"Помни, что ты смертный" - читать интересную книгу автора (Грэнджер Энн)

Глава 2

Последние две недели Мередит Митчелл была на больничном, освобожденная от своих обязанностей в министерстве иностранных дел в связи с чрезвычайно зловредным гриппом, подхваченным в середине ноября. Она давно им не болела и забыла, как он изматывает. О возвращении на работу пока речь не шла. Нечего говорить, что в начале года она и не подумала сделать прививку.

«Не скажу, что это помогло бы в данном случае, — любезно объяснил доктор Прингл. — У вас новый тип гриппа. Вирус обновляется каждые два-три года».

Доктор посоветовал лежать в постели, пить много жидкости и потеть, выгоняя из организма заразу. Выписал лекарства от головной боли и ломоты в суставах, пообещал, что все будет хорошо.

Ничего не оставалось, как последовать его совету. Лежа на подушках, Мередит изучала трещины на потолке, разрабатывая планы их уничтожения. Кроме того, в углах колыхалась на сквозняке паутина. Ею тоже следовало заняться. За время болезни Мередит возненавидела потолок — эту памятную записку о домашних тяготах. Ничего вдохновляющего с него не свалится. Он не побуждал к глубоким размышлениям о смысле жизни. Призрачный палец не напишет на нем грозных предупреждений. Никаких «мене, мене, текел, упарсин».^[2] Обыкновенный потрескавшийся викторианский потолок с довольно сомнительной электропроводкой, терзающий совесть как раз в тот момент, когда невозможно противостоять домогательствам.

Последней каплей стала готовка миссис Хармер. Миссис Хармер — экономка местного викария Джеймса Холланда. Джеймс, уезжая на время из города, любезно «одолжил» ее инвалиду, и Мередит вновь не нашла сил для отказа.

Это означало, что миссис Хармер являлась каждое утро в восемь, хлопала парадной дверью, топала в зимних ботинках по узкому коридору на кухню с криком: «Ничего, мисс Митчелл, это я!»

Потом готовила к завтраку чай и овсянку.

«Добрый завтрак подкрепит на весь день. Особенно когда организм, вроде вашего, еды требует. По крайней мере, будете знать, что в желудке что-то плотное».

Овсянка точно плотная, пожалуй, вполне подошла бы для замазки трещин в потолке. Но все-таки съедобная, и это было лучшее блюдо в инвалидном меню миссис Хармер, которое страшнее всех симптомов гриппа, вместе взятых.

Говоря о последних веяниях в области диетического питания, миссис Хармер презрительно восклицала: «Причуды!» По ее твердому убеждению, больной должен есть побольше вареной рыбы, полезной для мозгов. Полезен также рисовый пудинг. Крутое яйцо не идет ни в какое сравнение с яйцом-пашот,^[3] катастрофически недоваренным, слизистым, на куске сырого хлеба. Кофе плохо действует на нервы. «Обязательно! — загадочно провозглашала заботливая экономка и добавляла: — «Оксо!», ставя на стол гигантскую кружку питательного бульона из фирменных кубиков.

За время ее благотворительной миссии дом пропах вареной треской, запеченным в молоке рисом и кубиками «Оксо». Единственный положительный результат ее деятельности заключался в том, что Мередит старалась выздороветь как можно скорее. Когда настал день отправлять миссис Хармер обратно к викарию, она неблагодарно радовалась.

Теперь симптомы болезни ослабли, осталась только неприятная дрожь в ногах и полное отсутствие аппетита, что неудивительно после вареной рыбы и бульонных кубиков. Тем не менее она нынче встала, и довольно рано. Салли Касвелл, которая работает на местном аукционе «Бейли и Бейли», сообщила, что среди предметов, выставленных сегодня на осмотр перед завтрашними торгами, имеется набор викторианских винных бокалов: «Как раз то, что ты хотела, Мередит».

Действительно, она как-то упоминала о викторианских бокалах, и Салли обещала их отловить. В принципе тесный коттедж на углу квартала не приспособлен для антиквариата. Единственным отважным деянием в этой области до сих пор оставалось приобретение уэльского буфета, от которого продавец, вероятно, стремился избавиться. Сегодня можно просто посмотреть на бокалы, устроить совместный ланч с Салли. Аппетит пока не вернулся, однако тарелка супа или что-нибудь в этом роде пойдет.

Мередит довольно бодро спустилась по лестнице на кухню. Налила чайник, выглянула в окно на задний двор. С виду холодно, но солнечно. Перед глазами мелькнула какая-то тень в дальнем углу за неиспользуемым угольным бункером, где до сих пор лежит иней. Опять тот самый кот.

Бродячий кот недели две шастает вокруг. Тощий, побитый, хотя молодой. Полосатый. Полосатые кошки самые любимые.

Может быть, он тут крутится дольше, а она не замечала, целыми днями торча в офисе. Обратила внимание только в вынужденном отпуске по болезни. Неизвестно, то ли его выбросили, то ли он ищет новое комфортабельное жилье, то ли родился на улице, хотя есть подозрение, что от него избавился нерадивый хозяин — слишком уж нервный, на дружеские призывы не откликается. Мучительно видеть такое худое животное. Миссис Хармер услужливо набила морозильник рыбой, которую Мередит размораживает и по кусочку скармливает коту. Заочно, ибо он отказывается подходить и не позволяет к себе приближаться, даже соблазненный ароматом трески. Приходится покидать сцену. Пища во время отсутствия исчезает. Отличный способ избавиться от рыбы, не выбрасывая на помойку, и одновременно сделать благородное дело.

Она вытащила из холодильника пластиковый контейнер с заранее отваренной треской, открыла заднюю дверь, вышла на колючий ветер, выложила еду в блюдце, позвала кота. Должен явиться, как прежде. А заодно и все прочие кошки в округе.

Через полчаса Мередит въехала на автомобильную стоянку у городского аукциона. Заперла машину и направилась через двор к открытым дверям безалаберной постройки из выветренного камня. Судя по некоторым признакам, здесь некогда были конюшни. А теперь над дубовой дверью красуется вывеска, знакомая как минимум двум поколениям:

Плакатик на доске объявлений извещает о близкой рождественской распродаже. Приготовления в самом разгаре. Вход в зал преграждает пузатый ореховый комод. Перед ним стоит крепкий мужчина в суконном фартуке, уткнув руки в боки. С той стороны видна лишь грудь и голова бледного юноши в бейсболке.

— Развернуть надо, Ронни! — крикнул крепыш.

— Ящики вытащи, — потребовал в ответ парень в бейсболке.

— Незачем. Обвяжем веревкой, не выпадут.

— Ради бога, — крикнул откуда-то изнутри другой голос, — вытащи ящики! И за углы не заденьте. Ранняя викторианская вещь!

— Не волнуйтесь, мистер Бейли, — пророкотал первый мужчина. — Предоставьте дело нам с Ронни.

Ореховый комод зашевелился, разворачиваясь.

— Правей, Тед! Подними свой угол! — скомандовал парень в бейсболке.

— Смотрите за ящиками! — взвыл из зала невидимый голос.

— Мы их обвязали! — прокричал парень в бейсболке, посмотрел на заинтересованно наблюдавшую Мередит, подмигнул, сдвинул бейсболку, почесал макушку. При этом оказался старше, чем сначала казалось, — бейсболка не столько отдает дань молодежной моде, сколько прячет поредевшие волосы.

Комод без повреждений продвинулся внутрь дюйм за дюймом, и Мередит последовала за ним.

Очутившись в просторном помещении с низкими потолками, сощурилась, а когда глаза привыкли к слабому свету, увидела вокруг самую разнообразную мебель, безделушки, картины, книги, загадочные коробки, ящики с неизвестным содержимым. Ронни с Тедом отволокли свою ношу в дальний конец, где ее взволнованно осмотрел обладатель третьего голоса.

Это был худой высокий мужчина, похожий на академика благодаря очкам в золотой оправе и седеющим волосам до ворота. С клетчатым костюмом старомодного покроя в стиле принца Уэльского контрастирует довольно легкомысленный галстук-бабочка. Известно: это Остин, который, несмотря на вывеску над дверью, в настоящее время остается единственным Бейли, возглавляющим бизнес. В данный момент он явно занят.

Мередит предоставила ему осматривать комод и стала пробираться среди мебели, мимо наборных столиков из стекла и фарфора, то и дело бросая любопытные взгляды на закопченные масляные картины и гравюры с пятнами от сырости. Наконец дошла до маленькой конторы в конце зала, где надеялась найти Салли Касвелл.

Никого. Должно быть, Салли на минуту вышла, хотя святилище кажется необитаемым, будто в него с утра никто не входил. Никаких личных вещей, никакой верхней одежды на вешалке, нет даже неизменного термоса. Компьютер выключен.

На столе две пачки листов с печатным текстом. Мередит взяла один в руки.

Подобно объявлению снаружи, листок извещал о рождественской распродаже и вдобавок перечислял наиболее интересную мебель, садовую скульптуру, книги. Среди прочего упомянут ореховый комод, на ее глазах только что водворенный на место. На другой страничке указаны номера лотов, которые пойдут завтра с торгов. Она провела пальцем по строчкам, пока не наткнулась на интересовавшие ее бокалы. Лот 124. Шесть викторианских бокалов для вина.

Мередит вернулась в главный зал. Остин Бейли остался в одиночестве, промокая лоб большим грязным платком. Видно, комод не пострадал. Ронни с Тедом отправились по другим делам. Остин поднял голову и увидел ее.

— Ох, Мередит, простите, не заметил. Как здоровье? — Он сунул платок в карман, протянул запыленную руку, вдруг сообразил, что она грязная, и вовремя отдернул. — Извините… Пришлось потрудиться.

— Всё на месте?

Мередит огляделась. Вряд ли что-нибудь еще поместится.

— Пожалуй. Жду гарнитур из стульев… — Остин нахмурился. — Хозяйка обещала сегодня доставить. Я сказал, если хочет продать… — Он пристально и строго уставился на гостью. — Они уже сюда внесены!

Она сообразила, что держит в руках каталог, и поспешила его успокоить:

— Меня больше интересуют винные бокалы. Где они?

Он повел ее мимо крупной медной статуэтки из Бенареса к столу, загроможденному всевозможной обычной и необычной питейной посудой. Высокие оловянные кружки с крышкой, глиняные кружки, пара баварских пивных кружек, деревянный охладитель для вина…

Вошли два-три человека, побрели, разглядывая вещи, в том числе бородатый мужчина в овечьей куртке, который с видом эксперта, отыскивающего подделку, склонился над письменным столиком. Остин Бейли, опасливо на него покосившись, рассеянно обратился к Мередит:

— Получили зеленый бланк? Если сегодня впишете в него ставку, завтра можно не приходить на торги. Конечно, если не захотите развлечься. На аукционе всегда есть риск, что ставку перекроют. Не забудьте, у подателей зеленого бланка десять процентов скидки.

— Куплю перед уходом. Я надеялась встретиться с Салли. Разве ее нет сегодня?

Мужчина в овечьей куртке переместился к обеденному столу. Супружеская пара подозрительно рассматривала картину с изображением нимф на поляне, покрытую старым пожелтевшим лаком и заключенную в пышную резную раму.

— Для гостиной слишком большая, Фрэнк, — указала жена.

— Но вид будет лучше, правда? — возразил Фрэнк.

— Не знаю, будет ли мне приятно видеть голых женщин над камином, Фрэнк. Хотя красиво.

— Искусство… — заключил Фрэнк, знаток и ценитель прекрасного.

Остин Бейли вздохнул, потер грязные ладони, взглянул на них с удивлением, словно спрашивая, почему грязь не стерлась.

— Мы с Салли договорились вместе пообедать, — настаивала Мередит. — Я думала застать ее здесь.

— Ох, боже… — Он еще сильней забеспокоился. — Вряд ли она сегодня появится. Очень досадно в такой ситуации… Осмотр продлится до половины пятого, и нам нужны все силы. Видите, люди приходят, уходят. Каждый сотрудник должен быть на месте.

Мередит его вполне понимала и выразила сочувствие, прежде чем снова осведомиться о Салли.

— Да… Она звонила. То есть не сама, а муж. Около получаса назад. Похоже, у них там что-то стряслось нынче утром.

— Неужели?

Это было зловещее известие, тем более что звонила не Салли, а Лайам, которого домашние проблемы, как правило, не волнуют. Вдобавок Салли с ней не созвонилась, несмотря на назначенный ланч, а ведь она всегда тщательно соблюдает договоренности.

— По-моему, газ взорвался или что-то вроде того, — неопределенно продолжал Остин Бейли, вновь оглядывая свои руки. — Мне надо идти, привести себя в порядок. Простите…

— Остин! — Мередит задела медный гонг, сидящую каменную борзую, неуклюжую эдвардианскую вешалку, предназначенную для одежды, шляп, тростей и зонтов. — Газ взорвался? Кто-нибудь пострадал? Я хочу сказать, сильный был взрыв?

Целые дома рушатся от взрывов в результате утечки газа из плит, колонок, поврежденных труб.

— Никто не пострадал. Только нервное потрясение, знаете. Бедняжка Салли жутко перепугана. Хотя с ней все в порядке, — серьезно заверил Остин. — Я расспрашивал Лайама. Взрыв произошел на кухне. Он точно ничего не знает. Кажется, ждут аварийную службу, чтоб во всем разобраться.

Остин нырнул в кабинет Салли, мимо которого они как раз проходили, и вынырнул с зеленым бланком из второй стопки бумаг на ее столе.

— Запишите вот тут свою ставку и передайте мне… если меня не будет, то Ронни или Теду… — Он беспокойно оглянулся, воскликнул: — Ох нет, мадам, здесь не ставьте!.. — и побежал распоряжаться.

Мередит не осведомилась о начальной стоимости викторианских бокалов. Вписала максимальную цену, которую готова заплатить, номер лота, свою фамилию, адрес, номер телефона и отдала бланк вернувшемуся Ронни. Остин с Тедом разглядывали картину с изображением парижских мостов в буйных красках, которую держала в руках крупная дама.

— Вы ведь продаете картины? — осведомилась клиентка.

— В принципе да, — подтвердил Остин, с неодобрением глядя на полотно.

— Мне надо идти, — предупредила Мередит Ронни вместо занятого Остина. — Будьте добры, передайте бланк мистеру Бейли. Спасибо. Э-э-э… вы сегодня ничего не слышали о миссис Касвелл?.. — Она сунула ему зеленый бланк.

— Газовая плита! — выкрикнул он, схватил листок, развернул, сдвинул на макушку бейсболку, вгляделся, вблизи и с проплешиной потянув на все пятьдесят.

— Мало? — тревожно спросила Мередит. — Или слишком много? Отправной цены не знаю.

— Никто не знает, — сказал он. — В зависимости от того, кто еще хочет приобрести. По-моему, вполне достаточно.

— Точно кухонная плита взорвалась? — серьезно уточнила она.

— То ли плита, то ли колонка.

Тед оставил Остина с крупной дамой и потащил куда-то картонную коробку с разнообразными фарфоровыми статуэтками.

— Вы насчет миссис Касвелл? — пропыхтел он. — Грохнула колонка в ванной. Смотрите, стулья привезли! Куда ж их ставить?..

Понятно: чтобы узнать о происшествии в коттедже Касвеллов, надо самой туда ехать. Мередит пошла к машине, надеясь, что все живы-здоровы.

Не плита, не трубы, даже не колонка.

— Бомба в посылке, — шепнула Салли Касвелл.

— Черт побери! — охнула Мередит и сама удивилась, что не выразилась покрепче.

Ведь она и ожидала чего-то драматического. Подъехав к коттеджу, первым делом увидела у парадного полицейский автомобиль и другой подальше на дорожке. Заметила еще белый фургон, который приняла сначала за газовую аварийку, но, выйдя из машины, разглядела грозную надпись «Саперное подразделение». На безопасном расстоянии перешептывалась кучка местных жителей.

Встревоженная Мередит побежала к воротам, где путь преграждал полицейский. Появившийся в тот момент в дверях Лайам потребовал ее пропустить. У него были на то свои причины.

— Салли в жутком состоянии. Сделай все, что сможешь.

Салли Касвелл сидела на диване в крошечной гостиной перед электрическим камином, тиская в руках стакан с бренди. Рана на лбу заклеена пластырем. Позади маячил мрачный Лайам. С кухни доносились голоса и шаги.

— Полиция, — тихо молвила Салли, — эксперты, саперы, криминалисты… Все собрались. Сгребли мусор. От пакета практически ничего не осталось. Но, по-моему, возможно определить тип взрывчатки по… силе взрыва. — Она судорожно махнула рукой, бренди выплеснулся из стакана. — Сфотографировали с-стол и к-кухню…

— Салли, ты правда не пострадала? — озабоченно осведомилась Мередит, оглянувшись на Лайама, погруженного в собственные горестные проблемы.

— Правда, все в порядке, — прохрипела подруга. — Лайам заклеил рану пластырем, кровотечение остановилось. Мне по-настоящему повезло. Кругом битое стекло. Я пока еще не совсем отошла, и меня почему-то знобит. — Она и впрямь дрожала.

— Это шок, — заключила Мередит. — Постарайся успокоиться. Тебя уже расспрашивали?

— Пытались, без особого толку. Я действительно ничего не могу рассказать. Все случилось внезапно, в тот самый момент, когда я отошла от стола. Самый обыкновенный пакет, на адресном бланке написано просто «Касвелл». Лайам был занят, поэтому я собралась распечатать.

Услышав свое имя, Лайам громко откликнулся:

— Даже не знаю, как в таком бедламе работать.

Мередит отбросила падавшие на лицо темные волосы и безнадежно на него посмотрела. Она довольно давно знает Касвеллов, хоть они не общались во время ее службы британским консулом за границей. Теперь, с окончательным возвращением в Англию (если МИД не передумает, на что пока нет никаких намеков), им неизбежно предстояло возобновить знакомство.

Салли ей очень нравится, Лайам очень раздражает — в нынешней ситуации больше прежнего. Даже допустив, что он потрясен, посочувствовать ему трудно. Жена могла серьезно пострадать, ослепнуть, обгореть, а он только о работе и думает!

— Я просила Лайама позвонить тебе, Мередит, — продолжала Салли чуть громче. — Он забыл в суматохе. Извини, что с ланчем не вышло.

— Чушь. Я сейчас все равно мало ем. Заезжала в аукционный зал, видела Остина. Похоже, он думает, что у вас газ взорвался. Я ожидала увидеть коттедж в руинах.

Салли заволновалась:

— Я должна поехать на работу! Ведь завтра торги…

— Не мели ерунду. Остин тебя не ждет. Там все под контролем. Успокойся.

— В любом случае надо дома сидеть, — проворчал Лайам Касвелл. — Едет какой-то другой полицейский, чином повыше. Видно, нас долго будут преследовать копы. — И он быстро вышел.

— Работа над книгой идет туговато, — объяснила Салли, но Мередит заметила, что с уходом мужа она расслабилась, голос окреп. — Бедный Лайам, ему только этого не хватало! В последнее время все плохо. Деревня для него не годится. Я думала, в тишине и покое ничто не помешает работе. Его и моей. Но он должен быть ближе к лаборатории. А сейчас каждый раз, когда надо что-то проверить, приходится ехать за много миль в Оксфорд… вдобавок к прочим неприятностям. Ты должна его извинить. Он не хотел грубить.

— Понимаю.

По мнению Мередит, Лайам грубил не больше обычного.

Салли взяла коньячную рюмку:

— Хочешь выпить? Прости, что раньше не предложила. Сегодня из меня плохая хозяйка.

— Нет, спасибо. Тебе еще налить?

— Не стоит. Постараюсь сохранить трезвую голову к приезду суперинтендента. Я вообще не пью. Икота начинается.

— Суперинтендент из Бамфорда?

Насколько известно, после перевода Алана Маркби в Бамфорде нет никого выше инспектора.

Салли опрометчиво тряхнула головой, сморщилась, схватилась за пластырь на лбу.

— Нет, из регионального управления.

Озноб пробежал по спине. Разумеется, не обязательно Алан. А вдруг он? Не обрадуется, когда ее увидит.

Прочтет очередную лекцию о недопустимости вмешательства в дела полиции. Но ее долг быть рядом с подругой.

— Сказали, кто именно? — спросила она с максимальной небрежностью.

— Вроде нет. Надеюсь, Лайам не станет хамить. Я предупредила, что мы все обязаны рассказать.

Мередит наклонилась к ней:

— Ты только что упомянула о других неприятностях. В чем они заключаются?

Салли заметно расстроилась.

— Проблемы с соседом. И с почтой. Конечно, не с взрывчаткой, а с письмами. Я ничего не знала. Лайам только сейчас рассказал, после взрыва. Он получал оскорбительные анонимные послания. Мне не показывал, не хотел волновать. У кого-то зуб на бедного старичка Лайама.

Людей, обиженных за долгие годы Лайамом Касвеллом, наверняка легион. Но тот, кто послал бомбу, безусловно, обиделся не на обычную грубость.

— По-моему, это все из-за биглей,^[4] — туманно объявила Салли.

К дому подъехала машина, хлопнула дверца, захрустели шаги на дорожке, раздались голоса на кухне. Один из них принадлежал Лайаму, который через минуту появился в гостиной. За спиной у него маячил другой силуэт.

— Прибыл представитель региональной бригады, — объявил Лайам без всякой любезности. — Суперинтендент Мальтби.

Из тени вынырнул высокий стройный мужчина.

— Маркби, — поправил он. — Добрый день, миссис Касвелл.

Взгляд его упал на другую женщину. Бровь вздернулась, голубые глаза прищурились.

— Мередит?..

— Здравствуйте, Алан, — сказала Мередит.