"И был вечер" - читать интересную книгу автора (Ли Галина Викторовна)

Глава 10
Пигмалион

Я поведала новоприобретенному союзнику всю информацию, которой владела без утайки. Эльф молча выслушал, нахмурился и не говорил ничего еще минут пять, пребывая в раздумье. Потом сцапал с тарелки последнюю булочку и вместо того, чтобы ее съесть, принялся меланхолично разламывать на мелкие кусочки. Крошки успели вырасти в небольшую горку на каменной столешнице, а Итивель так рта и не открыл.

Вот, блин, намусорил. Сам потом убирать будет! Как оказывается, странно у некоторых товарищей протекает мыслительный процесс.

Наконец эльф вздохнул, посмотрел мне в глаза и выдал, — Ничего не получается! Все варианты слабые, не годятся!

Вот зараза, только булку зря испортил!

Вслух я, конечно, этого не сказала. Нельзя у мужчин веру в собственные силы подрывать, они тогда, чтобы реабилитироваться так, чудить начинают, что последствия год исправлять приходится.

Поэтому вслух я сказала, — Ничего, время еще есть, ты лучше меня научи просыпаться по собственному желанию, а не от стука в дверь.

И заметив тень упрямства в ясных глазах, добавила, — Я все равно, в любом случае, буду навещать своих друзей!

Итивель снова вздохнул, на этот раз обреченно, — Ладно. Идем к кровати.

— Зачем? — подозрительно уставилась я на него.

После вчерашних выкрутасов доверие к «союзнику», во всяком случае, в «кроватных» вопросах было сильно подорвано.

— Ты сидя спать, собираешься? — ехидно осведомился эльф.

Возразить было нечего. Сидя у меня спать, получалось только в самолетах, под равномерное гудение двигателей. А после нормально и полноценно проведенной ночи не то, что сидя, и лежа то в сон не тянуло.

— Утро еще, — возразила я.

— Вот и хорошо, значит, сон будет легкий, и ты сможешь его контролировать!

Эти слова, сказанные бескомпромиссным тоном, поставили жирную точку на дальнейших спорах, и я послушно отправилась к ложу.

Дальнейшие события сильно мне напомнили детскую игру в «панночка помэрла», во всяком случае, именно так я себя и ощущала, вытянувшись в струнку на кровати, со сложенными на груди руками и с шумовым фоном в виде монотонного бормотания эльфа. И вместо того, чтобы заснуть, я, конечно же, сразу ощутила прилив жизненных сил и острое желание рассмеяться, что в итоге и сделала.

Итивель посмотрел на меня с немым укором, и я сразу же стала защищаться, — Что я тебе, подопытная зверюшка, что ли, по команде засыпать?

Ничего особенного я не сказала, но эльф подпрыгнул на месте, метнулся к выходу, явно осененный какой то идеей.

— Не трогай! — бросил он прежде, чем исчезнуть за дверью, указав для ясности пальцем на стол.

Мне стало интересно, что такого ценного на нем могло лежать, кроме искромсанного хлеба, и я подошла поближе. Все было точно так же, как получасом ранее: две грязные чашки и кучка подсыхающих крошек.

Не трогай…. Да кому это надо?! Не трону с большим удовольствием. Пусть сам и посуду моет и мусор убирает.

Я заранее ухмыльнулась, попытавшись представить себе эльфа за таким скучным и повседневным занятием. Получилось не очень хорошо. Точнее, никак не получилось. Не хватало моей фантазии. В лучшем случае все исчезало в таинственном волшебном сиянии.

Пока я предавалась измышлениям на бытовую тему, мой союзник успел вернуться обратно с мелкими булыжниками в кармане и чугунной ступкой в руках. Он накидал в ступку камней и заставил меня, их толочь. Не могу сказать, что это занятие принесло мне много счастья и развлечения, особенно если учесть, что объяснять, за каким чертом ему все это требуется, Итивель не стал, но задание я выполнила старательно. Истолкла известняк почти в муку.

Эльф тем временем что-то колдовал над крошками, смачивая их в вине и замешивая в густую массу. Потом он отобрал у меня ступку и добавил к хлебной массе толченый камень и снова занялся вымешиванием. Я тут же представила себя в роли партизана-вредителя, подкладывающего врагу на обеденный стол застывшее творение эльфийского «пекаря», или метающей со всего размаха во врагов «китайские боевые плюшки», которые взрываются прямо у их морд, и затаила дыхание.

Но мои догадки, как всегда, оказались невероятно далеки от действительности. Эльф соединил все раскатанные шарики в единое целое, любовно разгладил пальцами невидимые глазу морщинки и трещинки, и на столе оказалось маленькая, но очень симпатичная скульптура животного, напоминающего своим внешним видом то ли хорька, то ли мангуста. В общем — небольшого, гибкого, хвостатого хищника, если судить по большим глазам — ночного. Очень получилась правдоподобная копия, правда скульптура зверька имела одно маленькое замечание — на черепе животного, между аккуратными круглыми ушками, имелась большая шишка, нарушающая своим видом всеобщую гармонию. Моя рука без спроса потянулась, чтобы сгладить этот недочет, но скульптор сердито прикрикнул, — Не прикасайся! И шаловливая конечность убралась сама собой.

Между тем, эльф сжал фигурку зверька ладонями с двух сторон и осторожно подул ему в нос.

И вот тут произошло настоящее чудо…. Холодная скульптура, сделанная из хлебного и каменного крошева, неведомо какими силами скрепленного в единое целое, шевельнулась! Да не просто шевельнулась, она выпрыгнула из рук своего творца словно кусочек мокрого мыла, скатилась на пол, пронеслась взад-вперед вдоль стенки, вытянулась столбиком, принюхиваясь, а затем… задрала хвост и пометила стенку! По помещению растекся кислый запах дрожжей…

Эльф поперхнулся от неожиданности, а я ехидно осведомилась, — Это что, неудачный заменитель котов?! Знала бы, что тебе доставляют удовольствие такие вещи, притащила бы с поверхности своего Барсика!

Зверек тем временем снова забрался на стол и уставился на эльфа немигающими темными глазищами, словно в ожидании объяснений. Я все-таки не смогла удержаться от соблазна потрогать чудесное создание, осторожно протянула руку и коснулась его коричневатой игольчатой шерстки.

Животное было как настоящее и живое. Шерсть на ощупь была ничуть не жестче той же стриженой нутрии на шубах, правда внешне сильно напоминала производный материал, то есть камень. А вот запах зверек взял хлебный, почти ванильный.

Мелкая дрожь пробежала по его тельцу, и мангусто-хорек прогнулся от удовольствия под ласковой рукой ничуть не хуже моего вредного Барсика, что любил отмечать приход весны желтыми потеками на стене в прихожей.

— Какая прелесть! — искренне восхитилась я и потребовала объяснений, — Ты его, зачем создал? Чтобы мне скучно не было или с конкретной целью?

Эльф довольно улыбнулся, — Это наши глаза и уши.

Я хмыкнула, ну с глазами это еще, куда ни шло, а вот ушами зверек на создателя ничуть не походил.

Итивель вздохнул, угадав мои мысли, — Как вы люди, все-таки, склонны все воспринимать буквально!

Эльфы, в отличие от нас, простых смертных, мыслили более творчески и неординарно.

По замыслам моего союзника, я должна была обеспечить доставку этих «органов осязания» к месту заточения Сашки и Ленки, а его задача состояла в том, чтобы выбраться оттуда самостоятельно и запомнить дорогу. Ведь, если нам удастся освободить узников, надо хорошо соображать, куда направить свои стопы, иначе можно очутиться в еще более страшном месте, чем подземелье «ошибки эволюции».

Зверек, между тем, явно устав внимать мудрым речам своего создателя, соскочил со стола и принялся метаться по комнатам. Он заглядывал во все углы, залазил под одеяло, нырял в корзинки и пустые коробочки, что скапливаются в любом жилом помещении, будь оно человеческим или эльфийским. Больше всего он напоминал сейчас ртутный шарик, что остается от разбитого градусника. Стоило «мангусту» (так я решила его называть), соприкоснуться с каким-нибудь предметом, как он тут же кидался в противоположную сторону. Эльф переносил эти метания с невозмутимостью истинного аристократа, а я устала быстро и поэтому начала «доставать» создателя источника раздражения.

— Итивель, скажи мне, а ты когда творил, о его мозгах подумал? Если они каменные, ты уверен, что он будет в состоянии запомнить дорогу? А что он будет есть? А как он увидит дорогу? Ты ему что, фонарик на лоб прикрепишь?

Эльф спокойно пропустил мимо ушей большую часть моих вопросов, ответив только на те, какие счел достойными внимания, — У него есть тепловое зрение. Третий глаз. Он видит потоки воздуха.

И эльф указал на тот самый бугорок на макушке животного, который я чуть было не разгладила.

— И есть, он может почти все, от камня до дерева.

— Да?! — удивилась я и вытянула из-под мангуста тапочки. Уж больно подозрительно он к ним принюхивался.

— Тогда корми его срочно чем-нибудь, мне чего-то не хочется лишаться любимых вещей! И ты не ответил мне про мозги! Если они у него каменные, то шансов на удачный исход становится меньше.

Итивель усмехнулся, — Не переживай, соображает он ничуть не хуже нас с тобой, просто никак не привыкнет к новому телу.

— А что, было еще и старое? — тут же уцепилась я за слова эльфа.

Эльф взял мангуста на руки, почесал за ушком и улыбнулся, — Конечно, было. В прошлой жизни. Я попросил «свободную» душу помочь нам в нашем деле.

Ничего себе…. Вот так и начнешь верить в реинкарнацию!

Наверное, взгляд у меня после его слов стал странноватым, потому, что эльф снизошел до объяснений, — Это дух одного из умерщвленных демонами. Он не сможет снова обрести покой до тех пор, пока его прах не будет предан земле. Он не один тут скитается, но единственный, кто вызвался нам помочь.

— Может он уже и дорогу знает? — с надеждой уставилась я на зверька. Мангуст ответил мне пренебрежительным взглядом и стал перебирать шерсть лапками, в поисках насекомых.

— Итивель, а ты уверен, что этот дух принадлежал человеку? — не поверилось мне.

— Не уверен, — легкомысленно ответил Итивель, — Но других вариантов все равно не было.

— А почему ты ему крылья не сделал?

Я подсунула зверьку свой указательный палец, и он начал с большим усердием его вылизывать, пытаясь между делом и на нем выкусывать блох, получалось очень щекотно. Не дождавшись ответа от эльфа, я повернула к нему голову. Итивель смотрел на меня, слегка приоткрыв рот и широко раскрытыми глазами. Я с трудом удержалась от ехидного комментария про то, что прежде что-то творить, неплохо было бы посоветоваться с напарником, раз уж у самого с креативом плохо.

Эльф виновато потупил глаза. Эх, отвык дивный народ от белого света (что с них взять — «дети подземелья»), видно, поэтому мысль о крылатом помощнике просто не посетила, светлую голову моего союзника. И теперь нам всем придется расплачиваться за это упущение потерянным временем и лишними переживаниями. Притом это в случае хорошего расклада.

Опыты с сознательным пробуждением мы передвинули на вечер, решив преподать нашему разведчику «курс молодого бойца», а заодно и «правила проживания в общежитии». И пока «Пигмалион» занимался дрессурой, я пыталась вылепить из остатков массы что-нибудь эдакое, что могло бы послужить достойным ответом творению остроухого. Увы…. Последние уроки лепки были еще в детском саду. У меня получилось только слабое подобие «шоколадного дракончика» из мультфильма, того самого, что постоянно орал «Мне! Мне! Мне!».

Не желая становиться предметом насмешек, я тайком сунула игрушку под матрас, и пообещала сама себе завтра, по тихому, выкинуть ее за пределами города. Этот жест не прошел мимо зоркого взора моего союзника, и он тут же запустил следом свою шаловливую ручку.

— Это что? — недоуменно покрутил пред собой плод моей детской фантазии эльф.

— Альтернатива! Вдруг еще одна душа проникнется к нам сочувствием! — объявила я, стараясь скрыть свое смущение.

— По-моему, лучше не надо, — пробормотал Итивель, глядя с сомнением на большой живот дракончика, а мангуст с презрением фыркнул, поддержав его.

— Ну, вас обоих! — обиделась я за свое произведение и отправилась на поиски местных кузнецов, пока я ваяла бессмертный «шедевр», в мою голову пришла одна, но очень ценная мысль. Во всяком случае, я на это надеялась.