Глава 14

В себя Яна пришла легко. Очнулась от небытия обыденно, как в собственной постели по утрам. Лёгкость пробуждения объяснялась привычным порядком ощущений. Осмотрелась. Первое, что отметила — она не голограмма, и это не её комната. Второе — хотя положение на спине удобно и комфортно, но ей оно не свойственно. Третье — она несвободна. Руки пристёгнуты к кровати специальными зажимами, а слева стояла капельница, тонкий силиконовый проводник доставлял какую-то бесцветную жидкость в её организм. Белый потолок и стены окончательно сблизили догадку с истиной: она в больнице.

"Доигрались!" — первая неприятная мысль, стала разъедать приятные воспоминания.

Всё повторялось, но теперь на эмоциональном уровне, плохое настроение набирало силу, как та тьма, поглотившая свет.

Щёлкнула дверь, сбоку лёгкие шаги. Яна повернула голову вправо на звук. Мужчина, невысокого роста лет сорока в белом халате и смешном чепчике, очках в золотистой оправе подходит к ней. Он похож на пришельца из двадцатого века, такого же как и в фильмах того времени.

— Здравствуйте Яна, — мягко произносит он, усаживаясь на что-то внизу, что недоступно её взору.

— Здравствуйте, — бодро отвечает она, а у самой замирает сердечко.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает он, щупая пульс на её руке.

— Хорошо, но…, - она замялась, подыскивая точное определение.

— Тревожно, — помогает он.

— Да, скорее так, — соглашается Яна, — боязно и тревожно.

— Это пройдёт. Да я не представился, меня зовут Виталий Петрович, пока я буду опекать вас.

Слово "пока" резануло слух и заострило на себе внимание. Она собирается с мыслями, после пережитого, ей приходится по-иному строить анализ.

"Что будет за этим пока?"

Она не знает. Её пугает неизвестность. Это удивляет, но в тоже время и успокаивает. Приходит ощущение, внутри себя она уже прежняя Яна: сомневающаяся и ищущая ответы, — стержень не потерян.

— Скажите, вы знаете Андрея Николаева, по прозвищу Колян?

— Да знаю, — ответила она быстро, слегка смутившись неожиданностью вопроса.

— Отлично, тогда вы подтвердите его слова, что вы оба учащиеся КИКЗа.

— Подтверждаю, а что у кого-то есть сомнения в этом?

— Теперь уже нет.

Виталий Петрович посмотрел ей в глаза и улыбнулся. Её взгляд, ему как специалисту, явно понравился. Он хотел ей что-то сказать, ободряющее, но она опередила его.

— Скажите, доктор, что со мной? И поставлены ли в известность мои родители?

— Что с вами мы пока затрудняемся дать полноценный ответ, по этой же причине не связались с родителями. Я думаю вам нужно немного отдохнуть, затем пообщаться со своим однокурсником, лишь потом мы примем совместное решение о ваших родителях.

Откуда-то сбоку появилась медсестра, как две капли воды похожая на Анну Ивановну из библиотеки, энергично проколола капельницу шприцом, и Яна, так и не успев задать нового вопроса, отключилась.

Проснулась она от прикосновения к её руке. Кто-то трогал её руку и даже пытался оттянуть кожу на кисти, при этом легонько ущипнул. Она открыла глаза. Рядом в смешной пижаме стоит Николаев и улыбается во весь рот.

— Ты чего развеселился, как придурок, — возмутилась Яна и отдёрнула руку.

Рука оказалось свободной от зажимов. Подняла вторую — аналогично, тогда она, облокотившись, привстала.

— Ты как здесь оказался? — с раздражением спросила она, — тебя все ищут, а ты вот веселишься в больничке.

— Узнаю репрессивную Яну, — радостно воскликнул Андрей, — теперь мы вместе повеселимся, вот потеха будет.

— Ничего не вижу смешного, — нервничала Яна, — кстати, а кто тебя ко мне пустил? Тоже мне желанный гость, которого я хотела бы видеть в первую очередь, скорее я ненавижу…

Тут она осеклась и замолчала, слово "ненавижу" произвела на неё более шокирующий эффект, чем на того, кому оно предназначалось. Николаев продолжал улыбаться, разве только ширина рта стала чуть меньше.

— Ты не поверишь, как я рад тебя видеть, — убрав улыбку, сказал он на полном серьёзе, — я уже, что только не передумал за эти дни.

— Колян! Какое мне дело до твоих умозаключений?

Она осмотрела своё одеяние, оно было таким смешным, как и у визави. Куртка и штаны на резинке, обе составные части костюма имеют широченный размер. Материал похож на хлопок, расцветка: белый фон с оливковым орнаментным рисунком. Полнейший "отпад", как выражается в таких случаях Василиса, дополнялся боковыми карманами на куртке. Спать удобно, но кому нужны карманы во сне? Она представила себя со стороны, настроения это не добавило.

— Чёрт! — выругалась Яна, — кто в двадцать первом веке выпускает такую гадость?

Она спустила ноги на прикроватный коврик, осмотрелась, увидела шлёпанцы. Правой ногой пододвинула их к себе поближе, но не надела, передумала. Встала на коврик босыми ногами.

— Слушай Колян! А что это вообще за заведение?

— Наркодиспансер. Лечат от киберзависимости, — пошутил тот в ответ.

— Я серьёзно!

— Да и сам не знаю. Хрень какая-то, новое шоу, делают из нас придурков по всей видимости.

— Каким образом?

— Тут всё шиворот навыворот, кто-то мастерски всё придумал и теперь на нас это и испытывает.

— Колян, ты меня пугаешь! Мне с тобой не опасно общаться?

— Вот это я не знаю, кому и с кем опасно. Ты сама посуди: летоисчисление в этом заведение, я надеюсь только в нём, ведётся от окончания какого-то катаклизма, у них тут уже идёт двенадцатое тысячелетие, их календарь схож с нашим, но такой правильный, что даже противно. Понятие недель нет, декады, последний день декады — выходной. Так что у них тут все "пахари", но зато вкалывают всего полдня, не утруждаются.

— Так в чём прикол?

— Прикол в том, что моя родословная их не устраивает.

— Как это понимать?

— Моя автобиография дословно: "… не подтверждённая фактами легенда".

— Поясни, не поняла.

— Из всего, что я рассказывал о себе, реальным подтверждением моих слов оказалась лишь ты.

— Не поняла, что ты там про меня наплёл? А, ну давай колись.

— Про тебя собственно ничего, я больше про КИКЗ, ну, про игру, но когда они показали твоё фото, я сказал кто ты и то, что учишься со мной.

— Допустим, а как ты оказался здесь?

— Сюда меня доставила скорая, подобрали на полу в женской общаге, лежал без сознания.

— А что ты там делал?

— Я не знаю, да и нет такого в нашем округе, я не слышал.

— Странно. Скажи, а что ты помнишь до попадания сюда.

— Сидел, следил по мониторам за вами, появился Мессинг и увёл меня в свой мир, потом выключили свет, и вот я уже неделю здесь.

— Туманная фабула, давай сам сюжет.

Николаев вздохнул, подошёл и уселся рядом на кровать, начал рассказывать о своих приключениях. Когда он замолчал, Яна удивлённо рассматривала свои руки. Так продолжалось несколько секунд. Андрей хотел уже спросить, о чём она думает, но Яна опередила его, начав своё повествование.

Он слушал и не верил, ему казалась, что она разыгрывает его, отталкиваясь от его слов. Когда Яна закончила, он сказал:

— Теперь я не знаю, на чьей стороне ты. Нам нужно согласовать наши позиции вокруг чего-то незыблемого, чтобы начать доверять друг другу. Иначе — труба.

Яна посмотрела ему в глаза, Андрей выдержал её взгляд, более того от него исходила такая уверенность в себе, что стушевалась она.

"С Коляном что-то не то", — отметила она про себя, но вслух сказала иное:

— Ничего не нужно согласовывать, достаточно того, что я верю тебе.

— Ты так считаешь? А как быть мне?

— Никак, время покажет, а теперь давай делись своими наблюдениями и выводами.

Николаев вытащил из кармана куртки небольшой журнал и передал Яне со словами:

— Вот сама посмотри, календарь на последней странице.

Яна начала листать красочные странички издания, обычного, изобилующего рекламными вставками. Календарь на последней странице также нёс рекламную нагрузку, но Яну интересовало его содержание. Бегло пробежав глазами название месяцев, она обнаружила лишь два расхождения: за июнем шёл кантиль, а вместо августа — сетиль.

— Чем здесь ты восторгался?

— Количество дней в месяцах.

На этот раз она более детально углубилась в просмотр. Февраль — тридцать! Затем до сетиля полное совпадение. А вот потом: сетиль — тридцать, сентябрь — тридцать один, октябрь — тридцать, ноябрь — тридцать один, декабрь — тридцать.

— У них что, нет понятия високосного года? — только и спросила она.

— Есть, сейчас он високосный. В другие года у них в феврале двадцать девять дней, — возбуждённо ответил тот, — а количество дней в году совпадает с нашем.

Яна подняла глаза, и второй раз внимательно посмотрела в лицо товарищу по несчастью. Ей он показался нормальным, насколько она его знала, Николаев не способен играть розыгрыши с таким искусством. Андрей тем временем суетился вокруг неё, не находя себя места, эмоции его так и переполняли. Он старался, крепился… что-то не сказать.

— А что ты так разошёлся? — спокойно обратилась к нему Яна, — напечатать брошюрку пару пустяков.

— Я смотрел местные новости по видеокоммуникатору, так у них наш "визарь" называется, фрагменты из сюжетов подтверждают то, что напечатано в этой "брошюрке".

— Вывод?

Он пожал плечами, давая понять, что ни к какому выводу так и не пришёл. Вместо ответа спросил:

— Кому нужна такая мистификация?

— Возможно это новый метод лечения.

— От чего?

Его простые вопросы ставили Яну в тупик.

— Ты говорил об этом с Виталием Петровичем?

— Об этом лучше не говорить.

— Почему? — удивилась она, было очевидно, что Яна возлагала определённые надежды на врача.

— Потому, что от этого меня и лечат. Боюсь, что у нас будут проблемы и от этого разговора, они всё сканируют.

— У тебя, похоже, действительно есть сдвиг, в плане психики.

— Посмотрим, что ты запоешь через пару дней.

На этом они неожиданно расстались, точнее, Колян обидевшись, покинул её апартаменты. Он подошёл к стене, та автоматически сдвинулась в сторону, и он вышел.

Оставшись одна, Яна призадумалась. В руках её находился журнальчик, но листать его не хотелось. Мысли её вращались вокруг одной темы: "Что происходит? Где тут игра и где жизнь?"

"Колян какой-то не такой, что-то не договаривает, а намекнуть — интеллекта не хватает".

Она уселась на кровати, подставив для опоры спины подушку. Ей не хотелось верить, что это всё подстроил Мамон, другие объяснения её аналитический разум пока не находил. Штаны хотя и были широкими, но врезались в промежность. Это отвлекло её, она начала поправлять их и обнаружила, что у неё нет нижнего белья. Понятно, что бюстгальтер необязателен, но почему нет маечки под пижамой, и тем более, трусов.

"Уму непостижимо! Ба! Так меня ещё и кто-то переодевал!"

Лицо её запылало, по своей старой привычке, она потрогала тыльной стороной руки щеку — горит огнём. Нет, конечно, в её жизни был интим, но по согласию. А здесь пахнет надругательством.

"Нет, Антон до такого опуститься не мог, значит, доктора?!"

"Казённые трусы не предусмотрены, а на памперсы нет денег!"

Картинка снова стала поворачиваться в сторону больницы. Вероятность того, что она также, как Николаев потеряла сознание и её сюда доставили на скорой, увеличивалась. Она ещё для верности заглянула в штаны, оттянув резинку, так и есть — чисто. Расстегнув верхние пуговицы, осмотрела голые груди под пижамой, потом проверила прокол на левой руке от иглы, всё было на месте там, где и должно быть.

Она поправила подушку и легла, стала смотреть в потолок, ничего там не видя. Толковых мыслей не было, да и иных тоже, они разбежались в никуда. Яна и не заметила, как тихонько заснула.

Проснулась она от звуков присутствия кого-то рядом. Шаги, реплики, даже дыхание — всё говорило о том, что она уже не одна. Открыла глаза. Виталий Петрович сидит у изголовья, что-то записывает в свой огромный блокнот. Медсестра, похожая на Анну Ивановну, в этот момент двигается, обходя кровать больной со стороны ног.

— Как самочувствие, — поинтересовался доктор, опустив на колени блокнот, и сразу же приступив к прощупыванию пульса.

— Нормально, — ответила Яна.

— Есть желание поговорить?

— Желание есть, но есть и сдерживающие факторы.

— Я в курсе вашей беседы с Николаевым, потому буду честен с вами, всё очень странно, мы опасаемся вирусной инфекции. Если раньше, когда у нас был один больной с замещённой памятью, мы называли это синдромом, то теперь появились вы с такими же симптомами, и нам приходится искать новые причины ваших недугов.

— Доктор, я опасаюсь совершенно другого, когда я начинаю думать, то засыпаю.

— Не переживайте, это действие лекарств, предохраняющих клетки вашего головного мозга от разрушения.

Слова доктора успокоили Яну, а так как потребность в общении не исчезла, они разговорились. Виталий Петрович оказался приятным собеседником, и через несколько минут Яна прониклась к нему симпатией. Она рассказала ему о своих родителях, друзьях, он о своей семье, попутно выяснилось, что поиски, подтверждающие слова Яны о родственниках, не дали никаких результатов. Новость её не огорчила сильно, предусмотрительный доктор, устроивший ей встречу с Николаевым ранее, сберёг тем самым её нервы.

Кроме глобальных проблем поговорили и о мелочах. Недостаточное бюджетное финансирование учреждения и отсутствие медицинской и социальной страховки у Яны, оставили её без нижнего белья. Так, что в принципе ничего нового и потрясающего здесь не было. Виталий Петрович пообещал решить эту проблему частным образом, для того чтобы не напрягать психику пациентки.

Доктор даже попросил совета у неё, что ему предпринять, чтобы их позиции сблизились. Она подумала и предложила ему организовать для них с Николаевым экскурсию в то общежитие, из которого их привезли сюда. Он удивился и пошутил, назвав Яну телепаткой.

Он также осторожно прощупал почву отношений Яны и Николаева, попутно согласившись с девушкой, что такой парень не может вызывать у неё симпатий. Но затем поинтересовался у неё, как она относится к тому, если их встречи с Андреем участятся, мол, на безрыбье и рак рыба. Она отнеслась с пониманием, одиночество хуже любого общения.

— Вот и прекрасно, — подвёл он итог окончанию беседы, — мы ваши боксы скомбинируем так, чтобы вы без проблем ходили в гости друг к другу, а с бельём Анечка вам поможет.

Виталий Петрович вышел. Яна посмотрев ему вслед, про себя похвалила современную медицину, сделавшую заметный прогресс в области психиатрии.

"Что раньше так боялись "дурдома"? — улыбнулась она своему открытию, — такие приятные в общении врачи, профессионалы".

Появилась медсестра Аня. Она предупредила Яну, что начинается рекомбинация помещений. Действительно, стены, потолок задвигались, так что для Яны это было необычно. Помещение на глазах преобразовалось, появилась дверь в санузел и дверь в другую комнату, кроме того сдвижная автоматическая стена, которой пользовался медперсонал осталась.

Аня показала ей ванную комнату, совмещённую с туалетом, принесла комплект белья, жизнь налаживалась, разве только… "Но это временно", — успокаивала себя Яна.

Переодевшись, Яна решила навестить Николаева. Постучав для вежливости, а затем, сдвинув дверь, она обнаружила точно такое же помещение, но в зеркальном отражении.

Отличием было масса предметов быта, которых у неё не было.

Андрей полулежал в кресле. Запрокинув голову, он смотрел футбольный матч по видеокоммуникатору. Рядом с креслом столик на колесиках, завален журналами.

Николаев поднялся и предложил Яне своё место, для себя выдвинул из-под кровати на шарнирной штанге мягкое сиденье без ножек.

— Я смотрю, ты и здесь неплохо устроился? — с небольшой долей иронии спросила его Яна.

— А что делать? Надо как-то жить.

Андрей аккуратно примостился на выдвижное сиденье, оседлав его как коня наездник.

— Что будем делать?

— Давай сыграем во что-нибудь.

— Я не об этом, — поправила его Яна.

— А о другом, пусть болит голова у Виталия Петровича.

— Вот как! — удивилась Яна простоте подхода к проблеме, — Ну, и во что ты мне предлагаешь сразиться?

— Ты же у нас креатив, придумай сама.

— Хм…, неожиданно.

Она посмотрела на столик, сверху на кипе лежал такой же журнал, что остался у неё на кровати.

"Зачем Коляну два одинаковых экземпляра?"

Яна стала ворошить кипу, остальные номера журналов также были по два экземпляра.

— Для тебя брал, — пояснил он, догадавшись, что Яна обратила на это внимание.

— Я тебя об этом просила?

— Ты знаешь, у них нумерация букв в алфавите с нашей не совпадает? — Николаев демонстративно проигнорировал её упрёк.

— Ну и что? — спросила она настороженно.

— Вот так же мне сказал и Виталий Петрович, видимо, никому, кроме меня не интересен наш алфавит.

— Ну и что? — повторилась Яна, теперь уже совсем пренебрежительно к собеседнику.

— А не сыграть ли нам в криптонику?

Тут только для Яна дошёл смысл журналов двойников. Школьная игра криптоника, по тексту учебников передавать друг другу зашифрованные слова и фразы.

"Вот тебе и Колян, с низким интеллектом!"

Но вида она не подала, приняла игру.

— Что-то тебя в детство потянуло, — озорно ответила она, — лучше в морской бой и то интересней.

— Ручек и карандашей нет, и не дают, да и рисовать не на чем.

"Вот это новость! Ай да Колян, хилит (лечит, сленг) меня на глазах".

— Что-то в мало-интеллектуальные игры не хочется, расскажи лучше что-нибудь о своём пребывание здесь.

— Да нечего, собственно рассказывать, каждый новый день похож на предыдущий, пустота и скука, тупеешь одним словом.

— Ну, тебе это не грозит.

— Ну да, потому буду ждать, когда твой уровень приземлится к моему.

— Не дождёшься.

— У тебя с памятью нормально?

— Не жаловалась.

— Сейчас я тебе скажу порядок цифр, а ты мне их завтра повторишь, вот и проверим.

— А ты сам не забудешь?

— Это сетевой номер моего компьювизора, как можно забыть.

Николаев назвал десятизначное число, где первая цифра — номер страницы, последующие порядковые номера букв алфавита, с которых начинаются слова на этой странице.

Вернувшись в свой бокс, Яна, пользуясь текстом второй страницы, сложила послание: "Врачи — андроиды, нас сканируют, даже мысли".

"Вот вам и Виталий Петрович с Анюткой! А каков Колян, я его зауважала".

Школьная игра-забава помогла им общаться без посторонних. Информация Николаева о заведении оказалась не теми пазлами, которые легко вписывались в полотно окружающей картины, Яне пришлось многое поменять местами, и потому картинка потеряла ясность, хотя отдельные части уже приобрели чёткие контуры. Но в целом, всё покрыто мраком и не поддавалось логике.