"Гладиатор, Маленький Лев и Капитан" - читать интересную книгу автора (Тихомирова Лана)

Глава 30. Порт Киотанура

Прошло три дня, наполненных солнцем, которое становилось все теплее. Три дня спокойствия, в которые я переживала только о том, какие же все-таки перипетии ведут героев Дюма по скользким дорожкам. Три дня, которые успокоили меня и почти отучили бояться Максимуса. В адмиральский час, он приходил ко мне в кают-компанию или в каюту и беседовал о том, что я поняла, или объяснял какие-то непонятные места.

— Я никак не понимаю, кто все-таки мать этого Рауля? Почему Герцогиня? А отец Атос почему-то вдруг оказался, — недоумевала я во второй день.

— Ну, вспомни. Она же рассказывает ему, о том, что остановилась в доме священника и в ту ночь согрешила с ним, после чего понесла. Такая она легкая эта дама.

— Но священник священником, а Атос-то тут при чем?

— Ты чем читаешь? Глазами или как? — улыбался Максимус, — где-то там он говорил о том, что в ту ночь священника не было дома. С Атосом она и согрешила.

— Как все… странно. Вроде бы все такие набожные, а просто переспать со священником ничего не значит.

— Ну, вот такие времена. Принцип называется, если нельзя, но очень хочется, то можно. Все люди так живут, под мнимыми запретами, которые сами же нарушают и мучаются потом. А почему нельзя? Сама религия это свод запретов и разрешений. Просто деления мира на "можно" и "нельзя". Прости, за подробность, но я знаю много поз для услады собственной и женской, индусы хорошую книгу придумали. А были времена, когда в Англии за использование какой-либо другой позы, кроме одной конкретной, каралось, чуть ли не смертью. Проклясть и отлучить от церкви могли запросто. При этом любовное изъявление проводилось, чуть ли не по часам и в одежде. Бред! Чем остальные позы-то плохи? Почему обязательно в одежде?

Догматы вроде не убий, не укради, понятны. Представь, что случится, если их отменить. Анархия и хаос. А мелкие запреты типа есть по четвергам только рыбу, или ставить свечи перед иконой — это символы и не более. К религии и священникам всегда относились потребительски, даже в средневековье. Надо тебе дать трилогию про столетнюю войну, там красиво это показано. И поступок ее хоть и предосудителен, но если хорошо подумать, то ничего страшного она не сделала. Ну, принесла потом ублюдка, ну, что поделаешь.

— Зачем вы ругаетесь на Рауля?

— Невежественная ты дикарка. Ублюдок, значит, незаконнорожденный последыш. Капитан зря лазил и чихал от пыли, чтобы найти тебе словарь? Ты ведь даже в него и не заглядываешь.

Вечером третьего дня перед "Марией-Мисхорой" замаячил берег, огни на нем были огнями Киотануры.

— Неужели все? — спросила я у Капитана.

— Все? Ничего еще не началось, а ты говоришь все, — с улыбкой ответил он, — в Киотануре сейчас фестиваль. Со всего мира туда съехались самые богатые женщины: старлетки, интеллектуалки, просто прожигательницы жизни. И Максимус, он всегда ездит на этот фестиваль. В этом году, правда, не собирался, но это судьба его, каждый год кутить тут.

— Значит, будет много женщин и грязи.

— Смотря, что ты подразумеваешь под грязью. Для Максимуса это образ жизни. Поверь мне, он не берет шлюх из первого попавшегося притона. Это достойные женщины, которые…

— Подумаешь, это дорогие шлюхи, которые сами себе не сознаются, кто они есть, — пожала плечами я.

— Какая ты злая, — Капитан потряс меня за плечо, — По твоей логике все женщины шлюхи, просто той или иной стоимости. Такая логика уже, однажды, привела нас к тому, что есть сейчас.

— Нет, логики твоей или моей. Она общая.

— Тебе еще учиться и учиться, — он поцеловал меня в макушку, — Не переживай, — тихо говорил он, — у меня есть одна идея, осталось лишь продумать ее так, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

Представь, домик на воде, на пантонах? Сделать волнорезы, на шторм (я чувствую их превосходно), мы будем уходить к ближайшему берегу.

— А чем будем жить? На что?

— Если подумать, много ли надо? Пропитания в море достаточно, и потом я такие порты знаю, такие рынки, что продать излишек не проблема.

— Ты не будешь скучать?

— Пока не попробую, не узнаю. Но я хочу попробовать. Главный вопрос: "когда?" Это может занять годы.

— Я подожду столько, сколько необходимо, — я посмотрела на Капитана, в спустившихся сумерках видно было только глаза цвета морской волны, они лучились благодарностью и радостью.

— Ты мне нужна, — грубо ворвался в идиллию Максимус. Я тяжко вздохнула и пошла на голос.

— Ты вообще кто на корабле? Моя помощница или его любовница? — бурчал хозяин.

— Ну, официально первое, второе только в планах.

Максимус скептически посмотрел на меня, состроил рожицу и фыркнул:

— Голубки.

— Учитесь завидовать молча.

— Так, я с удовольствием бы с тобой попрепирался, но не сегодня. Завтра мы прибываем рано утром. Ложись спать, я не хочу, чтобы с утра рядом со мной было чучело с синяками под глазами. Ты должна быть лучше всех тех, кто будет на фестивале.

— Зачем?

— Затем, что любая женщина по сути своей соревнуется с другой в красоте (особенно если у обеих недостаточно мозгов). Так вот, мне не нужны те, кто захотят показаться лучше тебя.

— Фильтр?

— Ты умница.

— Ладно. Я пойду.

Спала я беспокойно, мне то и дело снилась одна и та же сцена, я оставалась на берегу, а "Мария-Мисхора" уплывает навсегда. Я просыпалась в слезах, с криками и к утру оказалась совсем разбитой.

Я потратила больше, чем прилично времени на гардероб и вышла, разодетая в пух и прах.

— Это кошмарно. Я о лице. Зачем ты так размалевалась? У нас есть еще немного времени, срочно все переделывай, — фыркнул Максимус.

Я послушалась его, и вышла на следующий раз совершенно без макияжа.

— Ты меня в могилу загонишь! Тончик могла и набросать, и тушь… Не хотелось давать тебе советов, но к твоим глазам лучше пойдут светло-серые тени, но так как под глазами синяки… Что-нибудь золотисто-телесное, не сильно яркое. И у тебя есть простой блеск? Без цвета?

Я последовала советам Максимуса, но эффект мне все равно не нравился.

— Ладно, сойдешь и так на берег, — фыркнул он.

Капитан был всецело занят подходом к порту и, кажется, игнорировал меня. Предчувствия грызли меня, мне не хотелось на берег, хоть всю жизнь теперь так плавать, только не на берег сейчас.

"Мария-Мисхора" пришвартовалась в порту Киотануры, мы втроем сошли на берег, Капитан сходил первым, за ним Максимус, я семенила по трапу на шпильках следом, проклиная все и вся.

— Пять часов утра. Порт, — кратко описал диспозицию Максимус, — До начала фестиваля еще один день. Самое время искать гостиницу, вы не находите?

— Неплохо было бы, — согласился Капитан, — Но я через два дня покину вас, — Он посмотрел на меня, — я пойду в Чисхот.

— Зачем? — поинтересовался Максимус.

— Домик, — ответил Капитан.

— Заговорщики, — фыркнул хозяин, видя, как я расцвела.

— Я буду писать на твое имя, Макс, для Аиши, хорошо? И звонить тоже буду, не бойся, мы не потеряемся, — подмигнул мне Капитан.

Мы вышли из порта, и нашли гостиницу. Пока Максимус и Капитан регистрировались, меня послали на разведку, найти или магазин или забегаловку, которые бы работали в полшестого утра.

Я бродила по широким улицам Киотануры, они бывали зелены летом, сейчас листва опала. Было не холодно, но достаточно прохладно. Мне снова вспомнилось, что город можно разбудить. Если я пробужу его, то, может быть, мне повезет здесь?

Ноги мои тут же почуяли какой-то путь, и я побрела тщательно запомнила, где и в какую сторону сворачиваю. На одном из таких крутых поворотов налетела на девушку, мы сильно столкнулись и разлетелись в разные стороны.

Несколько минут я смотрела на Мисхору.

— Мисхора?

— Ты меня знаешь? — удивилась она.

— Вспомни, Охтор, ранее утро, ты подобрала Аишу. Это я, Аиша!

Мы радостно обнялись.

— А я думала, я с концами потеряла тебя в Неркеле. Я вот приехала посмотреть на фестиваль. А ты какими судьбами?

— Я теперь помощница. Прости, не могу сказать у кого.

— О, да ничего. Можно я пойду с тобой? Я все чего угодно не ожидала, только не такого сюрприза!

— Прости, Мисхора, я ищу что-нибудь, какую-нибудь забегаловку для хозяина, чтобы позавтракать.

— Ничего, — Мисхора, если и расстроилась, то не очень, — Я рада была тебя видеть. Ты сильно изменилась.

Мы еще раз обнялись, и Мисхора ушла, а я добрела до ближайшей скамейки и не могла отдышаться. Ужасно не хотелось, чтобы они виделись с Капитаном. Это все-таки роковая для него женщина. А я кто? Да, никто, по сути. Мало ли, что он мне там обещал. Надо что-то придумать. Если Мисхора вдруг забредет в порт… Дальше думать эту мысль мне помешали шевелящиеся на голове волосы.

Кафе нашлось тут же. Дворами я вернулась к гостинице, оказывается я не так далеко ушла.

— Что с тобой, ты как призрака встретила? — беспокоился Капитан.

— Все в порядке.

— Не ври. У меня у самого с утра сердце не на месте. К чему бы?

Я промолчала.

Мы вместе шли до кафе, молча. У меня и Капитана не было никаких сил и желания говорить. Максимус отчаянно зевал.

В кафе нам подали стандартный завтрак. Я ковыряла вилкой еду, мне совершенно не хотелось есть.

— Ты что? Аиша, ты вообще с нами? — Максимус тоже начал беспокоиться.

— Да, все хорошо, говорю я вам, — пыталась трепыхаться я.

Колокольчик на двери истерично звякнул, дверь хлопнула о стену и зазвенело стекло. Я заметила только развевающиеся от ветра каштановые волосы. Мужчины обернулись. Максимус побелел, Капитан стал словно восковый. Я с досады ударила кулаком по столу. Максимус обернулся ко мне, одного его взгляда хватило, чтобы понять все, что я думала, что случилось утром. Куда-то вдруг делись все колющие и режущие предметы.

— Вильям, — выдохнула Мисхора.

Она подбежала к нему и обняла. Капитан сидел, ко мне спиной, но я чувствовала, что он не знает, что ему делать.

— Здравствуй, — тихо сказал он, и коснулся ее волос.

Те адские муки, что я испытывала не сравнить ни с чем. Внутри все скрежетало, внутренности разметывало на части. Я комкала руками скатерть. Смотреть не хотелось, и все же я не отрывала взгляда от них.

— Аиша? Максимус? — Мисхора заметила нас и попятилась.

— Да, мы путешествуем вместе, — довольный сказал хозяин.

— Пойдем, — Капитан властно поволок Мисхору к выходу. Я ревниво следила, как они о чем-то говорят. Мисхора вцепилась в Капитана и не отпускала его, он старался удержать ее на дистанции, взяв за руки поверх локтей. Я видела, как они смотрели друг на друга, мы сидели не так далеко от выхода. У них оказались глаза одинакового цвета, только у Мисхоры чуть сероватые, а у Капитана — зеленоватые.

Я уловила на себе торжествующий взгляд Максимуса. Если бы не утреннее совпадение я бы подумала, что он все подстроил, хотя… кто его знает.

Свечение, что окружало Капитана и Мисхору вдруг потухло, он был печален и зол, в ее карих глазах появились слезы.

Он проводил ее до стула и усадил. Она повиновалась, в ней воли был не больше, чем в тряпичной кукле.

— Простите, — только и сказал он и вышел. Я вскочила, чтобы побежать следом, но Максимус грубо схватил меня за руку и дернул вниз и продолжал крепко держать. На секунду мне показалось, что он держит меня за самую душу.

Я еще видела Капитана, его быструю нервную походку, руки он засунул в карманы, а голову низко опустил. Вдруг он распрямился и обернулся резко, как будто ждал, что я или Мисхора выбежим вслед. Было еще не так далеко, но Максимус готов был сломать мне руку, сделай я хоть движение. Я видела серо-зеленые глаза Капитана, его пшеничные волосы и как набежавший ветер поднял ворот его рубашки. Он застегнул куртку, укутался потеплее и отвернулся. Все это время (не больше минуты) он смотрел на меня. Не прощался, но пытался запомнить, не извинялся, но пытался улыбнуться.

Мисхора плакала, тихо всхлипывая.

— Что произошло? — спросил Максимус, он один был в состоянии, что-либо соображать.

— Я потеряла его, — тихо прошелестела Мисхора, — Это не мой Вильям, это чужой человек, я не знаю его и больше никогда не встречу.

— Не плачь об утерянном, детка, — одной рукой Максимус погладил ее по голове, другой все еще держал меня.

— Может, пустите?

— Пока "Мария-Мисхора" не уйдет из Киотануры, не пущу.

Я потеряла дар речи.

— А ты что думала? Что после всего этого Капитан останется? Насколько я его знаю, сейчас он должен отдавать швартовые и на всех парусах мчаться куда подальше.

— Странно, — Мисхора поднялась и утирала слезы салфеткой, — Человек тот же, голос, запах, рост, но совсем другой в то же время.

Это я ему сказала, что он не мой Вильям, когда присмотрелась к нему хорошенько. Он совершенно чужой стал.

— Так, матушка, сколько вы не виделись? Люди меняются. Неужели ты настолько наивна, что думала, что однажды вы встретитесь и все будет как прежде? Все течет и одновременно все статично. Встретьтесь вы двумя неделями раньше… как знать, а теперь, — философствовал Максимус, пододвигая Мисхоре кофе.

Мисхора взглянула на меня по-новому, словно впервые увидела. С минуту она смотрела на меня, потом в ее глазах мелькнула молнии понимания. Она нетвердо улыбнулась, из глаз покатились слезы. Она пожала мне руку, встала и вышла из кафе.

— Ну, вот мы и остались одни, — тихо констатировал Максимус.

Я ничего не понимала, внутри было пусто, и гулял ветер. Мне стало холодно, захотелось прижаться, вдохнуть соленый запах.

— Ты победила их обоих, — вкрадчиво говорил Максимус.

— Кому нужна такая победа, если я одна?

— Есть я.

Я промолчала.

— Мне стыдно, — сказала я.

— За что? За то, что Мисхора и Капитан сами проворонили свое счастье? Они привыкли так жить. Но Уллиса я бы не списывал со счетов, в нем кроется много сюрпризов.

— А мне кажется, я потеряла его.

— Все может быть. Но я бы повременил с выводами. Никогда ничего не решай на эмоциях. Пойдем в гостиницу, успокоишься, почитаешь, и тогда будешь делать выводы. Ты же умница, Аиша.

Максимус повел меня в гостиницу, все так же держал за руку, а если бы отпустил, я мгновенно бы умерла.