлялось очень сложным и которые, в силу сложившейся обстановки, тяготели в сторону от флангов 4–й армии, 9–я армия была прикована к Сен-Гондским болотам, 3–я — к Вердену и к Маасским фортам. Поэтому командующему 4–й армией пришлось метаться между двумя флангами. Однако, он нашел в себе достаточно силы для того, чтобы прежде всего обеспечить свой центр. Яростная атака немцев южнее Витри-де-Франсуа, восточнее Марны, при поддержке тяжелой артиллерии вскоре остановилась, по течению речки Вильот (Villote). Командующий колониальным корпусом генерал Лефевр приказывает «держаться любой ценой, окапываясь в случае необходимости и используя главным образом артиллерию»[275].

Но справа колониальный корпус может быть поддержан лишь одним 2–м корпусом, который растянулся вдоль Марнского канала, с трудом удерживая Сермез (Sermaise). Противник, заняв Ревиньи, атакует яростно этот пункт. В 19 час. генерал Ланглъ просит поддержки у командующего 3–й армией, но последний отвечает, что его корпуса, ведя тяжелую борьбу, не могут этого сделать, по крайней мере, немедленно.

На левом фланге, западнее Марны, положение еще серьезнее. Только арьергарды 12–го корпуса сдерживают здесь наступающих немцев, очистив к ночи деревню Курдеманж (Courdemang). Генерал Жоффр обращает внимание Лангля на то, что наиболее важно остановить противника, обходящего правое крыло 9–й армии; сюда нужно сосредоточить сильные резервы, поэтому в распоряжение командующего 4–й армией передается 21–й корпус, находящийся в районе Васси (Wassy), Монтьеандер (Montier en Der). Генерал Лангль приказывает корпусу передвинуться в район Маржери (Margerie) — Ганкур (Hancourt). Но в то же время генерал Жоффр предлагает Ланглю помочь соседней 3–й армии, действуя на Ревиньи или на Контрисон (Contrisson). Командующий 4–й армией заявляет, что этого он сделать не в состоянии. К ночи его части занимают линию Мей — Тьерселен (Meix Tiercelin), Курдеманж, Шатель — Рауль (Chatel — Raould), Экриен (Ecriennes), Домпреми (Dompremy), Парньи (Pargny), Сермез.

7 сентября противник атакует к югу от Сомпюи (Sompuis). Но теперь в район Эмбовиля (Humbauville) выдвигается 17–й корпус, который останавливает продвижение немцев к югу. Однако, положение левого крыла 4–й армии продолжает оставаться опасным, 21–й корпус, в течение дня успевает выбросить в назначенный ему район сосредоточения (Маржери — Ганкур) только артиллерию и передовые части. Генерал Лашль приказывает 12–му корпусу одну из своих дивизий (23–ю) передвинуть в район Сент-Уен (Saint Ouen). Из 13–й дивизии 21–го корпуса, 23–й дивизии и отряда 17–го корпуса должна быть создана ударная группа, которая, сосредоточившись на возвышенности Марен (les monts Marains), между речками Пюи (Puits) и Люитрель (Lhuitrelle), поведет наступление в обхват правого фланга противника у Сомпюи.

В середине дня генерал Жоффр вновь обращает внимание Лангля на необходимость активной поддержки соседних армий на флангах. Вечером французский главнокомандующий настаивает ускорить ввод резервов на левом фланге армии, чтобы помочь 9–й армии.

Между тем, в центре позиции удерживаются, несмотря на громадную активность германской артиллерии; в особенности сильно обстреливаются Биньикур (Bignicourt) и Матиньикур (Matignicourt), — попытка атак с обеих сторон кончается неудачей, 2–й корпус продолжает оказывать помощь колониальному, предприняв атаку против Воклер (Vauclers), которая отражена пулеметами и окопавшейся пехотой немцев; понеся сильные потери, французы отходят на исходные позиции. На правом крыле, тяжелые гаубицы противника обстреливают Тюилери (Tuileries) и Морюп (Maurupt) с высот Вильер-ле-Сек (Villers le Sec) и со стороны Эгрепи (Etrepy). В 8 час. утра сильная атака противника обрушивается на Сермез, который очищается отрядом генерала Манжена (Mangin). Парньи занято противником в 15 час. Он овладевает также Андерней (Andernay) и Контрисон, устремляясь в обхват и в глубь леса Труа-Фонтен (les Trois Fontaines).

Несмотря на обострившееся положение на правом фланге, наибольшие заботы генерала Лангля в течение 8 сентября вызывает его левое крыло, 9–я армия сбита со своих позиций у Ланаре и откатывается к югу от Фер-Шампенуаза. Фош просит помощи. Но генерал Лангль сообщает ему, что 21–й корпус еще только сосредоточивается в районе Маренских холмов и ему поставлена задача атаковать на Сомпюи. В 10 час. снова призыв от Фоша, с просьбой направить 21–й корпус в район Сомесу. Генерал Лангль подтверждает, что его левое крыло (17–й корпус) атаковано противником; 13–я дивизия, пройдя 32 км, должна наступать к Сомпюи; 43–я дивизия, пройдя 50 км, подошла к Дампьер (Dampierre), откуда она не может 8 сентября достигнуть Сомесу.

Опоздание в движении 13–й и 23–й дивизий не позволяет, однако, в тот же день предпринять намеченный генералом Ланглем маневр. Только к вечеру они подходят западнее Эмбовиля, где 17–й корпус в течение дня выдерживал яростные атаки немцев со стороны Сомпюи; ночью ему удается ворваться в деревню, но контратакой части 17–го корпуса восстанавливают положение.

Восточнее, на левом берегу Марны, вдоль дороги к югу от Витри, жестокая борьба продолжается весь день. Немцы овладевают Курдеманжем. Части 12–го французского корпуса сосредоточиваются в районе Шатель — Рауль. Генерал Лангль прибывает сюда лично, чтобы подтвердить необходимость «прочно удерживать все позиции и вести на фронте борьбу на истощение, чтобы дать время выполнить подготовленный маневр)»[276]. На своих новых позициях части 12–го корпуса подвергаются вновь жестокой бомбардировке, которую приостанавливает только сильная гроза. Пехота измучена вконец тяжелыми трехдневными боями; потери ее тяжелы.

Центр 4–й армии в течение 8 сентября удерживается на месте, зато 2–й корпус подвергается жестокой атаке одновременно на обоих своих флангах. На левом фланге немцам удается захватить Фаврес (Favresse) и Домпреми, но к ночи они покидают их, отходя к северу. На правом фланге противник, овладев Парньи, продолжает наступать при поддержке сильного артиллерийского огня; французы отходят, задерживая противника в лесу, к Морюп, который, однако, уже утром переходит в руки немцев. Только во второй половине дня удается задержать их продвижение. На крайнем правом фланге отряд Манжена удерживается в Шеминоне (Cheminon).

К концу дня генерал Лангль направляет Жоффру следующее письмо.

«Поздний час не позволит, без сомнения, сегодня достигнуть решительного результата, но есть все шансы достигнуть его завтра, если я смогу использовать 43–ю дивизию так же, как и 13–ю.

Сведения, которые мною получены в отношении 9–й армии, показывают, что ее правое крыло отведено в район Фер-Шампенуаза, т. е. на 40 км по птичьему полету от Домпьера, которого 43–я дивизия достигнет только этим вечером после перехода 50 км.

Эта дивизия тем меньше сможет действовать против сил, которые атакуют правое крыло 9–й армии, что противник, конечно, постарается прикрыть себя слева отрядом, который должен ее задержать (мне сообщают о колонне противника в движении из Сомесу на Монтепре).

43–я дивизия окажется наверно завтра бесполезной между двумя битвами.

Если отсутствие 43–й дивизии на левом фланге 4–й армии будет иметь последствием поражение моей армии, враг сможет всеми силами обратиться против 9–й армии.

Я считаю своим долгом сообщить вам об этой ситуации и просить вас, если вы все же решите, что 43–я дивизия будет завтра направлена на правый фланг 9–й армии, предписать мне это официальным приказом».

Генерал Жоффр оставил 43–ю дивизию за 4–й армией, согласившись с предложениями генерала Лангля. Утром 9 сентября главнокомандующий подтверждает, что главная задача 4–й армии — атаковать противника в северо-западном направлении на своем левом фланге, чтобы помочь 9–й армии; 3–й армии предложено продвигаться к западу, чтобы освободить правое крыло 4–й.

С утра 9 сентября части 21–го корпуса приступают к выполнению возложенных на них задач, 43–я дивизия продвигается в северном направлении; она должна обойти Сомпюи с запада и выйти севернее него в район Мезон-ан-Шампань (Maison en Champage). 13–я и 23–я дивизии должны атаковать Сомпюи с юга.

К 11 час. авиационная разведка и захваченный приказ позволяют уточнить расположение частей противника. В районе Мейли находится левое (восточное) крыло 12–го рез. корпуса, западнее ручья Пюи — 23–я дивизия (германская), продолженная к востоку 19–м корпусом. Ни Труан-ле-Пти, ни Труан-ле-Гран, ни Пуавр (Poivres) не заняты противником, который, напротив, удерживается в Монтепре и Сомесу. Вдоль железной дороги Сомесу — Сомпюи немецкой пехотой вырыты окопы.

23–я дивизия (21–го французскою корпуса) в течение дня продвигается к Сомпюи, по обоим берегам ручья Пюи. На западном берегу она подходит в 17 час. к городу, с окраин которою ее обстреливает артиллерия противника; пехоты, однако, не видно. На правом берегу у Эмбовиля продвинуться не удается, так как противник, окопавшись севернее деревни, удерживается на позициях при поддержке сильного артиллерийского огня. 43–я дивизия за день подходит к Пуавр, но, убедившись в том, что он занят немцами, останавливает свое движение. Маневр, задуманный генералом Ланглем, остается невыполненным.

На участке 17–го корпуса между дорогами Сомпюи — Домпьер и Витри — Маржери противник прочно удерживается, заняв высоты южнее железной дороги Сомпюи — Витри. Попытки французов продвинуться вперед терпят неудачу из-за пулеметного огня. Командир корпуса доносит командующему армией, что он вынужден «поместить на линию все свои резервы, из которых некоторые понесли большие потери, сильно сократившие их состав»; он требует подкреплений.

На участке 12–го корпуса, прикрывающего по-прежнему дорогу Витри — Маржери в районе Шатель — Рауль, противник, кажется утомлен своими атаками накануне и окопался. Но его артиллерия продолжает проявлять высокую активность.

На участке колониального корпуса, протяжением около 10 км сражение приняло характер артиллерийской борьбы; противник удерживается в своих окопах на фронте Люксемон, Вильот, Воклер и не атакует. Тяжелая артиллерия проявляет некоторую активность, но меньшую, чем в предшествовавшие дни. Однако, попытка французов атаковать Экриен также не дала результата из-за огня противника.

На участке 2–го корпуса, на левом фланге, французы удерживают Фаврес; противник проявляет себя только артиллерийским огнем. В районе Морюп канонада противника становится все более яростной: деревни разрушены и горят, части несут большие потери. Немцы продолжают просачиваться в лес Труа — Фонтен; но сюда подошел уже отряд, выделенный 15–м корпусом (3–я армия); французы удерживаются в 1 км севернее Шеминон.

Вечером генерал Лангль принимает меры к новому усилению своего левого крыла: из колониального корпуса, выделяется одна дивизия и из 2–го — одна бригада.

Таким образом, за 4 дня сражения 4–я армия удержалась на занятом ею фронте к югу от Марнского канала. Наступление 4–й германской армии было остановлено. В общем ходе сражения этот факт не имел бы сам по себе особого значения, так как исход сражения не привел к решительному результату; здесь так же, как и на реке Урк, создался неподвижный фронт, который обе стороны не могли преодолеть. Но значение этого факта было совершенно различно для двух противников. С германской стороны, он означал остановку наступления и, следовательно, невозможность выполнить задачу, поставленную директивой германского главного командования от 4 сентября. С французской же стороны, он означал выигрыш бремени, в течение которого левофланговые армии смогли достигнуть победы.

Теперь мы можем более основательно представить себе положение, сложившееся в центре расположения союзников. Очевидно, что здесь не было достаточных сил для удержания фронта в случае прорыва мощной ударной германской группы, 4–я французская армия задачу выполнить не смогла бы, как ясно показывает приведенное выше письмо генерала Лангля. Однако, у германцев отсутствовали здесь серьезные силы: германская армия билась в бесплодных попытках прорыва на Марнском канале, тогда как в районе Мейли зияла брешь между 4–й и 9–й французскими армиями. В то время как французское командование упорно сдвигало свой силы к западу, 4–я германская армия атаковала на восток, не использовав возможностей, открывавшихся в центре Марнской битвы.

в) Оборона Вердена (3–я французская армия 6–10 сентября)

Вечером 5 сентября арьергарды 3–й французской армии находятся на линии Нуайер (Noyers), Лаейкур (Laheycourt), Прец — ан — Аргон (Pretz en Argonne) — 5–й корпус; Бозе (Beauzee) и Амбленкур (Amblaincourt) — 6–й корпус. Фронтом на северо-запад армия прикрывает, таким образом, район Ревиньи и фронтом на север находится по обе стороны р. Эр (Aire), в 20 км юго-западнее от Вердена. На правый фланг армии 6 сентября должна выйти 3–я группа резервных дивизий (в 3 дивизии), а на левый фланг — 15–й корпус, который находится еще в районе Туля.

О противнике (5–я германская армия) известно, что его колонны в движении к югу от Сент-Менегуль (Ste Menehould) и Клермона (Clermont), т. е. по обе стороны Аргонн. Один из корпусов (5–й резервный) — на правом берегу Мааса.

3–я армия получила приказ от французского главного командования, прикрываясь к северу и северо-западу, выйти 6 сентября на запад, чтобы атаковать левый фланг сил противника, движущихся западнее Аргонн.

Однако, генерал Саррайль счел, что первая его задача — атаковать германский корпус (16–й), идущий восточнее Аргонн. Поэтому он принимает решение: частью своего 5–го корпуса встретить противника, наступающего с запада, в районе Брабан (Brabant), Нуайер, Лемон (Laimont), Лупи (Louppy), т. е. блокировать проходы у Ревиньи; главные же силы (одна 17–я бригада 5–го корпуса, 2 дивизии с резервной бригадой 6–го и 3 резервных дивизии) направить против сил противника, идущих с севера. Гарнизон Вердена должен одновременно выйти на его тылы.

Но с утра 6 сентября 5–й корпус подвергается яростной атаке противника, наступающего с северо-запада (18–й рез. и 6–й германские корпуса), который, захватив Ревиньи, отбрасывает французские части к Невиллю (Neville sur Ornain).

6–й корпус первоначально продвигается вперед, но между 14 и 15 час. он остановлен перед Эвр (Evres), Буленвидь (Boulainville), Сен-Андре (St. Andre), Ипекур (Ippecourt) и вечером, под натиском противника, отходит к северо-западу от Рамберкур (Rembercourt) и Серо кур (Seraucourt), на несколько километров назад от исходных позиций. Группа резервных дивизий удерживается северо-западнее Суйльи (Souilly), установив связь с 72–й дивизией, вышедшей из Вердена, которая, ведя в течение дня бой с противником, вечером находится в районе Жюбекура (Jubecourt).

В 22 ч. 25 м. 6 сентября генерал Саррайль отправляет следующее донесение в главную квартиру.

«Мы рассчитывали на поддержку 4–й армии, которая, отойдя, создала разрыв между собой и нами. Мы вели очень серьезный бой весь день. Ночью фронт армии проходит через Васенкур (Vassincourt), Невиль (Neuville), Лемон, Вильот — деван — Луппи (Villotte devant Louppy), Мершин (les Merchines), Сомен (Sommaisne), Денуд -деван-Бозе (Deuxnoudsdevant Beauzee), опушку леса д'Агей (d'Ahaye), западнее Судьи, Ош (Osches), Виль-сюр-Кузанс (Ville sur Cousances). Мы рассчитываем возобновить наступление завтра при поддержке головной дивизии 15–го корпуса, которая будет действовать в районе непосредственно западнее Бар-ле-Дюк (Bar le Due). Но нам известно о наличии нового корпуса противника, который сначала направлялся на юго-восток и который к концу дня повернул к Сен-Мар-сюр-ле-Мон (Saint Mard sur le Mont), Нетанкур (Nettancourt). Важно поэтому, чтобы завтра 4–я армия приступила к действию».

7 сентября наиболее напряженным является положение в районе юго-восточнее Ревиньи. 5–й корпус разбит здесь на две части, связь между которыми поддерживается с трудом, 10–я дивизия удерживает переправы через Орнен (Ornain) у Невиля и Мюсей (Mussey). К ночи немцы овладевают Васенкуром. 15–й корпус успевает выдвинуть лишь одну бригаду в Кувонж (Couvonges). Севернее 18–я бригада подвергается жестокой атаке противника, наступающего с запада и овладевшего уже Лупи-ле-Шато. Однако, Вильот и Лупи-ле-Пти удерживаются 18–й бригадой; весь сектор ее расположения осыпается снарядами.

6–й корпус в течение дня пытается перейти в атаку, но после 14 час. немцы переходят в общее наступление при поддержке мощного артиллерийского огня и овладевают Амбленкуром и Денудом, вынудив части 6–го корпуса податься на 2–3 км назад от линии, занимаемой накануне.

Севернее, три резервных дивизии питаются продвинуться вперед, но вскоре их останавливает артиллерийский и пулеметный огонь немцев. К ночи фронт на правом фланге проходит впереди Сен-Андре, где артиллерия противника заняла удобные позиции для обстрела правого фланга 6–го корпуса, и далее восточнее Ипекура и Жюльвекура.

Генерал Саррайлъ в 21 ч. 30 м. получает следующие донесения от 6–го корпуса:

«40–я дивизия понесла сильные потери от действия неприятельской артиллерии, 65–я дивизия также. В общем положение таково же, как и вчера, 12–я дивизия, сильно пострадавшая, имеет силу 4–5 батальонов. 40–я и 65–я дивизии в состоянии держаться завтра. Остальные части требуют поддержки свежих войск. Окапываются на пунктах, занятых этим вечером. Противник: 16–й и 6–й рез. и часть 13–го корпуса».

Командующий 3–й армией, в свою очередь, доносит главной квартире: «Битва, завязавшаяся поздним утром, продолжалась весь день с разными переменами на общем фронте Васенкур, Вильо-деван-Лупи, Бозе, Ипекур, Жюбекур. Ничего решительного сегодня. Атака возобновляется завтра по всему фронту».

Главнокомандующий не особенно обрадован таким результатом. В 8 ч. 30 м. он телефонировал генералу Саррайлю:

«По имеющимся у меня данным, выходит, что силы, которые вам противостоят, исчисляются в два активных и один резервный корпус. С силами, которыми вы располагаете теперь или которые вы можете иметь сегодня, вы в состоянии не только противостоять врагу, но и нанести ему поражение. Вы окажете этим ценную помощь 4–й армии, которая имеет перед собой значительные силы врага и которая сверх того должна создать на своем левом фланге сильные резервы, чтобы контратаковать противника, продвигающегося против 9–й армии. Вы сообщили мне об использовании гарнизона Вердена против тылов противника, которые движутся восточнее Арронн, я поздравляю коменданта Вердена с предпринятым действием; он должен продолжать непрестанно беспокоить сообщения противника, проходящего перед ним; при нынешних обстоятельствах и при отсутствии мер предосторожности с его стороны это действие может дать себя почувствовать на очень обширном расстоянии».

В 16 ч. 15 м. генерал Жоффр вновь обращает внимание командующего 3–й армией на опасность быть отрезанным от 4–й армии: «поскольку 4–я армия должна поддержать правое крыло 9–й, постольку вы должны дать почувствовать свое действие на правом фланге 4–й, прикрываясь в то же время от действий врага против вашего правого фланга».

Эта последняя опасность действительно начинает ощущаться вполне отчетливо: командующий 3–й армией получил сообщение, что противник сосредоточивает значительные силы в районе Ганонвиль-су-ле-Кот (Hannonville sous les Cotes) на правом берегу Мааса, в 15 км от форта Труайон (Toyon).

8 сентября прибытие 15–го корпуса французов сказывается на левом фланге в том, что с помощью его измотанные части 5–го корпуса удерживают свои позиции. Атаки против деревни Васенкур, которая, впрочем, сожжена и не занимается германцами, остаются безуспешными. Под огнем тяжелой артиллерии противника, который длится вплоть до позднего вечера, части 10–й дивизии удерживают переправы у Невиля и Мюсей. Вокруг Васенкура немцы вырыли окопы, которые заняты сильной пехотой.

Севернее 18–я бригада пытается вернуть обратно Лупи-ле-Шато, но огонь тяжелой артиллерии из района Лаейкура и из лесов севернее останавливает всякое продвижение вперед; требуется артиллерийская подготовка, но она не может быть осуществлена в этот день. Со стороны Вильота немцы продвигаются вперед, вынудив 313–й полк отойти к Лиль-ан-Баруа (Lisle en Barrois).

Еще с утра распространяется слух, что немцы на стыке 5–го и 6–го корпусов прорвались до Конде. Это приковывает части 6–го корпуса к месту; они удерживают за день старые позиции. Части устали и истощены тяжелыми потерями. Некоторое облегчение вносят искусные действия генерала Эра (Herr), который, установив артиллерию 6–го корпуса на позициях, южнее дороги Семен — Бозе, на фронте около 1800 м, и выяснив с помощью авиации расположение позиций артиллерии противника, в 17 час. открывает огонь по неприятельским батареям, приведя их к молчанию.

Резервные дивизии 2 раза в течение дня атакуют противника, но каждый раз огонь артиллерии и пулеметов останавливает их при выходе из лесов на правом берегу реки Кузанс (la Cousance).

Угроза с правого берега реки Маас принимает реальные очертания: началась бомбардировка форта Труайон. Колонны противника движутся также к Сен-Миелю (Saint Mihiel).

Защитники форта Труайон отстреливаются, и его комендант обещает продержаться 48 час.; однако, 120–мм орудия не могут состязаться с тяжелыми немецкими орудиями, и положение становится все более критическим. Генерал Саррайль, тылам которого угрожает прорыв немцев (5–й корпус) с востока, приказывает взорвать мосты через Маас. Кавалерийские эскадроны посылаются для наблюдения за берегами Мааса.

Учитывая серьезность положения 3–й армии, генерал Жоффр посылает вечером Саррайлю телеграмму: «Я разрешаю вам, если вы найдете необходимым, отвести назад ваше правое крыло, чтобы обеспечить ваши сообщения и чтобы придать большую мощность действию вашего левого крыла. Важно не позволить отрезать 4–ю армию».

9 сентября продолжались бои за овладение Васенкуром. Немцы укрепились на возвышенности, западнее этой деревни, покрыв ее окопами и проволокой. Командир 15–го корпуса предписывает 29–й дивизии атаковать позицию лишь после артиллерийской подготовки. Еще ночью 111–й пех. полк пытался перейти в атаку, но был остановлен сильным ружейным и пулеметным огнем; полк, понеся тяжелые потери, отхлынул назад на исходные позиции. Но и после артподготовки результат второй атаки тот же самый, 112–й полк не мог даже выйти из леса, что южнее Васенкура, так как всю местность сплошь перекрывал пулеметный огонь немцев. Командир дивизии приказывает подвести ближе артиллерию и обстреливать немцев с короткой дистанции. Но, «если французской артиллерии удается заставить немецкие батареи, расположенные западнее Васенкур, прекратить свой огонь, она не в состоянии разрушить пулеметы, расставленные на окраинах деревни, и заставить пехоту противника выйти из окопов, в которых она укрылась»[277].

По приказу Саррайля, 15–й корпус выделяет для установления непосредственной связи с 4–й армией сильный отряд, который проникает в глубь леса Труа — Фонтен.

Части 19–й бригады (5–й корпус), удерживавшие до сих пор переправы на Орнен, уходят утром на 3 км назад к мосту Варней (Varnay).

На реке Ше (Chee), где держится 18–я бригада, немцы, стремясь развить достигнутый накануне успех, стараются просочиться через леса к востоку, непрерывно ведя артиллерийский обстрел позиций французов.

На участке 6–го корпуса обе стороны укрепляют свои позиции. Немцы не проявляют видимой активности, но все учащаются сведения о скоплении масс пехоты и артиллерии в тылу их позиции.

75–я рез. дивизия делает попытку наступать к югу от реки Кузанс, но оказывается перед окопами, занятыми пехотой и пулеметами немцев. Вечером противник при поддержке сильного артиллерийского и пулеметного огня обрушивается на позиции дивизии и заставляет ее отойти к Ош и Сульи.

На левом берегу Мааса противник не обнаружен. На другом берегу он продолжает бомбардировать форт Труайон из тяжелых орудий. Форт не отвечает, но защитники его, несмотря на разрешение, полученное от коменданта Вердена, отказываются сдаться. Когда немецкая пехота подходит вплотную, гарнизон сосредоточивается у орудий, готовясь защищаться до последней капли крови. Немцы обстреливают также форт Женикур.

Генерал Жоффр в своей телеграмме, посланной в 9 час. утра, советует, не придавать особого значения активности немцев на Маасе. Самое важное «все больше и больше продвигаться к западу, в особенности на вашем левом фланге, чтобы последовательно оттеснить противника и высвободить правое крыло 4–й армии. Наступательное усилие должно продолжаться со всей энергией и необходимой быстротой; в пунктах, где противник обнаруживает превосходные силы, следует удерживаться на занятых позициях, укрепляя их. Битва ведется в хороших условиях, она должна привести к решительному результату. Главнокомандующий рассчитывает, что каждый сделает больше, чем требует долг».

Итак, в течение 4 дней 3–я французская армия удерживала противника, юго-западнее Вердена. 9 сентября на левом крыле союзников был достигнут решительный результат. Можно было бы считать, что этим ее роль в Марнской битве исчерпана. Однако, для подведения итога нельзя пройти мимо событий 10 сентября, которые угрожали поставить на карту все, достигнутое до сих пор. 15–й корпус 10 сентября овладевает лесом Труа — Фонтен и деревней Васенкур, но дальнейшее продвижение к Андерней и Ревиньи остановлено немцами.

В ночь с 9–го на 10 сентября три корпуса 5–й германской армии атакуют центр и правый фланг 3–й французской армии. С восходом солнца немцы овладевают Рамберкуром и, направляя атаку на северо-восток, переходят реку Эр и вторгаются в Курвель. 40–я дивизия отходит на фронт Шомон (Chaumont sur Aire) — Невиль — ан — Верденуа (Neuville en Verdunois). 12–я дивизия отброшена на высоты, северо-восточнее Мара (Marats), и 9–я дивизия к востоку от Конде (Conde en Barrels). 65–я рез. дивизия — северо — восточнее Невиля. Хотя отход 6–го корпуса составлял всего 3–4 км, части потерпели жестокий урон; дождливая, темная ночь способствовала разбрасыванию частей, которые в беспорядке отступали до начала дня. Однако, немцы не развивали своего успеха в силу страшного переутомления войск[278].

Овладев Серокуром и Дену, немцы в 4 часа были уже в Эйпе (Heippes). Группа резервных дивизий находилась под угрозой быть отрезанной от 6–го корпуса. В результате обе дивизии отводятся на правый фланг нового расположения 6–го корпуса, 75–я дивизия через Нисей (Nicey), Виль — деван — Бельрен (Ville devant Berlain), Вильот (Villot devant St. Mihiel) с отрядом, выдвинутым в Рюп (Rupt devant St. Mihiel); 67–я дивизия занимает участок Курувр, Лагаймей (Lahaymeix); главные силы — в Пьерфит (Pierrefitte). 72–я дивизия отошла к Вердену; между ним и 2–й армией находится теперь незанятый промежуток ок. 20 км. Форт Труайон продолжает держаться, 5–й корпус, также атакованный утром, обеспечивает связь между 15–м и 6–м корпусами в основном на своих прежних позициях.

Генерал Жоффр утверждает новое расположение частей 6–го корпуса и даже разрешает, в случае необходимости, отвести назад 6–й корпус. Задача правого крыла 3–й армии — держаться («durer» — тянуть). В своем приказе на 11 сентября генерал Саррайль предлагает центру и правому крылу занять выжидательную позицию, а 6–му корпусу, в случае слишком сильного давления противника, отходить, но не дальше линии Гаржевиль (Hargeville), Сейньель (Seigneulles), Бельрен.

События 10 сентября еще ярче подчеркнули главную роль 3–й армии — выиграть время, пока на левом крыле не будет достигнут решительный результат. Эта задача ею была выполнена[279].

5. Восточное крыло в дни 5–9 сентября

(Схема 17)

Схема 17. Восточное крыло в дни 5–9 сентября.

а) 6–я и 7–я германские армии скованы в Эльзас — Лотарингии

Еще 27 августа германское главное командование отдало приказ кронпринцу баварскому Pynpexтy форсировать Мозель между Тулем и Эпиналем. Это было подтверждено в директиве от 4 сентября.

К началу Марнской битвы выяснилась, однако, неудача этого предприятия. Германская тяжелая артиллерия оказалась бессильной перед цепью укреплений крепостного типа, оснащенной прекрасно пристрелявшейся артиллерией и обороняемой двумя армиями. Тяжелые потери немецкой пехоты оказались бесплодными[280]. Удивительно только одно — сколько времени понадобилось германскому главному командованию, чтобы уяснить этот очевидный факт. Для исхода Марнского сражения это промедление имело роковое значение. Только с этой точки зрения и заслуживает рассмотрения восточный сектор в дни 5–9 сентября, так как само по себе положение сторон осталось здесь почти неизменным.

5 сентября 6–я германская армия занимала фронт Ланфруакур (Lanfroicourt) — эрзац — корпус; Эрбевиллер (Erbeviller) — 3–й баварский корпус; Мекс (Maixe) — 1–й баварский рез. корпус; Люневиль — восточнее Жербевиллер (Gerbeviller) — 2–й баварский корпус; Муайан (Moyen) — Донтель (Domptail) — 21–й корпус; Ксафевиллер (Xaffeviller) — 1–й баварский корпус, 7–я армия: восточнее Рамбервильер (Pamberviller) — 14–й и 15–й корпуса; лес Сен-Дие (St. Die) — 14–й рез. корпус, Ля — Круа (La Croix) — корпус Эбергардта и дальше в Эльзасе — отдельные мелкие части.

Всего 10 корпусов, бесплодно простоявших перед восточным поясом крепостей в дни Марнской битвы! Единственно полезная их роль, казалось, состояла в сковывании ими французских сил. Однако, уже 3 сентября французы начали переброску с этого участка на запад 15–го и 21–го корпусов; мы знаем уже, какую важную роль сыграли они в Марнской битве. В полдень 5 сентября начинает, наконец, действовать в этом направлении и германское главное командование. Командование 6–й армии запрашивается из главной квартиры — нет ли возможности выделить один корпус для переброски в Бельгию. Нет, кронпринц баварский считает это невозможным. Он ограничивается запросом командующему 7–й армией генералу Хеерингену. Но, к его удивлению, этот последний соглашается выделить для переброски 15–й корпус, о чем и сообщает непосредственно германскому главному командованию. Последнее, несмотря на протесты Рупрехта, отдает приказ о переброске 8 сентября на запад командования 7–й армии (с непосредственным подчинением оставшихся корпусов командующему 6–й армии) и 7–й кав. дивизии; днем позже должна быть начата отправка 15–го корпуса; и, наконец, через 2 дня 6–я армия должна выделить для переброски еще один корпус. Но все эти корпуса не смогут рке принять участие в Марнской битве: они проведут эти решающие дни в дороге.

6 сентября кронпринц баварский предпринимает новую атаку против укреплений Нанси, но, несмотря на превосходство германской артиллерии, сопротивление противника оказывается слишком сильным. Гарнизон Меца, заняв на крайнем правом фланге армии Понт-а-Муссон (Pont a Mousson), продвигается до реки Аш (Ache); французы очищают важную позицию Сент-Женевьев (Sainte Genevieve), однако, немцы не занимают ее. Корпуса 7–й армии ждут, когда продвижение 4–й и 5–й армий откроет им путь через Мозель. Вечером 6 сентября в штаб 6–й армии является начальник боевого снабжения генерал-лейтенант Зигер и ставит вопрос об изъятии для других участков тяжелых гаубиц и мортирных снарядов[281]. Командование 6–й армии опять протестует, но. Зигер, по всяком случае, требует ограничения расхода снарядов.

7 сентября в штабе 6–й армии, в связи с продвижением 4–й и

5–й армий на юго-восток, оживают надежды на возможность частичною окружения сил противника, 3–му баварскому корпусу удается овладеть Шампену (Champenoux), но его продвижение вскоре остановлено. 1–му баварскому рез. корпусу французы оказывают стойкое сопротивление. Для переброски на запад командование

6–й армии выделяет 1–й баварский корпус.

8 сентября французская артиллерия усилила свою активность во многих пунктах; французская пехота переходила в небольшие атаки, которые были отбиты, 3–й баварский корпус несколько продвинулся в направлении к позициям Нанси, но это продвижение было, однако, вновь остановлено. Французская пехота казалась ослабленной, но артиллерия оказывала по-прежнему удачное и стойкое противодействие. Между тем, по требованию главной квартиры, началась отправка боеприпасов для тяжелых орудий в район 5–й армии. Кронпринц баварский, видя, что база для дальнейших наступательных предприятий все больше размывается, решает лично направиться в главную квартиру. В его отсутствие представитель германского главного командования привез новый приказ. В нем говорилось:

«Так как не приходится больше рассчитывать на быстрое продвижение 4–й и 5–й армий в направлении Нефшато (Heufchateau) — Мирекур (Mirecourt) и так как быстрое форсирование 6–й армией верхнего Мозеля стоит под вопросом, требуется дальнейшее изъятие крупных сил из 6–й армии. Необходимо немедленно же приступить к подготовке этого мероприятия. Не входящая организационно в состав армии тяжелая артиллерия, в особенности, изъятая из Меца, должна быть возможно скорее освобождена для иного использования». Оставшиеся после изъятия силы должны были отойти на линию Мец — Саарбург.

Это был конец всяким надеждам достигнуть решения наступлением с востока. Но не предвидел ли еще Шлиффен беспочвенности таких надежд? Только после горького опыта Мольтке понял, что для успеха операции требуется не только располагать силами и нацелить их в определенных направлениях, но также и быстро выполнить намеченный маневр[282].

Командование 6–й армии еще пыталось спасти остатки ресурсов для возобновления в перспективе большого наступления. Но 9 сентября в 1 час пополудни прибыл новый приказ германского главного командования: «Его величество повелел: не проводить наступления против передовых позиций Нанси. Отсюда следует, что все излишние части 6–й армии надлежит выделить для другого назначения. Необходимо немедленно предпринять подготовительные меры для занятия тыловой оборонительной позиции».

В заключение следует привести выдержку из дневника начальника штаба 6–й арм. генерал-майора Крафта, руководившего подготовкой артиллерии в операциях против Нанси:

«Надежды, выросшие у артиллеристов на основе их опыта против старых бельгийских крепостей, оказались здесь обманчивыми. Враг имеет большие пространства для движения. Он мог передвигать свои батареи по рельсовым путям туда и сюда и мог быстро ускользнуть от всякого действия… Поэтому никогда нельзя было добиться решительного действия против него. В высшей степени важно, что наше наступление было направлено не против изолированной крепости, но против такой крепости, фронт которой составлял часть боевого расположения армии. Атака велась против мощных сил армии, которая сумела использовать все силы и средства крепостей».

б) Гран-Куроне (Grand-Couronne)

4 сентября 2–я французская армия выделила, согласно приказу французского главного командования, 15–й и части 9–го корпуса (главным образом, 18–ю дивизию) для переброски на запад. В ее составе оставалось два активных корпуса (по три дивизии) и несколько резервных дивизий; всего 10 пех. и 1 кав. дивизия, численностью 4800 офицеров и 225000 солдат. За счет крепости Туля армия значительно была усилена тяжелыми орудиями (120–и 155–мм), всего до 100 орудий. Однако, недостаток снарядов уже сказывался; 120–мм калибра не хватало. 9 сентября французское главное командование разрешило пользоваться запасами крепостей. С начала сентября 1–я и 2–я французские армии удерживались, восточнее крепостного пояса Туль, Нанси, Эпиналь. 2–я армия опиралась на возвышенности, которые господствуют над Нанси и получили название Гран-Куроне: Сент-Женевьев (Sainte Geneviere), гора Тулон (mont Toulon), Гран Мои д'Аманс (Grand Mont d'Amance), выс. 410 и Рамбетан (Rambetant). В мирное время эти высоты не были укреплены, но с начала войны здесь было сооружено несколько укрепленных оборонительных линий. Высоты Гран-Куроне занимала 2–я группа резервных дивизий (59–я. 64–я и 68–я); на правом фланге к ней примыкал 20–й корпус (70–я рез., 39–я и 11–я дивизии); наконец, южнее находился 16–й арм. корпус (74–я рез., 32–я и 31–я дивизии), поддерживая связь с 1–й армией. Против 2–й французской действовала 6–я германская армия, которая занимала сильные укрепленные позиции: «серия центров сопротивления, взаимно фланкирующих и оснащенных тяжелой артиллерией»[283]; немцы имели здесь 2 активных корпуса, 1 резервный и эрзац — формирования, всего около 9 дивизий; однако, в артиллерии немцы имели превосходство: против 536 орудий 2–й французской армии находилось 650 орудий 6–й германской, из них значительная часть тяжелых. Генерал Кастельно, командующий 2–й армией, рассчитывал на осадную войну.

С вечера 4 сентября немцы начинают бомбардировку по всему фронту; в течение 5 сентября завязываются бои, в результате которых части 2–й французской армии терпят значительное поражение. Центр 20–го корпуса отходит на 5 км назад и левым своим крылом подходит вплотную к высотам Гран — Куроне, 73–я рез. дивизия отходит на 7 км от Пон-а-Мусон к югу, открывая фланг группы резервных дивизий. Артиллерия противника превосходит огнем французскую. Генерал Кастельно намечает эвакуацию Гран-Куроне и последовательный отход с задержкой на рубежах, о чем доносит главной квартире. Между 2–й и 3–й французскими армиями — открытый промежуток в 25–30 км. Противник здесь начинает проявлять активность.

6 сентября 20–му корпусу удается частично восстановить положение, вернув утраченные накануне позиции. Но на левом берегу Мозеля положение обостряется: 73–я рез. дивизия отходит еще на 6 км. Противник угрожает бомбардировкой крепости Туль. Сент-Женевьев обстреливается из тяжелых орудий и горит. Противник бомбардирует также все позиции Гран-Куроне; на Гран-Мон — д'Аманс в ночь с 6–ю на 7 сентября упало 3 000 снарядов крупного калибра. Эвакуация Гран-Куроне в таких условиях грозила бы тяжелой катастрофой. Генерал Касшельно надеется, что части 2–й армии удержатся на своих позициях.

7 сентября немцы возобновляют прямую атаку Нанси. Бомбардировка Сент-Женевьев прекращается в 3 часа: бригада 33–й германской дивизии атакует окопы, 314–й полк не выдержал ее натиска и отошел к Виль-о-Валь (Ville au Val). В б час. утра немецкая пехота, силой в одну бригаду, ведет атаку вдоль дороги Шато-Салэн — Нанси против окопов, занятых 136–й бригадой (68–я рез. дивизия), при поддержке одного полка полевой артиллерии и 8 батарей тяжелой. Французы оставляют Шампену (Champenoux). Прибывшая на подмогу 135–я бригада попадает под губительный огонь немецкой пехоты, сопровождаемый огневым валом; к 8 час., понеся тяжелые потери, она доходит до фермы Фурас (Fourasse), 3,5 км северо-восточнее Ланевелот (Laneuvelotte), откуда ее отбрасывает сильная контратака немцев. Французские батареи Аманса и Рошет (la Rochette) разгромлены тяжелой артиллерией противника, который овладевает этими важными позициями и Ланевелот. Лишь гора Аманс в руках французов.

На участке 20–го корпуса противник обстреливает возвышенность, к востоку от Желенонкур (Gelenoncourt), занятую 89–й дивизией. В 17 час. немецкая пехота, спускаясь по склонам, западнее дороги Друвиль (Drouville) — Курбесо (Courbessaux), сбивает дивизию с занятых высот и вынуждает ее отойти к Гарокуру (Haraucourt); однако, противник не может продвинуться дальше высот, что в 500 м к юго-западу от Желеронкур.

На левом берегу реки Мозель немцы выдвинули из крепости Мец смешанную бригаду с артиллерией, которая расположилась на позициях, севернее реки Аш (Ache), на линии севере — восточнее Манонвиль (Manonville) и Новьан-о-Пре (Noviant-aux-Pres), Флирей (Flirey). 73–я дивизия удерживается в Дьелуар (Dieuloard) И на местности между реками Мозель и Аш, западнее Воевре (Woevre) нарастает, однако, активность противника, угрожающая 3–й армии. Генерал Жоффр приказывает направить сюда 24–ю кап. дивизию в район Бомон (Beaumont).

8 сентября противник не обнаруживает активности на фронте 2–й армии. Только тяжелая артиллерия причиняет жестокие страдания защитникам подступов к Нанси. Кажется, что немцы уводят с фронта свои части. Кое-где войска продвигаются даже вперед. На участке 16–го корпуса обнаружены окопы, эвакуированные противником в ночь с 7–го на 8 сентября; эти окопы занимаются французами во второй половине дня. В район Воевра генерал Кастельно выделяет смешанную бригаду, которая направляется вместе со 2–й кав. дивизией.

9 сентября противник возобновляет бомбардировку и атаки против Нанси, которые не вносят, однако, существенного изменения в расположение сторон. В ночь с 9–го на 10 сентября Нанси обстреливается из 130–см орудий.

10 сентября 2–я французская армия переходит в частичное наступление, которое дает небольшой выигрыш пространства.

Атака немцев против Гран — Куроне в дни Марнской битвы не дала результата: они продвинулись всего на 3–4 км не захватив, однако, нигде решающих узлов сопротивления[284].