"Пташка Мэй среди звёзд" - читать интересную книгу автора (Андерсон Джоди Линн)

Глава двадцать восьмая Спасение Люциуса

Плот заплыл в пещеру, вдоль стен которой тянулись узенькие тропки. Мэй обернулась на широкую пасть входа. За ней простиралась фиолетовая мгла. Девочка разделила челку на две части, убрав ее со лба, посмотрела на Пессимиста и вдруг сунула руки в воду и принялась изо всех сил грести. Кот уставился на нее как на сумасшедшую. Как только плот оказался достаточно близко к стене, девочка вытянула руку и попробовала просунуть пальцы в какую-нибудь щель. Однако течение было слишком быстрым. Наконец Мэй смогла замедлить плот, но его уже утащило на другой конец пещеры. Подхватив кота, девочка прыгнула на утоптанную дорожку.

Приземлившись, она подумала, что неплохо было бы привязать к чему-нибудь плот, но было поздно — поток быстро уносил его прочь.

Мэй сглотнула. Они с Пессимистом зашагали обратно, к свету.

У выхода из пещеры девочка и кот остановились, выглянули наружу и осмотрели берег. Люциуса нигде не было видно. Мэй взбежала по склону, кот неохотно последовал за ней, и они спрятались за каким-то валуном.

Впереди мерцал голографический фильм. Гули болтали, шикали друг на друга и потягивали газировку. Девочка оглядела толпу и нашла глазами Люциуса. Он пролетал мимо вагончика с напитками и закусками. Как бы привлечь его внимание?

Прежде чем Мэй успела придумать какой-нибудь способ, кино закончилось. Свет погас, и гули начали вставать с мест, потягиваясь и сморкаясь.

Размахивая лапами и громко рыча, к пленникам подошли два гуля. Рабы — а с ними и Люциус — побрели прочь. Мэй и Пессимист направились за ними.

Гули и пленники скрылись в пещере. Прячась в лиловых тенях, Мэй и Пессимист влетели туда, точно мухи в зевающий рот.

Вглубь уходили извилистые тоннели. Гули часто останавливались поболтать, и Мэй с Пессимистом ныряли в темные уголки и ниши. Люциус ни разу не обернулся и даже головы не поднял. Мэй уже начала сомневаться, он ли это. Они уходили от реки все дальше, сворачивали то влево, то вправо.

Вскоре пленники вышли на открытое место и остановились.

Гули с воплями погнали рабов вперед.

Мэй и Пессимист выждали, пока группа не уйдет подальше, а потом залезли в нишу слева и оглядели невероятный вид, который открылся перед ними.

В огромной пещере вдоль стен стояло множество большущих острых камней. С них капала вонючая черная вода. Высокий свод терялся в пелене серого тумана. Со скал свисали черные, склизкие нити водорослей. Повсюду, в углублениях и нишах, сидели гоблины — не меньше тысячи. Одни спали, другие собрались в кружки послушать музыку или поглазеть в теневизор, кто-то делал маникюр, а кто-то демонстрировал новые одежки. Гоблины улыбались друг другу, обнажая невероятно длинные клыки, потом вдруг начинали пихаться, толкать соседа вниз. Иногда кому-то из них это удавалось. Жертва падала на камни и начинала медленно карабкаться наверх. С притворным смехом, будто шутка пришлась ему по душе, гоблин хватал обидчика за лапу и пытался ее отгрызть.

Несколько гоблинов висели на канатах под сводом, выделывая цирковые трюки.

Повсюду валялся мусор: бумажные пакеты, грязные носки, старая одежда и диадемы. Пленники разошлись по пещере и начали собирать хлам в большие черные мешки.

Сердце Мэй отчаянно колотилось. Она не сводила глаз с Люциуса, но тот по-прежнему стоял к ней спиной. Мальчик равнодушно поднял вонючий носок. У него не осталось сил даже на отвращение. Бросив тряпку в мешок, он повернулся к другой куче мусора.

Мэй посмотрела на Пессимиста, раздумывая, как бы привлечь внимание мальчика. Но кот уже понял, чего она хочет. Недолго думая, он повернулся мордочкой к стене, высунул из пещеры хвост и помахал им. Заметив движение, Люциус посмотрел в их сторону. В его погасшем взгляде мелькнуло любопытство. Он покосился на гоблинов. Те играли в карты.

Девочка и кот забились поглубже в нишу и затаили дыхание. В проеме показалась рука и подобрала с пола розовое боа. Люциус украдкой заглянул в пещеру и прищурился. Мальчик вытаращил глаза, и в их глубине затеплился слабенький огонек.

Медлить было нельзя. Мэй подскочила к Люциусу, схватила за голубую куртку, зажала ему рот и втащила внутрь.

Люциус хотел было завопить, но Пессимист прыгнул ему на грудь, выгнул спинку, и крик замер у мальчика на губах.

Он лежал на спине и смотрел на Мэй. Широкая, озорная улыбка скользнула по губам, но что-то ее спугнуло. Мальчишка стал мрачнее грозовой тучи.

— Ты что делаешь? — прошипел он, стряхнул Пессимиста, встал и гневно уставился на Мэй.

Она прижала палец к губам:

— Тише! Спасаю тебя.

Мальчишка помедлил и яростно замотал головой:

— Нетушки! Спасибо. Хватит мне твоего участия.

Кот, стоявший на страже у входа в пещерку, с раздражением глянул на них, и оба примолкли. Люциус прислонился к стене. На нем лица не было. Мальчик не знал, бежать ему или остаться.

Мэй смотрела на вход, пока не почувствовала на себе пристальный взгляд Люциуса. Щеки у нее загорелись.

— Ты какая-то другая, — наконец шепнул он.

— Мертвей, чем раньше, — с досадой пробормотала девочка.

Мэй никогда не говорила Люциусу, что на самом деле она живая, и сейчас тоже не собиралась этого делать.

Люциус подумал немного и пожал плечами:

— Не хочу, чтобы меня спасала девчонка. Неважно, мертвая она совсем или наполовину. Особенно та, из-за кого я попал в нижний мир на вечные муки.

Мэй вытаращила глаза. Мальчишка отвернулся. У него были все те же спутанные золотые волосы, голубые глаза и румяные щеки. Он так и остался выше нее и старше. Не хватало только улыбки.

Девочка смягчилась. Ведь он был прав.

— Особенно такая растяпа, как ты.

Мэй скрестила руки. Она даже не знала, что это за слово такое.

— Сам ты — растяпа!

Пессимист опять обернулся и с упреком взглянул на них.

— Прости, — шепнула ему девочка.

Они помолчали, слушая эхо гоблинских голосов и не зная, что делать дальше.

— А почему с тобой кот? — наконец спросил мальчишка.

Пессимист поправил зубами свой маленький саван.

— Долго рассказывать. — Мэй строго посмотрела на Люциуса: — Ты хочешь сбежать или нет?

Мальчик задумался. Выглядел он при этом на удивление равнодушным. Он пожал плечами:

— Ладно. Хочу. Только надо как-то заткнуть им уши. Я тут столько всего стащил. Эктоплазменный сироп, и «Призрачные сопли» — это шампунь такой, — и кошмарики…

— Это не пойдет.

Она не знала, что это за штуки, но чувствовала, что воевать с такой оравой гоблинов — настоящее безумие. Нужно было улизнуть. Если уж они сумели сюда проникнуть, значит, и уйти можно.

— Как отсюда спуститься еще ниже?

Люциус поднял голову:

— А зачем это нам спускаться?

Мэй растерялась:

— Ну… Мне там кое-что нужно.

— Где «там»?

— В спальне Буккарта.

Тусклый свет Люциуса мигнул. Прекрасные глаза в ужасе расширились. Мальчик сдвинул брови:

— Шутишь?

Пессимист посмотрел на него, давая понять, что они серьезны, как никогда.

Мальчишка покачал головой и отступил:

— Нет. Я ни за что туда не пойду.

— Но…

Люциус торопливо поплыл к выходу из пещеры. И тут Пессимист зашипел. Мэй обернулась и тихонько вскрикнула.

В воздухе на уровне ее колен покачивалось какое-то существо.

Оно было черное, пушистое, с розовым бантиком на голове. Существо посмотрело на девочку и тихо мяукнуло.

— Бедняжка! — прошептала Мэй, протянув руку.

И откуда берутся эти кошки? Она вспомнила, что у Водопадов они видели точно такую же. Пессимист зарычал.

— Мяу? — мило спросила кошечка, наклонив пушистую головку. Ее розовый бант кокетливо наклонился вправо.

— Иди. Иди сюда, киса, — шептала Мэй. — Я тебя не обижу.

Она думала, что кошка убежит или робко приблизится, но никак не ожидала того, что случилось в следующий миг. Маленькое создание взлетело, раздуваясь, точно воздушный шар.

Оскалив зубы, Пессимист прыгнул вперед, между Мэй и черной кошкой. Редкий пушок у него на теле встал дыбом, а хвост застыл, точно палка.

— Киса? Что случилось? — Мэй хотела взять его на руки, но кто-то схватил ее за пояс и рванул назад.

Девочка вскрикнула. Краем глаза она увидела, как Люциус дергается, вырываясь из сильных, коротеньких лап гоблина.

— Киса! — Мэй посмотрела туда, где мгновение назад парил ее кот.

Однако ни Пессимиста, ни черной кошки в пещере не было.

Эллен Берд стояла на берегу и как завороженная смотрела в воду. Далеко на дне мерцал какой-то огонек.

Он становился все ближе и наконец принял очертания человеческого тела. Фигура росла и росла, словно всплывала с огромной, неизмеримой глубины. Теперь стало видно, что это женщина. Настоящая красавица. Ее длинные волосы плавно струились в потоках воды. Она плыла вверх, гибкая и грациозная, словно танцовщица.

Она замерла почти у самой поверхности и посмотрела Эллен в глаза. Красавица улыбнулась — и тревога, страх, печаль, которые мучили бедную мать в последние месяцы, растаяли без следа. Исчезли горькие складки, что залегли в уголке губ Эллен в день, когда пропала Мэй. Миссис Берд умиротворенно вздохнула. Улыбка красавицы будто бы говорила: «Я вижу. Я понимаю. Я знаю все».