Глава пятая

Каттер Лорд на собственной шкуре испытал, что вести честную игру с преступниками очень трудно.

Он прекрасно знал, кто похитил Джереми. И не он один. Знали многие. Но когда его люди, прочесывая улицы города, расспрашивали горожан, все в ответ лишь пожимали плечами.

Второй день похищения близился к концу, последний срок выкупа был не за горами, и Каттер понял, что ему следует изменить свою тактику.

Вот уже больше десяти лет он вел дела в самых опасных точках мира, и неизменно с успехом.

Платить затребованный выкуп за похищенного, Каттер знал твердо, последнее дело. Похитители обычно берут деньги, а свою жертву во избежание опознания убивают.

Однажды Каттер заплатил выкуп. Это была большая оплошность. И тогда он дал себе клятву больше никогда выкупов не платить.

Но говорить об этом Чейенн никак нельзя. Она не поверит его опыту и не поймет аргументов, заставляющих Каттера обратиться к новым методам воздействия на злодеев. Она ему в этом не помощница.

Если Каттер в самое ближайшее время не обнаружит Джереми, он переходит в контратаку. И уж заставит злодея попотеть!

Будучи бизнесменом международного масштаба, Каттер хорошо представлял себе, что границы между государствами далеко не так точны, как обозначающие их черные линии на географических картах. Культурные традиции, нравственные устои и юридические законы перехлестывают их и смешиваются.

Богачи, знающие, как использовать законы соседних государств в ущерб им, и махинаторы, умеющие удовлетворять преступные потребности и финансовые нужды своих соседей, могут стать сказочно богатыми.

Подобные личности со временем достигают невиданного могущества. Такого могущества, что им под силу покупать законодателей той или иной страны и становиться всесильными богами, мнящими себя выше законов.

Таким богачом, считающим себя богом, для которого закон не писан, был Хосе Эрнандо. Богатством и могуществом Хосе превосходил многих президентов. Он покупал и продавал американских политических деятелей, послов, кардиналов и, конечно же, женщин. Эрнандо говорил на трех языках, участвовал в мотогонках в Европе, ухаживал за звездами кино. Каждый раз, бросая женщину, он исполнял ее самое сокровенное желание. В редкие минуты отдыха он любил два занятия: охотиться на крупную дичь и играть в шахматы со своей единственной дочерью.

Ранчо, банки, телевидение и недвижимость приносили ему миллионные доходы, но еще больше давал незаконный бизнес.

Эрнандо был сказочно богат. И находил выгодное применение своим деньгам — ссужал их под невиданные проценты оступившимся бизнесменам по обе стороны границы. Таким образом он напал на Мартина, когда дела последнего покатились под гору.

Ознакомившись с делами брата, Каттер узнал, что Хосе стал партнером Мартина после невероятного взлета Лорда-младшего, о котором трубили все газеты. Поначалу дела Мартина действительно с небывалой быстротой достигли бурного расцвета. Окрыленный успехом, он наделал массу долгов и жил не по средствам. И тут экономику Техаса потряс кризис. Мартин не смог расплатиться с банкирами и потерял бы все до последнего цента, если бы Эрнандо не поддержал своими грязными деньгами затеянное Лордом-младшим строительство жилых комплексов и учрежденческих зданий. Большие суммы денег были вложены и в импортно-экспортные операции Мартина.

Все шло гладко до поры до времени, пока Мартина не занесло. Эрнандо отказал ему в кредите и потребовал погашения задолженности. Его примеру последовали банкиры. Вот тогда-то Мартин и обратился к Каттеру с мольбой дать ему право распоряжаться причитающейся долей отцовского наследства.

Каттер отказался. Когда выяснилось, что ставкой была жизнь Мартина, было уже поздно.

Каттер никогда не простит себе проявленного тогда ослиного упрямства. Он частично виноват в смерти Мартина и похищении Джереми.

Наряду с чувством вины на Каттера нахлынули горечь и ревность, которые он испытывал семь лет — с тех пор, как в джунглях Малайзии узнали о предательстве Мартина и Чейенн.

Еще на острове Лорд, ясным сияющим утром, Каттер, оставив в постели спящую Чейенн, вышел на берег моря, где, к своему удивлению, встретил прибывших на лодке Пола О'Коннора и еще нескольких своих служащих. Они сообщили, что в Малайзии горит принадлежащий Каттеру нефтеочистительный завод, а следовательно, ему надо немедленно вылететь на место происшествия. Он даже не успел попрощаться с Чейенн.

В аэропорту его поджидал Мартин. Известие о том, что Каттер сам хочет жениться на Чейенн, оставило его настолько равнодушным, что он даже пожал руку старшему брату.

Препоручив все свои дела Мартину, Каттер сел в самолет, но, прилетев в Сингапур, не смог дозвониться до Чейенн и попросил Мартина объяснить ей ситуацию.

В течение нескольких недель от Мартина не было ни слуху ни духу, а когда он наконец позвонил, Каттер был измотан трехсуточными бессонными хлопотами в связи со взрывом на заводе, повлекшим за собой огромные человеческие жертвы. Он еле ворочал языком от усталости, а голос Мартина звучал бодро и весело.

— Ты нашел Чейенн? — едва поздоровавшись, осведомился Каттер.

— Да, — промямлил Мартин после неловкой паузы.

— И что же?

— Мы с ней решили пожениться.

— Что-о-о?

— Говорю тебе наперед — и не думай нам помешать, у тебя ничего не получится.

— Что за чертовщина, вы...

— Она была моей девушкой. А не твоей. И я на ней женюсь.

— Кто же ты такой после этого?

— Всю жизнь ты был гением. И затмевал меня во всем. Ты командовал в семье, в бизнесе, командовал родителями, моими женщинами, распоряжался деньгами — да всем, чем угодно! Рядом с тобой я всегда выглядел неудачником.

— Вернемся к разговору о Чейенн.

— Наша свадьба в субботу. Я хотел бы, чтобы ты был шафером, но тебе за двое суток не добраться до Техаса.

— Я прилечу.

Чтобы попасть домой и приостановить свадьбу, Каттеру пришлось отказаться от своих обязательств в Малайзии, что едва не привело к гибели его фирмы «Лорд энтерпрайзиз». И ради чего?

На свадьбе Мартин его избил, а Чейенн холодно от него отвернулась. Она даже не навестила его в больнице. В отместку Каттер уволил Мартина и установил контроль над его деньгами. По завещанию отца он имел на это право. И кто знает, может, Каттер со временем и сменил бы гнев на милость, если бы при виде Джереми в родильном отделении не понял, что это его сын.

Вот и получается, что похищение Джереми — на совести Каттера. Не лиши он Мартина права пользоваться наследством, тому не пришлось бы залезать в долги.

Но прошлого не воротишь, лучше забыть о нем и обратиться к настоящему.

Каттер жил во многих государствах, в том числе и в слаборазвитых странах. Этот опыт не прошел для него даром — он закалился. И перестал быть тем цивилизованным законопослушным гражданином США, каким на протяжении многих лет представлялся многим не особенно прозорливым людям. Каттер придерживался более примитивного кодекса чести, чем тот, что действует ныне в США. Око за око, зуб за зуб — вот был его принцип.

Теперь настала пора преподать Хосе Эрнандо наглядный урок.

Для этого требовалось пересечь границу дозволенного, установленную американскими законами. А может, даже и его собственной совестью.

Зло можно победить только злом, как бы залить пожар бензином. А это означает, что он сделает исключительно опасного человека своим заклятым врагом.

При малейшей ошибке со стороны Каттера его легко можно будет обвинить в международном заговоре и похищении детей. И все же это единственный шанс получить Джереми живым.

Убийца и преступник, Хосе Эрнандо производил впечатление доброго и обаятельного мужчины. Но и у него была своя ахиллесова пята. Был на свете человек, которого он любил без памяти: шестнадцатилетняя дочь, красавица. По слухам она была точной копией своей матери, скончавшейся при родах.

И именно сейчас люди Каттера пытаются проникнуть в укрепленные владения Эрнандо, расположенные в горах в самой глубине Мексики, где под строжайшей охраной живет на ранчо его дочь.

Как только они сообщат по телефону, что девушка в их руках, Каттер свяжется с Эрнандо и потребует выдать Джереми в обмен на его дочь.

Если люди Каттера не позвонят, Джереми погибнет. А он, Каттер, потеряет не только сына, но и Чейенн.

С другой стороны, если его люди выкрадут девочку, он вполне может закончить свои дни в тюрьме. Каттер, любивший гордиться своими неизменными победами, теперь очень опасался поражения.

Он вспомнил, как страстно Чейенн откликнулась на его призыв. Она была горячей и нежной.

Нет, у них все впереди! Он не хочет, не может ее потерять.

Но потеряет, если не сумеет выручить Джереми.

Термометр показывал сто градусов[2]. Это был рекорд.

Чейенн металась — Каттер пребывал в мрачнейшем настроении, дом действовал на нее удручающе. И чтобы хоть как-то успокоиться, она отправилась поливать цветы в саду. Обычно в таких случаях ее сопровождал Джереми. Он играл рядом с ней, бил палкой по кустам, отыскивал каких-то необыкновенных жуков. Или же влезал на ближайшее дерево и, примостившись поудобнее, читал книжку.

Сегодня жара стояла такая, что, сколько бы Чейенн ни лила из шланга, земля оставалась сухой, будто в пустыне. Она почти физически ощущала, как растения вянут и жухнут от этого зноя не по сезону. Понимая, что это дурное предзнаменование, она, уже не в силах бороться с усиливающейся тревогой, свернула шланг и пошла в дом.

Длинный жаркий день близился к роковому часу внесения выкупа. После вчерашнего любовного порыва она держалась особняком, почти не выходя из своей спальни. Каттер же, обхватив черноволосую голову руками, не отходил от телефона в библиотеке.

Почему он сидит там, ничего не предпринимая? Сидеть могла бы и она. Да и любой другой.

Чейенн взглянула на часы. Оставалось тридцать минут.

Почему он безмолвствует? Почему ничего не делает? И не говорит, что делать ей?

Она никогда не грызла ногти, а сейчас от них почти ничего не осталось. Она сходит с ума!

Медленно тянулись минуты. Стало душно. В горле такая же сушь, как в саду. Дышала она тяжело и часто. Нет, она больше ни секунды не может оставаться в спальне, хотя Каттер просил ожидать его там.

Розовые стены стали словно смыкаться над ее головой. Джереми, ее мальчик, в смертельной опасности, а она сидит сложа руки!

Она опустилась на кровать.

Каттер велел оставить его в библиотеке одного. Он велел ей дожидаться его в спальне.

Да кто он такой, чтобы распоряжаться в ее собственном доме? Когда ее сын похищен, а сад умирает? Когда она охвачена страхом и отчаянием и чувствует себя такой одинокой? Когда ей необходимо знать все, что происходит, вплоть до мелочей? Когда он сам нужен ей?

С белым, как полотно, лицом Чейенн выскочила из спальни и сбежала по лестнице вниз, в библиотеку.

Когда она вошла, Каттер даже не поднял головы.

Он сидел спиной к ней, пригнувшись к телефону, и говорил таким тихим и твердым голосом, что Чейенн вздрогнула. Ее поразила враждебность его тона, какой она раньше у него не замечала.

Она ясно расслышала его слова:

— Мы играем в шахматы, не так ли? Я взял вашу королеву. Значит, вам мат.

И Каттер положил трубку. Чейенн произнесла нечто невнятное, и он обернулся в ее сторону. Встал и, словно не замечая ее, глядя прямо перед собой холодными глазами, подошел к окну. Белка пробежала по аллее и вскочила на дерево; он хмуро наблюдал за маленьким зверьком.

Да как Каттер может проявлять хоть какой-то интерес к чему-нибудь кроме Джереми? Чейенн вмиг ощутила пропасть непонимания, пролегшую между ними за семь лет. Кто он такой? Почему в самый тяжкий момент своей жизни она обратилась за помощью к этому холодному человеку?

Перед ней стоял высокий, хорошо сложенный мужчина с глубоко посаженными темными глазами и копной черных волос, с удивительно красивым небритым лицом. Где тот нежный любовник, что едва не соблазнил ее накануне? Этот человек с безжалостным выражением лица ей совершенно чужой.

— С кем ты говорил? — закричала она. — Как можешь ты беседовать о шахматах, когда жизнь нашего сына в смертельной опасности? Почему ты ничего не предпринимаешь? Почему не идешь его искать? Почему сидишь здесь час за часом — и только? Сидеть я могла бы и сама.

— Так, значит, ты думаешь? — тихо спросил он усталым голосом, в котором звучало нечто вроде затаенной угрозы. Мрачный взгляд его словно молил о чем-то, но о чем?

— Я хочу, чтобы ты ушел. Зря вообще я тебе позвонила. И я жалею о вчерашнем.

— Я тоже, милая, — глубоко вздохнул он.

Она в растерянности повернулась, чтобы уйти, но тут зазвонил телефон, усилив напряженность, повисшую в воздухе. Каттер немедленно схватил трубку.

— Да! — Лицо его стало совершенно серым. Через одну-две секунды он швырнул трубку на рычаг.

— Кто это? — прошептала Чейенн. — Это был он?

Каттер кивнул.

— Я уезжаю, — сообщил он как о чем-то совершенно обыденном. Без злобы. Без страха. Без волнения.

И тем не менее в нем произошла какая-то перемена.

— Платить выкуп? За Джереми?

Он колебался.

— Да, — сказал он наконец.

— Лжешь! Я знаю, это неправда!

Глаза ее наполнились беспомощными слезами. Он взял куртку, перекинул через плечо и пошел мимо нее к двери.

— Я... я не верю тебе! — кричала она, идя за ним. — Говори, куда ты идешь на самом деле? Джереми жив? Или его уже убили? К чему были все эти ружья? Тебе что-то известно, но ты скрываешь от меня. Скажи мне! Как ты можешь вот так спокойно взять и уйти, не говоря ни слова?!

Он повернулся к ней. В его по-прежнему мрачных глазах светилась слабая искра сочувствия.

— Я поеду с тобой! — воскликнула Чейенн.

— Нет. Это слишком опасно. — Кончиком пальца он коснулся ее носа, а затем щеки. У кого-нибудь другого это могло бы служить проявлением любви. — Ситуация очень непростая, уж поверь мне, — прошептал он с каменным лицом. — Пожалуйста, наберись терпения. Ждать осталось недолго. Джереми жив. Я не вернусь без него. Клянусь! Уж поверь мне.

Поверить ему? Как можно верить человеку, уже однажды ее обманувшему? Человеку, который, ясно же, что-то от нее скрывает.

Чейенн бросилась ему в объятия, и он не выпускал ее, пока она не успокоилась.

— Верь мне, — повторил он, снял ее руки со своих плеч и скрылся за дверью.

Готовится нечто ужасное.

Связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, словно поросенок, которого везут на бойню, Джереми от страха дрожал в своей мокрой пижамке. Во рту у него пересохло, он глотал с трудом. Перед окном рос высокий кипарис. Ах, был бы он свободен, он вскарабкался бы на самую вершину дерева — попробуй его оттуда достать!

Он никогда не придет домой. Не влезет на дерево. Не прочтет книгу.

Не получит в школе приз за то, что знает больше своих товарищей. Не увидит маму.

Сидевший напротив у телефона Лысый взирал на него с убийственной ненавистью, грязным полотенцем вытирая пот со лба.

Чего он ждет?! Вот уже два дня они торчат в этом душном, жарком домишке. Телефонный аппарат на столе зазвонил. Лысый, узнав голос говорившего, засмеялся. Затем у него от удивления отвалилась нижняя челюсть.

Минуту спустя он грохнул аппаратом об стол и схватил свой нож. Неровные половицы заскрипели под его тяжелыми шагами, когда он направился к Джереми.

Огромное лезвие ножа блестело. Глаза Лысого горели жаждой убийства.

Джереми закрыл глаза.

Он собрался умереть.

Он хотел к маме.

Мамочка...

По его щеке скатилась слеза. Интересно, подумал он, Господь Бог разрешает маленьким мальчикам, ставшим ангелами, лазить на небе по деревьям?