"Гладиатор, Маленький Лев и Капитан" - читать интересную книгу автора (Тихомирова Лана)

Глава 12. Город Иезеркель

— Девочка, да ты заболела, — меня разбудил заботливый голос Эммэ. Роберт был уже у руля, а Эммэ пришел спать, вид у него был измученно-встревоженный.

— Нет, я хорошо себя чувствую, — зевнула я, чувствуя, как тяжелые теплые волны качают меня.

— Можешь мне этого не рассказывать, — фыркнул Эммэ и куда-то исчез. Поезд мерно качался и убаюкивал меня. Машинист вернулся через несколько минут с чашкой. От нее шел пар, и пахло лимоном.

— На, выпей сразу, других лекарств нет, к сожалению. Эммэ лег к самой стенке, там было теплее всего, и тут же засопел. Я выпила обжигающую жидкость и на глазах моих выступили слезы отчаяния и боли. Так я не обжигалась давно. Пора кончать с этим беспрекословным подчинением разным темным личностям.

Я, тихо пошатываясь, цепко держась за стенки, вышла из подсобки. Роберт сидел на своем стуле, уставившись в гущу леса, которому не видно было конца и края. Я стала разбирать еду.

— У нас скоро будет станция, — сказал Роберт. — Смотритель наш человек, ты можешь помыться там. Я знаю, для женщин это очень важно.

— О, спасибо большое, — вежливо отозвалась я, размышляя над смыслом фразы "наш человек".

— А откуда вы знаете? — вдруг спросила я, когда поняла конец фразы.

— Я был женат. Ну, то есть я жил очень долго с женщиной на островах. Она умерла и больше я не хочу знать ни одной женщины близко, — скороговоркой отрапортовал Роберт, давая понять, что это все и больше мне не стоит трогать эту тему.

— Сочувствую, — коротко сказала я. Тон Роберта отбил у меня всякое желание разговаривать и тем более что-то слушать.

На станции меня снова приняли за мальчишку, я не стала переубеждать еще более полоумного старика, чем Александр, в этом и спокойно себе придавалась банным процедурам. Там мы хорошо поели. Оказалось, что мы уже третий день едем, а не второй, как я предполагала и это самая последняя большая остановка. Будет еще две, чтобы оставить товар и все.

Мы ехали без остановок, спала я в основном под боком у Эммэ и слушала его болтовню. За те три дня, что мы ехали вместе, он успел поговорить обо всем на свете: о литературе, музыке, живописи, философии, психологии и мужчинах. О последних он любил говорить особенно, но не об обычных, а о таких, как они с Робертом. Мне было интересно, я не знала ни одного из писателей или композиторов, которых называл Эммэ.

— Мы с Робертом в этом плане совершенно разные. Я лучше образован, это объективно. Зато без Роберта, я бы давно помер с голода. Никому ты не нужен, будь хоть семи пядей во лбу, если ты ничего не умеешь делать. Роберт очень рукастый, по-моему, он умеет делать все, — не раз повторял Эммэ.

Деревушки и поселки стали чаще, мы даже переезжали через большую реку по очень длинному мосту. То, искусственное, крайне жалкое подобие, что называли рекой у нас, натурально в подметки не годилось тому, что я увидела. Свинцово-серые бескрайние воды несущиеся откуда-то и куда-то. Я не могла оторвать взгляда сначала от самой реки, потом уже от разных ярких деревушек, разбросанных по двум берегам.

— Красиво, правда? — я услышала Роберта, который специально встал, чтобы посмотреть на реку.

— Да, — эхом отозвалась я.

— Как стемнеет, остановимся. Мы перецепили твою теплушку назад, там все же комфортнее, чем в дровах, — сказал он, — Женщины любят комфорт, — не к месту прибавил он и снова ушел. Эммэ проводил его тоскливым взглядом и тут же вернулся к созерцанию пути.

— Иезеркель в одном дне. У нас будет единственный шанс остановиться на боковом пути, дескать, аппаратная неисправность четвертой степени, ты перейдешь, и там уже сама себе хозяйка. Ты пока думай, чего тебе надобно из того, что мы можем тебе дать. Потом уже вряд ли увидимся.

Меня подмывало спросить, что такое "аппаратная неисправность четвертой степени", но я решила, что лишняя загадка никому никогда не мешала, а вот если я что-то забуду и не возьму, это будет реальной проблемой.

Я набрала воды. Эммэ дал мне жестяную флягу, старую, как сам поезд. В нее поместилось около литра горячей воды. Пока вода не остыла, я использовала флягу, как грелку.

Мы остановились в лесу, едва стемнело. Эммэ и Роберт вдвоем вышли проводить меня до теплушки. Шли мы достаточно долго.

— Ну, давай, Аиша, будь здорова! — улыбаясь, сказал Роберт. Я ждала, что он что-то прибавит о женщинах, которые это любят, но он ничего не сказал.

— Помнишь, как только ты приезжаешь в Иезеркель, то сразу сдаешься властям, — напомнил Эммэ, — Аиша, желаю тебе счастья. Ты — хорошая девчушка, пусть и похожа на мальчика и это не так плохо, как ты думаешь.

Эммэ приобнял меня и помог забраться в теплушку. Дверь лязгнула и закрылась. Я долго сидела в темноте. Скоро поезд двинулся. Тут-то мне и стало страшно по-настоящему. Все мои страхи до этого были лишь блеклыми мелкими цветочками, по сравнению с тем, что я испытала сейчас. Меня вдруг осенило, что я одна, черт знает где, и тот же самый черт только и знает, что надо делать дальше. Сдаться властям… А что будет потом? Вдруг меня посадят. Хотя нет, вряд ли бы Эммэ стал мне советовать то, что совершенно неприемлемо.

Недаром я еду в Иезеркель, Лида нашла там свое счастье, почему бы и мне не попробовать там же. Я не пропаду. Мне всегда говорили, что я умею выплыть, умею выжить. Выжила же я у Ирэн, выживу и в Иезеркеле, каким бы он не оказался.

Путем нехитрых увещеваний, я расхрабрилась и на самом пике бравады уснула сном младенца. Проснулась я от лязга дверей.

На меня смотрели несколько странных рож в фуражках, за ними маячили Эммэ и Роберт.

— А это кто еще? — спросила одна из рож.

— Без понятия, — емко ответил Роберт.

— Так уж и без понятия, — прищурилась вторая рожа.

— Абсолютно, — авторитетно подтвердил Эммэ, — сами знаете, чего только не заведется в хвостовом вагоне.

— Гхм, — прочистил горло первый, — завелось. Ты чей, паренек?

Я так испугалась, что не могла ничего сказать.

— Ты глухой там что ли? — вспылил второй, — Тебя спрашивают, значит, отвечать должен.

— Аэ-э-э, — промямлила я.

— Ты умственно отсталый? — прочувствованно пожалел меня первый.

Находясь в глубоком шоке, я кивнула.

Мужчины расхохотались.

— Давай заберем его, там Патрик сам разберется, что это за человек. Смотрители полезли в теплушку. Я поспешно собрала свои вещи. Забыла только пару бутылок с водой на полу. Они подхватили меня за руки и вывели. Я обернулась, чтобы посмотреть на Эммэ и Роберта, на прощанье они тайком помахали мне руками.

Я осматривалась по сторонам. Смотрители, оба усатые и мордатые, вели меня по каким-то путям к зданию вокзала. Оно было странным, не таким, какими вокзалы бывают у нас. Строгое здание без украшений из побеленного известняком кирпича, в центре его вздымался продолговатый стеклянный пузырь, укрепленный железными балками.

На улице были сумерки, трудно определить время. Проходя мимо каких-то часов, я увидела, что сейчас всего час дня.

В здании вокзала было так же строго и даже угрюмо. Никакой даже маленькой росписи, все по-деловому неуютно. Меня посадили на жесткую скамейку в казенном коридоре. Но очень скоро привели в кабинет, обставленный с претензией даже на роскошь. На двери значилась табличка: "Комендант вокзала".

Сам комендант в собственном кабинете смотрелся блекло. Это был обрюзгший средних лет господин с бардовым лицом и мясистыми губами. Короткие волосы были скрыты под фуражкой, а серые глаза при моем появлении как-то жутковато сверкнули.

Меня посадили на мягкий стул с высокой спинкой, вещи положили рядом. Я как-то неожиданно для себя решила и дальше разыгрывать роль слабоумной девушки, только надо было сначала доказать, что я эта девушка и есть.

— Как твое имя? — спросил комендант с явной угрозой.

Я молчала.

— Ты глухой? Или идиот? — раздражился комендант, и лицо его побагровело, — А может ты террорист! — взорвался он и начал брызгать слюной.

"Почему же мне так везет на душевнобольных?" — мысленно вздохнула я.

Комендант взял в руки мой рюкзак и вытряхнул вещи из него на стол. Я покраснела, он снова недобро сверкнул на меня глазами. Переворошив все мои вещи, перепотрошив каждую тряпочку, перенюхав все бутылочки, он разочарованно крякнул и сел напротив.

— Ты транс ведь так? — задушевно спросил он.

Я не совсем понимала, что такое "транс", но по тону догадалась, что это какая-то тяжелая болезнь, возможно, неизлечимая. И кивнула едва заметно.

— Что ж это многое объясняет. Я столько вашего брата тут повидал и все, как один, говорить не хотят. Что же вы все за люди-то такие. Мужчины не мужчины, женщины, не женщины, — он грузно встал и медленно обошел стол. За это время он умудрился запыхаться. Комендант сел напротив меня совсем близко на корточки и, посмотрев снизу вверх, еще душевнее сказал:

— Меня Патрик зовут. А тебя?

Я кивнула, но ничего не сказала, а смотрела в пол и думала, что лучше уж молчать, чем отвечать на разные странные вопросы. Щеки моей вдруг коснулось что-то горячее и шершавое. Я отпрянула, сквозь макушку и до самых пяток меня прошила молния, да так и пригвоздила к стулу. Я таращилась на Патрика.

— Ну, чего ты глазки прекрасные свои пучишь? — улыбнулся Патрик. Лучше бы он этого не делал. Меня тут же вывернуло наизнанку. Я вскочила со стула, не понимая, что происходит, и что надо делать дальше. Патрик тоже не понимал, что произошло и ошарашено щупал лицо и фуражку, на которые меня стошнило. Он багровел все больше и больше. Вот-вот его мог хватить удар. Пока он не взорвался громогласной бранью, я схватила в охапку вещи и все, что смогла унести унесла, в том числе и ноги, со всем, что было выше. Я бежала долго и успокоилась только тогда, когда пробежала несколько километров, по какому-то пешеходном мосту через небольшую, но тоже естественную реку.

Я вспомнила все, что было в кабинете коменданта и меня передернуло. Стошнило меня от того, что комендант принял меня за мальчика и полез ко мне с совершенно определенной целью. Был бы он симпатичнее, кто знает. Я не обременена особыми принципами, но только не этот боров. Меня чуть не стошнило второй раз. Я снова пустилась наутек и голова у меня совершенно не кружилась, как это бывало раньше.

Остановиться я смогла только перед одним из самых величественных зданий, которые я когда-либо видела. Мэрия Иезеркеля. Здание поражало воображение. Я тут же забыла про все свои невзгоды. Посмотрев на это холодное архитектурное воплощение абсолютной власти на всем сущим, я поняла, что наконец-то достигла своей цели. Я на мужской территории, совершенно одна, почти без денег, без связей и мне открыты совершенно все пути. Пришибленная этой мыслью и навалившейся на меня вдруг гордостью, я пошла искать место, где можно было бы неплохо заночевать.