"Учитель для канарейки" - читать интересную книгу автора (Мейер Николас)6. Моя маскировкаГоспода Дебьенн и Полиньи упаковывали вещи. В их кабинете, когда я заглянул в него на следующее утро, царил настоящий хаос, а покидающие должность директора мрачно складывали папки, отбирали сувениры, споря, кому какой достанется, и отдавали распоряжения небольшой армии рабочих, сновавших туда-сюда, таская предметы всевозможного назначения. В суматохе мое вторжение не вызвало у них удивления. За пыльными окнами, тремя этажами ниже, трудились под слабым дождем паровые экскаваторы и бурильные молотки, их смутный гул смешивался с суетливым шумом в помещении. — Конец эпохи — эпохи Полиньи-Дебьенна, — заметил Полиньи. — Эпохи Дебьенна-Полиньи, — поправил его Дебьенн, подкрепив свои слова скорбным вздохом. — Я бы хотел поговорить с мадемуазель Дааэ, — вклинился я. — Здесь ее нет, — произнес Полиньи, изучая пачку документов, которую он затем передал Дебьенну. Тот бегло взглянул на них и отдал обратно. — Мы хорошо поработали, — отметил Дебьенн, глядя на афишу на стене. — Очень хорошо. — Где я могу найти ее? Впервые они обратили на меня внимание. — Не понимаю, зачем вам это нужно, мсье… — Сигерсон, — напомнил я. — Я, если помните, друг мадемуазель Адлер. — Мсье Сигерсон, — ответил Полиньи, — Вы нас извините, но ваша дружба с мадемуазель Адлер, хоть и производит внушительное впечатление, не может служить для вас passe-partout[45]. — Боюсь, что вам придется заняться чем-нибудь другим, — добавил Дебьенн, сминая пачку бумаг и бросая их в мусорную корзину. Я глубоко вздохнул. — Что ж, джентльмены, вы вынуждаете меня сказать вам правду. — Ага, — безо всякого интереса произнес Полиньи. — Я здесь по поручению Скотланд-Ярда, — объявил я, применив мой лучший итонский акцент. Оба разом прекратили свои занятия и уставились на меня. — Что? — По просьбе мсье Мифруа из парижской префектуры, — добавил я, вернувшись к французскому, — я устроился в оркестр с целью расследования обстоятельств гибели Жозефа Бюке. Говоря это, я молился, чтобы, погрузившись в собственные дела, эти двое не припомнили, что я начал работать в оркестре еще — Скотланд-Ярд? — повторил Дебьенн. В его правом глазу возник тик или спазм, и он прижал его рукой. — А зачем бы префектуре Парижа понадобилась помощь англичанина в расследовании смерти Бюке? — Им не англичанин был нужен, — объяснил я, позволив себе выказать легкое нетерпение, — им нужен был полицейский, способный играть на скрипке, — теперь они уже слушали меня очень внимательно. — Леру всегда говорил, что вы не норвежец, — вдруг вспомнил Полиньи. — Как же вас зовут? Я едва не подавился, произнося эти слова, но у меня не было других средств для маскировки, кроме собственного ума. Господи, прости меня, грешного. — Инспектор Лестрейд[46]. По понятным причинам, я не ношу при себе документов, — несколько торопливо продолжил я. — Но я уверен, что мадемуазель Адлер подтвердит мои слова. Бывшие директора опустились в кресла за своими столами. — Скотланд-Ярд, — повторили они. — Префектура сочла это дело крайне серьезным, господа. Может быть, мы могли бы поговорить наедине? Полиньи после недолгого колебания обратился к рабочим. — Выйдите, — сказал он. — Мы пошлем за вами. Рабочие равнодушно пожали плечами и удалились. Я так и чувствовал, как они раздумывали, не помешает ли им небольшой — Итак, — начал я, когда Дебьенн закрыл дверь за последним из них. — Что вы можете рассказать мне о Призраке? Они обменялись настороженными взглядами. — Покажи ему контракт, — велел Полиньи Дебьенну. С очередным вздохом Дебьенн достал из кармана ключ и отворил большой сейф, стоявший в углу комнаты. Порывшись в нем, он достал, наконец, несколько листов бумаги, которые передал мне, его глаз дергался, словно предрекая эпилептический припадок. — Это условия аренды Оперы, — пояснил он, прикрывая глаз рукой. — Большинство статей стандартны. — Насколько я вижу, да, — ответил я, наскоро просматривая документ. — Мы советуем вам, однако, обратить внимание на три статьи следом за параграфом 67. Я быстро пролистал бумаги и нашел условия, записанные элегантным почерком, в отличие от остального текста договора, напечатанного на машинке. — Эти дополнения мы обнаружили — Значит, эти условия выставил Призрак? — Именно так. Условия были следующие: Я поднял глаза. — И вы выполняли эти условия? — Целиком и полностью, — ответил Дебьенн. — Мы сочли, что так будет безопаснее. — Любопытно, что Призрак требует денег, — заметил я. — От любопытства кошка сдохла, — ответил Полиньи. — По крайней мере, теперь ясно, откуда у него берутся три франка на чай для мадам Жири, — заметил я, скорее для себя, чем для них. — А как вы передаете ему деньги? — Мадам Жири оставляет их в конверте в его ложе первого числа каждого месяца. Мы берем деньги из бюджета на текущее содержание Оперы. — Болваны! — неожиданно взорвался Дебьенн, больше не в силах сдерживаться. — Они не понимают, что творят! — он нервно провел рукой по редеющим волосам. — Кого вы имеете в виду? — Моншармена и Ришара, новых директоров, кого же еще? — выкрикнул Полиньи, как будто объясняя очевидную вещь идиоту. — Они навлекут на Оперу несчастье! — Каким образом? Бедняги снова обменялись взглядами. — Они не верят в существование Призрака, — пожаловался Дебьенн, проводя рукой по дергающейся брови. — Похоже, они воображают, что все это — хитрый розыгрыш с нашей стороны, и ясно дали нам понять, что не потерпят этого. — Розыгрыш! — повторил Полиньи со страдальческой усмешкой. — В самом деле? — В самом деле. Они объявили, что не будут следовать дополнениям контракта. Они не будут платить эти деньги, они не будут производить изменения в актерском составе, и — что хуже всего — они будут сдавать ложу № 5! — Начиная с этого вечера! — добавил Полиньи, качая головой. — Они собираются сидеть в ней сами! Они уволили мадам Жири, — продолжил он, словно сообщая о свершении некого святотатства, — и грозились заменить ее кем-то другим! — И того хуже, — добавил Дебьенн, — они настояли, чтобы сегодня пела Ла Сорелли. — Это — тоже нарушение его требований? — поинтересовался я. — Мы довели до их сведения, что Призрак пожелал, чтобы сегодня в — И как же Призрак выразил свое пожелание, чтобы мадемуазель Дааэ пела сегодня? — Он говорит с нами. — Напрямую? — Так же прямо, как мы говорим с вами, Инспектор. Его голос звучит здесь, в кабинете. — Просто звучит в эфире, — добавил Дебьенн, предваряя мой следующий вопрос. — Он может звучать где угодно в здании. И Призрак слышит все, что здесь говорят. — Это наводит на размышления. — Не понимаю, о чем вы. — Вас это уже не касается, — сообщил им я, ведь они, в конце концов, как раз покидали Оперу. — И когда же Призрак объявил вам об этой предполагаемой замене в вечернем актерском составе? — Сегодня в десять утра, как только я зашел в кабинет, — сразу же ответил Полиньи. — Я просил их прислушаться к голосу разума, — повернулся он к Дебьенну. — Просил снова и снова, — подтвердил тот. Я встал. — Господа, я должен повторить мое первое пожелание, — они обратили ко мне одинаково непонимающие взгляды. — Где я могу найти мадемуазель Дааэ? — Она живет с больной бабушкой. — У меня создалось впечатление, что она — сирота. — Это, на самом деле, не бабушка мадемуазель Дааэ, это пожилая вдова, которая ее приютила, у нее комнаты на улице Гаспар. Кажется, ее называют Матушка Валериус. — Благодарю вас, — я направился к двери, но замешкался. — Да? — Просто из любопытства. Что происходит с директорами, отслужившими свое в таком месте, как Парижская Опера? Они коротко переглянулись. — Сэр, — произнес Дебьенн, поднимаясь в полный рост. — вы имеете честь беседовать с новыми директорами Оперы Табор Лидвилла, Колорадо. — Простите, месье, что отнял у вас бесценное время. |
|
|