Глава 26   

   Лодочная станция представляла собой деревянный причал на берегу Кривовки с десятком мест для лодок, небольшим домиком сторожа. Метрах в пятидесяти от него находился большой железный ангар, ржавый от времени. Раньше в нем хранился плоскодонный теплоходик - единственная связь с многочисленными турбазами, которые располагались в самых живописных, но труднодоступных местах лугов. После распада Союза эти заводские турбазы начали стремительно закрываться, и окончательно обветшавший теплоход сдали на лом. Главным достоинством причала было то, что по этой протоке можно кратчайшим путем выйти на Волгу, но кривовской администрации как-то не приходило в голову использовать столь перспективную возможность в коммерческих целях.

   Домик сторожа был хорошим прикрытием, и Паша Зудов, Фортуна и Колодников перебежали к нему. Андрей выглянул из-за угла и азартно шепнул:

   - Есть! Стоит, милая!

   - "Ауди"? - спросил Паша.

   - Она самая, черная. Ну, орлы, что делать будем?

   - Как что? Подойдем вплотную и предъявим счет, - сказал Зудов.

   - У тебя пистолет с собой?

   - Конечно.

   - А у тебя? - спросил Андрей Фортуну.

   Тот вытаращил глаза и отрицательно замотал головой.

   - Ты хоть когда-нибудь носишь его?! Ходишь тут с огурцом в кармане! Будь я министром, гнал бы таких из органов к чертовой матери!

   - Андрюх, ну я откуда знал, что он понадобится? - Фортуна от огорчения развел руками, и лицо его выражало полное осознание своей вины. Но Колодников все же решил впоследствии провести "разбор полетов" по этому вопросу, сейчас для этого не было времени.

   - Пистолет менту всегда может понадобиться! И что нам теперь делать? Один нормальный ствол на всех, а у этих, я думаю, пушки имеются. И немало!

   - Слушай, давай, как Наполеон, ввяжемся в драку, а там посмотрим, - предложил Паша. - Пошли?

   - Пошли, - со вздохом согласился Колодников, доставая свою газовую "пукалку".

   Они двинулись вперед, по пути заглянули в окно сторожки и убедились, что в ней никого нет. Паша тормознул Андрея и показал на свежую надпись мелом на обшарпанной двери: "Иваныч, не приедешь к субботе, считай себя уволенным". Зудов шепнул майору пару фраз, и Колодников согласно кивнул головой. Около ангара они разделились - Фортуна двинулся в сторону реки, а Колодников с Зудовым подошли ко входу в ангар.

   В огромные ворота была врезана небольшая, плотно подогнанная дверь. Колодников попытался найти хоть какую-то щель, чтобы заглянуть внутрь, но ничего похожего не обнаружил.

   - Ни черта не видно! - шепнул он.

   - Давай, как решили, - предложил Паша.

   Андрей согласно кивнул и закричал хрипловатым, прокуренным голосом:

   - Иваныч! Твою мать! Где моя лодка, сволочь!

   С минуту он надрывался впустую, потом начал стучать в дверь, добавив в лексику побольше мата, а в голос - пьяных интонаций. Очевидно, как актер он был убедителен, потому что вскоре заскрежетал засов, и в открывшемся проеме показалась широкая физиономия со свирепым выражением.

   - Какого!.. - начал мужик, но массивный кулак Паши Зудова не дал ему закончить фразу, опустившись на бритое темечко. Мужик сдавленно кхекнул и с закатившимися глазами начал вываливаться из двери на свежий воздух. Колодников слегка помог ему в этом и, первым ворвавшись в ангар, закричал во все горло:

   - Всем оставаться на местах, милиция!

   После яркого солнечного света в темном помещении ничего не было видно, и для острастки Колодников выстрелил вверх, напрочь забыв, что в руках у него газовый пистолет.

   Неожиданно сверху раздался жуткий вой, и к ногам опешившего майора упало могучее тело. Так получилось, что в момент выстрела один из гусевских братков стоял на железной лестнице, практически в метре от майора. Кроме заряда газа он получил в глаз и предохранительный кусок пластмассы, прикрывавший патрон с "Черемухой".

   Постепенно глаза Андрея начали привыкать к мраку, стали проступать очертания каких-то громоздких предметов. Из полутьмы блеснула вспышка выстрела, и над ухом Андрея пронеслось нечто быстрое и свистящее, словно сильный, короткий порыв ветра. Колодников замер, и все остальное для него происходило, словно в замедленной съемке. Совсем рядом с ним грохнул пээм Паши Зудова, в ответ из темноты снова блеснул и взорвался выстрел, и Колодников непонятно как, не поворачивая ни головы, ни глаз, увидел, как Пашка прыгнул в сторону и, укрывшись за большой железной бочкой, подряд раза три пальнул в сторону темноты. Неожиданно наступила тишина, и только какой-то странный дробный стук доносился из темноты. Наконец он смолк, и в черном пространстве ангара обозначился прямоугольник света, а в нем - силуэт человека. Паша вскинул оружие, но Колодников перехватил его руку.

   - Постой, там Фортуна!

   Издалека донесся звук удара, сдавленный вскрик, потом что-то с грохотом ввалилось обратно в ангар.

   Андрей нашарил на стене рубильник, и помещение осветилось ярким потоком света люминесцентных ламп. Оперативники начали осматриваться в вотчине Гуся. Теперь стало видно, что неказистый снаружи ангар внутри был оборудован вполне современно. В самом центре стоял белоснежный катер с небольшой рубкой, линии его говорили о руке "вражеского" дизайнера. Чуть правее расположился скромный катер отечественного производства с названием "Сетунь". Около стенки разместились два гидромотоцикла. Но это мало интересовало друзей, они рассматривали людей, находящихся в ангаре. Один из гусевских братков по-прежнему корчился на полу, бешено растирая ладонями глаза, ноги второго торчали из открытой двери, третьего, с заломленными назад руками, конвоировал Фортуна, а вот четвертый лежал неподвижно под белоснежным носом красавца катера.

   "Готов, дуэлянт хренов", - подумал Колодников, но слабый стон прервал его размышления. Резко повернувшись на звук, Андрей увидел справа, от себя висевшего на крючке тельфера обнаженного человека. Лицо его было настолько избито, что лишь по хрупкому телосложению майор понял, что это не кто иной, как Андрей Мысин.

   - Андрюха! - крикнул он и устремился к участковому. Подбежав, понял, что тот висит на не крюке на наручниках.

   - Падлы! - пробормотал старший опер и торопливо схватился за пульт управления, но в это время за его спиной раздался какой-то шум, и Зудов закричал:

   - Стой!

   Обернувшись, Колодников понял, что один из поверженных им братков очнулся от нокаута и дал деру. Паша устремился за ним, и майор снова занялся пультом. Быстро разобравшись в кнопках, он нажал одну из них, со стрелкой, указывающей вниз. Ровно зажужжав, бездушный механизм мягко опустил несчастного Мысина. Ноги не держали Андрея, и он с мучительным стоном распластался на холодном бетонном полу.

   Пока Колодников возился с подъемником, Фортуна сцепил руки своего "клиента", оказавшегося самим Крыловым, наручниками и на всякий случай пристегнул к железным перилам винтовой лестницы.

   Паша мчался за своим "крестником", крича на ходу:

   - Стой, сволочь, стрелять буду!

   Но тот мало обращал внимания на эти "неласковые предложения" капитана. Ему совсем не хотелось во второй раз попадать в жесткие руки оперативника, и он успел завернуть за сторожку. Зудов отставал метров на десять, когда вдруг услышал тупой звук удара и болезненный вскрик. Завернув за угол, Паша увидел бегуна сидящим на земле, руками он держался за голову, а над ним со сломанным деревянным веслом стоял шофер Володя.   

   - Я шум услышал, смотрю, он бежит, да прямо на меня, - пояснил тот. - Черт его знает, что у него на уме? Еще возьмет и пристрелит. Ну, я и решил защищаться, схватил весло, да и треснул по башке. Ничего, что я его так?

   - Молодец, с ними так и нужно, - похвалил неожиданного помощника Паша, рывком подняв беглеца на ноги. Равновесие тот держал слабо, два нокаута за такое короткое время напрочь выбили из парня задатки легкоатлета. Заломив ему руки за спину, Зудов и Володя поволокли бегуна обратно в ангар, где быстро застегнули на его руках наручники.

   Фортуна, положив голову Мысина на свои колени, отпаивал его водой из пластиковой бутылки. В перерывах между глотками Андрей пытался рассказать всю его несчастливую "одиссею":

   - Как везли, не помню, очнулся, когда втащили сюда... попытался рыпнуться, снова начали бить, думал, убьют, но этот толстый... сказал, что сначала надо узнать все, что хотел выяснить Гусь... потом раздели, подвесили на крючок и... били дубинкой.

   Колодников покосился на лежащий в стороне длинный, почти метровый "демократизатор".

   - Бьют и спрашивают, про что ты разговаривал с Антошей... в "Айсберге". А я и не знаю ничего, что говорить-то? Тогда этот, толстый, говорит: давай ему к яйцам провода подсоединим и... полез наверх, а тут вы кричать начали, я твой голос, Викторович, сразу узнал...

   На глазах Мысина выступили слезы.

   - Думаю, неужели нашли?! Потом они свет вырубили, и пальба...

   В этом месте он почти разрыдался.

   - Хорошо-хорошо, тезка. Все кончилось.

   Колодников как ребенка погладил участкового по голове, потом неожиданно взвился пружиной и, схватив дубинку, теперь медленно двинулся к пленникам. Увидев свирепое лицо майора, все трое начали нелепо дергаться во все сторон, как будто подобные телодвижения могли освободить их от цепких наручников.

   - Что, с-суки, почуяли жареное! - свистящим шепотом спросил майор и резко начал хлестать братков дубинкой, без разбора, крича во все горло: - Что, с-суки, волю почуяли! Я вам навсегда отобью желание бить мента, вы это на всю жизнь запомните!

   Как ни пытались прикрываться или укорачиваться пленники, но дубинка неминуемо находила цель. К Колодникову быстро вернулось хладнокровие, и бил он уже расчетливо и направленно. Стоило кому-нибудь нагнуться, прикрывая лицо, и удар с оттяжкой по спине неизбежно заставлял его с воем выгнуться назад, а упругая резина со свистом врезалась в лицо. Колодников остановился, когда у него иссякли силы. Три его жертвы в голос стонали, лежа на полу, пристегнутые наручниками к перилам руки оставались поднятыми вверх, словно все трое голосовали за что-то хорошее и доброе.

   - Раньше за одну пуговицу... с рубашки милиционера срок давали... - прохрипел майор, отшвыривая в сторону дубинку. - А теперь распустили!..

   Трясущимися руками он достал сигареты, но прикурить смог только с помощью Зудова, хотя и у капитана руки слегка подрагивали.

   - Паш, вызови подмогу и заодно осмотри "Ауди". А мы пока здесь пошарим.

   Колодников обернулся к Фортуне:

   - Давай бери Андрюху и тащи в наш "Уазик". И срочно в больницу!

   - Пошли, родной, - обратился к Мысину молдованин.

   Андрей с помощью Фортуны поднялся на ноги, но не смог сделать ни шагу. Тогда капитан подхватил своего коллегу на руки и вынес из ангара. Вскоре Колодников услышал шум отъезжающего "Уазика".   

   Андрей закончил проверку содержимого карманов пленников и теперь внимательно рассматривал убитого. Это был типичный "браток", коротко стриженный, широкоплечий, но явно старше остальных гусевских подручных. Колодников собирался исследовать его карманы, когда в ангар ввалился Зудов. Обычно сдержанный, сейчас капитан был сильно взбудоражен.

   - Андрей, смотри, что я нашел в машине, - Павел протянул майору видеокамеру - самую обычную, бытовую, без каких-либо "наворотов".

   - Ну и что? - не понял своего друга Андрей.

   - Это Ленкина камера.

   - Откуда ты знаешь? У нее же другая была.

   - А это, видишь?

   Павел передал камеру Колодникову и включил просмотр кассеты. В прямоугольнике экрана появилось чуть приглушенное по свету изображение разбитой машины, на водительском месте зажатое искореженным металлом тело, потом камера сместилась, и Колодников увидел знакомую белую "Волгу" и бледное лицо Мамонова в открытом окне машины.

   - Ты понял? - спросил Паша. - Это Ленкина камера, она любила снимать такие сюжеты.

   - Да, тут все ясно.

   Колодников с недобрым прищуром взглянул в сторону скованной троицы и повернулся к Зудову.

   - У "Ауди" помято правое крыло, вмятина свежая, - краска должна остаться на "Оке", - продолжил Паша. - В бардачке я нашел пистолет, пээм, скорее всего, это пушка Андрюшки Мысина. А в багажнике лежит автомат, "АКМ".

   - Хорошо, очень хорошо. Это им тоже зачтется...

   Внезапно откуда-то послышался звук, похожий то ли на сдавленный стон, то ли на всхлип. Оперативникам сначала показалось, что подает признаки жизни недострелянный "дуэлянт". Но тот был мертвее мертвого. Звук повторился, и они пошли на него. Заглянув в катерок "Сетунь", Паша вскрикнул:

   - Вот это да!

   На дне его лежал дерюжный мешок, перевязанный в нескольких местах грубой веревкой. Из мешка торчали две ноги. Паша запрыгнул в катер и склонился над необычной находкой, но Колодников его остановил:

   - Погоди, не трогай, давай снимем все на камеру.

   Пока капитан перематывал пленку, Андрей рассматривал доставшийся им "сюрприз": одна нога неизвестного была обута в добротный импортный полуботинок, на другой обувь отсутствовала, а голая торчавшая ступня разбухла до чудовищных размеров и приобрела отвратительный синюшный цвет. Обе конечности мелко подергивались, подавая тем самым признаки жизни. Приглушенные, сдавленные стоны раздавались теперь почти беспрерывно.

   - Готово, - сказал Павел, направив объектив.

   - Время местное четыре часа десять минут, осмотр помещения производят старший оперуполномоченный уголовного розыска майор Колодников и капитан Зудов. Снимает капитан Зудов. Это мы только что нашли в ангаре на лодочной станции города Кривова. Снимаем мешок...

   Андрей развязал веревку, содрал с тела несчастного дерюгу. Тот лежал на дне катера вниз лицом, руки связаны за спиной.

   - Рост не более ста семидесяти сантиметров, телосложение атлетическое, волосы светлые, короткие, - машинально делал антропологическое описание Колодников. Удостоверившись, что Павел все заснял, он перевернул тело. Перед ними предстало изуродованное лицо: правый глаз заплыл синей опухолью, на лбу торчала грандиозная шишка, разбухшие, явно от ударов, губы. Говорить парень не мог - ему мешал кляп из ветоши. Вырвав его изо рта жертвы, Колодников спросил:

   - Ты кто?

   Парень откашлялся, выплюнул изо рта остатки тряпья и хриплым голосом представился:

   - Шурик, Медведкин.

   - А, Медведкин! - обрадовался Андрей. - Вот ты какой, красавец! Как же долго мы тебя искали! Ну, хорошо, что все-таки нашли.

   Андрей разрезал путы на руках Шурика. Пока тот растирал затекшие руки, Колодников поднял мешок, в который был упакован Медведкин. Несмотря на то, что Шурик был освобожден, мешок оставался довольно тяжелым. Из него майор извлек ржавую железяку килограммов на пять, деталь какого-то советского трактора.

   - И за что же они тебя хотели утопить? - спросил Колодников, демонстрируя Шурику "железный подарок", который мог стать последним в жизни страдальца. Медведкину стало совсем плохо, но он взял себя в руки и, превозмогая боль, начал рассказывать:

   - Это Гусь отдал приказ. Винт приехал и говорит: "Все, Шурик, готовься купаться". Я ему говорю, вы чего, я толком плавать не умею. А тот смеется, зачем тебе плавать, ты сейчас нырять будешь. Я было бежать, но куда убежишь со сломанной ногой. Отлупили, связали и сунули в багажник. Привезли сюда и вот... - он кивнул на мешок.

   - Они везли тебя, а Андрея прихватили по дороге?

   - Этого мента, что ли? Ну да. Я в багажнике-то ничего не слышал, а вот в ангаре они долго угорали, что сделали два дела сразу, и меня привезли, и этого участкового зацепили.

   - Так, это хорошо, а теперь расскажи нам, почему на тебя так Гусь обиделся? Что ты участвовал в убийстве Бурлака, мы знаем, кто, кстати, его убил?

   - Винт, - сказал Шурик, кивая на мертвеца. - Этот чокнутый могильщик сам себя подставил, дважды. Сначала, когда не закопал ту бабу, что мы ему привезли, а потом, когда меня отделал в своей гребаной сторожке, - Шурик показал на заплывший глаз. - Если бы не Винт, он бы точно меня убил.

   - Ну а потом?

   - Потом Гусь велел мне в больнице достать эту телку... - Шурик покосился на снимавшего на камеру Павла. Чувствовалось, сознание того, что его монолог фиксируется для вечности, заставляли парня аккуратней выбирать слова.

   - Орлову?

   - Ну да. Я полез на дерево, а там, в палате, оказался этот ваш лейтенант. Чем он стрелял, так я и не понял, но сначала подумал, что у меня жбан лопнул, такая боль была. Я аж руки отпустил и свалился... ногу вон сломал.

   - За это они тебя и решили утопить?

   - Наверное. Козлы, главное живьем! Запихивают в мешок и ржут, падлы!

   - А ты что думаешь, сам бы плакал, если бы кого другого топили? Ты ведь из этой же породы.

   Шурик на минуту потупился, но накопившаяся злоба на своих "коллег" по бригаде продолжала в нем кипеть.

   - Козлы, - повторил он. - Я их просил привезти доктора, с ногой чего-нибудь сделать, а они только ржали в ответ. Мы тебе, говорят, Шурик, и вторую сломаем, посадим около церкви, милостыню просить будешь. Все больше пользы принесешь.

   Закончил он все это неожиданно жалобно:

   - Отвезите меня в больницу, пожалуйста!

   - Отвезем, не бойся. Ты скажи лучше, как получилось, что Орлову поранул Свинорез? Как он появился в доме на Достоевского?

   Шурик пожал плечами:

   - Не знаю, когда я приехал, она была мертвая. То есть мы думали, что мертвая, - поправился он. - Голова в крови, они, видно, сначала ее по башке треснули, уж потом Свинорез подсуетился или наоборот, не знаю. Гусь и говорит: вывези, Шурик, и закопай.

   - На кладбище? - уточнил Колодников, косясь в сторону Паши, снимает ли? Но капитан исправно трудился в роли оператора.

   - Ну да, как обычно, - подтвердил Шурик.

   Эта фраза стоила многого.

   - И многих вы там похоронили подобным образом? - ровным, почти безразличным тоном спросил Колодников. На самом деле он затаил дыхание, ожидая ответа.

   - Ну... пятерых точно.

   - Кого?

   - Первый раз казаха этого, когда замочили.

   - Нургалиева?! - радостно вскрикнул Андрей. Дело о пропаже мелкого предпринимателя Нуртаза Нургалиева висело на его отделе полной баранкой более полугода, и проблесков по нему никаких не светило. И вдруг такой подарок судьбы!

   - Ну да, ерепениться тот что-то начал, денег, говорит, нету. Его сам Гусев пришил. Когда казаха закопали, и это прокатило, Гусь поставил все на поток. Его корешки из Волжанска привозили нам жмуриков, а мы их закапывали. У них там с этим трудности, накрыли раз одного на кладбище с мертвяком, вот они к нам и повезли. Да у них там и учет более строгий, ограда, охрана, всех купить надо. А у нас проще и дешевле. Но Гусю-то они хорошо башляли за это. Тем более что Бурлак денег не брал, так, сунешь ему сотенную, а то все бухалом брал да закусью.

   Колодников чувствовал себя ребенком, вместо одного новогоднего подарка получившим сразу два. Это был материал, способный укатать Гусева по полной программе, на всю оставшуюся жизнь.

   - Ты могилы эти показать сможешь?

   - Попробую, - неуверенно предположил Шурик. - Там, я заметил, ничего нет. Ни крестов, ни памятников. Так, холмики одни.

   "Да, кладбищенское начальство надо просто расстрелять", - подумал майор.

   - Вы отвезете меня в больницу? А то у меня точно гангрена будет, я чувствую, - опять жалобно попросил Медведкин.

   - Отвезем.

   - Может, вызовем ему врача в ИВС? - предложил Паша.

   - Зачем, просто положим в одну палату с Мазуровым и Шалимовым, там, наверное, и Андрюшка будет. Они его вылечат, старые волкодавы. А ИВС - потом.

   На улице раздался гул моторов, визг тормозов, и в открытую дверь ангара по одному начали протискиваться люди в милицейской форме.

   - Ну, вот и наши, слава богу!