"Тау" - читать интересную книгу автора (Тихомирова Лана)

Часть 2. Путешествие по Тау

Глава 1. План действий

— И что мы будем делать, сиятельные господа? — Михас сотворял очередной обед, — время идет, мы подъезжаем к границе с силлиерихами, а у нас все еще никаких идей о том, где искать место спасения Йодрика от Тифаба.

— Мы едем к границе, в сказаниях четко указано, что Йодрика изгнали из деревни силлиерихов, находящейся по ту сторону великой рехи Хикон, между Изумрудным и волшебным лесами, — лениво отозвался Тамареск.

— Очень четко, — рассмеялся Гай, — очень четко.

— Проблема в том, чтобы найти эту деревню, а там спросить, откуда пришел Йодрик. Он же упал где-то неподалеку от деревни.

— Тама, ты гений. То, что это было около семи сотен лет назад тебя не смущает. Мало кто славится на Тау таким долгожитием, — заметил Михас.

— Михас, ничего не вижу страшного. Силлиерихи — памятливый народ, — тоном эксперта сказал Гай, — потом я на половину силлиерих, и народ наш очень дружен.

— А слышал, будто бы они полукрвок убивают? — спросил Михас.

— Полу-ардогов да. Но не волнуйся Тама, мы ежевечерне будем брить тебя, чтобы никто не догадался, что ты наполовину ардог.

— Не дамся.

— Мы ночью побреем.

— Учти, с утра я тебе наваляю так, что даже Михас не спасет. Мои волосы — мое достояние, я не собираюсь бриться.

— Аааааа, кажется, я понял, — подмигнул Михасу Гай, — Михас, ты помнишь, как выглядит наш друг?

— Помню. Он очень эффектный юноша.

— Он же страшен, как помесок ардога и силлериха. Твоя "абсолютная память" подводит тебя, мой бедный больной друг. Потому Тама и отрастил бороду и усы, и перестал стричься, чтобы скрыть от нас то, как он уродлив.

— Смейся-смейся, смертный, — зевнул Тамареск.

— Потому и не хочет бриться. Но представь, Тама, какая роскошная шерсть у тебя будет после.

— Иди ты, дорогой друг Гай… помогать Михасу.

Из леса, довольный собой и жизнью, вернулся Эток. В зубах он нес пеструю птичку. Силлирийский соколоклюв был мертв, голова его безвольно болталась в зубах кота. Эток положил птицу к ногам хозяина.

— Я плохо тебя кормлю? — обиделся Михас.

— И зачем мне эта тушка? — удивился Тамареск.

— О, какие перья! — возопил Гай и бросился к птице.

— Михас, — начал примирительно Эток, — ты бесподобный творец, но инстинкт никуда не денешь. Тем более, это старый соколоклюв, которому уже ничего не страшно. Это было не трудно. Гай, не ощипывай его, в бульоне он не вкусный и жесткий! И потом он все еще жив — я придушил его и он уснул. Тама, я тебе принес чисто похвастаться, птица моя и точка.

— Какой ты стал высокомерный, Эток. Жаль, весь свой скипидар я забыл в Пратке.

— Тама, я давно хотел с тобой поговорить. За что ты меня так ненавидишь? Скипидар, мытье, бритье? За что мне все это?

— Я так тебя воспитывал.

— Тоже мне воспитатель, — фыркнул Гай.

— Мне нечего сказать, — сказал задумчиво Эток.

— О, наш птенчик очнулся, — обрадовался Гай.

— Сиятельные господа, я уже в пятый раз зову вас есть. Если вы не придете, я все уберу и питайтесь своей тушкой на здоровье! — возмущался Михас.

— Кушайте ребята, я присмотрю за ним, — махнул лапой Эток.

Все плотно пообедали, забрались в карету Тамареска и покатили дальше на запад.

Гуугль, так звали соколоклюва, спал. Они договорились с Этоком, что не будут друг другу мстить и тем более друг друга есть (Соколоклювы от природы хищники).

— Такими темпами через два дня мы будем за границей, — заметил Михас.

— Давно пора бы уже, — ответил Гай.

— Давно не давно. А если бы вы не просили трехразового усиленного питания и привалов на ночь, мы бы доехали быстрее, — недовольно ворчал Михас.

— Зато мы отъелись, — важно похлопал себя по тощему животу Гай.

— Ну да, ты больше всех отъелся. Как был тощий так и остался, — заметил Михас, — а вот Таме его свитер уже маловат будет.

— Это ты виноват, — мгновенно отозвался Тамареск, — не зачем так вкусно творить мясо и разные другие вкусности.

— Ну, специально для тебя буду готовить невкусно!

— А ты не умеешь.

— Что не умею?

— Творить не вкусно.

— Тут ты, пожалуй, и прав, — самодовольно согласился Михас.

Спустя еще два дня довольной, сытой жизни герои прибыли на границу с силлиерихами. Место было очень живописное. Перед тем, как переехать ее все вышли из кареты и посмотрели на открывающуюся местность. ФОЛМиТ оканчивалось большим обрывом. Местности силлиерихов находились ниже относительно ФОЛМиТа на двадцать километров. И с края обрыва открывался такой вид, что дух захватывало. Покрытая изумрудными лесами долина силлиерихов, вся была испещрена мелкими и крупными артериями ярко-голубых рек, деливших долину на своеобразные сектора. Вдали сверкали розово-зелеными огнями две столицы — Силлирилл и Гаутара. Двуединая столица была соедина длиннейшим мостом из стекла, да и оба города были полностью из стекла. Изредка, под неверными лучами солнца блестели поселения силлиерихов.

— Эм, господа, вам не кажется, что нас настигают первые трудности? — проговорил Михас.

— Молчи, дурень, смотри как красиво, — выдохнул Гай.

— Я заткнусь, если ты скажешь мне, где здесь изумрудный лес, а где волшебный, — возвразил Михас.

Вдохновенные лица путешественников приобрели выражение крайней растерянности.

— Четко описано…

— Леса, Изумрудный и Волшебный, находятся в дельте реки Хикон. Это место центр, сельскохозяйственный центр Силлиерии, — изрек чей-то голос.

Все разом обернулись. На карете сидел с умным видом Гуугль.

— И что ты хочешь этим сказать? — спросил Тамареск.

— Река Хикон самая полноводная река Силлиерии, дельта ее лежит по ту сторону долины. То место, о котором вы спрашиваете, славно тем, что когда-то туда с неба упал Йодрик Скрипка, которого изгнали из Силлиерии за насмехательства над Богом Тифабом, покровителем этих мест.

— Ты знаешь где это? — спросил Михас.

— Знаю, — спокойно ответил птица, — мы очень долго живем и многое помним.

— Будешь нашим провожатым?

— Толстый господин, очень вкусно готовит, я рад на последок покушать вкусные блюда и помочь таким любопытным господам, как вы. Мои годы близятся к закату, я рад, что я могу участовать в таком приключении. Спасибо, господин Эток, — птица кивнула коту, молча слушавшему диалог и любовавшемуся видом, открывавшемся на Силлиерию.