"Лондон бульвар" - читать интересную книгу автора (Бруен Кен)

~~~

КАМЮ СКАЗАЛ: «НЕТ такого несчастья, которое нельзя преодолеть с помощью смеха».

Ага, смех да еще бейсбольная бита помогут тебе на пути от Клэпхема до Овала.

Я думал примерно так: «Пойду проведаю Джои, продавца „Биг Ишью“, и потреплюсь с ним».

На Стоквелл стоял парень с плакатом. Парень был в длинном, почти до самой земли, брезентовом плаще. Такие плащи отлично идут в комплекте с лошадью.

На плакате было написано:

Я как раз проходил мимо, и парень улыбнулся широкой беззубой улыбкой. Я сказал:

— Хороший совет.

Он огрызнулся:

— Пошел ты…

Когда я подошел к Овалу, Джои не было. На его месте стоял парнишка лет двадцати, продавал газеты. Я спросил:

— А что случилось с Джои?

Он ответил:

— Всегда что-нибудь случается.

Я схватил его за рубашку, услышал, как отлетела пуговица.

Сказал:

— Ты мне, блин, не хами.

— Он здорово расшибся.

— Что?

— Честно, босс! Два пацана из Кеннингтона его сильно отделали.

— Где он сейчас?

— В больнице Святого Фомы. Он очень плох.

Я отпустил парня, сказал:

— Ты тут особо не расслабляйся. Это место Джои.

Парнишка посмотрел на свою разорванную рубашку, сказал:

— Ты мне рубаху порвал. Не надо было этого делать.

— Все претензии к Камю.

— Это еще кто?

Я тормознул такси, велел отвезти меня в больницу. В регистратуре я сто пятьдесят раз обломался, прежде чем смог найти Джои. Он был в десятой палате. Плохое предзнаменование.

Когда я туда поднялся, путь мне преградила дежурная медсестра.

— Он не в состоянии принимать посетителей, — сказала она.

Проходивший мимо доктор остановился, спросил:

— В чем дело?

На нагрудном значке надпись: «Доктор Р. Пател».

Дежурная ему объяснила, он сказал:

— А, это парень с «Биг Ишью». Все в порядке, я об этом позабочусь.

Повернулся ко мне, прибавил:

— Конечно, если вы родственник..

— Родственник?

— Ну, скажем, брат.

Я посмотрел ему в глаза. Никогда не видел таких добрых глаз.

Теперь увидел. Кивнул:

— Конечно, я его брат.

— Джои в очень плохом состоянии.

— Вы считаете… он может умереть?

— Думаю, в ближайшие двадцать четыре часа.

Я протянул руку, сказал:

— Спасибо, доктор.

— Пожалуйста.

В палате было тихо. Кровать Джои была около двери. Когда будут выносить тело, много шума не наделают. Я подошел. Выглядел он очень плохо. Под глазами синяки, кровоподтеки по всему лицу, губы порваны. Над левой рукой капельница. Я взял его за правую.

Он открыл глаза. Сказал:

— Митч.

Попытался улыбнуться:

— Тебе на меня лучше не смотреть.

— Ты их знаешь?

— Да, два пацана из предместья. Они здесь живут неподалеку. Лет по пятнадцать… один на Бекхэма похож. И ногами бьет, как он. Другой — черный.

Он закрыл глаза, проговорил:

— Морфий у них забористый.

— Хорошо загрузило?

— Если бы у меня был такой на Овале, я стал бы продавцом месяца.

— Еще станешь, приятель.

Он опять открыл глаза, сказал:

— Не хочу умирать, Митч.

— Эй, брось.

— Могу я тебя кое о чем попросить, Митч?

— О чем угодно.

— Не позволяй им меня кремировать. Терпеть не могу огонь…

Он ненадолго отключился.

Я придвинул стул, но его руку не выпустил.

Во рту у меня пересохло — наверное, из-за вина.

Подошла сиделка, спросила:

— Вам что-нибудь принести?

— Чаю, пожалуйста.

Она вернулась, сказала:

— Есть только кофе.

— Отлично, спасибо.

Вкус у кофе был как у чая, в который налили касторки. Курить хотелось страшно, но отойти я не мог. Прошло два часа. Джои пришел в себя, увидел, что я на месте, опять закрыл глаза.

Около пяти утра он сказал:

— Митч?

— Я здесь, приятель.

— Мне снилась красная роза… Что это значит?

А хрен его знает. Я сказал:

— Скоро весна придет.

— Я люблю весну, — сказал Джои.

Потом добавил:

— У меня ноги такие холодные.

Я подвинулся к краю кровати, сунул руки под одеяло.

Ноги у него были как лед.

Я начал растирать их, сказал:

— Я принесу тебе термоноски, Джои. Они и на Овале пригодятся.

Я растирал ему ноги, пока не почувствовал чью-то руку на своем плече. Это был доктор.

— Он скончался, — сказал он.

Я прекратил растирать Джои ноги.

Самое главное, теперь они были теплые.

Доктор сказал:

— Пройдемте ко мне в кабинет.

Я прошел.

Он закрыл дверь, предложил:

— Если хотите, можете курить.

— Спасибо, я покурю.

Он полистал бумаги, сказал:

— Городской совет позаботится о похоронах.

— Вы имеете в виду кремацию.

— Это обычная процедура.

— Нет, не надо. Я сам все организую.

Доктор покачал головой:

— Разве это разумно? Понимаете, участок земли в Лондоне сейчас так же дорог, как место для парковки, разве что размером поменьше.

— Он с юго-востока Лондона, там ему и оставаться.

— Очень хорошо. Вам нужно подписать кое-какие бумаги.

Я докурил и говорю:

— Большое спасибо за помощь.

— Не за что.

Мы обменялись рукопожатиями. Когда выходил, понял, что устал как проклятый. Взял такси, попросил довезти до Клэпхема. Водитель посмотрел на меня в зеркало, сказал:

— Тяжелая ночь, приятель?

— Это ты точно подметил.

Много позже я наткнулся на стихотворение Энн Кеннеди, под названием «Правила похорон».

Там была такая строчка: «Не хочу быть сожженным, а одежду мою вы в мешок положите и пошлите домой».

А заканчивалось так:

Я открыл входную дверь и сразу почувствовал запах домашней выпечки. На кухне Бри что-то готовила. Она крикнула:

— Подожди минутку.

Я плюхнулся в кресло, совершенно разбитый. Почувствовал запах кофе, и запах был хороший. Как всегда. Бри внесла поднос. На нем были

апельсиновый сок

кофе

тосты

брауни.

Брауни?

Она показала на них, спросила:

— Знаешь, что это такое?

— Кхм…

— Астральные кексы, булочки с травкой. Я научилась их делать в Амстердаме. Ешь медленно — они как будто взрываются в голове.

Я съел немного тостов, запил кофе, задался вопросом, нужно ли мне, чтобы моя голова взорвалась. Посмотрел на Бри:

— А ты сама будешь?

— О нет, Митч, с таблетками их лучше не смешивать.

Я подумал: «Какого черта?»

Осторожно откусил. Сладко. Сказал себе: если что и поимею, так только аллергию от сахара. Бри спросила:

— Грабить ходил?

— Что?

— Ну, я знаю, грабители работают по ночам.

— Господи, Бри, я не грабитель… У меня есть нормальная работа.

Она на это не купилась, сказала:

— Я не против, чтобы ты грабил, но только так, чтобы тебя не поймали.

Я съел еще один астральный кекс. Бри спросила:

— А до тюрьмы ты преступными делами занимался?

Я не мог это отрицать.

Чтобы отвлечь внимание, рассказал ей о Джои, даже про розу рассказал.

Бри спросила:

— Он тоже был грабителем?

Я почти терпение потерял, сказал:

— Что ты заладила это дерьмо — грабитель, грабитель. Не могла бы ты — пожалуйста — перестать употреблять это слово?

— Пойти с тобой на похороны?

— О… Конечно. Было бы хорошо.

— А что мне надеть, Митч?

— Ну… Что-нибудь черное, я думаю.

Она захлопала в ладоши:

— Я взяла одну вещь «Шанель» в «Селфриджиз», но еще ее не надевала.

Стараясь подавить сарказм, я сказал:

— Взяла?..

— Ты сам просил не говорить о кражах.

Я проглотил кекс.

Потом у меня поехала крыша.

Джаз.

Я слышал джаз. Оркестр Дюка Эллингтона играл «Атласную куклу».

Черт, откуда всё это взялось? Я знаю, что не спал, но и в сознании не был. Я хотел двигаться, но чувствовал себя слишком вялым. Смутно, краем глаза, я с трудом видел Бри: она расплывалась. Но это были пустяки. Жизненно важно было только одно — узнаю ли я следующую мелодию? Билли Холлидей. Ее песенка «Наша любовь останется здесь». Потом зазвучала другая музыка, и я стал Брюсом Спрингстином с его «Темнотой на краю города». Потом я был усилителем, разносящим все в щепки. Я чувствовал, как все вырубалось. Попытался свернуться клубком, потом заснул.

По крайней мере, так мне показалось.