Глава 25  

   В это же самое время Гусев и Мамонов находились в том самом доме по Достоевского, двадцать восемь и смотрели интересующую оперативников кассету. Сидя на диване и покуривая, они рассматривали собственное изображение: как они прошлой ночью пили, разговаривали, поочередно, и все вместе появляясь на экране. Потом был зафиксирован приезд господина бургомистра, его появление в комнате, беззвучная, но явно пылкая речь бургомистра...

   Гусев поморщился и вполголоса ругнулся.

   - Ты чего? - спросил Мамонов, не отрывая глаз от экрана.

   - Да вспомнил вчерашний этот его бред.

   - Ну, нашел что вспоминать, его задница меня интересует меньше всего. Вот меня бы за эту запись точно могли бы натянуть на каркалыгу.

   - Думаешь?   

   - Знаю. По крайней мере, мимо кресла начальника ГОВДя бы пролетел точно.

   Когда они досмотрели кассету до конца, Гусев спросил:

   - Ну что, стираю?

   - Погоди! - остановил его Мамонов. Подойдя поближе к экрану, он близоруко прищурился и попросил:

   - Отмотай на начало.

   Когда снова пошли первые кадры, Мамонов скомандовал, посмотрев в угол экрана:

   - Стоп!

   После этого подвел итог:

   - Два часа пять минут.

   - Чего два часа? - не понял Гусев.

   - Время от начала до конца съемок. А здесь всего двадцать минут. Что-то маловато.

   - Ты хочешь сказать...

   - Да. Прокрути ее еще раз. Вот, видишь, здесь срыв идет. Это типичный монтажный стык при перезаписи.

   - Значит, есть еще одна кассета?

   - Да.

   - И где она может быть?

   - Как где? Дома, у Ковчугина, - пояснил Мамонов.   

   - Там сейчас, наверное, народу...

   - Да, вашим туда лучше не соваться. Этим я сам займусь. Все равно мне туда ехать.

   Черная "Волга" Мамонова и "уазик" Колодникова почти одновременно остановились у дома Михаила Ковчугина. Их отношения перешли всякую грань, и милиционеры только обменялись ненавидящими взглядами, Андрей чуть притормозил, пропуская своего начальника, и подполковник первый поднялся в квартиру Михаила.

   Как он и предполагал, народу было очень много. В милицейской среде, особенно в своей патрульно-постовой роте, лейтенант пользовался симпатией и уважением, так что сейчас в его небольшой квартире находились все свободные на этот час сослуживцы. Среди них было всего двое штатских - отец и мать Михаила. Родители Елены умерли, не очень давно, друг за другом.

   Ковчугин сидел в кресле в углу комнаты, и, пока Мамонов, склонившись, сочувственно пожимал ему руку и говорил соответствующие слова, Колодников осматривался по сторонам. То, что было ему нужно, Андрей увидел почти сразу. На специальной тумбочке стоял большой телевизор, под ним два видеомагнитофона, профессиональный микрофон и масса кассет, ими были полностью забиты и два узких, но высоких стеллажа... Майор невольно присвистнул.

   Мамонов закончил печальный ритуал, и подошла очередь Колодникова выражать соболезнования. Мимо друг друга майор и подполковник прошли, как два айсберга. Андрей обратился к Ковчугину:

   - Миш, я всей душой тебя понимаю, Елена была очень хорошим человеком...

   Но, заглянув в темные, невидящие глаза лейтенанта, Андрей сбился. Жизнерадостного весельчака Ковчугина было не узнать. Вроде и женаты они с Ленкой не были, правда, прожили вместе всего года два, но Мишка всегда говорил, что они люди свободные. А тут такое явное, безысходное горе...

   - Миша, ты прости меня, это все из-за нас, из-за нашей этой чертовой работы. Это ведь мы втянули ее в это дело...

   Андрей начал говорить что-то покаянное, но выражение лица лейтенанта не изменилось. Он то ли не слышал Колодникова, то ли не понимал, что он говорит. Майор невольно смолк, только положил руку на плечо Ковчугина. Он и сам драматически воспринимал гибель Брошиной, винил себя, и на работе ему было трудно сосредоточиться, тем не менее, пришлось собраться с мыслями. Взглянув в сторону Мамонова, Андрей со злорадством заметил на лице подполковника недоумение и растерянность. Залежи кассет привели подполковника в полное замешательство. Плюнув на все условности, Мамонов пальцем по очереди ткнул в шторки приемника обоих видиков, но они были пусты.

   Колодников подумал, что пора уходить, но, оглянувшись по сторонам, он не увидел Зудова. Андрей прошелся по комнате, зашел на кухню, но Пашки нигде не было. Наконец он увидел его выходящим из спальни под ручку с матерью Ковчугина. Судя по доверительному разговору, они давно знали друг друга. Увидев Колодникова, Паша распрощался и поспешил за майором.

   - Ты что, знаешь их, что ли, Мишкиных родителей? - спросил Андрей своего спутника, спускаясь по лестнице.

   - Да, а как же. Тетя Аня мне приходится теткой, наши матери двоюродные сестры.

   - С ума сойти, родня ближе некуда, седьмая вода на киселе.

   Колодников обратил внимание, что Пашка как-то странно, не к месту вроде бы доволен, будто выиграл в лотерею или только что лицезрел, как местный кривовский "Каустик" разгромил московский "Спартак". Он хотел выяснить причину странного состояния товарища, но едва они вышли из подъезда, как столкнулись с водителем "уазика".

   - Товарищ майор, вас срочно вызывают в отдел! С Мысиным там что-то случилось.

   - Гони, - сказал Андрей, прыгая в машину. - Да побыстрей!

   Увидев Колодникова, дежурный по городу молча показал рукой на стоящую в коридоре женщину в черном. К удивлению Андрея, это оказалась мать Быкова - Свинореза, Валентина.

   - Что случилось? - спросил он, отведя женщину в сторону.

   - Участкового вашего, этого, Андрюшку, убивать увезли.

   - Кто? Когда? - опешил майор.

   - Сейчас, днем. Я как раз с магазина шла, хлеба там взяла, подсолнечного масла. Иду обратно, а впереди как раз он, как всегда в форме, с кобурой на боку. И догоняет его машина, черная такая, красивая, не наша. Трое выскочили из нее - и к Андрею. Он, было, за кобуру схватился, а выстрелить не успел. Они его повалили, ногами потолкали, потом бросили в машину и увезли.

   - Когда это было, давно?

   - Да не знаю я точно, часов у меня отродясь не было. Я до дому идти не стала, остановила машину, сосед как раз ехал, Иван Демьянов, вместе в заводе работали, сунула ему последнюю десятку и велела везти к тебе. Вот, все что осталось.

   И Валентина вытащила из сумки помятую милицейскую фуражку. Лишь эта фуражка сумела убедить Колодникова, что слова Быковой, к сожалению, самая настоящая, печальная правда.

   - Только вы уж отвезите меня обратно, а то денег у меня ни копейки не осталось, - попросила женщина.

   - Поехали, - велел Колодников.

   В машине он спросил Валентину:

   - Валерку-то похоронили?

   - Да, - печально сказала она. - Вчера. Вся Гусинка помогала, кто чем.

   - Спасибо, что сообщили про Андрея, Валентина... - Колодников замялся, припоминая отчество Быковой, но та только вздохнула в ответ:

   - Да зови меня, как все, баба Валя.

   Андрею стало неловко, он снова вспомнил страшный крик этой женщины над телом сына-убийцы. Случайно ему на глаза попался автомобильный журнал, водитель интересовался автомобилями, видимо, мечтая когда-нибудь приобрести собственный. Полистав журнал, Колодников хмыкнул и передал его Валентине.

   - Баба Валя, посмотри, может, узнаешь похожую машину.

   Та с сомнением взяла в руки глянцевую автосказку и начала медленно листать.

   В это время Зудов вскрикнул и хлопнул Колодникова по плечу:

   - Смотри, Фортуна!

   - Где?

   - Да вон!

   - Точно, сейчас мы его и запряжем. Тормози.

   Действительно, по тротуару шествовал капитан Фортуна, с удовольствием поедая эскимо. Когда рядом с ним, резко взвизгнув шинами, затормозил "уазик", а шофер, кроме того, еще и даванул на клаксон, участковый резко вздрогнул, отчего добрая половина мороженого оторвалась с палочки и упала на тротуар. Посмотрев вниз, Фортуна поднял свое круглое, добродушное лицо и, разведя руками, сказал:

   - Ребята, вы что, совсем охренели? Так можно и заикой оставить.

   - Садись, - приказал Колодников, - поехали. Андрюшку Мысина гусевские похитили.

   Ошеломленный участковый полез в кабину.   

   - Про Андрея это точно? - спросил он.

   - Более чем. Вот она видела.

   В это время баба Валя проявила активность.

   - Вот, вот такая машина его увезла! - сказала она, тыча пальцем в одну из глянцевых фотографий. - Такая же, только черная.

   - А почему вы думаете, что это именно она? - спросил Колодников, рассматривая снимок. С двух сторон сопели нависшие над майором Фортуна и Зудов.   

   - А кольца видишь? Как на свадебной машине, только этих четыре, - пояснила Валентина, тыча пальцем в эмблему "Ауди".

   - Логично, - признал Андрей и переглянулся с Зудовым. - Не слишком ли часто нам сегодня попадается эта черная "Ауди"?

   - Ты думаешь, та же самая, что и Елену? - удивился он.

   - Слишком много совпадений. У нас в городе одна такая, у Крылова.

   - Да. Это точно.

   Между тем "уазик" несся на всех своих максимальных пятидесяти километрах по пыльным улицам Гусинки.

   - Где? - спросил Колодников, и баба Валя, вытянув шею, начала рассматривать пустынную центральную улицу деревни.

   - Вон там, чуть подальше, не доезжая до моего дому. Ага, вот здесь.

   Они выскочили всем составом из машины, осмотрелись по сторонам, словно, могло произойти чудо, и они бы увидели и черною "Ауди", и самого Андрея.

   - И куда она дальше поехала? - спросил Колодников.

   - Машина эта?

   - Ну да.

   - А так и выехала за околицу.

   - Что, прямо за деревню? - опешил Колодников.

   Отсюда действительно видны были и последние дома Гусинки, и далеко уходящая за холмы дорога.

   - Ну да. Я долго стояла, смотрела, пока они из вида не скрылись, - подтвердила Быкова.

   - И куда же идет эта дорога? - скорее сам себя, чем окружающих, спросил майор.

   Неожиданно голос подал водитель:

   - Как - куда? В луга, куда же еще.

   - Это точно? - хотел удостовериться Андрей, вглядываясь в загорелое, курносое лицо шофера.

   - А как же. Я эти места все на своем мопеде еще в детстве объездил. По этой дороге можно уехать только в луга, на Гнилое, Широкое, Грязный ручей.

   - А в город другим путем вернуться можно?

   - Нет. Этой дороги в любом случае не миновать.

   - В лугах мы их не найдем, - тихо сказал Паша.

   - Это точно, - согласился Фортуна.

   - Ну, я пошла? - спросила Валентина.

   - Идите-идите, спасибо большое, баба Валя. Дай Бог вам всего хорошего!

   Она еще шла к своему дому, а Колодников уже вытащил из кармана мобильный телефон, еще недавно принадлежащий Боре Ашихмину, молча развернул свою знаменитую записную книжку, хранившую самую неожиданную информацию, быстро полистал ее и набрал номер.

   - Да, - тут же отозвался абонент.

   - Аркадий, это Колодников. У тебя все нормально?

   - Да, а что?

   - Ты знаешь, братки твоего бывшего друга похитили, Андрея Мысина, сержанта, участкового из Гусинки, и я, кажется, знаю почему.

   - Почему?

   - Он был с нами в тот вечер в "Айсберге". Кто-то все-таки стуканул про нашу с тобой беседу.

   Аркадий Антонов чуть помолчал, потом выразился коротко и ясно:

   - Хреново.

   - Весьма. Они его взяли на выезде из Гусинки и увезли в сторону лугов. Не знаешь, где они могли его там пристроить?

   - А на какой они были машине?

   - Черная "Ауди".

   - А, Крылана. Ну, это вам на причал надо. Дальше такая машина не проедет, там внедорожник нужен. Лодочную станцию знаешь?

   - Конечно.

   - Там есть такой железный, ржавый ангар. Раньше в нем теплоходик хранился, который к турбазам ездил, а потом этот ангарчик Гусь себе под катера присмотрел. Он сейчас водными лыжами увлекается. Ищите своего участкового там.

   - Спасибо. Тебе надо быть осторожней. Татьяну куда-нибудь с сыном увези.

   - Еще вчера в Железногорск отправил. Завтра и я закончу дела и отплываю.

   - Ладно, пока.

   Аркадий Антонов задумчиво посмотрел в окно, потом поднялся и подошел к большой двустворчатой двери. За ней была еще одна - железная. За двойными дверями в крошечной комнате Аркадий хранил целый арсенал: два охотничьих ружья, карабин, кургузое помповое ружье. Чуть подумав, он выбрал его и карабин "Барс" с оптическим прицелом. Отнес оружие в зал, положил на стол и вернулся за боеприпасами. Затем, не торопясь, он долго заряжал свое оружие.

   А "уазик" несся по лугам в сторону лодочной станции. Проехав с полкилометра по дороге, шофер неожиданно свернул с нее прямо в поле.

   - Ты куда это? - спросил Колодников.

   - Сейчас здесь срежем, а то объезжать долго, - пояснил тот.

   Они врубились в какие-то камыши, потом с ревом форсировали небольшой ручей, и, наконец, "уазик" с трудом выбрался на другой берег.

   - Как тебя зовут, что-то я не помню? - спросил Андрей шофера, мотаясь и подпрыгивая на кочках, как ванька-встанька.

   - Владимир.

   - Давно работаешь?

   - Третий день.

   - После армии, что ли?

   - Ну да.

   "Ни черта не умеет, будет только мешать, - подумал Андрей. - Да еще, не дай Бог, под пулю где-нибудь подставится".

   - Володь, смотри только не засядь, а то сейчас судьба Андрюшкина решается.

   - Засядем - вылезем, машина - зверь. Тут, главное, места знать надо.

   Они миновали небольшое болотце, потом минут пять ехали по густой, некошеной траве.

   - Ну, вот и прибыли, за той рощей лодочная станция, - показал вперед Владимир.

   - Тогда стой, глуши мотор, - велел Андрей. - Дальше ехать нельзя, иначе мы их спугнем. Вылезаем, мужики.

   Они выбрались из машины, и шофер увязался за ними.   

   - А ты куда? - спросил Андрей.

   - Да я только посмотрю издалека, может, чем помогу.

   - Ладно, только сильно не высовывайся. Пистолет-то есть?

   Володя отрицательно мотнул головой.

   - Тогда оставайся здесь.

   Оставив шофера на окраине рощицы, они втроем пошли дальше.