"Колдовское зелье" - читать интересную книгу автора (Мэйджер Энн)


Глава третья


Он зверел, вспоминая, где оказался: самоубийством было забираться в глубь Мексики, когда одного упоминания об этой стране хватало, чтобы свести его с ума.

Рейф невольно потянулся к нагрудному карману рубашки за сигаретами, прежде чем вспомнил, что бросил курить полгода назад.

Проклятье!

Продолжая одним глазом следить за дорогой, Рейф то и дело поглядывал через плечо. Но беспокоился он не только о новом грузовичке.

Вся эта затея, возможно, лишь очередной предлог, чтобы заставить его пересечь границу.

Синеглазое существо на дрянной фотографии, которую прислал Мануэль, никак не могло состоять в родстве с Рейфом!

Рейф ни в коем случае не хотел иметь никаких дел с богатым кретином, который чуть не погубил его. После нескольких неудачных лет дело, которое Рейф начал вместе с Майком, наконец-то начало налаживаться. Меньше всего ему были нужны неприятности вроде Кэти, которая обладала особым талантом превращать его жизнь в кошмар. А она наверняка отдаст его на растерзание волкам, как только почует неладное.

Впрочем, волк был всего один, но очень опасный — Арми Колдерон.

Рейф прекрасно осознавал, что на стороне его противника преимущество в виде миллиарда долларов. Но Арми был не просто богат и способен купить кого угодно. Он мог легко раздавить соперника, обратить его в пыль.

Рейф, который гордился своим стилем «крутого парня», втайне стыдился, что до сих пор видит в кошмарных снах ту ночь, когда он напился после расставания с Кэти. Он был настолько пьян, что потерял профессиональную бдительность и стал легкой добычей для четырех охранников Арми, едва вывалился из бара. На него напали сзади и потащили в темный переулок. Когда он отказался принять деловое предложение Арми, тот приказал намять ему бока.

Рейф всхлипывал, как ребенок, заверяя, что возьмет деньги, когда Арми наконец отозвал своих громил. Этот богатый ублюдок в шикарном костюме-тройке стоял и улыбался, глядя, как Рейф корчится в пыли. Наконец Арми присел, леденяще-вкрадчивым голосом сообщил, что его любимое блюдо — американский гамбургер, а затем вытащил из кармана платок с монограммой и вытер кровь с губ Рейфа так бережно, словно ухаживал за ребенком. Неторопливо поднялся и произнес: «Слушай, ты, пьянь, дешевый потрох, если когда-нибудь попадешься мне на глаза или подойдешь к моей падчерице, я прикажу этим парням сделать из тебя гамбургер».

Арми швырнул толстую пачку наличных в грязь, смешанную с кровью. Туда же отправились изорванные фотографии, отнятые у Кэти. Арми повернулся на каблуках и зашагал прочь, оглянувшись только в конце переулка, чтобы заявить: «Больше ты от меня ничего не дождешься, — и еле слышным шепотом добавил: — Твоя жизнь — вот моя благодарность за то, что ты когда-то спас меня».

Арми Колдерон делал вид, что с рождения принадлежит к высшему обществу. И большинство людей были уверены: каждый, у кого есть деньги, — аристократ. Но в действительности Арми происходил из самых низов, а разбогател только благодаря своей хитрости и решительности. Он был ловкачом, умело покупающим людей, облеченных властью. Шесть с половиной лет назад он с наслаждением раздавил Рейфа, словно клопа. Рейф понимал: Арми с особым удовольствием осуществит свою угрозу.

Так почему же он, Рейф, мчался сюда?

Потому, что, когда речь заходила о Кэти Колдерон, он буквально терял разум. То же самое произошло и в ту ночь, когда Рейф увидел, как через стену перелетают туфельки Кэти на шпильках, так же он чувствовал себя, когда она поддернула шифоновые юбки и перекинула обнаженную ногу через сиденье мотоцикла.

Та невероятная ночь бурно началась и завершилась настоящим шквалом страсти.

Он не смог бороться с вожделением к Кэти Колдерон. Ни одна другая женщина не заводила его так, как она; впрочем, Рейфу тогда показалось, что и Кэти испытывает такие же чувства по отношению к нему.

Отчетливо, словно все произошло только вчера, он помнил, как трясся на сиденье мотоцикла за спиной Кэти, обнимая ее за талию и выкрикивая ей в ухо, в какую сторону повернуть, пока они мчались сквозь жаркую ночь к дому Рейфа и Майка.

Она быстро освоилась с огромным и мощным мотоциклом.

Так же быстро, как и с другими развлечениями, которые нравились Рейфу еще больше.

Если бы только он не был так самонадеян, считая, что контролирует ситуацию! Если бы по глупости не забыл, что Кэти — падчерица Арми Колдерона! Если бы помнил, что богачи склонны к грязным и жестоким играм...

Ее шифоновые юбки порхали по бедрам Рейфа, пока они неслись по 610-й окружной дороге мимо обсерватории и наконец вывернули на пустое шоссе Галф, оставив позади мир Кэти и приближаясь к миру Рейфа.

— Где мы? — озадаченно прошептала Кэти, когда Рейф велел ей остановиться перед маленьким, обшитым досками домом, стоящим в тени десятка высоких пекановых деревьев.

— В Парк-Плейс, — с горечью пробормотал Рейф, словно впервые замечая облупившуюся краску на стенах нищенских жилищ, заросшие травой дворы, руины сгоревшего дома по соседству, заметные даже в темноте.

Он помог Кэти слезть с мотоцикла и повел по растрескавшейся бетонной дорожке.

— Здесь живет немало хороших людей, но, черт побери, это не Ривер-Оукс.

— Можешь считать, что тебе повезло, — почти с грустью протянула Кэти. — По крайней мере ты можешь приезжать домой и уезжать, когда тебе вздумается.

— Правильно. Потому, что никому нет до меня дела.

— Возможно, ты ошибаешься, — слишком хозяйским тоном прошептала она.

Рейф привлек ее к себе и мгновение стоял неподвижно, глядя ей в лицо.

— Ты и вправду думаешь, что этого развлечения тебе хватит надолго, чтобы все изменить?

— Будет лучше, если ты этому поверишь.

Рейф попытался объясниться:

— Я предоставлен самому себе с тринадцати лет. И мне нравится, как я живу, Щепка. По-моему, ты просто богатая девчонка, которая бесится с жиру и считает нищенскую жизнь забавой для разнообразия.

Она побледнела.

— Не надо прибедняться. И потом, меня зовут Кэти. Кэти Колдерон.

Кивнув, он изобразил потрясение, словно только что узнал ее имя.

Кэти догадливо улыбнулась.

— Похоже, собственная жизнь тебе не слишком нравится, не больше, чем мне моя. Видишь ли, мне живется не так уж здорово. Больше всего я мечтаю навсегда сбежать из дома.

— Рейф Стил, — невнятно представился он, склонился и пошарил ладонью среди цветов на клумбе, пока не нашел ключ от входной двери на привычном месте. Отперев замок, он посторонился и слегка поклонился, словно пропуская вперед принцессу. — Только после тебя, Щепка.

— Меня зовут Кэти!

— Ладно уж, пусть будет Кэти, — буркнул он, входя за ней в дом.

Увидев, какими глазами Кэти уставилась на зеленый потрепанный ковер, который давно следовало пропылесосить, и прочий беспорядок — дело рук Майка, Рейф поспешно начал собирать одежду товарища со спинок стульев, табурета у пианино и грязного бежевого дивана. На светильнике висели кружевные трусики и нейлоновые чулки.

Этот хаос был хорошим признаком: он означал, что Майк дома.

Убрав с глаз долой женское белье, Рейф опустился на колени и начал собирать с пола газеты вперемешку с банками из-под пива.

— Кстати, насчет своей берлоги я... рассказал тебе не все. Мы живем здесь с одним товарищем. Когда меня подолгу не бывает дома, он от скуки устраивает беспорядок. — И Рейф громко позвал: — Эй, Майк! У нас гости!

Из кухни донесся звук отодвигаемого стула. Тяжелые шаги простучали по покрытому линолеумом полу, и дверь, отделявшая выкрашенную в ярко-желтый цвет кухню от замусоренной столовой, распахнулась.

— Братишка! — Темная мускулистая фигура в белой тенниске и рваных джинсах небрежно прислонилась к дверному косяку. — Давно не виделись! — продолжал Майк низким дружелюбным голосом. — Я и не ждал тебя сегодня. Мануэль говорил, что отправил тебя работать к Колдерону...

— Майк, это Кэти Колдерон. Кэти, познакомься с Майком Вашингтоном, — прервал его Рейф, сопровождая слова предупреждающим взглядом. Пройдя в угол, он выбросил вещи Майка в его спальню и захлопнул дверь, неловко прижав ею пару кружевных трусиков.

— Мне нравятся люди, которые предпочитают развлечения уборке дома, — хихикнув, заметила Кэти, подхватывая трусики и небрежно бросая их в темную комнату.

— Значит, я — именно то, что тебе надо, — с широкой белозубой улыбкой заявил Майк.

Майк был огромным, черным и мускулистым, как боксер. Тонкий шрам пересекал его правую щеку.

— Ты в самом деле Кэти Колдерон? — внезапно неодобрительно нахмурился Майк.

— Успокойся, Майк, — мягко проговорила Кэти, направляясь к нему. — Тебе незачем волноваться. Мне известно о... твоих делах и делах Рейфа. Он сам рассказал мне все.

— Вот как? — озадаченно переспросил Майк, метнув в сторону Рейфа удивленный взгляд. — Дружище, а Мануэль говорил мне, что в этом деле главное — держать язык за зубами.

— Ничто не изменилось, братец, — невозмутимо сообщил Рейф.

— Значит...

— Я удрала из дома с приятелем, — продолжала Кэти.

— Ее приятель был пьян и попытался изнасиловать ее, — мрачно добавил Рейф.

— Я не думала, что он зайдет так далеко; но когда Рейф любезно попытался спасти меня, Джефф сбил его с ног. Дело кончилось тем, что мне пришлось спасать Рейфа.

Майк разразился хохотом.

— Теряешь форму, дружище!

— Щепка, ты хочешь рассказать ему о случившемся во всех подробностях?

— А разве я что-нибудь упустила? Мне казалось, что Майк — твой напарник... сообщник. Вот я и попыталась успокоить его.

— Сообщник? Это еще что такое?

Рейф раздраженно вздохнул.

— Кэти, неужели ты...

— Пусть леди говорит, Рейф.

Рейф схватил Кэти за руку и потащил в гостиную.

— Она и без того наговорила слишком много.

— Слушай, откуда тебе известно, что там делал Рейф? — спросил Майк. — Обычно он ведет себя умнее.

— Он сам рассказал мне.

— Сам?!

Рейф прошел мимо Кэти.

— Кэти, ты не против, если я поговорю с ним наедине? — вежливо осведомился Рейф. — У нас свои мужские секреты.

— Разумеется, — с улыбкой отозвалась она. — Не обращайте на меня внимания.

Она отступила, а Рейф увлек Майка на кухню и тщательно закрыл за собой дверь.

Майк круто развернулся:

— Ты соображаешь, что делаешь?

— Послушай, Майк, все вышло само собой. Мне не оставалось ничего другого. И потом, она не знает, что я телохранитель. Я не мог признаться в этом — она ненавидит телохранителей. Девчонка считает, что я вор.

— Что?!

— И уверена, что ты — мой напарник. Но это к лучшему. Ей это даже нравится.

— Ничего хорошего я не вижу. Ты сглупил, притащив ее сюда.

— Ты думаешь? Тогда скажи, что я должен был делать? Ее отец нанял меня, чтобы я защищал ее. Не мог же я оставить ее ночью на улице! Неизвестно, что еще взбрело бы ей в голову.

— И что же ты будешь делать дальше? Проведешь ночь вместе с ней — здесь?

— Ну, с этим-то я справлюсь.

— Послушай моего совета: не стоит «справляться» с дочерью Арми Колдерона, иначе можешь дорого поплатиться.

— Не забывай, мой коэффициент интеллекта — трехзначная цифра.

— Ну и какой от него прок?

— Не беспокойся. Ты же здесь, вот и защищай меня.

Майк взял куртку.

— Я останусь здесь ненадолго.

— Почему?

— Мануэль нашел работу и для меня. — Майк открыл заднюю дверь и вышел из дома. — Один из телохранителей Вадды Томас увольняется сегодня, после концерта.

Рейф присвистнул. Красавица Вадда исполняла песни в стиле соул. Майк был ее страстным поклонником.

— По крайней мере смотреть на нее приятнее, чем на Джо-Джо.

— Я питаю к ней чисто профессиональный интерес, и советую тебе придерживаться того же правила с Кэти Колдерон. Не переступай черту, иначе хлопот не оберешься. Вспомни Консуэло...

— Но я ничего не...

Но Майк уже ушел. А Рейф остался наедине с Кэти.

Однако в ту минуту он ни о чем не тревожился, поскольку принял совет Майка близко к сердцу. К тому же Рейф твердо придерживался правила: никогда, ни при каких обстоятельствах не спать с клиентами.

Но как выяснилось, у Кэти имелось свое мнение на этот счет.

Каждый раз, когда она улыбалась, Рейфу было все труднее помнить, что его наняли, чтобы охранять ее, что он профессионал и обязан контролировать ситуацию.

— Майк отправился на дело? — проказливо спросила Кэти.

Рейф мрачно кивнул.

Лицо Кэти оживилось.

— Вот забавно! Но я предпочту остаться здесь, с тобой. Как любезно с твоей стороны было устроить себе выходной и развлечь меня!

— Любопытно узнать, как развлекаются богатые девушки?

— Для начала я хочу посмотреть, как ты бреешься, — заявила Кэти и, взяв его за руку, повела в ванную. — Ты оцарапал меня щетиной. А еще я хочу увидеть, какой ты под одеждой.

— А я думал, тебе нравятся мои губы.

— С губами у тебя все в порядке, — заверила она, с улыбкой глядя с порога, как Рейф наносит пену на щеки и подбородок и начинает сбривать недельную щетину плавными, уверенными движениями бритвы Майка. Когда Рейф покончил со своим делом, Кэти приблизилась и через плечо Рейфа оглядела его отражение в зеркале. — Уже лучше, — почтительно прошептала она, рассматривая его челюсть, чувственный рот и волевые черты лица. — Гораздо лучше.

Рейф обернулся.

— А я боялся, что тебе не понравится.

Но Кэти уже скрылась в его спальне и спустя несколько минут вышла, облаченная в рубашку Рейфа. Спутанные золотистые пряди вырвались из-под съехавших набок бриллиантовых заколок.

Черт бы побрал эти огромные лучистые черные глаза и блестящие волосы! Почему ее губы кажутся такими влажными и соблазнительными?

Рейф решил, что в его рубашке Кэти выглядит на редкость сексуально. Ему безумно захотелось поцеловать ее. И утащить в постель, чтобы добиться большего.

— Давай, пока не поздно, я отвезу тебя домой, — хриплым голосом предложил Рейф.

— Ни в коем случае! Я хочу остаться здесь, в твоей берлоге.

— Ладно. И чем же ты желаешь здесь заняться?

— Чем угодно, — прошептала она, — всем. Ее глаза заискрились. — Можно обдумать твою следующую кражу.

— А как насчет попкорна?

Пока она расхаживала по гостиной и осматривалась, он приготовил попкорн. Потом они вдвоем посмотрели старый фильм. Затем поговорили, и, пожалуй, напрасно, поскольку Рейф понял, что не ошибся насчет одиночества, сквозившего в глазах Кэти.

Кэти не всегда была богата. Когда ей исполнилось восемь лет, ее мать, состоятельная жительница Хьюстона, вышла замуж за мексиканца Арми Колдерона. Арми был известным на весь мир сверхбогатым бизнесменом, специализирующимся на электронике, средствах коммуникации, купле-продаже недвижимости и горном деле. Долгое время Кэти не могла поверить, что все дома со слугами чуть ли не во всех странах мира и вправду принадлежат ему. Но единственной няней, которую Кэти полюбила, оказалась женщина по имени Пита — она присматривала за Кэти в затерянной в горах мексиканской деревушке, когда чета Колдеронов развлекалась на своей роскошной вилле.

Кэти рассказала Рейфу, что ее родители объехали весь мир, оставляя дочь на попечение платных служащих. Навещая Кэти, родители осыпали ее ненужными подарками, выбирать которые поручали слугам. Арми то и дело повторял ей, что никто не заинтересуется ею так, как ее деньгами.

Всю жизнь Рейф считал, что богатство означает власть, а не уязвимость. Он вырос, считая, что никому не нужен, но никогда не сознавал, что дети богатых людей имеют все и тем не менее страдают от одиночества.

Кэти объяснила: вместо того чтобы осчастливить ее, деньги Колдерона заставили лишь почувствовать себя загнанной в ловушку, беспомощной и одинокой, менее уверенной в себе, в своих друзьях и в мужчине, который когда-нибудь сделает ей предложение.

Рейф невольно смягчился, слушая рассказ Кэти о том, что ее родные ставят деньги, власть и общественное положение превыше всего. Сама Кэти представлялась им пешкой, которую они надеялись выдать замуж за столь же богатого человека, как и ее отчим. Предполагалось, что она сделает блестящую партию, выйдет замуж по расчету, чтобы соединить и приумножить два огромных состояния.

Родной отец Кэти, человек, за которого ее мать вышла замуж по любви, охотился и рыбачил на реках Луизианы, удалившись на свою плантацию, после того, как она развелась с ним ради Арми, дабы удовлетворить собственное неистребимое тщеславие.

— Мой отец вскоре умер, потому что сердце его было разбито; а матери было наплевать — не от бессердечия, нет, просто она не понимала: только она одна виновата в его смерти. Для нее имели значение лишь роскошные дома, знаменитые друзья и пышные приемы. Все считают ее чрезвычайно милой женщиной. Но любезностью она прикрывается, словно маской. На самом деле она не менее тщеславна и жестока, нежели Арми.

— Теперь я начинаю понимать, почему ты перелезла через стену.

— Мне вовсе не хотелось убегать с Джеффом. Просто мне нужен был спутник, чтобы прогуляться по саду, такой, который из страха перед Арми не сообщил бы тому, что я сбежала.

— Куда же ты собиралась сбежать?

— Куда-нибудь — лишь бы подальше от дома. Мне хотелось свободы. Я надеялась найти какое-нибудь кафе, поболтать с настоящими людьми. Оказаться там, где меня никто не знает. Понимаю, тебе это желание кажется нелепым...

Она слегка прикоснулась к его руке, и мускулы на предплечье Рейфа напряглись. Жар, исходивший от ее пальцев, был приятным. Чересчур приятным.

Рейф закрыл глаза, глубоко вздохнул и с трудом убедил себя в том, что способен сдерживаться.

— Мне повезло, что я наткнулась на тебя, — негромко продолжала она. Ее сияющие глаза дразнили и влекли Рейфа.

У Рейфа перехватило горло; он не знал, что ответить.

— Но я уже достаточно рассказала о себе. Теперь твоя очередь.

— Мне почти нечего рассказывать.

— Ну, пожалуйста... — протянула она.

Рейф попытался отвести от нее взгляд, но не смог. Он слишком остро осознавал ее близость, нежный запах лаванды, тепло упругого тела. Она с поразительной легкостью возбуждала в нем чувства, которым он обычно не давал воли, — глубокую потребность в нежности и в чем-то простом, но необходимом, как женская дружба.

— Расскажи, — снова прошептала она.

Если пробуждающаяся нежность к Кэти встревожила его, то собственная потребность излить душу ошеломила. Он признался, что является результатом кратковременного союза своего состоятельного отца с актрисой из Лас-Вегаса. Мать, которая так и не вышла замуж, позже обвиняла сына в том, что он лишил ее шанса стать звездой. Он вспомнил, что его мать часто пила и меняла друзей как перчатки. И что они вместе с Майком выросли в одном и том же ветхом доме и посещали школу, отнюдь не для привилегированных. А в старших классах стали лучшими друзьями, играли в футбол, учились защищать друг друга и поступили в университет Хьюстона благодаря стипендии игроков футбольной команды.

Он думал, что лишился рассудка, открывая свои тайны, но присутствие Кэти странным образом успокаивало его.

— На каком же предмете ты специализировался? — мягко спросила Кэти.

— На драме, — ответил он.

— У тебя открылся талант?

— Нет, просто я был лентяем. А ложь мне удавалась. А кроме того, умел подражать манерам и акцентам других людей. Я хотел стать актером, даже отправился в Голливуд и сыграл несколько крохотных ролей. Полагаю, желание быть звездой я унаследовал от матери.

— И с тех пор ты никогда не пользовался своим даром?

— Напротив, прибегал к нему постоянно. — Он усмехнулся.

— А я, когда поступала в колледж, мечтала стать фотографом.

Кэти пожелала услышать, почему Рейф и Майк после колледжа стали зарабатывать на жизнь воровством, и Рейфу пришлось рассказать трагическую историю одного из своих знакомых, который так и не сумел найти работу после окончания колледжа и теперь маялся в Хантсвилле. Рейф уже давно понял: проще рассказать чью-нибудь подлинную историю, чем сочинять собственную ложь, поскольку в первом случае, если понадобится, легче вспомнить все подробности.

Они всего-навсего беседовали, но присутствие Кэти вызывало у Рейфа необычные чувства. Ни одной другой женщине никогда не удавалось так глубоко тронуть в душе Рейфа чувствительную струнку.

Подавив сонный зевок, Кэти потянулась и поцеловала его. Рейф так и не понял, почему он не вскочил и не удрал.

А дальше случилось то, что казалось неизбежным с самого начала.

Но неизбежному предшествовал еще один краткий разговор.

— У меня никогда еще не было богатой подружки, — пробормотал Рейф, чувствуя, как губы Кэти касаются его кожи.

— А я впервые вижу вора, — тихо ответила она.

— Значит, для нас обоих это в первый раз...

— Да. — Она коротко вздохнула. — Ты собираешься болтать всю ночь?

Простодушное и милое выражение ее лица растрогало Рейфа.

— Я собираюсь держаться твердо и достойно.

— Значит, ты не хочешь меня?

— Нет... хочу.

Для сдержанности и твердых жизненных принципов это было уже слишком.

Он пропал. И понял это чересчур поздно.

Мозолистым кончиком пальца он провел по ее носу.

— Но ты так молода, — хрипло произнес он. И потом, ты — девушка из высшего общества.

— Разве это не честь для вора?

— Не совсем так.

Кэти молча уставилась на него, а Рейф провел пальцем по ее подбородку, склонил черноволосую голову и коснулся нежным поцелуем ее губ. Хотя он помедлил всего мгновение, оно наполнило его нарастающим возбуждением.

— Никак не могу раскусить тебя, — прошептала она, слегка оторвавшись от его губ. — Ты одет как вор, но попытался спасти меня от Джеффа. Я почти всю ночь провела здесь, в твоей берлоге, а ты... Никогда бы не подумала, что воры бывают такими внимательными и галантными.

Рейф не отрывал глаз от ее лица, пока она расстегивала его куртку.

Блестящие волосы окружали ее тонкое лицо светящейся аурой. Она была так прекрасна и вместе с тем настолько беззащитна, что у Рейфа перехватило дыхание. Его пульс участился, когда Кэти сняла с него куртку. После двух торопливых поцелуев она робко сняла с него рубашку через голову и отбросила за спину. А потом начала целовать его везде — чуть боязливо и поспешно, словно все время, пока они смотрели фильм и болтали, она с нетерпением ждала этого момента.

Как и он сам. Несмотря на то, что сделал все возможное, лишь бы предотвратить этот момент.

Ее губы помедлили, коснувшись татуировки.

— В чем дело? Тебе не понравилась картинка? — хрипло спросил он.

Она по-прежнему колебалась.

Рейф повернулся, и Кэти ахнула, увидев пластырь посреди его спины.

— Прошлой ночью меня... укусила сторожевая собака.

От ужаса она побелела.

— Да, мне живется нелегко. Может, теперь ты передумаешь, Щепка?

— Если бы я только могла... — в отчаянии прошептала она, с бесконечной нежностью прикасаясь к ране.

— Мне знакомо это чувство.

Рейф впился в ее губы. Затем, бережно подняв на руки, отнес ее на постель и отошел только затем, чтобы запереть дверь. Когда он вернулся, Кэти тотчас прильнула к нему.

Впитывая взглядом завораживающую красоту ее лица, обрамленного спутанными золотистыми прядями, он начал умелыми пальцами расстегивать рубашку, которую Кэти одолжила у него. Медленно, почти благоговейно раздвинул полы рубашки и осторожно обхватил груди Кэти, на ощупь отыскав соски.

Она обвила его ногами, провела ладонями по спине, а затем принялась целовать его и осыпать ласками так, словно была создана для него. Она творила с ним такое, на что никогда не осмеливалась ни одна другая женщина. При каждом прикосновении Рейфа Кэти издавала негромкие стоны наслаждения, от которых еще сильнее закипала его кровь. Она оказалась более страстной, чем все женщины, которых он знал прежде. Даже его легчайшее прикосновение к ее разгоряченной коже вызывало у Кэти дрожь неукротимого желания.

А когда он скользнул ладонью между ее ног и Кэти выгнулась дугой, он почувствовал, что умрет, если тотчас не овладеет ею. Торопливо опустившись, он раздвинул коленом ее бедра, но при первой же его попытке проникнуть внутрь девушка испустила изумленный вскрик.

Она еще невинна, в холодной панике понял Рейф — и мгновенно лишился желания. С раздраженным стоном он откатился от горячего тела Кэти на дальний край постели, потрясенный неожиданным открытием: страстная, пылкая девчонка оказалась девственницей.

И это в довершение всех неудач...

— Я тебе не нравлюсь? — прошептала она.

Она — падчерица Арми Колдерона. Рейф был наслышан о том, как Колдерон поступает с теми, кто встает ему поперек дороги.

Но в голосе Кэти слышались слезы, и Рейф испытал очередное потрясение. Помедлив минуту-другую, он повернулся и осторожно пригладил ее волосы.

— Нравишься. Просто я не хочу причинять тебе боль. Я никогда бы не сделал этого... если бы знал заранее... Почему ты не сказала?

— Я вела себя как опытная женщина потому, что ты выглядел так, словно привык к таким подружкам. Я боялась, что ты разочаруешься во мне, если узнаешь, что я не такая.

— О Господи...

Кэти лежала неподвижно. Рейф чувствовал в темноте ее пристальный взгляд.

— Сколько лет тебе было, когда это случилось с тобой в первый раз? — спросила она.

— Четырнадцать, — буркнул Рейф, недовольный вопросом.

— Вот видишь!

— Но это еще ничего не значит. — Он полез в тумбочку и вытащил сигареты. Прикурив, он медленно, с наслаждением затянулся. — Мы с тобой... слишком разные. Тебе не понять, что я вырос словно в джунглях.

— И я тоже.

— Мне следовало охранять тебя и даже не пытаться прикоснуться к тебе. — В его голосе отчетливо прозвучало презрение к себе. — Все, поиграли — и хватит. Вставай, отвезу тебя домой.

— А мне казалось, парням нравится быть первыми.

Он яростно смял сигарету.

— Для девственницы ты слишком много об этом думаешь.

Когда Кэти протянула руку и скользнула ладонью по груди Рейфа, он вспылил:

— У меня нет никакого желания быть у тебя первым! Что за чепуху ты вбила себе в голову! Послушай, мы с тобой выросли в разных мирах. Мне не следовало забывать об этом. Я на десять лет старше тебя, у меня нет за душой ни гроша. Я ничего не сумею дать тебе... словом, случай безнадежен.

— Я не поеду домой.

— Ладно, — сдавленным голосом отозвался он, хватая подушку и одеяло. — Но я буду спать на диване.

Рейф держался целый час, пока не услышал плач Кэти, и тонкий жалобный всхлип резанул его по сердцу как ножом.

Вскочив, он направился к двери спальни и долгую минуту стоял на пороге, вглядываясь в темную фигуру Кэти и думая о том, что он опять проявил слабость, не сумев устоять перед ее слезами. Но причиной этих слез был он.

Кэти лежала на постели зарывшись лицом в подушку, золотистые волосы ее разметались, тонкое тело вздрагивало от рыданий.

Пусть Рейф и принял верное решение, он причинил ей боль. Но думать о том, что Кэти сочла себя отвергнутой, было невыносимо. Прекрасно понимая, что не раз потом раскается в своем поступке, он подошел к кровати и обнял девушку, лаская и утешая до тех пор, пока всхлипы не затихли.

Бережно обхватив ладонями милое лицо Кэти, он нежными поцелуями стер соленую влагу с ее щек, шепотом вымаливая прощение.

Она робко прильнула к нему и коснулась щеки.

— Тебе придется завершить начатое.

— Нет!

— Люби меня, Рейф! Прошу тебя, просто люби. Не могу высказать, как ты мне нужен. Ты сказал, что мы выросли в разных мирах, но в своем мире я всегда была белой вороной. Я никогда не привыкну к нему. Знаю, ты — вор, а я — падчерица миллионера, и потому ни на что не надеюсь. Но сегодня... побудь со мной. Всю жизнь я была так одинока. Пожалуйста, Рейф... я хочу всего лишь быть с тобой.

Он понял отчаянную боль в ее голосе — потому, что был знаком с таким же одиночеством. Пусть и гордился своей грубоватостью и независимостью. В прошлом он просто использовал женщин и избегал подлинной близости, предпочитая ей секс. Но сейчас почему-то отчетливо понял: поступить с Кэти таким же образом будет невозможно.

Кэти сумела выманить его из защитного панциря. Он понял, что должен быть с ней, ибо его влекло не только тело, но и душа Кэти. Понял, что они обречены.

Рейф поцеловал ее трепетно и нежно. Не прошло и нескольких секунд, как их обоих снова охватило пламя, он запустил пальцы в ее спутанные волосы, порывисто привлекая ее к себе. Вскоре он забыл обо всем, наслаждаясь ее губами и восхитительным телом, которое словно таяло под его ладонями.

Когда он положил ее на спину и проник в нее, на этот раз стараясь причинить как можно меньше боли, она храбро поцеловала его и с ее губ слетел лишь еле слышный стон. А после расслабилась и с сияющей улыбкой открылась ему, а он взял все, что она предлагала, потому что жаждал этого гораздо больше, чем она сама.

Не испытанное ранее блаженство потрясло его; радость, которую он обрел с ней, была так глубока, что казалась безграничной. Он любил Кэти снова и снова со все возрастающим восторгом. И с каждым разом все яснее понимал, что не просто желает быть с ней сегодня или даже завтра.

Он мечтал видеть ее рядом всегда.

В любви к ней он испытал нежность, которой так недоставало ему в жизни, несмотря на все выпавшие на его долю приключения и испытанную не раз прежде физическую страсть.

Но позднее, когда Рейф лежал без сна, глядя, как за окном постепенно светлеет небо, он чувствовал, что его тело обливается холодным потом, и, привлекая Кэти ближе, пылал бессильной яростью, размышляя о собственном безрассудном поступке.

Из всех девственниц мира, какие только могли оказаться в его постели, самым опасным выбором была падчерица Арми Колдерона.

Рано или поздно Колдерон узнает о том, что произошло.

И когда узнает, он заставит виновника дорого заплатить за ошибку.