"Любовь к Пропащему Лорду" - читать интересную книгу автора (Патни Мэри Джо)

Глава тридцать четвертая (перевод: Katusha, редакторы: Nara, vetter)

Мария расчесывала свободно ниспадающие волосы и думала, что время уходит. Уже завтра вечером Адам за ужином представит друг другу свои семьи. А на следующее утро Мария и Джулия отправятся на север, домой. За окном разразилась ненастная ночь, там монотонно шумел дождь и где-то вдалеке гремел гром. Подходящая ночь для чего-нибудь тайного и бесстыдного. Например, для соблазнения чужого мужчины.

В течение долгих дней она колебалась: ей до боли хотелось быть с Адамом, но она знала, что это неправильно и потом от этого может стать еще больнее. Сегодня – ее последняя возможность, откладывать больше нельзя.

Она печально улыбнулась собственному отражению. Решение принято: лучше действовать и жалеть о том, что случилось, чем хранить благопристойность и потом жалеть еще больше – о том, чего не случилось.

Было уже довольно поздно, во всем доме царила тишина, и Марии вряд ли кто-либо встретится на пути в комнаты Адама. Она намочила данную Джулией губку в уксусе и поместила, куда следует[80], застегнула свои лучшие ночную рубашку и халат – шуршащие одеяния из шелка цвета морской волны, – подарок одной весьма веселой вдовушки после какого-то приема в очередном поместье.

Мария нетуго стянула волосы на затылке лентой того же цвета. Потом взяла затененную лампу, испускавшую лишь тоненький лучик света, и выскользнула из комнаты. Она сможет вынести, даже если Адам ее отвергнет. Он сделает это мягко, в этом она уверена.

Но если она не отважится хотя бы попробовать, что-то внутри нее умрет.

***

Теперь, дома, почти полностью восстановивший память, Адам вернулся к своим обычным утренним медитациям. Иногда он медитировал и ночью, это делало разум ясным и помогало уснуть.

Но ничто не помогало ему забыть, что через считанные дни Мария навсегда исчезнет из его жизни.

Прекратив процесс погружения и закрыв дверь святилища, он потушил свет в гостиной, оставив только лампу у изголовья кровати в соседней комнате. Над городом гремела гроза, он раздвинул занавески и наблюдал, как Лондон озаряют молнии. Он любил грозы.

Послышался тихий стук в дверь. Звук почти потонул в отдаленном раскате грома. Он с любопытством открыл и обнаружил на пороге Марию в нескольких сантиметрах от себя. Она подняла на него глаза – напряженная, обманчиво хрупкая и миниатюрная.

– Можно войти? – послышался тихий вопрос.

– Конечно. – Он шагнул в сторону, недоумевая, зачем она здесь. Ведь явно не для того, чтобы...

Она скользнула в комнату, изящная и неотразимая в своем невесомом одеянии, явно созданном для соблазнения. Потом повернулась, посмотрела на него огромными карими глазами и дрожащим голосом произнесла:

– О таких вещах не говорят намеками... Ты будешь со мной спать, Адам? Я приняла меры... нежелательных последствий не будет. – Она отвела взгляд. – Я знаю, что это неправильно, но ведь Джейни скоро получит тебя навсегда. Я была бы благодарна только за одну ночь, за единственную возможность соединиться с тобой свободно, с любовью, со страстью. Если... если... ты хочешь меня?

Из всех потрясений, обрушившихся на него в последнее время, это было самым сильным.

– Хочу ли я тебя? Да я никогда ничего и никого так не хотел! – Он крепко сцепил руки, сопротивляясь желанию прикоснуться к ней. – Я не должен. Но... я не чувствую обязательств перед Джейни. Она мне очень дорога, но я не считаю, что предам ее, если буду с тобой. Это кажется таким... правильным.

– Тогда давай будем сегодня вместе. – Ее улыбка была полна надежды и тоски. – У нас навсегда останутся воспоминания.

Амнезия научила Адама, что память определяет сущность человека и ее потеря может поколебать самосознание. Запечатленные картины их страстных объятий в садике для медитаций до сих пор грели его подобно солнечному свету. Но он жаждал больше подобных воспоминаний.

Адам забрал у Марии лампу и поставил ее на стол, потом взял ее лицо в ладони, восхищаясь шелковистой гладкостью кожи. Она посмотрела вверх смелым и одновременно ранимым взглядом. Мария хотела этого не меньше, чем он.

Они целовались и раньше, но никогда их поцелуи не были полны столь пронзительной нежности, как теперь, когда их время истекало так быстро и неумолимо. Они неторопливо исследовали друг друга, и губы Марии были сладки, словно мед. Он развязал ленту, удерживающую ее великолепные волосы, освободил тугие пряди, и они заструились у него между пальцами, подобно золотой реке.

– Как же я мечтал увидеть тебя, – выдохнул он. – Всю тебя.

Она коротко рассмеялась.

– Мы оба этого хотим. В нашу первую встречу я искала на твоем теле раны и не могла полностью оценить его красоту.

Она скользнула рукой между краями его баньяна[81], теплая ладонь легла ему на грудь.

Нежность превратилась в белое пламя. Он рванул пояс и сорвал ее халат. В неверном свете двух ламп ее тело соблазнительно просвечивало сквозь сорочку.

– Мария...

Не находя слов, способных описать красоту девушки, он легко заскользил пальцами по изящным изгибам ее спины. Она была идеально сложена, миниатюрная богиня, заставлявшая плавиться его разум. Он наклонился и сквозь тонкую ткань поцеловал ее грудь, чувствуя, как сосок напрягается под его языком.

Она резко выдохнула и распахнула баньян, открыв наготу Адама и несомненное доказательство его желания. Мария прикоснулась к обнаженному телу, и Адам застонал.

– Нам лучше приостановиться, милая, а не то все кончится слишком быстро.

– Все равно, у нас впереди целая ночь, – она стаскивала рубашку с его плеч, и ее пальцы буквально жгли ему кожу.

Одеяние упало на пол. Адам не почувствовал ночной прохлады, сейчас для него весь мир был полон огнем и жаром. За считанные секунды он освободил ее от ночной рубашки.

– Она красивая, но ты все же прекраснее.

– Ты тоже, – произнесла Мария, а Адам уже нес ее в спальню, к кровати. Там, при свете лампы она предстала во всей своей чувственной прелести. Над домом прогремел гром, задрожала мебель... а возможно, это всего лишь забилось его собственное сердце, когда он лег рядом с ней.

– Я хочу поцеловать каждый дюйм твоего тела, – он прижался губами к ее шее, накрыл руками груди и почувствовал, как учащается ее пульс.

– Во мне немало дюймов, но попытаться все равно стоит, – промурлыкала она, зарываясь пальцами в его волосы и массируя кожу его головы. – Не могу поверить, что мы наконец вместе. Я так боялась, что ты решишь поступить разумно.

– Когда ты рядом, мое сердце сильнее разума. – В первый раз они занимались любовью неожиданно, утонув в водовороте эмоций, задохнувшись от сплетения тел. На этот раз они точно знали, что делают, и каждое объятье, каждый поцелуй, каждый тихий вздох рождал предвкушение большего. Когда он коснулся ее самого сокровенного места, она вздрогнула от удовольствия. Он начал ласкать ее медленно, соразмеряя свои движения с ее растущим возбуждением, пока она не начала задыхаться, сходя с ума от желания. Достигнув вершины удовольствия, она приглушенно вскрикнула и вцепилась ногтями в его плечи.

Наконец ее затуманенные глаза открылись, и она произнесла:

– Иди ко мне.

Он сгорал от желания, но сумел найти в себе силы войти в нее нежно, ведь для нее это был всего лишь второй раз. Ему стоило неимоверных усилий не двигаться, пока ее тело приспосабливалось к его присутствию. Потом она резко выдохнула и сама начала двигаться.

Они нашли общий ритм так быстро, как будто всегда были вместе, и в то же время испытали чистый восторг недавних любовников. Она была именно той женщиной, о которой он мечтал долгие годы, женщиной, идеально дополнявшей его. Он был совершенно разбит, а она спасла его; благодаря ее духу, он собрал свою сущность воедино.

– Я люблю тебя, – выдохнул он. – Навсегда.

– И я тебя люблю, – прошептала она со слезами на глазах.

Он откатился на бок и крепко прижал ее к себе, обнимая, укрывая от бушующей над Лондоном грозы.

Само небо, казалось, рыдает оттого, что они любят друг друга, но этого им было недостаточно.

Мария тихо лежала в объятьях Адама, наслаждаясь каждой минутой. Он задремал, и его лицо расслабилось – с того дня, когда друзья нашли его в Хартли, такое случалось редко. Она попыталась припомнить, каким увидела его тогда, в самом начале. В основном она сразу обратила внимание на его синяки, порезы и иностранное происхождение.

Мария вспомнила, как подумала, что под всеми этими ранами может скрываться красавец. И это определение оказалось огромным преуменьшением. Адам Даршан Лоуфорд был прекрасен, кровь двух народов смешалась и причудливо отразилась на его лице, создав нечто неповторимое, незабываемое. Его тело тоже было великолепно, одновременно изящное и мускулистое. Наверное, если она ему все это скажет, он страшно смутится.

Ей нравилась его темная кожа – это гораздо интереснее, чем ее традиционная английская бледность. Она легко провела пальцами по его боку, размышляя о том, насколько реальным является его присутствие рядом. Сложно представить, что они больше никогда не будут вместе. Верить в это ей не хотелось.

Она погладила Адама по щеке, чувствуя легкие уколы щетины. Он улыбнулся и открыл глаза.

– Замерзла?

– Чуть-чуть, – призналась она. Ночь была дождливой и прохладной, а они обнаженными лежали поверх одеял. Чтобы согреться, Мария крепче прижалась к Адаму. Она и представить не могла, как естественно будет себя чувствовать, лежа рядом с ним нагишом. Целая жизнь благопристойности разлетелась вдребезги меньше, чем за час. Будет ли она настолько близка еще хоть с кем-нибудь?

– Ты грустишь. – Он ласково убрал с ее лба волосы. – Жалеешь, что пришла сюда?

– Нет. – Она попыталась улыбнуться. – Жалею, что эта ночь закончится.

Его лицо напряглось, в глазах появилась боль.

– Жаль, что мы не можем остановить время. – В изножье кровати лежало свернутое одеяло, он протянул руку и накрыл им ее. – Зато мы можем устроиться поудобнее.

– Спасибо, – проговорила Мария, – но ты лучше любых одеял.

Адам усмехнулся и скользнул к ней под одеяло.

– Мы ведь не хотим тратить остаток ночи на сон, правда?

– Я бы предпочла создать побольше воспоминаний.

Он перекатился на спину, подтянув ее на себя. Его глаза смеялись.

– Я совершенно уверен, ты найдешь способ восхитить меня.

Мария так и поступила, открывая все новые виды любовных игр. Они покрылись потом, когда после путешествия в пучину безумия и обратно, она, достигнув своего пика, упала на него.

– Я даже не представляла, что страсть может быть такой, – выдохнула Мария. – Наверное, все дело в том, что ты действительно хорш в любви, как и во многих других вещах.

Он ласково провел по ее губам.

– Я тоже раньше не знал ничего подобного. Дело в нас обоих. И, если тебе интересно, у меня не такой уж богатый опыт, как можно подумать. – Он криво улыбнулся. – Мне было интересно, как любому нормальному юноше, но я никому не мог довериться до конца. Только тебе.

Она скрестила руки у него на груди и оперлась на них подбородком.

– Мне страшно повезло, что я нашла тебя, когда ты ничего о себе не помнил. Я встретила тебя таким, каким ты должен был бы быть.

– Сейчас я все чаще стараюсь быть именно таким человеком. – Он положил ее на бок спиной к себе и обнял. Они идеально подходили друг к другу.

Она пыталась стряхнуть сонливость, чтобы не потерять ни секунды этой драгоценной ночи. Ровное дыхание Адама указывало, что он уснул. А время уходило...

***

Когда они снова проснулись, лампа почти догорела. Они молча целовались. На этот раз желание горело в них тихим пламенем и подогревалось знанием, что это, возможно, последний раз, поскольку рассвет явно приближался. Адам вошел в нее, и Мария вздохнула, качаясь на волнах удовольствия. Их тела уже привыкли друг к другу, они чувствовали себя единым целым.

– Я люблю тебя, – прошептал он. – Никогда не сомневайся в этом.

– Я никогда тебя не забуду. – Она открыла глаза, желая увидеть любимое лицо... и увидела темную фигуру, крадущуюся к ним с ножом.

– Адам!!! – Она наугад ударила правой ногой и попала незнакомцу между ног.

– Сука! – мужчина упал, опустив руку с ножом. На тыльной стороне кисти у него был вытатуирован череп. – Я убью тебя тоже!

Он снова бросился вперед, когда Адам схватил ее за талию и вместе с ней скатился с кровати подальше от нападавшего, потащив за собой одеяло.

В полете Адам извернулся и упал на спину, чтобы смягчить ей падение. Она приземлилась на него, на мгновение лишившись дыхания. Пока она пыталась прийти в себя, Адам успел вскочить на ноги:

– Мария, назад!

Адам, пригибаясь к полу, метнулся между ней и убийцей, а тот с проклятиями начал огибать кровать, неверное пламя лампы мерцало на его ноже. Высокий, сильный, весь в черном, он был похож на оживший ночной кошмар. Адам был гол, безоружен и выглядел по сравнению с ним совершенно беззащитным. Но он бесстрашно ждал, пока противник сделает первый выпад.

Мария вскочила, торопливо соображая, что она может сделать. В драке с вооруженным мужчиной она совершенно бесполезна.

Холодный воздух проникал через распахнутое окно. Одному Богу известно, как убийца смог его открыть, и откуда он вообще узнал, какое именно окно ему нужно. Но, глядя в том направлении, Мария увидела шнурок от колокольчика на дальнем конце кровати. Она бросилась на кровать и исступленно задергала за шнурок, пытаясь разбудить всех слуг в доме.

– Симпатичная потаскушка. Я позабавлюсь с ней, когда прикончу тебя. – Мужчина прыгнул вперед и с угрожающим мастерством взмахнул ножом.

Адам легко и изящно увернулся, схватив нападающего за руку. Потом резко крутанулся и впечатал убийцу головой в стену.

– Черт! – выругался тот. – Вонючий дикарь! Я тебя так исполосую, что родная мать не узнает!

– Какой ограниченный у тебя ум, – разворачиваясь, ответил Адам. – Ты пытаешься убивать герцогов-полукровок для собственного развлечения, или тебе платят?

– И то, и другое, – процедил убийца. – Это и работа, и удовольствие. – Он прыгнул на Адама, пытаясь распороть ему живот, ударяя ножом снизу вверх.

Но Адама там уже не было. Он снова ускользнул, словно тень, и свет играл на его обнаженном теле, будто на ожившей статуе греческого бога. Он ударил нападающего в шею. Убийца успел увернуться, но удар Адама частично все же попал в цель.

Тут с грохотом распахнулась дверь, соединявшая гардеробную с комнатой Уорфа, и тот появился в сопровождении старшего конюха Рэга Мёрфи. У обоих в руках были пистолеты. Немедленно оценив ситуацию, Уорф выругался:

– Сучий сын!

Он и Мёрфи выстрелили фактически одновременно.

Убийца вскинул руки к груди. По пальцам медленно потекла кровь. Рана, похоже, была не тяжелой, но перевес теперь был явно не на его стороне. Мужчина выскочил в окно. Мария заметила темную ленту веревки. Убийца схватил ее и исчез из виду.

Остро ощутив свою наготу, Мария подняла с пола одеяло. Пока она оборачивала его вокруг себя, в коридоре послышались шаги. Адам взял ее за плечи и подтолкнул к слугам.

– Мёрфи, выведи ее через комнаты Уорфа. Никто не должен ее видеть! Уорф, спрячь эти зеленые шелковые штучки.

Странно было думать о своей репутации, когда Адама только что едва не убили в собственной постели, но она развернулась и поспешила пройти в комнаты Уорфа, Мёрфи шел за ней по пятам. Когда конюх плотно закрыл дверь, она услышала голос Рендалла, влетевшего в покои Адама:

– Ох! – Похоже за ним следовало еще несколько человек.

Мария с Мёрфи прошли через гардеробную в спальню Уорфа. Это была просторная комната со смятой постелью.

– Вам лучше всего подождать здесь и успокоиться, мисс, – предложил Мёрфи. – В коридорах некоторое время будет людно.

Струйка дыма все еще поднималась от дула его пистолета, и от него исходил резкий запах пороха. Мария подумала, что хоть Мёрфи с Уорфом отреагировали достаточно быстро и грамотно, оба были полуодеты и растрепаны. Она поглядела на постель, потом отвела взгляд.

– Хорошо, что вы оба оказались недалеко и наготове.

Мёрфи смутился.

– После всех этих угроз в адрес его светлости, Уорф подумал, что мы должны вооружиться и быть начеку на всякий случай. Мы оба старые солдаты.

Благодаря кочевому прошлому, Мария знала о жизни больше многих молодых женщин. Она вполне отдавала себе отчет в том, чем на самом деле занимались эти двое, но не думала, что стоит обсуждать это и дальше. Мёрфи, как и она сама, имел веские причины избегать встречи с обитателями дома.

– Эштону повезло, что вы у него служите.

– Герцог был добр к нам обоим. – Мёрфи подошел к двери в общий коридор и прислушался. – Похоже, там все стихло. Вы готовы рискнуть и пробраться в свою комнату, мисс Кларк?

– Пожалуй, – она жалко улыбнулась. – Я глупо себя чувствую в этом одеяле.

Он осторожно открыл дверь и выглянул, потом сделал ей знак следовать за собой. Она вышла за ним и босиком помчалась по коридору. Мёрфи не отставал. Остановившись перед собственной дверью, она тихо сказала:

– Нужно проверить внешних часовых. Убийца мог ранить кого-нибудь из них, чтобы проникнуть внутрь.

– Хорошая мысль. Я проверю. – Он поколебался. – Вы не беспокойтесь насчет Уорфа и меня, мы не станем распускать языки, мисс. Мы никогда не причиним вреда ни вам, ни герцогу.

Она догадалась, что конюх большой специалист по части запретной любви.

– Благодарю, мистер Мёрфи. Чем меньше мы все станем болтать, тем лучше.

Она скользнула в свою комнату, где все еще горела лампа, и направилась прямо к платяному шкафу. Фланелевая ночная рубашка, самый теплый вязаный халат и тапочки живо заменили одеяло. Мария как раз заплетала волосы в косу, когда в комнату ворвалась Джулия.

– Мария, что случилось? Кто-то стрелял?

Только сейчас Мария поняла, что с момента покушения прошли считанные минуты. Она секунду подумала и решила рассказать правду.

– Я была с Адамом, когда в его спальню ворвался человек с ножом. Адам боролся с ним голыми руками, а мне удалось дотянуться до сонетки. Уорф с пистолетом ворвался в комнату и выстрелил в бандита, тот выпрыгнул из окна, как крыса, рванувшая вниз по водосточной трубе.

Не стоит упоминать Мёрфи.

– О Господи! – воскликнула Джулия. – Эштон не ранен?

Мария мотнула головой.

– Он вел себя... поразительно. – Не будь он быстр, как кошка, не умей он так изумительно драться, они оба были бы уже мертвы. Она завязала ленточку на кончике косы. – Я пойду в его комнаты, все удивятся, если я не появлюсь там после выстрела.

– Я пойду с тобой. Нам следует выглядеть как можно благопристойнее.

Мария очень на это надеялась. Поскольку видимость благопристойности – все, что у нее осталось.