"Курдские сказки, легенды и предания" - читать интересную книгу автора (Народное)
8. Мирза Махмуд и Дунья-Гузаль
Зап. в январе 1974 г. от Надире Джалила (см. № 3).
Жил-был падишах. Имел он неисчислимые богатства, но не было у него детей. Очень горевал падишах, что нет у него наследников #8213; ни сына, ни дочери.
Однажды гулял падишах по своему саду и встретил дервиша.
— Будь в здравии, мой падишах, #8213; сказал дервиш, #8213; отчего ты такой печальный? Расскажи мне о своем горе.
— Как же мне не горевать, дервиш-баба, #8213; отвечал ему падишах, #8213; я уже не молод, под шестьдесят мне, и падишах я, и казна моя полна, а детей у меня нет. Так что все мое богатство и копейки не стоит.
— А если я помогу тебе, ты обещаешь выполнить мое требование? Поклянись, что отдашь мне одного из сыновей, когда у тебя родятся близнецы.
— Бог свидетель, даю слово мужчины, что один из сыновей будет твоим.
Дервиш протянул падишаху яблоко:
— Разрежь его пополам, одну половину съешь сам, а другую отдай жене. А когда родятся дети, без меня не давай им имена.
Сказал он и исчез.
А падишах сделал, как велел дервиш: разрезал яблоко, одну половину съел сам, другую отдал жене, она съела.
Через девять месяцев жена падишаха родила близнецов #8213; двух мальчиков. Проходят дни, неделя, месяцы #8213; мальчики растут без имен. Приближенные падишаха уговаривают его дать детям имена, но тот отказывается:
— Не могу, я обещал дервишу без него не давать им имена.
А они настаивают:
— Будь в здравии, падишах, того дервиша и в живых-то, наверное, давно нет, а ты все ждешь его.
И все-таки уговорили падишаха, согласился он дать своим сыновьям имена. Одного мальчика назвал Исмаилом, а другого #8213; Мирзой Махмудом.
Так случилось, что только дали сыновьям падишаха имена, как открылась дверь и вошел дервиш.
— Вай, падишах! Ты все-таки дал им имена без меня, #8213; сказал он.
— Добро пожаловать, дервиш-баба, свет очей моих!
И только падишах встал, чтобы поклониться старцу, тот остановил его:
— Нет, нет, не надо, не беспокойся. Дали им имена, пусть носят на здоровье. Только мое слово твердое. Настанет срок, и я увезу от тебя того сына, которого сам выберу.
— Хорошо, дервиш-баба.
Не успел падишах договорить, как дервиш исчез.
Прошли годы. Братья выросли, стали красивыми, сильными юношами. Когда им исполнилось по девятнадцать лет, однажды в саду падишах встретил дервиша.
— Салам, падишах! #8213; поздоровался дервиш.
— Дервиш-баба, с добром ли ты пожаловал, свет очей моих, прошу, заходи в дом, #8213; сказал падишах.
— Нет, дорогой, ты ведь знаешь наш уговор. Знаешь, зачем я пришел.
— Конечно, помню, #8213; отвечает падишах.
— Ну, кого из своих сыновей ты мне отдашь?
— Дервиш-баба, выбирай сам, для меня они оба одинаковы.
Присмотрелся дервиш к юношам и сказал:
— Мирза Махмуд, подойди ко мне.
Мирза Махмуд обернулся к отцу, но падишах промолвил:
— Дервиш-баба #8213; твой отец, иди с ним, бог тебе в помощь.
Попрощались они, и дервиш увел Мирзу Махмуда с собой. Долго ли, коротко ли они шли, добрались до утеса, а под утесом #8213; пещера. Обратился дервиш к юноше:
— Мирза Махмуд, я поднимусь на утес и буду там читать эту книгу, а ты стой здесь и жди. Когда я прочту половину книги, скала загрохочет, затрещит и пещера раскроется, я покачаю головой, а ты сразу войди в пещеру. Там ты увидишь много богатства, в одной стороне #8213; золото, в другой #8213; серебро, но ты не бери ни золота, ни серебра, на груде золота ты увидишь светильник. Возьми его и скорей уходи… Смотри, делай все так, как я тебе говорю.
Стал старик читать, дошел до середины книги, вдруг раздался треск, и пещера раскрылась. Дервиш сделал знак: «Входи».
Вошел Мирза Махмуд в пещеру, смотрит #8213; и впрямь все так, как говорил ему дервиш: в одной стороне #8213; груда золота, в другой#8213; серебро. Поднялся он на груду золота, взял светильник и подумал: «Как старик узнает, брал я золото или нет?»
Положил он в карман две горсти золота и только собрался выйти из пещеры, как послышался треск. Едва успел он выскочить из пещеры, она захлопнулась и прищемила подол его одежды. Оглянулся Мирза Махмуд #8213; никого, поднял взор на утес, а там дервиш лежит бездыханный. Опечалился Мирза Махмуд: «Это я виноват, из-за меня он погиб». Как ни горевал юноша, ничего не поделаешь. Положил Мирза Махмуд светильник в мешок и пустился в путь. По дороге Мирза Махмуд встретил пастуха со стадом. Сказал Мирза Махмуд:
— День добрый, пастух, да сопутствует тебе удача!
— А, Мирза. Махмуд, добро пожаловать!
Надоил пастух молока, сели они у родника, поели. Вытащил Мирза Махмуд несколько золотых из кармана и положил в ковш пастуха.
— Мирза Махмуд, #8213; сказал пастух, #8213; оставь это золото себе, да поможет тебе бог в исполнении твоих желаний. Видишь там вдалеке город? Ступай туда, устраивайся там на работу, а если хочешь, возвращайся к отцу.
Попрощался Мирза Махмуд с пастухом и отправился я город Долго ли, коротко ли он шел, дошел до города. Задумало юноша: а дальше куда? Подошел, к первому попавшемуся дом, постучался. Открыла ему дверь старуха.
— Матушка, день добрый!
— Добро пожаловать, сынок!
— Матушка, гостя не примешь?
#8213; Вай, почему нет. Гость #8213; от бога.
Вошел Мирза Махмуд в дом, дал несколько золотых старухе и сказал:
— Матушка, сходи на базар, купи для меня еды, все для постели и свечи.
Пошла старуха на. базар, купила все, что велел Мирза Махмуд, наняла носильщика и все доставила домой. Потом она накрыла стол, они поели вдвоем и стали укладываться спать. Мирза Махмуд поставил в светильник свечу и зажег, ее. Поговорили они еще немного, вдруг Мирза Махмуд видит, что светильник задрожал и наполнился золотом. Юноша высыпал все золото в ковш старухи. Смотрит #8213; светильник вновь задрожал, опять в нем золото. Совсем загоревал Махмуд, подумал: «Если бы я тогда не пожадничал, вышел бы вовремя, дервиш сейчас был бы жив. Ведь все богатство в этом светильнике».
Мирза Махмуд остался жить у старухи. Прошло месяца два, и он наполнил золотом двадцать мешков.
Как-то гулял Мирза Махмуд по городу, смотрит #8213; у дворца собирается народ. Подошел он поближе, спросил у одного:
— Что случилось, почему собралось так много народу?
— Видно, юноша, ты нездешний? У нашего падишаха есть дочь Дунья-Гузаль, в этом дворце живет. За то, чтобы увидеть один ее мизинец, нужно выложить десять золотых.
Мирза Махмуд подумал: «Сейчас у меня с собой денег нет, отложу до завтра».
Подошел он к стражникам и сказал:
— Передайте Дунья-Гузаль, что завтра я приду посмотреть на нее.
— Э, откуда ты такой взялся? Так ведь недолго и головы лишиться. Чтобы увидеть один лишь ее мизинец, платят десять золотых, сосчитай, сколько будут стоить все пять пальцев?
— Я принесу золото, #8213; ответил Мирза Махмуд.
На следующее утро Мирза Махмуд притащил свои мешки и высыпал все золото перед дверьми дворца:
— Хочу видеть лицо Дунья-Гузаль.
Слуги передали слова Мирзы Махмуда дочери падишаха. Открыла она окно, показалась юноше. Взглянул Мирза Махмуд на красавицу и тут же влюбился. А слуги тем временен унесли все его золото.
Целый месяц Мирза Махмуд каждый день платит по тысяче золотых и любуется лицом Дунья-Гузаль. Как-то не выдержала девушка, заговорила с Мирзой Махмудом:
— Добрый юноша, я вижу, ты богат, но что ты за человек? Каждый день тратишь тысячу золотых, чтобы только повидать меня. Скажи, что тебе нужно?
— Выходи за меня замуж, #8213; ответил ей Мирза Махмуд.
— Не скрою, ты тоже пришелся мне по душе, я выйду за тебя замуж, если ответишь на три моих вопроса.
— Говори, я слушаю.
— Мой первый вопрос таков. В городе Стамбуле живет богач по имени Усейни-кёса. У него есть конь. Вместо зерна и сена ему дают камни, он их так грызет, что из-под зубов искры сыплются. Поезжай, узнай, в чем дело, почему коня камнями кормят? Узнаешь, я задам тебе два других вопроса.
— Хорошо, #8213; ответил Мирза Махмуд и ушел. Что, у него золота разве нет?
Купил юноша коня, стал прощаться со старухой:
— Матушка, я уезжаю в Стамбул, одному богу ведомо, вернусь ли. Вот тебе золото, живи спокойно.
Положил он светильник в карман, призвал бога на помощь и пустился в путь.
Едет он дочь, два, месяц, один бог знает, сколько времени едет, доехал до Стамбула, расспросил, где живет Усейни-кёса, когда подъехал, увидел трехэтажный дом необыкновенной красоты. Мирза Махмуд спросил слугу:
— Нет, он утром уехал в Тегеран, вернется к вечеру.
Удивился Мираа Махмуд: до Тегерана и обратно месяц пути.
— А у него ведь крылатый конь, потому он скоро и прибудет.
Не успел слуга договорить, Мирза Махмуд еще и с коня не сошел, смотрят они #8213; пыль вдали поднялась.
— Вот и хозяин, #8213; сказал слуга.
Конь, как птица, плавно опустился па землю. Усейни-кёса спешился и стал выговаривать слуге:
— Кypo, ты что же гостя держишь у порога, в дом не приглашаешь?
— Будь в здравии, ага! Я пригласил его войти, да он отказался.
Хозяин сам пригласил Мирзу Махмуда:
— Гость мой дорогой, пожалуй в дом.
Слуги увели обоих коней.
Мирза Махмуд обернулся и увидел, как хозяйскому коню высыпали в ясли морские камни, конь взял их губами и стал грызть, только искры летят. Подумал Мирза Махмуд: «Все так, как говорила Дунья-Гузаль, а я не верил».
Вошли они в дом, сели, поговорили.
Мираа Махмуд обратился к хозяину:
— Усейни-ага, да будет благословен твой дом, я не притронусь к твоей еде.
— Почему? #8213; удивился тот.
— Если ответишь на мой вопрос, я разделю с тобой хлеб-соль, а если нет #8213; не быть мне твоим гостем.
Усейни-ага подумал: «Верно, он хочет прокатиться на моем коне» #8213; и сказал:
— Мираа Махмуд, я отвечу на твои вопрос, ешь спокойно.
Поел Мирза Махмуд, отдохнул. Теперь хозяин его спрашивает:
— Скажи, добрый юноша, что тебя ко мне привело?
— Усейни-ara, я хочу знать, почему твоего коня вместо сена и ячменя кормят морскими камнями?
#8213; Да переломятся шея того, кто тебе об этом сказал! Разбередил ты мою рану! Если бы я знал, что ты пришел за этим, не обещал бы исполнить твое желание. Сто человек погибли из-за этого, но ты разделил со мной хлеб-соль, я поклялся ответить тебе. Так и быть, слушай мою историю.
«Я очень богат, у меня добра и золота больше, чем было у семи моих предков. Как-то случилось, что меня и мою жену соседи пригласили на свадьбу своего сына. Вечером я сказал о приглашении своей жене, но она ответила: „Я не пойду". #8213; „Почему?" #8213; спросил я.
Да скажу я тебе, что каждое утро она просыпалась со стонами, жаловалась, что у нее то спина болит, то поясницу ломит. Постелил я для нее семь матрасов, но все без толку. И тогда она сказала, что ей больно. Пришлось мне идти на свадьбу одному. Вернулся я ночью домой, смотрю #8213; жены нет. Пошел я искать своего конюха-арапа, хотел его спросить, и что же я вижу? Спят они в обнимку. Молча постоял я над ними, воткнул между ними свой кинжал, думаю: увидят они мой кинжал, она все поймет и уйдет от меня.
В ту ночь я не сомкнул глаз. Утром жена пришла, я ждал, что она будет каяться, просить прощения, а она выхватила из-за пояса маленькую плетку и хлестнула меня со словами: „Будь собакой и живи с ними".
Тут же я превратился в собаку и очутился на улице. Набросились на меня другие собаки, чуть в клочья не разодрали, еле ноги унес. Спрятался я под домом соседа, где всегда собирались его куры, лег на кучу хвороста и стал скулить. Под вечер сосед, а он был священник, вернулся домой.
Его дочь с лампой в руках открыла ему дверь.
Священник увидел меня, стал выгонять, я завыл. Дочь сказала отцу: „Погоди, отец, не бей его! Посмотри, у него прямо человечьи глаза и похожи на глаза Усейни-ага" #8213; „Ах ты собачья дочь, #8213; обругал ее свящецвик, #8213; и не стыдно тебе собачьи глаза сравнивать с глазами Усейни-аги?" #8213; „Отец, у его жены есть волшебная плетка, это она превратила его в собаку".
Тут я стал скулить, головой мотаю, ее руку лижу, даю понять, что правду она говорит. Священник спросил меня: „Верно, что ты Усейни-ага?"
Я опять стал кивать головой.
„Отец, #8213; говорит дочь, #8213; я схожу попрошу на несколько минут ее плетку, если это Усейни-ara, он опять обратится в человека".
Пошла она, попросила у моей жены плетку, та дала, только. велела вернуть поскорее. Прикоснулась дочь священника ко мне плеткой и сказала: „Если ты человек, прими свой прежний облик". Тут же я вновь стал человеком и принялся благодарить ее. А девушка протянула мне плетку со словами: „Возьми ее, а со своей женой поступай как знаешь".
Взял я плетку, вернулся домой и опять застал жену в объятиях того же слуги. Хлестнул я плеткой арапа и превратил его в черного осла, хлестнул жену и превратил ее в коня, вон она стоит. Привязал я их одной веревкой в конюшне и насыпал им овса и ячменя. А через несколько дней пришел ко мне слуга и сказал, что дверь в конюшню не открывается. Как мы ни бились; так и не смогли открыть дверь. Один из слуг заглянул в окно конюшни и увидел, что осел подох и свалился под самой дверью. Взломали мы дверь, вошли. А конь оборвал веревку, скачет по конюшне, храпит, голову мертвого осла кусает. Приказал я голову дохлого осла положить в мешок и повесить на шею коню.
Но тут конь совсем взбесился, он набрасывался на всех, лягался, кусался. Пришлось мешок отвязать, а ослиную голову выбросить.
Вот с тех пор вместо овса и приказал я давать коню морские камни. Теперь мой конь дневной путь проделывает за час. Вот и вся моя история про меня и моего коня».
Попрощался Мирза Махмуд с хозяином и отправился в обратный путь. Рассказал он Дунья-Гузаль историю Усейни-кёсы, а девушка ему:
— Слушай теперь мой второй вопрос. В Багдаде живет кузнец, он кует сабли. Сделает саблю с ножнами, отдаст, а потом снова отберет ее у заказчика, вытащит из ножен, внимательно рассмотрит и тут же на глазах у покупателя сломает. Покупатель возмущается: «Моя сабля, зачем ты ее сломал?» #8213; «Нет, #8213; отвечает он, #8213; ковал я, получай свои деньги обратно и уходи». Поезжай, узнай, почему кузнец ломает свои сабли.
Оседлал Мирза Махмуд своего коня, собрался в город Багдад. Когда прибыл он туда, то расспросил, как найти этого кузнеца, известного оружейного мастера. Спешился Мирза Махмуд перед кузницей, поздоровался.
— Добро пожаловать, добрый юноша! #8213; ответил мастер, и больше ни слова.
Отошел Мирза Махмуд в сторону. Смотрит #8213; пришел заказчик, заплатил деньги. А кузнец вдруг в последнюю минуту взял у заказчика из рук саблю, вытащил ее из ножен, посмотрел на нее и сломал. Деньги он вернул заказчику. Все произошло так, как и говорила девушка. Когда кузнец закрыл свою мастерскую и увидел, что Мирза Махмуд не уходит, он спросил:
— Добрый юноша, будешь моим гостем?
— Да, мистер, видит бог, я приехал ради тебя.
Мастер подумал:. «Наверное, хочет, чтоб я ему саблю сделал; ведь он еще молод».
— Ладно, #8213;ответил он, #8213;хорошо, что ты пожаловал, пойдем.
Привел он приезжего в дом, стал угощать. Мирза Махмуд не ест, а обращается к хозяину:
— Мастер, пока ты не ответишь на мой вопрос, я к твоей еде не притронусь. А если нет, не быть мне твоим гостем.
— Гость дорогой, клянусь, что я отвечу тебе на вопрос, ешь спокойно.
Поели, мастер спросил:
— А теперь скажи, что привело тебя ко мне?
— Объясни мне, мастер, почему ты ломаешь все сабли, изготовленные тобою?
— Эх, знал бы я, что ты об этом спросишь, лучше бы той саблей снял гебе голову, чтоб ты мою рану не бередил. Но раз уж я поклялся, придется рассказать.
«Когда-то и я был молод, мои родители сосватали мне девушку. Была она красива и нежна. Мы поженились и прожили вместе всего месяц, когда родители нас отделили. Стали мы жить самостоятельно, ютимся в лачуге. Вижу я, не под силу прокормить мне себя и жену, сказал я ей: „Раба божья, поживи месяцев пять без меня, а я поеду на заработки в другой город, заработаю денег и вернусь". '
Она согласилась, и я уехал. Доехал я до одного города, там встретился с одним базэрган-баши и нанялся к нему на пять лет. Через пять лет я получил свою долю денег и собрался домой. По дороге один брадобрей стал меня уговаривать: „Иди ко мне работать, я буду платить тебе по пять золотых в месяц". Человеку всегда все мало, остался я у него и проработал лет десять.
Через пятнадцать лет я вернулся домой. Смотрю, а вместо вашей лачуги на этом месте стоит трехэтажный дом. Родителей моих уже не было в живых. На порог дома вышла женщина, я узнал ее, это была моя жена, а вслед за ней вышел юноша. Я не знал, что у меня есть сын, Я подумал, что жена моя вышла замуж за этого юношу. Сделал я острую саблю, ночью забрался в дом, убил их обоих и ушел. Утром слышу шум на улице, подошел посмотреть, в чем дело. А соседи и говорят: „Этой ночью убили мать и сына. Прожила она с мужем всего лишь месяц. Такого хорошего сына вырастила. А какая она была честная, ласковая, добрая, гостеприимная, работала день и ночь". Только я это услышал, закричал: „Я, и сделал это, я ее муж! Я подумал, что она вышла замуж за молодого!" Взглянул я на свою саблю, и лица жены и сына появились на ней, сломал я саблю. С тех пор, сколько бы я ни старался, как только я отдам покупателю сделанную мной саблю, лица моей жены и сына появляются передо мной, и от горя я ломаю саблю, а деньги возвращаю. Вот и вся моя история и мое несчастье. А теперь поезжай и расскажи тому, кто тебя сюда послал, о моем горе».
Вернулся Мирза Махмуд к Дунья-Гузаль. Обрадовалась она, когда увидела юношу живым и невредимым, воскликнула:
— А ведь еще никто никогда от него не возвращался!
Выслушала она историю про кузнеца и сказала:
— Мирза Махмуд, теперь поезжай в город Телави153, там живет один мулла. Узнай, почему утром он поднимается на минарет радостный, веселый, а когда, спускается, плачет, камнями бьет себя по голове. Если, узнаешь это, выйду за тебя замуж.
В третий раз Мирза Махмуд собрался в дорогу. Добрался он до города Телави как раз утром, когда народ собрался молиться. Мулла поднимается по лестнице на минарет и радуется, напевает, приговаривая:
— Да буду я твоей жертвой, моя дорогая!
А когда мулла закончил свою молитву и стал спускаться, он заплакал, запричитал. Вернулся грустный и заплаканный мулла, домой, а Мирза Махмуд #8213; за ним. Мулла увидел незнакомого юношу и спросил:
— Добрый юноша, ты, видно, нездешний, куда путь держишь?
— Видит бог, мулла, я твой гость.
— Раз так, добро пожаловать, дорогой!
Но Мирза Махмуд возразил:
— Есть у меня к тебе вопрос, если ответишь, я буду гостем, а иначе в твой дом не войду.
Мулла подумал: «У меня три дочери, и все они на выданье, видно, полюбил он одну из них, вот и приехал за ней. А юноша мне по душе» #8213; и сказал:
— Гость мой дорогой, проходи в дом, там я и отвечу на твой вопрос.
Вошли они в дом, сели, накрыли на стол, а Мирза Махмуд ждет, к еде не притрагивается.
— Гость мой дорогой, я же обещал ответить на твой вопрос, ешь, не отказывайся от моего хлеба и соли, #8213; успокаивает его мулла.
Поели они, хозяин спросил:
— Юноша, скажи, что же тебя привело в мой дом?
— Я хочу узнать, почему, когда ты поднимаешься на минарет, радуешься, поешь, а когда спускаешься #8213; плачешь?
— Ах, чтоб сломалась шея твоего советчика! Если б я знал, что ты за этим пришел, не позвал бы в дом, на улице бы убил. Сто подобных тебе нашли свою смерть от моей руки. Но ничего не поделаешь, я обещал и расскажу тебе. Слушай меня внимательно:
«Я долго учился, наконец я стал муллой. Мой голос нравился народу, меня слушали, затаив дыхание. Однажды поднялся я на минарет молиться, вдруг раздалось хлопанье крыльев, три голубя прилетели и сели на край минарета и сразу превратились в трех прекрасных пери154. Это были три сестры. Старшая из них говорит мне: „Мулла, а мы ведь за тобой прилетели". #8213; „Почему?" #8213; спросил я. „Наша младшая сестра полюбила тебя. Мы дочери падишаха, отец нас послал за тобой. Если ты согласен на ней жениться, мы сыграем свадьбу и ты будешь жить у нас".
Я тут же дал свое согласие. Они и превратили меня в голубя, и мы полетели. Опустились мы на острове среди семи морей. Привели они меня во дворец к падишаху. Падишах обратился ко мне: „Мулла, тебе известно, что моя младшая дочь любит тебя, ты согласен жениться на ней?"
Она была такой красавицей, что я, конечно, ответил согласием. „Но смотри, мулла, #8213; предупреждает он меня, #8213; ты женишься на моей дочери с таким условием: никогда не вздыхай при воспоминании о родине; если ты хоть раз вздохнешь, твоя жена тут же превратится в голубя и улетит, а ты окажешься снова у себя дома".
Я согласился. Сыграли свадьбу. Прошло года два, родились у нас сын и дочь. Жил я, как падишах. Но однажды, гуляя по саду, я вспомнил свою родину, родных, огляделся вокруг #8213; никого, я вздохнул со словами: „Ах, увидеть бы мне сейчас родных хоть одним глазом". Не успел я так сказать, откуда ни возьмись, появились передо мной сестры моей жены и спросили: „Почему ты вздыхал?" Повели они мени и падишаху. То же самое спросил у меня падишах. „Будь в здравии, падишах, #8213; ответил я, #8213; ошибся я, прости". Жена заплакала, стала просить отца, чтоб он простил меня. „Ради твоей жены, #8213; сказал он мае, #8213; на этот раз я прощаю тебя, иди. Но, раб божий, чего тебе еще не хватает, отчего ты тоскуешь и вздыхаешь?" Я ничего не ответил.
Прошло еще года три, вновь вспомнил я своих родителей и сам даже не почувствовал, как вздохнул. Тут же меня схватили и повели к падишаху. Он велел: „Отправьте его туда, откуда взяли." Переодели меня в старую одежду, завязали глаза. Потом я превратился в голубя и полетел. Со мной полетели и моя жена с сестрами. Опустились мы все на минарете, на моем прежнем месте, я остался, а сестры улетели. До сих пор я слышу плач моих детей при расставании.
Каждое утро, когда я поднимаюсь на минарет молиться, я радуюсь, потому что наверху меня ждут жена и дети, и уже двадцать лет я каждый день надеюсь, что они на этот раз возьмут меня с собой. После окончания молитвы они улетают, а я со слезами спускаюсь вниз. Вот и весь мой рассказ. А теперь иди и расскажи о моем горе тому, кто тебя послал сюда».
Попрощался Мирза Махмуд с муллой, вернулся к Дунья-Гузаль и все ей рассказал. Девушка сказала ему:
— Теперь я согласна выйти за тебя аамуж.
Мирза Махмуд ответил:
— Дунья-Гузаль, ведь я сын такого-то падишаха. Давно я не видел своих родителей и брата. Давай поедем, посмотрим, как они поживают. Да и свадьбу отпразднуем в отцовском доме.
Она согласилась.
Мирза Махмуд взял свой чудесный светильник, испросил разрешение у отца Дунья-Гузаль и увез ее в свою страну. Они достигли своих желаний, достигнуть бы и вам своих!