Глава одиннадцатая

Пробудившись, Каттер зевнул и уставился на вращающиеся лопасти потолочного вентилятора. Ему было смертельно скучно.

Из этого состояния его вывела внезапная молния, прорезавшая низкие облака и исчезнувшая за ближней рощицей. Попугаи, весело трещавшие неподалеку на пальмах, испуганной зеленой стаей промчались мимо бунгало, окруженного розовыми и ярко-красными бугенвиллеями, и скрылись под сенью более надежного тропического леса.

В мгновение ока исчезло из поля зрения солнце, весь день нещадно палившее над заливом. Небо быстро темнело, неподвижный влажный воздух стал источать прохладу. Спустя еще несколько секунд в окна бунгало начали биться листья деревьев и пальм, прогремел гром.

Наконец-то можно будет развлечься хотя бы зрелищем бури!

Не желая будить Чейенн, Каттер осторожно поднялся с постели. Натянув валявшиеся на полу джинсы и белую рубашку с длинными рукавами, он вышел на террасу, чтобы оттуда наблюдать за штормом.

На столе рядом с креслом-качалкой сияло больше десятка розовых орхидей. Сегодня утром они с Чейенн нарвали их в поле недалеко от дома, куда приходили каждый день.

Три недели.

Вот уже три недели они заперты, как в западне, в этой отдаленной дыре.

По крыше дома и верхушкам пальм забарабанили тяжелые капли тропического ливня. Секунда — и в воздухе распространился сладковатый влажный запах дождя. Послышались крики детей; это Джереми с товарищами — он успел подружиться с местной детворой — побежали в поисках убежища с озера, где плескались в воде и играли.

Снова дождь.

Проклятие!

Впечатление такое, что там вверху кто-то открыл кран. Потоки воды начали стекать с железной крыши в канавы.

Коста-Рика. Страна зазывных туристических реклам. Страна орхидей и кофейных плантаций. Страна горных хребтов, засушливых пустынь, морских пляжей и курортов на берегах обоих океанов — Тихого и Атлантического.

Страна бесконечных джунглей с ярко-зеленой листвой, прорезанных размытыми грязными дорогами, страна активно действующих вулканов, заболоченных территорий, мрачных плотных туманов и непрестанных яростных ливней. В сезон дождей, во всяком случае, от них нет спасения.

Природа в Коста-Рике сурова, а населяющие эту страну люди — сама мягкость. Какую бы неприятность ни преподнес им отвратительный климат их родины, у них на все есть готовый ответ — «такая жизнь». Когда, не затихая ни на минуту, часами льет дождь, они вздыхают и говорят «такая жизнь». Точно тем же восклицанием они реагируют на густой туман, из-за которого самолет в течение нескольких дней не может подняться в воздух.

Правда, их простенькое бунгало, стоящее на холме, Каттер арендовал в превосходный солнечный день. Одна из террас была обращена на непроходимые зеленые джунгли, вторая — на удивительно синюю гладь Тихого океана.

Здесь была территория Национального парка имени Мануэла Антонио.

О парке писали, что это один из самых красивых на земле райских уголков дикой, нетронутой природы. Его сочно-зеленые горы покрыты густыми тропическими лесами. Лес эти населены трехпалыми ленивцами, живущими на деревьях, игуанами и обезьянами. Здесь превосходные условия для подводного плавания. Закаты — редкой красоты.

Выйдя впервые на одну из террас их дома и увидев перед собой залив, Чейенн поклялась Каттеру, что открывающееся глазам великолепное зрелище ей никогда не наскучит.

Сам же Каттер, совершенно равнодушный к красотам природы и ценивший прежде всего блага цивилизации, уже через час почувствовал смертельную скуку.

Чейенн, истинное дитя природы, любившая, в отличие от Каттера, не только плавать, что она делала лучше его, но и копаться в песке на берегу, вставала на заре и разыскивала на пляже красивые раковины, а потом шла в лес, любуясь экзотическими растениями, животными, птицами. Вначале она была в диком восторге. Чейенн вскрикивала от радости при виде каждой антурии — тропического растения с огромными ярко окрашенными листьями, при встрече с розовым крабом или ленивцем. Ее восхищали тысячи видов орхидей, росших недалеко от их дома. Но прошло время, и все это надоело ей не меньше, чем Каттеру. Пожалуй, после трех недель, проведенных в Коста-Рике, эта страна продолжала нравиться одному Джереми. Здесь он чувствовал себя в безопасности и забывал о пережитом ужасе его похищения.

И только однообразное питание — в основном черные бобы и рис — надоело им всем троим настолько, что их наконец обуяла тоска по родине. Каттер, к тому же отрезанный от всех своих дел, испытывал не только тоску, но и беспокойство.

Спасаясь от Хосе Эрнандо, Каттер первоначально задумал скрыться в Индонезии или во Франции. Но Пол О'Коннор посоветовал ему выбрать более экзотическое место.

— Меньше всего подозрения Хосе Эрнандо падут на какую-нибудь из стран Центральной Америки. Исключая Мексику, разумеется.

— Но у меня там нет деловых интересов или даже просто друзей.

— Вот именно, — настаивал Пол. — Эрнандо точно в таком же положении.

— Я все же предпочел бы Европу.

— Коста-Рика — это Швейцария Центральной Америки. У этого государства даже нет своей армии. Как я уже сказал, Эрнандо никогда не придет в голову искать вас там.

Каттер неохотно послал на юг Франции свой личный самолет с тремя подставными лицами — им надлежало выступать в роли самого Каттера, Чейенн и Джереми — в сопровождении О'Коннора. Приморская вилла Каттера во Франции должна была стать ловушкой для Эрнандо. А для них троих Каттер выправил фальшивые паспорта на въезд в Коста-Рику. Согласно паспортным данным, он является чиновником, направляющимся в Коста-Рику с целью изучения там испанского языка, необходимого ему для последующей работы в Аргентине.

Джереми с самого начала наотрез отказался заниматься испанским. Стараясь завоевать расположение сына, Каттер определил его в школу карате. Хотя занятия велись на испанском языке, это не мешало Джереми быть одним из лучших учеников школы.

Сам же Каттер стал посещать очень престижные курсы иностранных языков в центре Сан-Хосе, но выдержал не более одной недели. Эта идея, естественно, была обречена на провал. Каттер не мог заставить себя сосредоточиться на занятиях испанским, когда все его мысли были направлены на то, как бы им не попасть в руки Хосе Эрнандо. Да и Сан-Хосе с его плохими автобусами, смогом и ужасающим уличным движением быстро начал действовать на нервы. Кроме того, в таком людном городе за Каттером было нетрудно установить слежку, оставаясь незамеченным. Каттер был почти уверен, что несколько раз, когда он забирал Джереми с занятий карате, за ним кто-то следовал. В результате он пришел к заключению, что куда более надежным убежищем им послужит бунгало в далеких джунглях с непроходимыми дорогами.

В гостиной раздался телефонный звонок.

Каттер бросился в комнату и схватил трубку.

— Лорд! Говорит О'Коннор.

Обычно Пол обращался к нему по имени и уж, конечно, не забывал поздороваться. С чего это он вдруг стал таким официальным?

— Лорд...

Громкие помехи в телефонной трубке заглушили напряженный голос О'Коннора.

— Придется вам перезвонить. Плохо слышно.

— Он в наших руках. Вы в безопасности. Можете возвращаться.

Но Каттеру этой общей информации было мало. Он хотел знать подробности.

— Пол, как, черт возьми, вам удалось...

Сверкнула молния, и голос Пола потонул в помехах. Наступила тишина.

— Пол! Пол! — надрывался Каттер.

Все тихо. Даже гудков разъединения нет.

Жалкая страна, с раздражением подумал Каттер. Тем не менее он вздохнул с величайшим облегчением, бросил трубку на рычаг и вернулся на террасу — смотреть на дождь.

Ему показалось, что ветер немного утих. Это означает, что утром они смогут проститься с Коста-Рикой. Вернее, не утром, а когда дождь прекратится, что, — с обреченностью подумал Каттер, — может произойти и в следующем столетии.

Эрнандо в руках у Пола! Трудно поверить, что все разрешилось так просто.

В спальне послышались какие-то звуки. Затем Каттер уловил шорох раздвигаемых занавесок и легкие шаги Чейенн. Она открыла балконную дверь.

— Что ты здесь делаешь?

— Наблюдаю за дождем.

— Скучаешь небось? — поддразнила его Чейенн, расчесывая пальцами свои рыжие волосы.

Каттер поймал себя на том, что не может оторвать глаз от плотной массы ослепительных волос, ниспадающих на стройную белую шею и кремовые плечи. На Чейенн была рубашка цвета слоновой кости, с низким вырезом, из прозрачной хлопчатобумажной ткани, которая ничего не скрывала. Смотреть на нее — и то наслаждение. Каттер не отводил взгляда от груди Чейенн и выпирающих сосков. Ах да, вспомнил он, она поинтересовалась, не скучает ли он.

— Только не сейчас, — ответил он.

Она покраснела.

— А кто звонил?

— Пол. Сообщил хорошие новости.

— Пол поймал его?

— Да.

Чейенн просияла.

— Ты хочешь сказать...

— ...что мы в безопасности.

— Прямо не верится!

— Чейенн, мы можем возвратиться домой!

Ее зеленые глаза казались больше обычного. Влажные губы поблескивали.

— Никак не могу поверить такому счастью.

Каттер тоже не мог. Но предпочел ничего ей об этом не говорить.

— Ты такая красивая...

— Повтори, пожалуйста, — попросила она, слегка задыхаясь и приближаясь к нему. — Мне хочется услышать это именно сейчас, когда мы в безопасности и все обошлось.

— Боюсь, тебе вскоре надоест слышать одно и тоже.

— Никогда, ни за что! Повтори!

Эта просьба стала священным ритуалом и обязательной частью их любовного танца.

Дождь усилился, теперь это был уже невероятный ливень. Он падал сплошной стеной, грохотал по гофрированной крыше дома, с шумом низвергался по железным трубам в водосточные желоба. Террасу окружали плотные завесы блестящей воды. Тропа, ведшая к пляжу, вмиг превратилась в бурную реку.

Внезапно Каттера отпустило беспокойство, ставшее для него уже привычным. Здесь, на террасе, окруженной бурным потоками, ему показалось, что они с Чейенн посреди водопада. Картина вокруг даже начала нравиться.

— Я люблю тебя, — прошептал Каттер. — И то, что ты родилась в бедности, меня совершенно не трогает. И вернулся я не только из-за Джереми. Я вернулся из-за тебя. Надо было мне сказать тебе об этом в самую первую минуту.

Их обволок влажный туман. Светлая рубашка, отсырев, плотно облегала тело Чейенн, придав ей еще большую, чем обычно, сексуальность.

Почему обстоятельства складываются так, что они чаще всего предаются любви во время дождя?

— Повтори! — потребовала Чейенн, слизывая с губ каплю дождя.

— Я люблю тебя, Чейенн. Тебя одну. Навсегда. Навечно.

— По-о-овтори, — шутливо потребовала она и направилась к нему, на техасский манер кокетливо покачивая бедрами.

— Когда ты вышла замуж за Мартина, я чуть не умер.

— Даже тогда я любила тебя, только тебя, — призналась Чейенн. — И продолжала любить все эти годы. Даже когда была уверена, что ты меня ненавидишь.

— Ну и дураки же мы были!

В зеленоватом полумраке, созданном дождем, она казалась очень бледной. Боже, какие у нее глаза! — подумал Каттер. Эти огромные темно-зеленые глаза лишают его рассудка. Точно он впервые их заметил!

— По-о-овтори! — просила Чейенн.

Теперь она стояла в нескольких дюймах от него.

Его пульс зачастил. Она была так близко, что от одного этого он терял самообладание.

— Есть еще один способ сказать тебе о моей любви, — хрипло пробасил он, обнял Чейенн и начал бешено целовать.

Губы ее с готовностью раскрылись ему навстречу, словно она только того и ждала. А он был уже не в силах остановиться.

Джереми — слава Богу! — где-то прятался от дождя с ребятами и вряд ли в такой ливень захочет возвращаться домой. Он подхватил ее на руки и внес в дом, показавшийся ему страшно маленьким. Да и в самом деле — всего-навсего четыре комнатушки, соединенные коридором.

Опуская Чейенн на кровать, Каттер подумал, что никогда ни с кем ему не было так хорошо. Только эту женщину он хотел с такой непреодолимой силой. Ни с одной другой на свете не испытывал ничего подобного.

Она — его жена. Мать его ребенка.

С того самого момента, как, находясь в лачуге Айвори Роуз, Каттер впервые объяснился Чейенн в любви, он целиком находился во власти своего чувства. Их сексуальные отношения с каждым разом становились горячее, а его любовь к ней — сильнее и глубже.

Хотелось целовать Чейенн долго-долго, чтобы, не отрываясь от ее рта, как можно дальше продлить сладкие мгновения перед соитием. Но она проворными пальцами расстегнула его рубашку и молнию джинсов.

Она так его хотела! Ждать было ей не под силу!

Продолжая целовать лицо Чейенн, Каттер стянул с нее ночную рубашку. Их одежда соскользнула с края кровати и упала на пол. Она попыталась что-то произнести, но он поцелуем запечатал ей рот. И их тела слились воедино.

Чейенн обхватила шею Каттера руками, рот ее под его губами задрожал, его страсть, вырвавшись наружу, погрузила их в любовный водоворот.

Но вот они успокоились и, обвив друг друга руками, лежали молча, почти не двигаясь, прислушиваясь к шуму непрекращающегося дождя. Время от времени Чейенн шевелилась, но лишь для того, чтобы еще крепче прижаться к нему или провести губами по его щеке.

Он любил ее. Она любила его. Они были в безопасности.

Наконец-то!

Теплый дождь продолжал лить, и это создавало впечатление отрезанности от всего мира. В этот момент Коста-Рика казалась им чуть ли не земным раем.

Каттер снова уснул, убаюканный мыслью, что опасность миновала и утром они отправятся домой, а значит, никогда больше не придется им слышать действующие на нервы слова «такая жизнь». А главное — отныне они всегда будут вместе. И, как говорится в волшебных сказках, станут счастливо жить да поживать.

Ночью они совершенно одновременно проснулись от привидевшегося обоим кошмарного сна. Они обнялись и лежали так, пока вновь не погрузились в сон.

Позднее он опять проснулся — на сей раз от грохота самолета, пролетевшего на небольшой высоте над омытыми дождем джунглями. Не веря своим ушам — какой дурак отважится летать в такую погоду! — Каттер снова заснул.

Опасность он почуял, лишь открыв глаза ранним утром и обнаружив, что в постели он один. Солнце озаряло своим светом пустое бунгало. Кто-то грохотал в дверь.

Но Чейенн дома не было.