Глава 41

Полицейский участок Колдвелла имел два отдельных входа: парадный с крыльцом на Десятой улице, откуда телевизионщики снимали то дерьмо, которое транслируют в вечерних новостях; и задний вход с железными прутьями, где происходило главное действо. На самом деле, фасад здания, выходивший на Десятую, выглядел немногим лучше, потому что профили домов эпохи 1960-х напоминали противных старушек. В них не было хороших сторон.

Полицейская патрульная машина, на заднем сидении которой везли Лэша, остановилась прямо перед задним входом.

Как он умудрился попасть сюда?

Арестовавший его коп обошел машину и открыл дверь.

— Пожалуйста, выйдите из машины.

Лэш уставился на парня, потом передвинул ноги и, выпрямив колени, навис над человеком. Было невозможно противостоять фантазии, в которой он вскрывает глотку мужчины, превращая его яремную вену в сатуратор.

— Сюда, сэр.

— Без проблем.

Он мог сказать, что заставил парня понервничать потому, как рука копа опустилась на пистолет, несмотря на окружавшее их Полицейское отделения Колдвелла в полном составе.

Лэша провели через двойные двери и по коридору, линолеум в котором выглядел так, будто лежал здесь с самого изобретения этой херни. Они остановились у органического стекла толщиной с руку, и коп что-то затараторил в круглый металлический участок на стене. Женщина в темно-синей униформе была вся из себя деловитая и такая же привлекательная, как и мужчина-коп.

Но она быстро разобралась с бумажной работой. Убедившись, что собрала достаточно анкет для заполнения, она передала стопку копу и кивнула. Дверь рядом с ним издала «бииииииип» и щелчок, будто открылся замок, а потом взору предстал очередной изношенный в хлам линолеум, который вел к маленькой комнате с лавкой, стулом и столом.

Когда они уселись, офицер достал авторучку и щелкнул ею.

— Ваше полное имя?

— Лари Оуэн, — ответил Лэш. — Я уже говорил вам.

Парень склонился над бумагами.

— Адрес?

— В настоящий момент пятнадцать восемьдесят три по Десятой, квартира 4F. — Он решил, что вполне сойдет адрес из регистрации на Фокус. Мистер Д принес ему те фальшивые водительские права, которые он использовал, проживая с родителями, но он не помнил, какой там указан адрес.

— У вас есть документы, подтверждающие ваше проживание там?

— Со мной — нет. Но мой друг принесет удостоверение личности.

— Дата рождения?

— Когда я смогу позвонить?

— Через минуту. Дата рождения?

— Тринадцатое октября 1981. — Во всяком случае, эту дату он считал ненастоящей.

Офицер положил штемпельную подушечку на стол, встал и снял наручники с одного из запястий Лэша.

— Сейчас мне нужно снять отпечатки ваших пальцев.

Удачи с этим, подумал Лэш.

Позволив парню взять его левую руку и вытянуть вперед, Лэш наблюдал, как подушечки его пальцев прижали к белому листу бумаги с десятью клеточками в два ряда.

Полицейский нахмурился, когда увидел результат, и попробовал с другим пальцем.

— Ничего не видно.

— Я обгорел в детстве.

— Ну, конечно. — Парень еще пару раз повторил процедуру, но потом бросил все, надев на Лэша наручники. — Стань перед камерой.

Лэш пересек комнату и стоял неподвижно, пока вспышка несколько раз ударяла ему в лицо.

— Я хочу положенный мне звонок.

— Ты его получишь.

— Сколько будет залог за меня?

— Пока не известно.

— Когда меня выпустят?

— Когда судья назначит залог, а ты его заплатишь. Может, сегодня днем, учитывая, что сейчас раннее утро.

С Лэша сняли наручники и поставили перед ним телефон. Офицер нажал кнопку громкой связи и набрал номер Мистера Д, который продиктовал Лэш.

Когда лессер ответил, коп отступил назад.

Лэш не стал тратить время.

— Принеси мне мой кошелек. Он в моей куртке, в багажнике. Они еще не назначили залог, но срочно найди наличку.

— Когда ты хочешь, чтобы я приехал?

— Принеси мне мое удостоверение сейчас же. Потом — когда судья назначит залог. — Он посмотрел на офицера. — Я смогу позвонить снова, чтобы сообщить, когда меня нужно забрать?

— Нет, но он может связаться с полицейским участком, запросить камеры, и таким образом он узнает, отпустили ли тебя.

— Ты это слышал?

— Ага, — сказал Мистер Д через металлический спикерфон.

— Не прекращай работу.

— Не буду.

Десять минут спустя Лэш оказался в общей камере.

Комната тридцать на тридцать со шлакобетонными стенами была типовой, с железными прутьями спереди, туалетом и раковиной из нержавеющей стали — в углу. Когда он подошел к скамье и сел, прислонившись спиной к стене, пятеро парней начали его разглядывать. Двое совершенно очевидно были наркоманами, потому что выглядели протухшими, как завалявшийся бекон, а их мозги наверняка уже законсервировались от принятой ранее дури. Остальные трое, хотя и люди, были его размеров: в противоположном углу, в стороне ото всех сидел парень с внушительными бицепсами и доброй дюжиной тюремных татуировок, член уличной банды с голубой косынкой прохаживался, словно крыса в клетке, около прутьев; а бритоголовый психопат дергался около двери в камеру.

Как и следовало ожидать, наркоманов не волновало, что кто-то добавился в их компанию, а вот остальные пялились на него, словно он был бараньей ножкой на прилавке с деликатесами.

Лэш подумал, сколько лессеров они потеряли этой ночью.

— Эй, козел, — сказал он тому, что сидел в углу. — Тебе татушки бойфренд наколол? Или он был слишком занят, трахая твой зад?

Глаза парня сузились.

— Ты что там мне сказал?

Член банды покачал головой.

— Должно быть, ты из ума выжил, красавчик.

Скинхэд хихикнул, как блондинка — коротко и звонко.

Кто знал, что вербовка будет проходить так легко, подумал Лэш.

Фьюри направился не в ЗироСам. Вместо этого он материализовался в «Скример».

Близилось окончание ночи, и перед клубом отсутствовала очередь, поэтому он просто вошел через главный вход и направился сразу к бару. Повсюду гремел жесткий рэп, и оставшиеся отбросы кайфовали по темным углам, повиснув друг на друге, обожратые до такого состояния, что не были способны даже на секс.

— Мы закрываемся — сказал подошедший бармен

— Сапфировый мартини.

Парень вернулся с напитком и положил салфетку для коктейля, прежде чем поставить треугольный бокал на стол.

— С вас двенадцать долларов.

Фьюри положил пятьдесят на стол и задержал руку на купюре.

— Я ищу кое-что. И это не сдача.

Бармен опустил взгляд на зелень.

— И что ты хочешь?

— Я люблю кататься на лошадях[82].

Глаза парня прошлись по помещению клуба.

— Да? Ну, это клуб, а не конюшня.

— Я не ношу голубой[83]. Никогда.

Глаза бармена снова обратились к Фьюри, пристально рассматривая его.

— Со столь дорогой одеждой, как у тебя… ты можешь позволить себе любой цвет.

— Не люблю голубой.

— Ты — не городской?

— Можно и так казать.

— Твоя рожа разбита.

— Да? Не заметил.

Последовала пауза.

— Видишь парня в задней части клуба? С орлом на куртке? Вероятно, он тебе поможет. Может быть. Я его не знаю.

— Конечно, не знаешь.

Фьюри оставил полтинник и коктейль на столе и прошел через поредевшую, одурманенную толпу с бессмысленными взглядами.

Прежде чем Фьюри дошел до места, парень, о котором шла речь, поднялся и вышел через боковую дверь

Фьюри последовал за ним, и когда они вышли на улицу, что-то вспыхнуло в его мозгу, но он проигнорировал это. Его интересовала только одна вещь… и он так зациклился на этом, что даже колдун исчез.

— Извините, — окликнул он мужчину.

Дилер развернулся на пятках и окинул Фьюри тем же пристальным взглядом, что и бармен.

— Я тебя не знаю.

— Нет, не знаешь. Но ты знаешь моих друзей.

— Да? — Когда Фьюри помахал парой стодолларовых купюр, парень улыбнулся. — О, да. Чего ты хочешь?

— Герыч.

— Отличный выбор времени. Я уже заканчивал. — Перстень парня сверкнул голубым, когда он запустил руку в куртку.

В одно мгновение, перед глазами Фьюри встала картинка того дилера и наркомана в переулке, на которых наткнулись он и лессер столько ночей назад. Забавно, та случайная встреча привела к полной деградации, не так ли? Это падение привело его сюда, в этот переулок в эту секунду… где маленький пакетик героина оказался в его руках.

— Я здесь… — дилер кивнул в сторону клуба, — почти каждую ночь…

Свет окатил их со всех сторон… незамеченные полицейские машины перекрыли вход и выход в переулок.

— Руки вверх! — прокричал кто-то.

Фьюри взглянул в перепуганные глаза дилера, не чувствуя ни жалости, ни сострадания.

— Мне пора идти. Пока.

Фьюри стер воспоминания о себе у четырех копов с оружием, дилера с «о-вашу-мать» на лице и дематериализовался со своей покупкой.