"Еврейские баллады" - читать интересную книгу автора (Клугер Даниэль)

Шахматная баллада

Небо над Римом похоже на сон — Странные тучи, смутные тени. Жил здесь когда-то рабби Шимон Бен-Элиэзер — шахматный гений. Ах, невеселая эта пора!.. Рабби Шимону вручили посланье: Первосвященник, наместник Петра Римских евреев обрек на изгнанье. «Срок нам дается лишь до утра, Вот и солдаты ждут у порога, А от изгнания и до костра Очень короткой бывает дорога. Я отправляюсь просить во дворец, Милости, право, не ожидая Но говорил мне покойный отец, Пешку за пешкою передвигая: Жизнь человека подобна игре — Белое поле, черное поле. В рубище, или же в серебре, Пешка чужой подчиняется воле. Станет ладьею или ферзем, Только не стоит этим гордиться — Пешка не сможет стать королем Даже в конце, на последней границе». И ожидали раввина с утра. Слуги, епископы, два кардинала. Первосвященник, наместник Петра Молча стоял средь огромного зала. Не посмотрел на просителя он. Был погружен в размышленья иные. Только заметил рабби Шимон Шахматный столик и кресла резные. Первосвященник, наместник Петра В белой сутане, тяжелой тиаре Всех приближенных услал со двора И произнес: «Я сегодня в ударе! Вот и остались мы с глазу на глаз. Как шахматист ты умен и опасен. Хочешь, сыграем на этот указ?» Рабби ответил: «Сыграем. Согласен». Жизнь человека подобна игре — Белое поле, черное поле. В рубище или же в серебре, Пешка иной подчиняется воле. Станет ладьею, станет ферзем, Право, не стоит этим гордиться — Пешка не сможет стать королем Даже в конце, на последней границе. Тени тянулись от стройных окон, А на доске развивалось сраженье. И озадачен был рабби Шимон, И растерялся он на мгновенье: «Строил игру мой покойный отец Именно так…» — он сказал изумленно. Первосвященник поправил венец И на раввина взглянул отрешенно. Был словно жаром охвачен раввин, Двигая пешку слабым движеньем: Ход оставался всего лишь один — И завершался его пораженьем. И ощутил он дыханье костра, Или изгнанья дорогу крутую… Первосвященник, наместник Петра Вдруг передвинул фигуру другую. И увенчалась победой игра, И выполняя свое обещанье, Первосвященник, наместник Петра Перечеркнул указ об изгнаньи, Остановился перед окном, И усмехнувшись, молвил чуть слышно: «Пешка не сможет стать королем. Я понадеялся — тоже не вышло…» А через месяц — или же год — К рабби Шимону в дверь постучали: «Друг мой, я сделал ошибочный ход Мы ведь с тобою не доиграли!» Первосвященник, наместник Петра — В скромном наряде простого монаха. В комнату следом вошло со двора. Лишь ожидание с привкусом страха. Молча властитель доску разложил, Неторопливо фигуры расставил Партия та же — и гость победил. И капюшон аккуратно поправил, И улыбнулся, и прошептал: «Думаю, ты обо всем догадался, Я поначалу тебя не узнал — Только когда ты в игре растерялся. „Пешка не сможет стать королем!“ — Этим отцовским словам не поверив, Я не жалею сейчас ни о чем, Собственной мерой дорогу измерив. Бегство из дома, проклятье отца, Ложь и интриги старого клира… Но по ступеням дойдя до конца, Стал я властителем Рима и мира. Брат мой, ты разве не помнишь меня? Шахматы, игры, детские споры? Все забывается… День ото дня Память сплетает иные узоры. Так почему ж я помиловал вас? Видимо, встреча была неслучайной. Эта игра и злосчастный указ Вдруг приподняли завесу над тайной: Прав был отец — все сведется к игре. Белое поле, черное поле. В рубище, или же в серебре, Пешка иной подчиняется воле. И получая награду потом, В клетке последней, перед порогом, Пешка не сможет стать королем — Так человеку не сделаться Богом…»

В некоторых версиях этого предания утверждается, что имеется в виду раввин из Майнца Шимон а-Гадоль («Шимон Великий»), узнавший во время игры в шахматы в своем сопернике — римском папе — то ли сына, то ли брата. Это случилось в XI веке. Лео Таксиль в своей книге об истории папства — «Священный вертеп» — пишет, что в архивах Ватикана ему не удалось найти документов о двух римских папах, считающихся легендарными — о так называемой «папессе Иоанне» и анонимном первосвященнике, имеющем прозвище «Жидовствующий папа». Неясные намеки позволяют предполагать, что речь идет о еврее по происхождению, который уже будучи главой католической церкви, неожиданно вернулся к иудаизму. Не исключено, что речь идет о том же первосвященнике, которого упоминает легенда о рабби Шимоне а-Гадоль.