"БУПШ действует!" - читать интересную книгу автора (Сальников Юрий Васильевич)Борис вернулся!Нет, все-таки не вовремя начал я писать дневник! Так много каждый день случается, что просто не успеваешь! Или это пока не было БУПШа, все шло потихонечку, а теперь — попробуй угонись. Вот уже два раза ходили в кино. Вчера смотрели «Друг мой, Колька». Эту картину я видел и раньше. Но опять здорово переживал, когда на Кольку напали жулики. А еще перед этим были в зоопарке. С малышами. Когда шли назад, одна лупоглазая девчушка пристала ко мне: «Давай я буду птичка, а ты волк. Ешь меня!» Я сделал страшные глаза и раскрыл рот, а она захохотала и завизжала: «Ой, я уже улетела!» В паре с ней шел озорной пацан. Вдруг он надумал: — Давай перевернемся. — Повернулся и пошел. Пришлось его как нужно устанавливать. Забавная мелюзга! Но овраженский Гошка признался: — Без них спокойнее. Это верно. Зато матери, забирая каждая своего, радуются: «Спасибо, выручили. А то целый день будто руки связаны». Наши девочки, конечно, довольны. Только Вика-Жига опять потребовала: — Пишите справку, сколько матерей обслужили сегодня. Она отыскала где-то большой портфель — старый, потертый, с оторванной ручкой, но с двумя застежками и таскает его под мышкой. — Брось ты эту бухгалтерию, — посоветовала ей Римма, но Вика сделала такие глаза, будто под ее ногами началось землетрясение. — Что вы! А как мы докажем при отчете, что сделали летом? Тима засмеялся: — Ладно! Копи доказательства. Но, по-моему, зря ей взрослые разрешили. Только все портит. Вчера рыжий Серега хотел тренировать не футболистов, а боксеров. Пришел вечером и сказал-: — Давайте сегодня заниматься боксом. Так Вика раскричалась: — Это не по плану! По плану у вас футбол, вот и не срывайте. Или с этим Пушкинским переулком. Два дня мы заваливали его песком. Не весь, конечно, только полквартала — как раз между Овраженской и нашей, Кудряшевской. Так Жигалова тоже сначала не хотела: это, говорит, не наша территория. Я сказал: — Что ты делишь? Чужая страна за углом, что ли? И ребята меня поддержали. А я был настойчивый вот почему. Прихожу три дня назад домой вечером, а мама лежит в постели. И встретила меня ворчанием: — Долго будешь до поздней ночи шататься? — Да еще не темно совсем, — сказал я, хотя в комнате уже горело электричество. Мама сказала: — Вот ногу сломаешь. Я засмеялся, а дед накинулся: — Правильно она говорит. Не видишь — лежит! Оказывается, мама подвернула ногу в Пушкинском переулке. Там всегда грязь. После дождя лужа разливается на всю улицу. Один раз «Волгу» трактором вытягивали. А когда дождей нет, грязь засыхает, как камень, и торчит острыми кочками. Вот мама и подвернула ногу. Я уже не смеялся. Дед весь вечер ворчал: — За великого поэта обидно. Назвали его именем, а порядок навести ни у кого руки не доходят. И дело-то пустяковое — впадину засыпать. Три машины песку привезти. Я помалкивал, но в голове у меня зрел мировой план. На другой день я, как начальник разведки, внес его на рассмотрение БУПШа. — А где же ты возьмешь столько песка? — поинтересовалась Вика, когда увидела, что все ребята поддерживают меня. Ей ответил Сашуня: — Да вон его сколько хочешь! Совсем недалеко, в Крыловском переулке, экскаватор накопал огромную кучу. И мы объявили всеобщую мобилизацию. Собрали ведра, корзины и начали таскать песок. К делу привлекли всех, даже Рудимчиковых дружков — они вооружились лопатами и разравнивали. В БУПШе не осталось никого. Тима пошутил: — Как в гражданскую войну: «Райком закрыт. Все ушли на фронт». — А мы на трудовой! — отозвался Назар. — Фронт так фронт, — согласился Тима и через некоторое время привел нам «подкрепление» — Славку Криворотого с его компанией. Как уж он уговаривал их, не знаю. Сначала они взялись за ведра, посмеиваясь, а потом начали бегать наперегонки: устроили между собой соревнование. И дело пошло быстрее. А вечером из домов вышли жители и тоже стали нам помогать. Вика-Жига в первый день бегала с карандашом в руках и все подсчитывала, сколько получается ведер. Потом сбилась со счета и сказала: — Хватит, кончайте. — Да ведь не засыпано еще, — ответили ей. — А сколько можно? — возмутилась она. — Второй день никакой работы по плану. Ну, засыпали немножко — и хватит. Всем видно, что мы делали. Как будто самое главное — вид делать! Домой я пришел поздно и такой усталый, каким еще не бывал сроду. Даже когда целый день гонял футбол. Адмирал объяснил, что ноги у нас к футболу привычные, а плечи и руки к ведрам с песком — нет. Вот у носильщиков наоборот. Сашуня чуть не стонал: «Умираю!» Но Тима весело говорил: — Не волнуйся, от работы еще никто не умирал. А песок очень тяжелый. Когда я приношу воду, то без отдыха тащу почти полное ведро целый квартал, а тут полведра песка — и то я часто останавливался и махал рукой, как маятником, чтобы прогнать из нее усталость. Ужинать я не захотел, и мама опять рассердилась: — Просто невыносимо становится. Посмотри, на кого стал похож. Кожа да кости. Избегался совсем. Леха подбавил: — Да, брат, крутишься ты, как шпиндель. Я ничего не ответил. Пусть сами потом пройдут по Пушкинскому переулку и увидят, что уже никаких кочек, никакой грязи. И не утонет теперь никто, и ногу не подвернет. Но спал я плохо. Никак не мог приладиться к подушке — то в плечо давила, то в шею. И я вертелся с боку на бок безостановочно, словно заправдашний шпиндель. А утром не вытерпел и побежал в Пушкинский переулок «осмотреть при дневном свете. И не узнал места, честное слово! Дорога была вся, от тротуара до тротуара, желтая, ровная, притоптанная, ну прямо загляденье! И песка на ней, наверное, не три, а — я даже не знаю сколько! — все десять машин. Я думал, что буду один такой любопытный, но на другом углу стояла Маша-Рева и тоже смотрела на переулок. Я крикнул ей: — Что рано встала? Она ответила: — На тебя посмотреть. — И вдруг сказала: — А знаешь, Борис приехал. — Где? — кинулся я к ней. — Сейчас встретила. Туда шел, — махнула она рукой в сторону БУПШа. Я побежал. И еще за целый квартал увидел Бориса, почти у БУПШа. Около него стояла Вика Жигалова. Борис был какой-то совсем другой — непохожий на себя: чисто одетый, аккуратно причесанный. Вика опять наседала на него. Даже издали было видно, как она трясла своими кудрями и размахивала растопыренными пальцами. Борис вдруг тоже что-то сказал ей — очень коротко, всего одно слово. И пошел. Но не навстречу мне, а еще дальше, к оврагу. — Борис! — крикнул я. Он оглянулся, но не остановился. Я подскочил к Вике. — Что он сказал тебе? Она повернулась со злым лицом: — Что и всегда. Нагрубил, как самый последний хулиган. — А ты ему что? Она разозлилась еще сильнее. — Отчетов тебе давать не обязана! — Мотнула кудрями и пошла в БУПШ. Борис уже давно исчез за углом. Гнаться за ним сейчас было бесполезно. Я повернул к дому — ведь я еще не завтракал. |
||
|