"Антимир" - читать интересную книгу автора (Сергеев Сергей Викторович)

Глава 6

Виктор встал с постели ближе к двенадцати часам. Разбуженный утренним звонком от Марии, он поначалу никак не мог заснуть снова, а лишь провалился в легкую дрёму, которая постоянно прерывалась непонятно чем. То ему захотелось посмотреть который час; то, услышав голоса, почудилось, что это пришла в гости к его матери Наташка, жаловаться на него, и он лежал, прислушивался, пока не понял, что это всего-навсего соседка; то звонил телефон, и мать отвечала кому-то, что он ещё спит.

Включил телевизор как раз вовремя, чтобы посмотреть новости. Мать, Анастасия Петровна, согласно, непонятному Виктору, рабочему графику медсестры сегодня в будний день опять была дома и словно ждала сигнала, без стука открыла дверь в его комнату и вошла со словами:

— Ну, что, гуляка, выспался? Вставать то не пора?

— Сейчас новости посмотрю и пойду умываться, — ответил он ей, зевая.

— Во сколько же вы закончили? — спросила она, усаживаясь на стул, выдвинув его из-под стола.

— Да по-разному, я с Шабановыми в первом часу ушёл к нам на дачу, Димка там поспал немного, потом на такси отвёз его домой в город, Наташка вернулась к Копёнкиной, вот когда там закончили, уже не знаю, — с готовностью поделился он о событиях прошедшей ночи.

— Что же вы там пили-то, что отсыпаться по дачам пришлось? — удивилась она услышанному.

— Всё подряд, потому и развезло, — сын уклончиво охарактеризовал спиртные напитки на вечеринке.

— Прошло без происшествий? не хулиганили там? а то у нас, как в большой деревне, сейчас же всё всем известно станет, и пойдут пересуды, — подвела она разговор к главному.

— Нормально всё прошло, по крайней мере, при моём участии, — слегка смутился Виктор и тут же закрыл тему, — мам дай новости досмотреть, за завтраком поговорим.

— Ну, ладно, пойду разогревать, — и она с этими слова поднялась, задвинула стул на место и, шаркая тапочками, вышла из комнаты.

"Мать, как и Машку не проведёшь, — подумал он, осмысливая её вопросы, — вот всё чувствует, женская интуиция — чудовищная штука".

Он досмотрел новости, ничего нового в них не было, выключил телевизор, затем открыл дверь на лоджию и отправился в ванную.

Квартира его родителей в относительно новом кирпичном пятиэтажном доме, хотя и была улучшенной планировки, ему не нравилась. Старая, трёхкомнатная в трёхэтажке куда уютней, возможно просто она была родовым гнездом, из которого он выпорхнул как птенец на волю. Пока учился, а затем пребывал в небытие, подросла сестрёнка Оля и, бразды правления в их семье оказались в её руках.

Она закончила биофак университета в соседнем областном центре, защитила кандидатскую и, чтобы поддержать родителей в трудное время — болезнь Виктора, вернулась в Возжаевск. С таким образованием Ольга легко устроилась на хорошо оплачиваемую работу, сначала провизором в местную сеть аптек, затем пошла на повышение, стала замом по снабжению, а затем вышла замуж и всё бросила, вместе с мужем открыли сначала одну свою аптеку в городе, а потом и вторую. Дальше им развиваться в самом Возжаевске было не перспективно, и они нашли новую свою нишу, реанимировали сельские аптеки и пункты в деревнях и сёлах района.

Бизнес приносил неплохой доход. Вот на эти самые деньги Ольга с мужем приобрели эту самую квартиру. Сделав евроремонт, но, не прожив в ней и года, они решили построить коттедж в черте города. Средств на строительство не хватало, и дочь предложила отцу и матери следующую комбинацию: они переселяются в эту квартиру, а она продаёт их старенькую и вкладывает деньги от продажи в строительство.

Возраст родителей подходил к пенсионному, Анастасия Петровна медсестрой зарабатывала немного, Василий Иванович, пока был начальником участка, получал неплохо, но потом его молодые задвинули, и уже инженером по технике безопасности зарплатой похвастаться не мог. Перспектив на новое жильё у них не было и, под напором Ольги они согласились на такой размен.

Естественно брата Виктора никто не спрашивал, потому квартира ему и не нравилась. Не нравилось ему и то, что родители постоянно заглядывали в рот дочери, хотя она жила от них отдельно. Постоянно говорили: нужно посоветоваться с Ольгой; спросить, как бы поступила она; а то ещё и хуже, как бы Оля не стала их ругать за тот или иной самостоятельный поступок.

Виктор и сам испытывал психологическое давление со стороны сестры, но пока он считался больным, то воспринимал такую назойливую опеку всего лишь как излишнюю заботу о себе. За последние месяцы, когда память восстановилась, а его сознание медленно, но верно налаживало связь с окружающим миром, он на всё это стал посматривать с раздражением, хотя в глубине души где-то и побаивался младшую сестру и потому открыто не перечил ей.

Он догадывался и всё больше находил подтверждения, что финансовая сторона лечения в основном легла на плечи Марии, у родителей, известно, не было таких денег, чтобы содержать его в приличных клиниках и вывезти за границу, но у сестрёнки они были, а та не торопилась вкладывать в него. Более того, он был уверен, что вся комбинация с квартирами и коттеджем была затеяна лишь для того, чтобы спрятать деньги, после чего аргументировано можно было говорить, что средств на лечение нет, тем более за границей. Нет, конечно, она моталась с ним по больницам, привозила его домой на время, увозила обратно на обследования, но деньгами старалась участия не принимать.

Хотя зачем им нужен этот коттедж, ни детей, ни плетей, как говорят в народе, у них нет и нет пока даже в плане.

Вот, казалось бы, по таким простым причинам он не любил просторную с раздельными светлыми комнатами, с немаленькой лоджией и с хорошим ремонтом квартиру на втором этаже.

Почистив зубы и умывшись, бриться не стал, он через прихожую проследовал на кухню. Прежде чем усесться за стол Виктор подошёл к окну, которое выходило во двор, и посмотрел вниз.

— Вот сестрёнка зачем-то пожаловала, — прокомментировал он увиденное.

Внизу у подъезда припарковался новенький "форд фокус" со знакомыми номерами.

— Да, она звонила, про тебя спрашивала, — засуетилась мать, — хочет о чём-то с тобой поговорить.

— Мам выкладывай, что она там затеяла? — задал сын вопрос матери, устраиваясь за столом на завтрак.

— Вить, ей богу, не в курсе, — извинительным тоном оправдывалась Анастасия Петровна, — ты же сам знаешь, она у нас леди-вумен, и в свои планы нас не посвящает.

— Бизнес-вумен, — поправил сын мать, — ну, а в остальном ты конечно права.

— Ты кушай, кушай, — лепетала мать, — кофе с молоком будешь? или без?

— С молоком, — кратко ответил сын и принялся за сосиски с картофельным пюре.

Анастасия Петровна поставила перед ним бокал с кофе, пододвинула тарелку с бутербродами и, не дожидаясь звонка, пошла открывать дочери дверь.

Время было уже обеденное, и потому для Виктора был подан плотный завтрак, но его аппетит слегка притупился известием, над которым он теперь ломал голову, зачем приехала сестра. Уже жуя сосиску, он встал из-за стола и сходил в свою комнату за браслетом.

"Пригодиться, — подумал он, возвратившись обратно, — с бизнес-вумен нужно быть во всеоружии".

Наконец-то в прихожей послышались голоса и шелест пакетов. Мать всё что-то ахала и говорила, что и этого всего им не надо, а дочь что-то неразборчиво отвечала ей, но затем они примолкли, и тем самым вызвали подозрения у Виктора. Ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы их перешёптывание было доступно его уху.

А говорили они естественно о нём. Ольга всё выспрашивала у матери, когда он пришёл, когда встал, что рассказывал о вечеринке.

Успокоившись, он ослабил концентрацию и продолжил трапезу, матери всё равно ничего неизвестно, так что никаких его секретов она не выдаст.

Через минуту после окончания перешёптывания обе женщины показались на кухне. Мать в новых тапках, которые уже не шаркали, потому и вошла бесшумно, сразу остановилась у огромного холодильника, который стоял напротив двери, и стала раскладывать по полкам содержимое пакетов.

Дочь, молодая копия матери с незначительными поправками, красивая ухоженная женщина в дорогом летнем костюме василькового цвета, состоящего из обтягивающей юбки средней длины и лёгкого, с глубоким вырезом, так, чтобы показать небольшие фрагменты изящного нижнего белья, пиджака, натянуто улыбнулась брату и произнесла:

— Вить привет!

— Привет, — ответил он и встал для традиционного поцелуя.

Она немного замешкалась у входа, пристраивая на ручку кухонной двери дамскую сумочку.

Затем они чмокнули друг друга в щёчки и обменялись взглядами. Виктор выдвинул мягкий табурет из-под стола и жестом пригласил сесть. Стойкий запах духов с мягким, можно сказать, фруктовым ароматом волной захлестнул кухонное пространство.

— Чай? Кофе? — предложил брат и начал сканировать её мысли.

— Кофе, но чёрный, — ответила она, увидев на столе его бокал наполовину заполненный светло-коричневой жидкостью.

"Что там мать копается, обещала оставить нас наедине", — тут же просочились её незащищённые мысли в эфир.

"Так, значит, будет пытать, если удаляет мать", — сделал вывод Виктор, занятый организацией кофе для сестрёнки.

Ольга тем временем, усаживаясь за столом, откинула правой рукой тёмные объёмные волосы, постриженные под каре с низкой чёлкой и общей длиной чуть ниже линии рта. Её лицо с широкими скулами и острым, в отличие от брата, подбородком, но с мягкими чертами как бы невзначай повернулось в сторону матери.

Анастасия Петровна, видимо помня уговор, заторопилась, а в мыслях дилемму уходить или продолжить возню с пакетами, решила просто: "Тут уже ничего скоропортящегося, потом разберу". Она, оставив пакеты у холодильника, вышла из кухни.

Виктор поставил перед сестрой чашку черного дымящегося кофе и положил рядом ложечку, уселся на своё место и принялся доедать ранее начатый бутерброд с маслом и сыром.

— Спасибо, — ответила сестрёнка и, взяв ложечку, потянулась за сахаром.

Мысли её постоянно вращались вокруг одной темы, как начать разговор: дипломатично мягко или уж сразу с места в карьер.

"Кормилец наш, наверное, и не догадывается, что о его похождениях уже полгорода знает", — выпустила она наружу скан и бросила взгляд в сторону Виктора.

Поймав ироничное "кормилец", он внутренне съёжился, такие обороты не сулили ничего хорошего.

— Ну, как прошёл вечер? — наконец определилась она с началом диалога.

— Да, ничего, нормально, — ответил он, допивая свой кофе с молоком.

— Я имела в виду ночь, — помешивала она уже сахар в чашке.

Стиль разговора по интонации уже начал смещаться ко второму варианту.

— И ночь также, — спокойно ответил Виктор и поставил пустой бокал на стол.

— Ты считаешь это нормально? — продолжила Ольга и сделала небольшой пробный глоток кофе.

— Ты сейчас о чём говоришь? — переспросил закончивший трапезу брат и, облокотившись на стол обеими руками, подпёр кистями рук, сжатыми в кулаки, подбородок, демонстрируя всем своим видом спокойствие и беспечность.

"Однако держится он молодцом!" — сразу же поймал он её мысль.

— О твоих похождениях: не гадь, где живёшь, — слегка взорвалась Ольга, стараясь завести и его.

— Поясни, — опять спокойно, не отвечая на провокационный тон, продолжал он.

— Что тут пояснять, зачем переспал с Наташкой? — выпалила она, сверля его взглядом.

"Баран, оттрахал замужнюю женщину и считает, что ничего не произошло", — продлила обличительную тираду, но уже мысленно.

— Тебе что Наташка доложилась? откуда такие сведения? — отбивался Виктор с прежним спокойствием, но в голосе прорезались уже и нотки волнения.

— От верблюда! Наш городок — что большая деревня, на одном конце пукнул, а на другом уже нос зажимают, — прозвучавшая фраза была в несвойственной Ольге манере выражаться, потому и выглядела вычурно просторечным, и несколько резала слух.

"Сказать ему про соседей по даче или нет? — пронеслась тут же мысль, — ни свет, ни заря появились в аптеке и сразу же о нём, забыли даже за которыми лекарствами заходили".

— Ну, всё же? — продолжал он формально упорствовать, хотя уже понял, какая оплошность привела к огласке, единственное, что было непонятным, с какой стати он должен оправдываться.

— Ночи-то лунные, бывает светло, как днём, а Наташенька принимает водные процедура голенькая на просторе и тебя не стесняется, — выложила она факты компромата.

— Понятно, соседи в щели заборные подсматривают, — раздражённо отозвался он о соседях, косвенно признав тем самым, что это не слухи.

— Бог с ними с соседями, теперь дело не в них, а в тебе, — удовлетворённая достижением промежуточного результата, продолжала атаковать брата сестра.

— А мне-то что? Мы уже взрослые люди, нам уже за тридцать, мы имеем право, сами делать ошибки, и сами за них отвечать.

— Тебе-то, "взрослому люду", действительно ничего, а нам с родителями здесь жить, только про твою болезнь перестали нас трепать: родители шизофреника; сестра наркомана, а теперь ты другой повод разговорам предоставил, теперь мы будем семьёй, погрязшей в блуде или что-то в этом роде.

Она встала, подошла к своей сумочке и достала пачку сигарет и зажигалку.

"Юрка в депутаты собрался, а тут такой ляп", — продолжая размышлять, щёлкнула зажигалкой, прикурила, а зажигалку с пачкой снова спрятала в сумочку.

В доме не курили, потому и не любили свободно лежащих предметов, связанных с этим процессом.

"Вот оно что, в политику захотелось", — сделал поспешный вывод Виктор.

Он встал и достал из навесного шкафа хрустальную пепельницу, поставил её на стол рядом с чашкой сестры.

— Так, что Витёк, давай ноги в руки, дуй отсюда и сиди под крылышком Машки, пока тут всё не забудется, а надумаешь приезжать, спросишь моего совета, и только вдвоём с Машей, чтобы все видели, что у тебя есть жена, что ты семейный человек.

Она уселась на своё место и, выпустив струйку дыма, обновила пепельницу, изящно стряхнув туда первый пепел.

— А если я откажусь?

— А если откажешься, то дело будешь иметь с родителями, а ты знаешь, какие у них нравы и взгляды на такие вещи, особенно у отца.

Виктор сразу представил, что может сказать отец, а он может сказать: " Пошёл вон, и знать тебя не хочу!"

Он заёрзал на табуретке и сдался:

— А как я объясню вечером родителям повод такого скоротечного отъезда?

— Вечером? Сейчас же, немедленно на автовокзал и в путь, пока ещё автобусы ходят, и пока слух до Димки Шабанова не дошёл, вот тогда на тормозах уже ничего не спустишь.

Повисла пауза, которую нарушила снова Ольга:

— Родителей беру на себя и сделаю тебе маленькую поблажку, отвезу на вокзал и дам денег на дорогу.

Снова пауза, но уже её мысли он не читает не до этого, у него горит лицо, он вышел из себя и потерял концентрацию. "Вот стерва, стерва, всё уже по полочкам разложила!"

— Я одного не пойму, чего тебе-то не хватает, мужа в депутаты засовываешь? — позабыв об осторожности, озвучил он подслушанную информацию.

Но Ольга не удивилась, посчитав, что возможно мать случайно раскрыла их планы. Она сделала глубокую затяжку и, выпустив струйку дыма в противоположную от своего визави сторону, по-деловому пояснила:

— Мне не хватает стабильности, у бизнеса должна быть своя крыша, нам надоело кормить огромную ораву городских чиновников, коттедж никак не можем достроить, средства уходят на сторону.

Она сделала очередную затяжку и, выкурив лишь полсигареты, стала тушить огонёк о дно пепельницы со словами:

— Ну что, зовём мать?

— Зови, — уже обречённо ответил брат.

— Мам! — протяжно и громко позвала Ольга, — Ты где там? Иди к нам, у нас есть новости.

Но мать не откликнулась, возможно, была в дальней комнате или на лоджии. Тогда сестра встала, одёрнула пиджак и повела руками по бёдрам, словно приглаживая юбку, выглядело это сексуально и эффектно, и пошла за матерью.

"Говорю же стерва, красуется теперь".

У самой двери остановилась, повернулась и попросила Виктора:

— Вить, ты пепельницу убери и окошко шире открой, не любят родители табачный дым.

Он безропотно выполнил просьбу сестры и стал ждать.

Она вернулась не так быстро, но с матерью.

У матери глаза погрустнели, доченька успела и с ней поработать.

— Витенька, это правда? — обратилась она к нему.

— Что мам? — уточнил он на всякий случай, чтобы не попасть впросак, ведь неизвестно чего наговорила матери Ольга.

— Что ты уезжаешь?

— Да мама, так складываются обстоятельства, дела, — неопределённо мотивировал он свой отъезд.

— Какие же у тебя дела? Отдыхал бы.

В этот самый момент в разговор вступила Ольга и, помогая братцу, пояснила ситуацию про дела:

— Отдохнул он уже и за границей хорошо, неучем, без образования негоже оставаться. Пусть едет, в университет сходит, узнает, как быть с дипломом, возможно, справка от лечащего врача понадобится о здоровье, работу подыщет, вообще хлопот невпроворот.

— Так как же и с отцом не обсудили, — искала мать предлог уговорить сына остаться.

— Вот сейчас заедем к нему на работу, обсудим и попрощаемся заодно, — не выпускала инициативу из своих рук Ольга, — иди, собирайся, автобусы не весь день отправляются, можно и опоздать.

— Да как же он там один будет, Маша-то ещё в деревне, — продолжала ахать мать.

— Насколько мне известно, Маша сегодня уже будет на месте, — говорила за брата сестра, а чтобы быть убедительней, обратилась к нему, — ведь так?

— Да, сегодня вечером, — подтвердил он и пошёл в комнату с намерением собирать вещи.

"Хотя, что мне собирать-то, ничего и не раскладывал".

— В дорожку бутербродов нужно наделать, — засуетилась мать.

— Мать он только покушал, до вечера не проголодается, а захочет перекусить, купит что-нибудь на вокзале, — остудила её пыл дочь.

Сборы длились недолго. Виктор вышел из комнаты одетый в джинсы и светлую сорочку с длинными рукавами, манжеты были расстегнуты и завёрнуты на один оборот вверх. Из больших накладных карманов рубашки торчали: из одного паспорт без обложки; из другого чёрный бумажник. На поясе, поверх брючного ремня, футляр для сотового телефона. В правой руке он держал большую спортивную сумку синего цвета, наплечный ремень которой лежал поверх закрытого замка.

— Я готов, — коротко произнёс он.

Ольга придирчиво осмотрела брата с ног до головы и замечаний не сделала, лишь сказала:

— Ну, что же, присядем на дорожку.

И они по русской традиции присели. Анастасия Петровна вынесла табуреты для себя и дочери, Виктор сел на тубу в прихожей. Встали, расцеловались с матерью, та всплакнула немножко, провожая со словами сына:

— Как приедешь, позвони!

Они опоздали на предпоследний автобус, а последний отправлялся лишь через пятьдесят минут. Ольга купила ему билет, дала денег и на дорогу и на прожитьё почти на целый месяц. Расцеловавшись на прощанье, потрепала его ласково по загривку и отправилась по своим делам.

На улице припекало, пышущий зноем асфальт раскалился и в некоторых местах слегка поплыл. Прячась от жары, Виктор зашёл в зал ожидания. Там было душно. Ожидающих посадки было немного, сказывалось то, что будний день и уже вторая половина дня. Он потолкался у журнальных развалов, купил прессу в дорогу, посмотрел сувениры и затем оказался у дверей маленького кафе, отгороженного от общего зала пластиком и стеклопакетами.

Виктор проскользнул внутрь, там было прохладно, работал кондиционер и телевизор, висевший почти у самого потолка, да так, что смотреть его было неудобно. Он подошёл к стойке, за которой скучала молоденькая продавщица. Она сидела боком к маленькому залу и слушала музыкальный клип по каналу MTV, на который был настроен телевизор.

Виктор попросил холодной минералки.

— Только охлаждённая, не успевает остывать, — пояснила она, протягивая литровую бутылку воды. Он расплатился и, взяв пластиковый стакан, встал за свободный столик. Кроме него и продавщицы в кафе за вторым столиком стояла слегка помятая девица с таким же парнем. Они попивали пивко прямо из горлышек стеклянных бутылок и о чём-то тихонько говорили.

Виктор налил минералки в стакан и залпом выпил содержимое, не ощутив при этом ни прохлады, ни утоления жажды. Он хотел налить второй стакан, но затем передумал и, подняв глаза к потолку, посмотрел на экран телевизора. С этого места ещё как-то можно было наблюдать, что там происходит на экране.

Он мысленно переключил настройку канала, экран обновился, побежали другие картинки, вместо музыки послышалась речь комментатора за кадром.

Продавщица встрепенулась, наклонилась под стойку и достала пульт управления. Она направила его в сторону телевизора и вернула на экран музыку. Как только она опустила руку, Виктор возвратил свой канал.

— Чёрт, — выругалась обладательница пульта, — от жары телик сломался что ли?

Она снова переключила на MTV, но телевизор самостоятельно вернулся на предыдущий канал. Тогда рассердившись, она нажала красную кнопку, экран погас, а пульт небрежно бросила в нишу стойки.

Виктор снова включил телевизор.

— Не, ну вы, видели, — удивлённо воскликнула она, обращаясь не то к нему, не то к парочке молодых людей, — а хозяин скажет, что это я его сломала!

Она не стала больше экспериментировать с пультом, а достала из кармана сотовый и набрала номер.

"Нужно Машке позвонить, обрадовать, что возвращаюсь", — подумал Черников и извлёк из футляра мобильник.

Тем временем продавщица уже кому-то жаловалась на телевизор по телефону и просила прийти разобраться. Виктор решил выйти в зал ожидания, там было больше народу и не так тихо, потому вслушиваться в его телефонный разговор в общем гомоне, наверняка, никто не станет. При выходе из кафе он выключил телевизор, через стекло наблюдал, как засмеялась парочка за столом над произнесённой фразой буфетчицы.

Маша была в дороге, она уже два часа двигалась к месту их встречи.

— Почему поменялись планы? — спросила она радостным голосом.

— Скучно здесь, все пилят, учат, — как бы нехотя пояснял он.

— А, ну да, ты этого не любишь, — согласилась она с ним.

— Я вот тут на вокзале подумал, а зачем ты со мной всё хочешь заняться телепатией? — перевёл он разговор на другую тему.

— Ой — это непросто по телефону объяснить, — ответила она, — но я попробую, мы обмениваемся телепатически речевыми мыслями без их озвучивания, а мне хочется развить общение мыслеформами, но для этого нужен партнёр.

— Так поработай с Хрусталёвым, — удивился простоте решения вопроса Виктор.

— Вить, но в мыслеформах присутствуют чувства, а как я буду делиться любовью и интимным с Хрусталёвым? — ответила она вопросом.

— Понятно, — протянул фразу Черников.

А затем тут же и добавил:

— Так, может, сразу сейчас и начнём?

— Что ж, можно и попробовать, только сначала на простых мыслях, — согласилась она.

— Давай, я, отключаясь, подключаюсь, — и он нажал красную кнопку на телефоне.

Виктор спрятал телефон в футляр на поясе, сделав несколько шагов к свободному креслу, уселся в него. Старался вспомнить, как это происходило раньше, но потом почувствовал легкое вторжение и не стал тому сопротивляться.

"Вот мы снова вместе, пока только в мыслях", — доставила до него свой скан Мария.

"Рад", — искренне мыслил он.

"Как ощущения?"

"Нормально, как и раньше".

"Это, хорошо, значит, нет никаких препятствий".

"Значит, нет", — эхом ответил его мозг.

Они общались недолго, так как объявили посадку на его автобус, но этого было достаточно, чтобы почувствовать, что канал между ними восстановлен.