"Человек из кремния" - читать интересную книгу автора (Плэтт Чарльз)

"ДЕВАЙС АНЭВЭЙЛЭБЛ"

Войдя в просторное, светлое помещение, Шерон остановилась, глядя на экраны, консоли и металлические корпуса (некоторые открыты, точно с ними что-то делали), на платы, сложенные на верстаке и вспомогательное оборудование среди мотков кабеля. Всего десять дней назад здесь был Джим… Здесь он встретился с Лео Готтбаумом, а потом… Потом Готтбаум убил его.

Она подняла Дэймона на руки и прижала к себе. Он в полусне моргал глазенками, глядя на скопище электроники. Конечно, ей не стоило подвергать его всему этому; однако что-то в поведении высокого внушило ей б[ac]ольшую уверенность в собственной безопасности. Он был не из фанатиков, с какими она приготовилась встретиться, и выглядел усталым. Может просто за оборудованием приглядывает?

— Садитесь здесь. — Он провел ее к столу у окна.

— Спасибо.

Теперь при ярком свете, она смогла разглядеть его как следует. Странные, мечтательные глаза; похоже, она ему вовсе не интересна. Отстраненный какой-то. А так ли? Может, он гораздо хитрее, чем кажется? Трудно понять.

Она села к столу, усадив Дэймона к себе на колени.

— Ничего, ничего, — она прижала его к себе. — Все хорошо.

Высокий сел напротив.

— Наверное, следует представиться. Я — Майк Баттеруорт.

Шерон тут же узнала имя — оно встречалось в заметках Джима — но постаралась не выказывать удивления.

— Я… уже слышала о вас.

— Обо мне?

— Вы участвовали в проекте "Лайфскан".

Может быть, выказав храбрость и осведомленность, она добьется большего уважения. Шерон понимала, как выглядит со стороны: баба какая-то, с ребенком, явно слабая и беспомощная.

Она взглянула на другого. Тот сидел на табурете у верстака, холодно глядя на нее.

— Это Пол, — сказал Баттеруорт. — Пол Хартман. Заведует "железяками". Поддерживает их в рабочем состоянии.

— Мам? — Дэймон заерзал, устраиваясь поудобнее. Мам, а я скоро пойду спать?

Шерон обдумала положение. Как она понимает, Готтбаум здесь жил. Если так, тут должна быть минимум одна спальня.

— Здесь есть где положить сына, пока мы будем говорить?

Баттеруорт с любопытством взглянул на нее.

— Конечно; чувствуйте себя, как дома. То есть — черт возьми, раз уж вы здесь… Вон там свободная спальня. — Голос его звучал саркастически.

Шерон решила поймать его на слове:

— Спасибо.

Обрадованная нежданным развлечением, она подняла Дэймона, вышла в коридор и увидела открытую дверь в маленькую комнатку. Там стояла кровать, покрытая самодельным лоскутным одеялом, и Шерон тут же поняла: комната наверняка принадлежала Юми. Здорово; это должно быть добрым знамением. Уложив Дэймона, она укрыла его одеялом и осмотрела скромную меблировку: шаткий старый комод, сбитое из дерева кресло-качалка с шалью на спинке, зеркало в раме из морских раковин…

Дэймон ворочался с боку на бок под одеялом, сосал палец и смотрел на нее полуоткрытыми глазами. Она поцеловала его в лоб и погладила по щеке.

— Мам, а мы скоро поедем домой?

— Скоро. Поспи, а я поговорю с людьми. Ладно? Я буду рядом. Там, где мы были с тобой.

— Ммм-хм. — Он закрыл глаза.

Минут через пять Дэймон уснул.

Вернувшись в гостиную, Шерон решила, что между Баттеруортом и Хартманом явно состоялся спор. Хартман был мрачен и раздражен, а Баттеруорт, не обращая на того внимания, глядел в заоконную темень.

— Вот, сказала Шерон, усаживаясь на место, — теперь я могу говорить свободнее. — Она сложила руки на столе перед собой. — Я хочу поговорить с вами о моем муже.

Баттеруорт, перенесший свое внимание с окна на нее, молчал.

— Я понимаю, — продолжала Шерон, — что он, в некотором смысле, жив. Возможно, все это оборудование обеспечивает его жизнь, не знаю.

Баттеруорт медленно покачал головой:

— Если это вопрос, то из тех, на которые я не могу отвечать.

Осекшись, Шерон помрачнела.

— Наверное, вы не понимаете, как это больно для меня. Мне было очень тяжело ехать сюда. Я надеялась, что мы прямо поговорим обо всем и… и все между нами уладим полюбовно.

Баттеруорт был озадачен.

— Я говорю с вами прямо. Что же до полюбовности… Лаборатория в Лонг-Бич сгорела. Тридцать лет работы пошли прахом.

Что это? Он хочет сказать, что из-за нее? Шерон не могла понять его.

— Видите ли…

Он подался вперед, наконец-то включившись как следует в беседу:

— Нет; подождите, ладно? Я хочу вам кое-что объяснить.

Шерон раздраженно вздохнула.

— Но…

— Слушайте, — сказал он неожиданно резко, глядя ей прямо в глаза.

Внезапная перемена смутила ее.

— Хорошо…

— Вообразите себе… остров. На этом острове вы можете иметь все, чего ни пожелаете. И жить вечно. Как в нирване, понимаете? Однако попасть туда можно лишь одним-единственным способом. Через мост, который некие люди строили полжизни. И вот пятеро из них перешли по мосту на этот остров, а пара их друзей ждут своей очереди. Друзья, понимаете ли, помогали строить, и потому им был обещан бесплатный проход на остров. Но буквально в последний момент строители моста получили весть о некоем бедокуре, желающем все уничтожить. И так у них разыгрывается паранойя, что ради защиты острова они сжигают мост. Вот так. — Он подался назад. — И как бы вы себя чувствовали на месте оставшихся на берегу?

Хоть не сразу, но Шерон поняла его.

— То есть вы…

— Нет, не я. Пол. — Он кивнул на сидящего у верстака.

— О-о. — Она беспокойно взглянула на Хортмана и снова повернулась к Баттеруорту. — Но если это в самом деле такое чудесное место, почему же вы…

Баттеруорт взял ручку и начал чиркать что-то на мятом листке бумаги.

— Некоторые — особенно компьютерщики говорят, что у меня мистическая точка зрения. Я изучаю дзен-буддизм. Я верю в единство разума и тела. Зацифровать свой мозг, упрятать его в ящик — это не мой путь в нирвану. — Он нарисовал в центре листка круг, от которого расходились во все стороны штрихи точно так дети изображают солнце. — В любом случае, есть тут одна загвоздка. Допустим, группа людей работает с мозгом сканирует, режет на слои… Для этого существует множество ловких приспособлений, но операция — весьма длительное дело, и необходимую сноровку имеет лишь один из всей команды остальные все теоретики. Он-то сканирует их без проблем, но кто будет сканировать его?

Шерон поняла сложность ситуации.

— То есть это вы оперировали моего мужа.

Внезапно но густо перечеркнул свою почеркушку, уничтожая рисунок, и оттолкнул бумагу в сторону.

— Еще вопрос, на который я, очевидно, не могу отвечать. Он глянул в окно. — Хотя, наверное, скажу вот что. Если я верно вас понял, то знайте: муж ваш был уже мертв, а мозг его — заморожен. И проведенная операция предоставила его интеллекту единственную возможность уцелеть.

Хартман в другом конце комнаты установил на место какую-то плату и отодвинул от верстака свой табурет.

— Майк, ну к чему это все? Мы не обязаны ей ничего говорить. Мы ничего с этого не получим. Это — просто неоправданный риск.

— Как я уже сказал… — начал Баттеруорт.

— Ты даже не знаешь, что ей здесь нужно, — продолжал Хартман. — Зачем она сюда приехала?

Баттеруорт медленно кивнул.

— Законный вопрос. Для чего вы сюда приехали? Пол хочет знать.

Шерон вспомнила загодя заготовленный спич[?]. Когда она прокручивала его мысленно, он казался убедительным. Теперь она не была в этом уверена.

— Я хотела сказать: я решила, что больше не вынесу этого. Знать, что муж жив, но не быть с ним — это невыносимо. По-моему, если несколько человек добровольно перешли в состояние, в котором находится мой муж, в этом должны быть какие-то позитивные аспекты. И я приехала сюда, чтобы узнать об этом больше. И если это единственный путь к нему, я, возможно, захочу оперироваться сама. Вместе с сыном.

Именно так. Именно этого искала она.

Последовала тишина, нарушаемая лишь жужжанием вентиляторов, охлаждавших аппаратуру.

— Раньше надо было думать, — злобно и горько буркнул Хартман, подарив ей уничтожающий взгляд.

— Пол хочет сказать, моста нет и его не вернуть, объяснил Баттеруорт.

Шерон беспокойно заерзала в кресле:

— Неужели вы считаете, что я поверю, будто вы загодя не вывезли из лаборатории оборудование?

— Полагаете, легко вывести две тонны оборудования из лабораторий оборонного подрядчика? — сказал Хартман. Думаете, так вам и разрешили? Заходи кто хочешь, бери что хочешь?

— Ну, тогда, — настаивала она, — можно ведь построить заново…

— Десять лет! — заорал Хартман. — И пять миллионов!

— В любом случае, — все так же терпеливо, спокойно, точно отказываясь замечать общее напряжение, сказал Баттеруорт, — с вашим мальчиком это не пройдет. Интеллект, видите ли, не только то, что внутри клеток. Он — еще и межклеточные связи. А эти связи для развития требуют времени.

— Если сканировать и сохранить четырехлетнего, — сказал Хартман, — он может заучивать и запоминать что угодно, но четырехлетним останется навсегда.

Она обвела взглядом обоих. Кусок за куском отрывали они от взлелеянных ею надежд!

— Это… действительно правда?

Баттеруорт скомкал свою почеркушку и забросил в мусорную корзину.

— Чистейшая и очевиднейшая правда. Теперь, думается мне, вы вошли в наше положение, а мы — в ваше. Теперь мы, по-моему, понимаем друг друга. Верно?

Шерон почувствовала, что напряжение мало-помалу проходит. Действительно, способа добиться желаемого не существует. Если она действительно желает этого…

Она окинула взглядом оборудование, переполнявшее купол.

— Хорошо. Наверное, я не могу быть с ним. Но — можно я еще раз с ним поговорю? То есть, он, наверное, где-то здесь, в этих вот штуках…

— Вы продолжаете задавать вопросы, на которые я не могу отвечать. — Баттеруорт покачал головой, точно пытаясь избавиться от боли. — Пусть будет так. Я могу показать вам нечто, выглядящее и звучащее так же, как и ваш муж. Понимаете? Может, это будет он, хранящийся где-то в памяти компьютера. А может, просто симулятор.

— Хорошо, — кивнула Шерон.

Баттеруорт взглянул на Хартмана:

— Что скажешь, Пол?

— Мы ей ничего не должны.

— Не воспринимай это как долг. Считай установлением дипломатических отношений. Или прими, как карму.

Хартман вздохнул, раздраженно взглянул на Баттеруорта, прошел к консоли и коротко простучал по клавишам.

— Майк! Если тебе надо монитор, то давай.

— Идемте.

Баттеруорт поднялся и указал ей в сторону клавиатуры и монитора.

— Так просто?

Она проследовала за ним через комнату. В ней поднялась волна возбуждения, смывшая переполнявшее ее минуту назад чувство пустоты.

— Ну, вначале нужно соблюсти кое-какой протокол.

Усевшись к клавиатуре, он быстро ввел серию команд, затем в ожидании убрал руки.

Рядом с Баттеруортом стояло кресло черной кожи, заваленное бумагами. Спихнув документы в сторону, Шерон пристроилась на краешек кресла, сгорая от нетерпения.

Баттеруорт отвернулся от экрана.

— Пол! Она рид-бэк не выдает.

Хартман подошел к нему.

— Ты свой код ввел?

— Ну да.

Хартман придвинул клавиатуру к себе и коротко простучал по клавишам.

— Оперативная система — есть, интерпретатор команд есть… А Лео нету.

— Давай тогда напрямую к кому-нибудь из остальных.

Несколько минут прошло в молчании, нарушаемом лишь щелканьем клавиш. Шерон наблюдала, жалея, что совсем не разбирается в технике. Лицо Хартмана мало-помалу становилось более озадаченным, и в конце концов на нем появилась тревога.

— Никак, — сказал он. — Везде сплошной офф-лайн.

Шерон перегнулась через подлокотник и взглянула на экран. Несколько строчек системного кода и просто текст… Тут изображение вдруг пропало, и машина вывела на экран новый текст. Шерон склонилась пониже, чтобы прочесть.

Сообщение было загадочным и лаконичным:

"DIVICE UNAVAILABLE".