"Лазутчик в цветнике" - читать интересную книгу автора (Уэстлейк Дональд Эдвин)21В общем, с делом мы справились неплохо. Обратный путь на грузовике занял больше времени, чем путешествие на север, и мы приехали уже под вечер. Когда я затормозил за домом, Тен Эйк вышел из задней двери, сияя приветливой улыбкой, которая ничуть не потускнела, когда я выбрался из кабины. Он стоял и смотрел, как Джек Армстронг вылезает из машины с правой стороны, как мы потягиваемся и разминаемся после долгой дороги. Потом Тен Эйк как ни в чем не бывало спросил: — А где же Мортимер? — Возле границы, — ответил я. — В «меркьюри». В куртке миссис Бодкин. Мертвый. — Правда? Я не думал, что он захочет ее надеть. — Ему стало холодно. — А, вот оно что, — Тен Эйк едва заметно пожал плечами. — Всего не предусмотришь. Проходя мимо нас, Армстронг пробормотал заплетающимся языком: — Я так устал, что вот-вот сам свалюсь замертво. — Он остановился перед Тен Эйком и добавил: — Рэксфорд говорит, вы знали, что Юстэли убьют. Надо было сказать нам заранее, а то я спятил от страха. — В следующий раз, — ответил Тен Эйк, улыбаясь ему как умственно отсталому ребенку, — обязательно дам вам знать. — Хорошо, — проговорил Армстронг и заковылял в дом. Тен Эйк настороженно и с любопытством взглянул на меня (ему не приходило в голову, что от усталости я сделался таким же бесчувственным, как Армстронг. Когда мы ехали обратно, я вел машину только полпути. Сначала — по шоссе, потом — уже на подступах к дому, а в промежутке забылся в тревожной дреме. Я слишком одурел и хотел спать, чтобы по-настоящему бояться Тен Эйка или даже хоть сколько-нибудь опасаться его, поэтому моя показная холодная самоуверенность, как я понял впоследствии, произвела на него глубокое впечатление, и мне стало легче придерживаться той линии поведения, которую я считал наилучшей в сложившихся обстоятельствах. По пути на юг я думал почти исключительно о предстоящей встрече с Тен Эйком, о том, что скажу ему и как буду себя держать. И вот теперь, когда я все отрепетировал и устал до бесчувствия, я был готов блефовать до тех пор, пока Тайрон Тен Эйк не выдаст себя с головой). — Зачем вы вернулись, Рэксфорд? — невозмутимо спросил он. — Вы ошиблись, — ответил я. — Кто угодно может дать маху. Давайте забудем об этом, как будто ничего не случилось. Он вскинул брови. — И в чем же заключалась моя ошибка? — Вы думали, что я представляю для вас опасность, но это было не так. Это и сейчас не так. Но впредь лучше бы вам не ошибаться. Он прищурился и пытливо оглядел меня. — Как я мог знать, что вы не готовите мне каверзу? Я указал на кабину грузовика. — Мне ничего не стоило застрелить вас, когда я сидел за рулем, а вы стояли в дверях. Тен Эйк оглянулся на дверь, потом опять повернулся ко мне. — Ладно. А что дальше? — Я помогу вам, вы — мне, и мы будем квиты. В его глазах сверкнули огоньки, будто сполохи пушечной канонады за горизонтом. — Но вам известно мое имя, — сказал Тен Эйк. Теперь он играл в открытую, да и с чего бы ему действовать иначе? — Это ничтожный риск, — ответил я. — А вот новая ошибка в отношениях со мной будет куда опаснее. Вам решать, какое из двух зол меньше. — Да, — задумчиво проговорил он. — Да, решать мне. Я достал из кармана пистолет, чем немало напугал Тен Эйка, и отдал ему со словами: — Мне это больше не понадобится. Он успокоился и посмотрел сначала на пистолет, потом на меня. — Вы меня поражаете, мистер Рэксфорд. — Просто я предпочитаю здравый смысл насилию, — ответил я, и это была чистая правда. (Благодаря усталости и отупению моя подлинная сущность и моя личина обрели точку соприкосновения. Кабы я показал Тен Эйку свое истинное лицо и начал ратовать за пацифизм, он, возможно, пристрелил бы меня только потому, что не разделял моих взглядов. Но сейчас, когда я стал ратовать все за тот же пацифизм, придя к нему в шкуре пантеры, Тен Эйк счел меня опасным и способным на что угодно противником, внушающим страх. Поэтому он с радостью и облегчением воспринял проповедуемые мною идеалы, пусть даже и в таком ограниченном, узком практическом приложении.) — Здравый смысл, — повторил он, одарив сияющей улыбкой сначала меня, потом пистолет. — Что ж, здравый смысл всегда лучше, чем насилие. — Разумеется, — ответил я. — А сейчас прошу меня извинить. — Конечно, конечно. Я вошел в дом, и миссис Бодкин тотчас попыталась напичкать меня спагетти, но неохотно отступила, когда я пообещал ей, что утром за завтраком съем все без остатка и пять раз попрошу добавки. Поднявшись по лестнице, я с первой же попытки отыскал свою спальню. Изнутри в замке торчал ключ. Я закрыл дверь и в задумчивости уставился на него, но спустя минуту решил: нет, лучше оставить дверь открытой, это в моем духе. Как будто я бросаю миру вызов: ну-ка, попробуй застать меня врасплох! Наутро я проснулся целый и невредимый. Кровь привычно текла по венам и артериям, в теле не было ни одного кусочка свинца или стали. Но воспоминание о вчерашнем возвращении домой задним числом потрясло меня, и более всего я был поражен, увидев эту незапертую дверь. Никогда не думайте, будто сонный придурок ни на что не способен. |
||
|