"Ночные клинки" - читать интересную книгу автора (Корджи Стефан)Глава XIИ вновь над Бодеем спустилась непроглядная ночь. Горожане дружно молились Индре в надежде, что всемогущий покровитель города убережет их от страшной напасти, выползавшей с темнотой на узкие мощеные улицы. Бодей вымер, словно во время эпидемий Черной Смерти. Жрецы ходили по улицам, громко призывая всех оставаться по домам и спрятать подальше все, что могло бы послужить орудием убийства, и от этого мирным обывателям становилось еще страшнее. Конан, Пхарад и Хашдад встретили ночь в портовом кабаке — кроме как в гавани, нигде в городе подобных заведений не имелось. Кузнец и вор были угрюмы, словно плакальщики на похоронах. Еще бы! Все их усилия отговорить киммерийца от этого самоубийственного мероприятия не увенчались успехом. Конан закусил удила и, грохнув кулаком по столу, заявил, что он все равно пошел бы на это дело, даже если правящие городом жрецы не заплатили бы ему ни гроша. — Это ведь тварь Ночных Клинков, Хашдад! — доказывал северянин своему спутнику. — Или ты решил им все простить? Кузнец отмалчивался. Он никогда не отступал, когда дело доходило до драки; но вот вступал он в эту драку неизменно последним. Наконец совсем стемнело. Киммериец лишний раз переобулся, проверил, не скрипят ли где ремешки сандалий, накинул просторный плащ, прицепил к поясу так удачно прихваченный в покоях Веледа меч с серебряным шаром на эфесе и шагнул к двери. — Пора. Пхарад с кузнецом поднялись. — Ох, чует мое сердце — сожрет нас эта тварь! — вздохнул воришка. Колени его заметно тряслись. — Ничего-ничего, шагай! — прикрикнул на него Конан. — Небось, как золото на три равных части делить — так ты первый, а как службу за это золото исполнить — так и душа в пятки? Ничего с тобой не сделается. Шагай, кому сказано?! Пхарад вихрем вылетел за дверь. Рука у Конана была, как известно, тяжелая. С бешеным киммерийцем лучше было не спорить. Они шагнули в ночь. Мягкий плащ сумрака тотчас же лег им на плечи; Великая Ночь приняла их в свои объятия. Теперь оставалось самое простое — выследить демона Ночных Клинков. Они залегли в стыке трех домов, откуда просматривалась гавань и черная галера, сейчас почти растворившаяся в сумраке. Это место — удобный наблюдательный пункт — указал Пхарад. Бодейские воры частенько использовали его, высматривая наиболее ценную добычу. Ждать пришлось недолго. Проскрипели уключины; негромко прошлепали по воде весла небольшой лодчонки. От жрецов Конан знал, что Ночные Клинки испросили себе право выходить ночью в город — якобы для того, чтобы лучше организовать охоту на демона. Кроме того, киммериец не сомневался, что верховные жрецы Индры наверняка нашпигуют весь город своими соглядатаями. Но если бы даже все до единого служители бога собрались вокруг неведомого мага Ночных Клинков, доказать они все равно бы ничего не сумели — ну, встряхнул он пустым мешком… И что такого? Может, он налагает благоприятные и способствующие отысканию твари заклятия?.. — За ним! — шепотом бросил Конан. — Но держитесь у меня за спиной! Да сохранит нас Кром от того, чтобы он заметил нас первым! Хашдад и вор поспешно исполнили приказанное — даже слишком поспешно. Конан полагал, что эти двое могут послужить приманкой для демона — но, похоже было, что они скорее развалят все дело, чем по-настоящему помогут. И вновь Конан крался вслед за человеком в темном плаще. Даже самое зоркое око не смогло бы разглядеть силуэт сжавшегося, готового в любой миг к прыжку киммерийца. Человек в плаще шел, не оборачиваясь, как и в прошлый раз. Конан ощутил первый толчок какого-то смутного пока еще беспокойства. Этот парень не мог идти так уверенно! Неужели он не знал, что его тварь едва не прикончили прошлой ночью? Едва ли с его стороны было благоразумным идти вот так беспечно, не оглядываясь и не смотря по сторонам! А, может, все же не доводить дело до встряхивания мешочка? Может, просто прикончить этого типа? Или, по крайней мере, оглушить? А потом пусть с ним разбираются местные жрецы… Да, наверное, это было наиболее правильным. Конан убыстрил шаг, двигаясь по-прежнему беззвучно, точно призрак. Спина незнакомца быстро приближалась. Киммериец уже обнажил меч, чтобы плашмя опустить его на голову аколиту Ночных Клинков, когда человек перед ним внезапно развернулся — с такой быстротой, что даже стремительный киммериец не успел атаковать. — Вот мы и встретились снова, мой дорогой Конан, — маг Пелий ощерил зубы в злобной усмешке. В следующий миг острие меча распороло его плащ. Пелий — он же Нелек Кахал, и один Кром ведает, какое из этих имен было истинным — успел отпрянуть лишь в последний момент. — Я ждал тебя, киммериец, — сквозь зубы прошипел Пелий. — С того самого мига, как ты лишил нас Камня-Хранителя, так нужного моему Ордену! Было очень несложно поймать тебя на крючок, варвар. А теперь ты отправишься со мной и вновь займешь свое место — на гребной палубе нашего корабля! — Он высоко поднял правую руку, оставляя открытой грудь. — А ты, оказывается, еще более живуч, чем крыса! — рявкнул киммериец, скрывая свое разочарование. Он был уверен, что от раны, нанесенной волшебным кинжалом, вышедшим из рук чародеев Белого Круга, маг уже не оправится… — Если бы ты не попал в Камень-Хранитель, едва ли мы говорили бы с тобой! — отрывисто бросил Пелий. — Но чары Белых не враждуют между собой. Последнее, что успел сделать Хранитель, — это сохранить меня!.. На этом разговоры кончились. Конан атаковал мгновенно и стремительно. Острие клинка проскрежетало по невидимому стальному щиту, не дойдя примерно локтя до горла Пелия. Маг громко расхохотался. — Глупец! Я защищен заклятиями! Тебе никогда не совладать со мной! А теперь я укрощу терзающего город демона! И докажу всем, что именно ты навел его на Бодей! У Конана перехватило дыхание. Похоже, Пелий был прекрасно обо всем осведомлен, и теперь чародей явно играл на публику — вернее сказать, на жрецов-соглядатаев, что наверняка следили за каждым его шагом. Понятно, почему он пожертвовал тайной Камня-Хранителя — драгоценность сгинула безвозвратно, так что пусть себе жрецы Индры знают об этом! Зато они удостоверятся, что он, Пелий, не подозревает об их присутствии… Конану потребовалось не больше одного мгновения, чтобы разгадать нехитрую игру своего врага. Похоже, мага и впрямь окружали защитные заклинания, а это значит, что простым клинком эту защиту не пробить… Киммериец резко повернулся на месте. Описав полный оборот, тяжелый, хорошо раскрученный меч врезался в незримую защиту Пелея, точно таран в городские ворота, Клинок не одолел чар, однако сбил мага с ног и отшвырнул к стене дома. В следующий миг Конан уже оказался на поверженном противнике. Чародей не успел ничего сделать, а северянин могучей рукой вдавил ярко сияющий шарик на эфесе в невидимый щит Пелея. Раздалось шипение, повалил багровый пар — словно плавился лед вокруг раскаленного металлического бруска. Чары не выдержали — серебряный шар, похоже, впитал в себя и силу сторожевого демона, поверженного Конаном в подземельях, и силу твари Ночных Клинков, которую северянин серьезно ранил прошлой ночью. Лицо прижатого к земле Пелея исказилось. Глаза полезли из орбит, рот искривило мукой; он весь задрожал крупной дрожью. Серебро одолевало силу его защитных заклинаний, хотя Конан по-прежнему лежал «на воздуси» — между ним и Пелием ничего не было видно, хотя их разделял примерно локоть пустого пространства. Маг был безоружен — как видно, он слишком понадеялся на свое волшебство. Впрочем, он, наверное, и не собирался убивать северянина — ведь «твое место на гребной палубе!» — бросил он в запале… Руки волшебника скользнули под плащ. Мелькнул знакомый Конану кожаный мешочек; торопясь, волшебник лихорадочно рвал прочные сыромятные завязки. Он совершил ошибку, этот Пелий, непростительно грубую для такого сильного чародея, вдобавок — входящего в Орден Ночных Клинков. — Эгро! Аутергар, эгро! — взревел вдруг Пелий, справившись с завязками. — Изыди, демон! Чую плоть твою, чую дух твой, пришедший сбирать жатву смерти на улицах Бодея! Изыди! Эгро! Аутергар, эгро! Эта тирада явно предназначалась для соглядатаев. На самом же деле — догадался северянин — маг пытался натравить своего зверя на него, Конана. «Дерьмо ты, а не маг, — внезапно мелькнуло в голове варвара. — Настоящий маг бы не допустил подобного…» Алый шарик на эфесе уже почти достиг горла волшебника. Выпустив черный мешочек, Пелий попытался ударить Конана кулаком в кадык — напрасная попытка! Киммериец играючи отшвырнул руку врага, да так, что костяшки пальцев сухо треснулись о камни мостовой, а лицо Пелия исказилось от боли. Однако прикончить плененного в своем прозрачном коконе мага Конан все-таки не успел. В дело вступила тварь Пелия, и ее холодные цепкие пальцы потянулись к сознанию киммерийца. Демон был тут, совсем рядом, и в распоряжении Конана оставались считанные секунды. Он постарался использовать их с наибольшей пользой. Оттолкнувшись от невидимого щита, варвар вскочил на ноги. Глаза его горели, из горла рвался леденящий душу волчий вой — исконный боевой клич киммерийских кланов. Многие в Велитреуме помнили этот клич до сих пор — с того самого дня, как дикая орда северных варваров взяла город на щит и почти сровняла его с землей. Конан ясно видел врага, Демон думал о нем — и оживали какие-то неимоверно древние обереги и заклятия, еще в младенчестве наложенные на Конана. Люди севера бережнее хранили память и знания, были ближе к стихиям и духам лесов, озер, рек и гор; в трудную минуту все это могло пригодиться. Так или иначе, Конан видел врага. Видел туманное облачко, зависшее над мостовой; видел оставленный его оружием след — большое темное пятно, значительно темнее, чем остальное «тело» демона, видел уже потянувшиеся к его лбу прозрачные ледяные пальцы; и, по-прежнему оглашая замершие в страхе улицы Бодея своим боевым кличем, Конан сам прыгнул вперед, навстречу гибельному призраку. Удар! Бесплотная рука, несущая безумие и смерть, столкнулась с раскаленным серебряным шаром — и тотчас же вспыхнула. Демон поспешно отдернул длань — двух пальцев на ней как не бывало. Оставался только один. Однако не стоило забывать и о Пелии. Помятый маг сумел встать, вновь заухав и зарычав, совершая руками какие-то пассы — надо полагать, добавлял сил своему призрачному псу, потому что демон внезапно сорвался с места и закружился вокруг Конана — быстрее, быстрее, еще быстрее… Киммериец усмехнулся. Он сам отлично владел этим приемом — несложным, но порой весьма действенным, особенно если превосходишь врага не силой, а быстротой. Улучив мгновение, он прыгнул к ближайшей стене. Демон, описывая круг, не успел остановиться, со всего размаха врезавшись в ее глинобитную поверхность. И тут оказалось, что беспрепятственно проникать сквозь окна, ставни, двери может лишь длинная рука демона. Его же бесплотное «тело» пробило толстый слой глины — и рванулось обратно. Но было уже поздно. Конан ударил эфесом вперед, целясь точно в облако пыли, внезапно вспухшее на стене. Выпад, шипение, треск, взметнулись прозрачные языки холодного пламени… Киммериец на миг ощутил короткое сопротивление, как будто его меч встретил некую упругую преграду; однако она тотчас же и пропала. Эфес сухо стукнул о дно глубокой выемки. Под ноги киммерийца скатилось несколько капель маслянистой черной жижи — все, что осталось от демона Ночных Клинков. Пелий, словно в трансе, наблюдал за всем происшедшим. Похоже, мельком подумал Конан, кинжал Белого Круга все-таки обошелся ему не столь уж дешево — сил у чародея, по крайней мере, явно поубавилось. Расправившись с демоном, Конан решительно шагнул к его поводырю. Пелий, разом утратив всю свою величественную осанку, слабо пискнув, метнулся в сторону; похоже, чары, ускоряющие бег, он наложить еще мог. — Миг — и чародей исчез во тьме улицы. Конан вытер пот. Дело оказалось нелегким. Один Кром ведает, почему киммериец видел, незримого для прочих, врага. И теперь пора было спешить в гавань — нельзя было дать Ночным Клинкам уйти. Вбросив меч в ножны, Конан устремился в погоню. Однако, когда он оказался на пирсе, было уже поздно. На галере звонко и часто били тимпаны. Якоря были уже подняты, и корабль начал двигаться к выходу из гавани. И тут внезапно с черной палубы донесся отчаянный крик, крик ужаса и отчаяния, отчаяния настолько бездонного, когда смертному остается уповать только на Вышние Силы. — Спаси-и-те! Я… Лиджена!.. Меня… — но тут крик оборвался, как будто взывавшей внезапно заткнули рот. Конан вздрогнул. Только этого ему не хватало! Проклятая девчонка, она опять угодила в передрягу! И как же эти Ночные Клинки ухитрились ее сцапать?! Киммериец сплюнул со злобой. Похоже, маг Пелий отнюдь не дурак… быстро разобрался, что к чему и дал деру… Ну что ж, попытаемся выжать хоть что-то полезное из бодейских жрецов… Северянин вздохнул и отправился за кузнецом и вором. Ему хотелось спать. Завтра — он чувствовал — ему придется покинуть Бодей. Хорошо бы только теперь узнать — куда двигаться дальше? Они явились к жрецам за второй частью награды на следующее утро, сами уже целиком и полностью готовые к дороге. В главный храм Индры их не пустили. Верховный жрец, имени которого Конан так никогда и не узнал, ждал их возле бокового придела, с тем, чтобы провести в свои покои, находившиеся в дальнем боковом крыле здания. Внутри Конана встретила монашеская аскетичность. Голые стены, голый пол, простая деревянная лежанка, простой стул и простой стол, заваленный свитками. — Итак, Конан из Киммерии, мне стало ведомо, что ты прикончил демона, — проскрипел старик. — Но мне все еще неведомо другое. Зачем ты затеял ссору с почтенным Пелием, известным магом, членом братства Ночных Клинков, вышедшим в город с той же целью, что и ты? Вы не поделили добычу? — Это была моя работа, — спокойно возразил киммериец. — Город Бодей дал ее мне. Это я должен был убить демона! Я, а не какой-то там Пелий. Делиться с ним наградой я совершенно не собирался. — Жадность и стяжание — два тяжких греха! — Жрец назидательно поднял палец. — Для тебя будет лучше, Конан, если ты отринешь эти мирские соблазны… Киммериец вспомнил пламенную речь, произнесенную им перед приказчиком на базаре Айодхьи, и невольно усмехнулся. Все они одинаковы, эти отцы-монахи. Все призывают отказаться от радостей плоти, но при этом сами отнюдь не спешат отказываться от власти… Старый жрец распространялся еще долго о пути смирения и добродетели, так что Конан вконец потерял терпение. Наконец служитель Индры выдохся и сделал перерыв, чем немедленно и воспользовался киммериец. — Послушай, почтеннейший, я взял с тебя совсем немного золота, и надеюсь получить кое-что еще. Нет, не деньги и не драгоценности — а правдивые вести. Расскажи мне о Ночных Клинках! Раньше я никогда не слышал о таком ордене… — О! — Старик, казалось, обрадовался возможности поговорить еще. — Садись, сын мой, ибо повесть моя будет длинной… Она и впрямь затянулась. Жрец говорил и говорил, перечисляя имена людей, стран и городов, с легкостью повествуя о событиях столь давних, что даже самые древние из древних преданий народа Киммерии не сохранили и слабого отблеска памяти тех дней… Ночные Клинки гнездились далеко на юге. На побережье великого океана, на юго-западе от Вендии. Там высилась их неприступная крепость, державшая в ужасе все племена чернокожих на много миль окрест. Год за годом, шаг за шагом Ночные Клинки, соединившие в себе людей всех рас, возводили там, среди девственных лесов громадного континента, исполинскую империю, равной которой мог считаться разве что Ахерон. Но Ночные Клинки учли опыт своих предшественников: окружавшие их твердыни лесные племена были разрозненны, разъединены, погрязли в сварах и спорах на тему — «чьи боги истиннее». («Глупцы, — заметил по ходу дела жрец, — всем ведь ведомо, что бог един и имя ему — Индра Вседержитель!»). Конан придерживался на этот счет иного мнения, но счел за лучшее промолчать. Пользуясь этим и разумно не угнетая местных сверх меры, Ночные Клинки не боялись ни мятежей, ни восстаний. Каким же богам поклонялись они сами, никто толком, не знал, а аколиты этого ордена никогда ничего не рассказывали. За последние годы они распространили свое влияние далеко на север — им платили дань даже кочевые племена на южных рубежах Иранистана. Там не без помощи Ордена стремительно набирало силу молодое разбойничье государство под названием Датха. Султаны Датхи, защищенные поясом пустынь, через которые вели ведомые только им тайные караванные тропы, зачастую совершали опустошительные набеги на север, восток и запад… — Как мне добраться до владений Ордена? — не выдержав, перебил Конан старика. — Это нелегко, — вздохнул тот. — Корабли в их столицу не плавают — кроме их собственных. Но зачем тебе туда, сын мой? После ссоры с их аколитом едва ли тебя будет ждать там радушный прием! — Это неважно, — Конан покачал головой. — Спасибо тебе за вести, почтеннейший, да упокоит Кром твои седины! Скажи, не известно ли, куда могла направиться та галера, что стояла в бодейской гавани? Понимаю, что едва ли, но все же… — Отчего же? Жрецы тщательно собирают подобные сведения — кто, куда, когда и с чем отправился. Это помогает в торговле… Так вот, скажу тебе, что судя по грузу, эта галера направлялась в Маранг — порт в Иранистане. Оттуда рукой подать до Датхи — груз наверняка предназначался ее султану. В Маранг ты попадешь легко… Вскоре Конан знал даже имя капитана, способного быстро переправить его туда. Прощаясь, киммериец почтительно — как и положено, по обряду его родины — поклонился жрецу, уважая его годы. — И вот еще что, достойнейший. Демона, что терзал твой город, выпустил маг Пелий, аколит Ночных Клинков, чародей Ордена Hepг. Я не могу строго доказать это — но поверь мне! Когда речь идет о жизни и смерти, киммерийцы не лгут. Старый жрец побледнел. — Ты уверен, сын мой?! Ты совершенно уверен? — Как только может быть уверен смертный, сталкиваясь с волшебством, — пожал могучими плечами Коыан. — Когда галера этих самых Клинков вновь пожалует в вашу гавань, не спускайте с нее глаз! Не пускайте никого из ее команды дальше портовых кабаков! Не разрешайте им слоняться по Бодею ночами!.. А еще лучше — вообще запретите им сходить на берег! Старый жрец выглядел растерянным. — Но, сын мой… Они приносили немалый барыш городу, они покупали много наших товаров… и всегда платили золотом… — Они подгребали Бодей под себя, — нагнувшись и пристально глядя прямо в глаза старику, сказал Конан. — Они подгребали его под себя, разве ты не понял, почтенный? Их демоны подрывали бы веру в Индру… а потом Бодей сам упал бы им в руки, как перезрелый плод… Подумай над моими словами, почтенный!.. — Я подумаю, — медленно ответил жрец. — Но ответь и ты мне на один вопрос, о Конан из Киммерии — зачем ты преследуешь Орден Ночных Клинков? Чего ты ищешь? Ты могуч и доблестен, но, боюсь, этот враг тебе не по плечу. Глаза северянина сузились. — Именно в этом я и хочу разувериться, — бросил он на прощание, круто повернулся и вышел. Не теряя времени, Конан и Хашдад в тот же день отплыли из бодейской гавани — на корабле под гордым названием «Морской Кот». С ними увязался и воришка Пхарад — ему, похоже, наскучили жрецы его родного города. — Мир хочу посмотреть, — так объяснил он киммерийцу свое решение. — Глядишь, господин, я тебе еще пригожусь… Маранг, говорят, — веселый город… — Смотри не довеселись до смерти, — проворчал Хашдад. Он был мрачен. Кузнеца неожиданно настигла морская болезнь — его, просидевшего столько времени на гребной скамье галеры! — А что мы станем делать там, в Маранге? — пристал вор к Конану. — Опять гоняться за этими типами с черной галеры? Ох, и натерпелся же я страху в тот раз!.. Думал, живым к самому Индре прямиком отправлюсь… Пхарад беззаботно болтал о каких-то пустяках, однако Конан его уже не слушал. Все его внимание привлек далекий белый отблеск на самом горизонте. Парус! Со стороны открытого моря… Купец? — едва ли; торговцы предпочитают ходить вдоль берега, и только при угрозе шторма отгребают подальше в океан. Тогда — пираты? — Капитан! — зычно окликнул шкипера Конан. — Эгей, капитан! Парус на зюйде! Толстый бородатый шкипер мигом взлетел на самый верх кормовой надстройки. Он уже привык доверять остроте зрения своего пассажира — тот никогда не ошибался. — Точно! Парус! Сохрани меня Нудун, это парус! — 0н всплеснул руками. — Пираты! А ну, пошевеливайтесь, свиньи, если не хотите надеть ошейники рабов!.. — напустился он на матросов. Но людей и не требовалось подгонять. С ужасом, косясь на возникшие возле горизонта чужие паруса, они стремглав бросились по реям. Тяжелые полотнища захлопали, ловя ветер; отдыхавшие гребцы схватились за весла. Здесь не было рабов — только вольнонаемные из Гильдии Гребцов; все могучие молодые парни. Шкипер спешил раздать оружие. Пхарад, побледнев, замер возле борта, не в силах оторвать взгляда от приближающихся врагов. Хашдад держался куда лучше — спокойным, твердым голосом он попросил у капитана топор потяжелее и теперь поигрывал им, примеряя оружие к ладони. — Шкипер! А щит и шлем у тебя найдутся? — Киммериец не без основания полагал, что отражать вражеский абордаж в основном придется ему. — Найдутся, найдутся! — отозвался запыхавшийся моряк. — Иди, примерь… А щиты вон — вдоль стены. Бери самый тяжелый. Я уж и забыл, когда его последний раз кто в руки брал… Доспехи оказались неожиданно хороши. Щит — надежный, толстый, окованный железом, с острой стальной пикой в середине. Он и впрямь сделан был для какого-то великана — и пришелся как раз впору Конану. Тем временем стало ясно, что уйти от пиратов не удастся. Дул свежий южный ветер, и, несмотря на усилия гребцов, «Коту» было не оторваться от приближавшегося галеона. Катапульт на торговом судне, увы, не было — а вот у пиратов они имелись, и те не замедлили привести их в действие. — Похоже, на катапультах у них настоящий мастер, — сквозь зубы процедил Конан, когда первое же каменное ядро с галеона, описав крутую дугу, с треском врезалось в корму «Морского Кота». Однако пиратам, похоже, судно нужно было по возможности целым и невредимым, поэтому стреляли они больше для острастки. Суда сближались. На палубе галеона густо стояли стрелки — их было куда больше, чем на «Коте». — Шкипер, гони всех вниз! — взревел Конан. Он слишком хорошо знал, что за этим последует. Настоящий ливень стрел — а целиться пираты, увы, умели отлично. Лучники перебьют всех, кого смогут — после чего корабль достанется пиратам, считай, без потерь. Совет Конана оказался как нельзя кстати. Миг спустя с галеона полетели стрелы — десятками, хрустко вонзаясь в палубу и борта. Киммериец, в отличие от остальных, не ушел вниз. Укрывшись за мачтой, он ждал, держа наготове меч. К полному изумлению северянина, он заметил, что серебряный шар на его эфесе начал слабо светиться… «Так вот оно что, — мелькнуло в голове Конана. — Значит; это не просто пираты… Ну, Пелий, ты и хитрец!» Однако, времени на дальнейшие размышления у киммерийца просто не осталось. Умело маневрируя, пиратский корабль навалился на жалобно скрипнувший борт «Морского Кота». Полетели абордажные крючья. В тот же миг северянин с ревом бросился вперед — навстречу визжащей волне морских разбойников, смуглокожих и невысоких, судя по узким глазам — уроженцев Кхитая. В этом не было ничего странного — кхитайские искатели приключений, случалось, забредали даже к берегам Стигии и Аргоса… На призывный клич Конана отозвались матросы и гребцы «Морского Кота». Трюмные крышки полетели в стороны, вооруженная кто чем команда бросилась в контратаку. Впереди всех шагал с высоко поднятым топором Хашдад; бодейского же вора нигде не было видно. Две людские волны сшиблись. Конан привычным движением выбросил вперед меч, и первая его жертва, обхватив руками пронзенный живот, повалилась на палубу. Доски окрасились алым. Тяжелый щит и надежный шлем помогли Конану врезаться глубоко во вражеские ряды. Кого мог он рубил мечом, кого мог — сбивал с ног щитом, стараясь при этом еще и зацепить врага стальным острием, что украшало щит. В несколько мгновений Конан оказался возле борта, оставив за собой восемь трупов. Это несколько отрезвило пиратов и придало смелости защитникам «Морского Кота». С дружными криками моряки навалились на узкоглазых. Могучие гребцы, орудуя мечами, топорами и дубинами, даже начали теснить врага. Но, похоже, кто-то изрядно башковитый надоумил пиратов, как поступать, если на борту — Конан-киммериец. Откуда-то с палубы галеона послышался заунывный вой, повеяло холодом. Желтокожие пираты внезапно отхлынули назад, вереща от ужаса. Их примеру последовали и защитники «Морского Кота» — и было от чего! Среди мачт галеона медленно разворачивались полупрозрачные серые крылья. Вот появилась безобразная змеиная голова… вот вспыхнули алым огнем глаза… Существо хрипло вскаркнуло и сорвалось с места. Грубая плоть досок и бревен не служила для него препятствием; оно шагнуло вперед и тотчас же оказалось совсем рядом с Конаном. Красные глаза в упор уставились на добычу. Тварь натравили на киммерийца, именно на него — однако демон был непрочь и поразвлечься. Одна из его лап внезапно утратила прозрачность, серовато-стальные когти обхватили вокруг талии вопящего от ужаса пирата и потащили несчастного к пасти чудовища. Челюсти тоже стали из призрачных вполне обычными, голова человека оказалась между них, они сошлись — и тело рухнуло на палубу. Из обрубка шеи хлестала кровь. Голова прокатилась по пищеводу и исчезла в волнах серой мглы. Ею, очевидно, чудовище решило закусить. Палуба «Морского Кота» быстро пустела. Желтолицые пираты откатились назад, в большинстве своём, перепрыгнув обратно на галеон, и никакие самые строгие приказы не могли их остановить. Команда «Кота» забилась в трюмы и на гребную палубу, не решаясь высунуть и носа. Один человек, впрочем, все-таки решился — Хашдад. Держа топор наперевес, он спокойно шагнул из-за угла кормовой надстройки. Тварь не обратила на него никакого внимания — она вперила взгляд своих красных глаз в Конана, решив, очевидно, зачаровать его, так же как змея — пичугу. Зарычав, словно бешеный волк в смертельной схватке, Конан прыгнул вперед первым. Меч свой он уже держал эфесом вперед. Выпад!.. Но светящийся шар пронзил пустоту — плоть демона существовала в какой-то иной реальности, и честное серебро, неоскверняемый металл, посвященный великим древним богам, ничего не мог сделать на сей раз. Шарик лишь засветился еще ярче, словно пылая гневом на собственное бессилие. А вокруг спокойно плескалось море, и ярко светило солнце, и вообще великому океану не было никакого дела до двух сцепившихся бортами скорлупок, на одной из которых широко развернулись крылья твари из неведомых краев по другую сторону ночи. Конан ловко увернулся от протянувшейся к нему когтистой лапы толщиной с его собственный торс. Усилием воли он отбросил тянущиеся к душе цепкие пальцы страха и неуверенности. Как только ты усомнился в своей победе — считай, что уже мертв. В схватке побеждает тот, кто крепче верит в то, что именно он возьмет верх. Пока тварь разворачивалась, киммериец ринулся через борт. Прыжок — и он уже на палубе галеона. За спиной раздался резкий недовольный свист — демон поворачивался. Шар на эфесе киммерийца засветился еще ярче. Здесь, здесь, где-то здесь, совсем близко… совсем рядом… Тот, кто выпустил этого демона… Вниз! Мелькнуло перекошенное от ужаса узкоглазое лицо — Конан рубанул наотмашь. Тело тупо стукнулось о доски и покатилось вниз по трапу. Туда, за ним, за ним! В эти мгновения варвара вел острый охотничий инстинкт. Не владея заклинаниями, не зная чар, он твердо знал, что идет навстречу своему главному здесь врагу — волшебнику, что послал серую тварь на борт «Морского Кота». Полумрак нижних палуб, испуганный топот — все разбегались перед киммерийцем, словно перед самим Богом-Разрушителем. Никто не дерзнул преградить ему дрогу — никто, кроме лишь одного, в котором Конан тотчас же и без ошибки узнал аколита Ордена Ночных Клинков. Низенький толстяк, поросячьи глазки заплыли жиром; он не трясется от страха, он стоит и ждет, скрестив руки на груди. Из одежды на нем только ярко-алые широкие шаровары. На шее — три тяжелые, толстые золотые цепи. Больше — по крайней мере, на виду — нет никакого оружия. — Вот мы и встретились, Конан-киммериец, — прошипел толстяк, повторяя ту же фразу, что произнес и Пелий в Бодее. Как они все уверены в себе, эти черные волшебники! Как они презирают всех прочих! Как они ненавидят всех, а пуще всего — друг друга! Как они радуются поражениям тех, кто, казалось бы, стоит с ними плечом к плечу! Толстяка ничему не научили две неудачи Пелия. Наверное, он мнил себя непобедимым… Где-то совсем рядом захлопали широкие крылья. Тварь, что могла спокойно двигаться сквозь стены и земную плоть, торопилась на зов своего повелителя. Однако она опоздала. Конан атаковал со всей нерастраченной яростью. И грубое проклятие, сорвавшееся с языка киммерийца, быть может, оказалось куда действеннее всех чар и магических формул. Толстяка защищал невидимый щит, клинок Конана скользнул по прозрачной броне, однако теперь северянин знал, что делать в таких случаях. Как и в Бодее, раскаленный серебряный шар вдавился во вражескую защиту, им киммериец опрокинул толстяка навзничь. Но ехидная усмешка исчезла из маленьких заплывших глазок только, когда багряный шар вдавился толстяку в горло. Он переоценил себя и недооценил Конана, этот мастер чародейств из Ордена Ночных Клинков. Он был слишком самоуверен. Он полагал, что его защита остановит любую атаку киммерийца, в то время как его призрачный зверь прикончит дерзкого. Глаза толстяка в один миг раскрылись широко-широко — за миг до того, как вырваться из орбит висящими на алых шнурах плоти кровавыми ягодами. Он закричал — но крик тотчас же и оборвался. Защита его исчезла, и за спиной Конана раздался жалобный и бессильный вой — зверь Ночных Клинков погибал, лишенный поддерживавшей его воли мага. Конан поднялся. На полу в луже крови плавало мертвое тело. Где-то совсем рядом были пираты… и киммериец не был бы киммерийцем, если бы вышел сейчас из боя. На палубе галеона никого не было, — А ну, все за мной! — взревел Конан, взмахивая мечом. — Покажем этим псам, что такое настоящие моряки! Ответом ему стал яростный рык команды «Морского Кота», Перепрыгнув вновь на его палубу, Конан подобно урагану обрушился на противостоящих ему желтокожих пиратов. Схватка завязалась нешуточная, поскольку пираты тоже сражались за свои жизни. Несмотря на все мастерство Конана, перевес начал клониться на сторону морских разбойников — они все же лучше умели владеть оружием, чем большинство с «Морского Кота». Гибли матросы, гибли молодые гребцы; фронт людей Конана оказался рассечен надвое, Хашдад оказался среди тех, кого теснили к носу; Конан оборонял корму и пока не отступил ни на шаг. Его меч производил настоящее опустошение во вражеских рядах; подставляемые клинки ломались, легкие щиты лопались, в то время как тяжелое, окованное сталью шипастое чудовище на левой руке киммерийца порой разило не хуже доброго меча. Дело могло бы обернуться совсем скверно для «Морского Кота» и его команды, если бы не один ловкий бодейский воришка. Неожиданно раздался глухой треск, словно где-то совсем рядом рвались веревки. Конан бросил быстрый взгляд — абордажные канаты лопались один за другим, между бортами судов появилась полоса воды… Вдобавок над палубой галеона неожиданно закурился дымок- предвестник самого страшного бедствия в море для деревянных судов… А потом над планширом «Морского Кота» появилась донельзя довольная физиономия Пхарада! И предводитель кхитайских пиратов быстро смекнул, что с такими потерями он на своем месте не задержится. Владыка Поднебесной может сурово спросить с нерадивого капера, потерявшего много искусных солдат и не доставившего ожидавшуюся добычу. Верно, золота, полученного от Ночных Клинков, было явно недостаточно… Кхитайцы отхлынули обратно. Миг — и их тела посыпались в воду. Они торопились обратно, затоптать и погасить стремительно разгоравшийся огонь. Им было не до добычи… |
||
|