ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Пропавшее поколение

Так ли уж гордо звучит «человек?

Юрий Одарченко.

Эта часть книги самая обширная. О тех, кто начал публиковаться в тридцатые годы, а то и в дни войны.

Часть этих так называемых «ровесников октября» и немного более младших, просто и не могли иметь никаких традиций по причине беспрецедентной в истории мировых литератур немыслимой безграмотности, нередко почти в открытую поощрявшейся властями, а те, кто всё же имел какое-то подобие общей культуры, старались как можно крепче забыть то, что им досталось от отцов, по причине верноподданности, романтической веры или просто страха.

Безграмотность этих «сталинских соколов» от литературы была весьма воинственна, агрессивна и возводилась официально в правило. Это поколение, в котором процент широко печатавшихся непоэтов, выросших из полковых газеток, был немал.

Оговорюсь, что всех погибших или отсидевших не стоит производить чуть ли не в великие. Не надо, как писал позднее И. Бродский, терновый венок автоматически превращать в лавровый.

Попытка, начатая еще пролеткультами, "свой, новый мир построить" притащила бесчисленное количество имен стихотворцев и постарше, и этого поколения.

Поэзия ушла из их "нового мира", как песок сквозь пальцы.

Но это поколение (за исключением действительно талантливого меньшинства, таких как К. Симонов, Дм. Кедрин, Д. Самойлов, Ю. Левитанский, Б.Окуджава и ещё несколько человек) действительно оказалось единственным идеологически надежным.

Кентавр, созданный партией из перепевов Маяковского горланства-главарства и подражаний пушкинским ямбам, оказался чучелом. Почти половина списочного состава СП СССР в описываемый период принадлежала именно к этому славнейшему поколению, о коем писать не всегда интересно, а вот читать — интересно почти всегда

О нём и написана вторая часть этой книги.