"Побег из гарема" - читать интересную книгу автора (О'′Бэньон Констанс)

Глава 18

Это была последняя ночь Бриттани на борту «Победоносца». Голова ее была настолько переполнена мучительными мыслями, что она не могла спать. Она встала с кровати и набросила накидку, подумав, что сделает круг по палубе. Возможно, это поможет разобраться с ее беспокойными думами.

Зарядил мелкий дождик. Тихо поднимаясь по сходням, она надеялась, что не встретит никого — особенно Торна.

Теперь дождь усилился, и она усомнилась в мудрости своего решения выйти на палубу, потому что промокла насквозь. Пока дождь струился по ее лицу, она не могла не думать, что эти несколько часов перед рассветом — последний раз, когда она может постоять здесь вот так. Она будет скучать по многому на этом корабле, особенно по капитану.

Вдалеке показались мерцающие огни Чарлстона. Наступит день, и она сойдет на берег, и эта мысль вдруг ужасно напугала ее. Это судно стало ее спасительной гаванью, ее защитой от бурь. Скоро она останется без руля и без ветрил — и что тогда будет делать?

Бриттани подняла лицо навстречу дождю, словно какие-то волшебные силы могли смыть ее заботы и тревоги и помочь найти ответы на мучившие вопросы.

Она подумала о Торне Стоддарде и осознала, как трудно будет вот так взять и уйти от него. Теперь она не сомневалась, что любит его. Любит, должно быть, с самого начала.

Мама бы напомнила, что она знает Торна недостаточно, чтобы полюбить, но она любит его каждой клеточкой своего существа. Какие могут быть сомнения?

Горячие слезы смешивались с охлаждающими струями, пока она стояла, промокшая до нитки, несчастно понурив голову.

— Ты что, с ума сошла, стоишь тут под дождем? — раздался низкий голос Торна, и она подняла к нему лицо. — Ты же простудишься и заболеешь.

Фонарь, прикрепленный к мачте, покачивался от движения корабля и отбрасывал мягкий свет налицо Бриттани.

— Я прощалась с моим старым другом, «Победоносцем».

Он пристально вглядывался в нее, напоминая ей о предыдущей ночи, когда она пришла попрощаться с ним.

Вдруг глаза его расширились, и она увидела выражение замешательства на его лице.

— Это что еще за черт?!

— Не понимаю, о чем ты, — отозвалась она, недоумевая, с чего вдруг эта внезапная вспышка гнева.

Он приподнял ее лицо к свету и пристально вглядывался в него.

— Проклятие, Бриттани, ты что, принимаешь меня за полного дурака?

Глаза ее сделались круглыми от испуга, когда до нее дошло, что Торн, вероятно, обнаружил ее тайну. Как глупо было стоять под дождем, который, должно быть, смыл краску с кожи.

Она попятилась от него.

Не церемонясь, он подхватил ее на руки и решительно понес вниз по ступенькам к своей каюте. Закрыв дверь, поставил ее на ноги. Лицо его было маской ярости, когда он открутил фитиль лампы, затем втянул Бриттани в кольцо света, чтобы разглядеть как следует.

Бриттани вскинула руку к лицу, жалея, что не может убежать и спрятаться от испытующего взгляда Торна. Гнев, который она увидела в его глазах, заставил ее задрожать от страха. Она не знала, что струйка краски для волос проложила темную дорожку по ее лицу.

Она подняла встревоженные глаза на Торна и увидела, что он наблюдает за ней со странным выражением лица.

— Что это еще за фокус? — грозно спросил он. — Что все это значит?

Она отступила на шаг, нащупывая позади себя дверную ручку.

— Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, капитан Стоддард.

— Вот как?

Одним быстрым и ловким движением он сорвал с нее накидку и швырнул на пол. Она осталась стоять перед ним в одной тонкой ночной рубашке, и он уставился на ее белую кожу. Ну зачем она так сглупила, выйдя на палубу в дождь? Ей следовало предвидеть, что это случится.

Бриттани почувствовала, как струйка воды стекает по лицу, и стерла ее рукой. Рот ее округлился, когда она увидела черную краску на своих руках.

— Я… мне надо идти, — поспешно пробормотала она. — Хочу взглянуть на Ахмеда.

Торн загородил ей выход.

— Успеешь. Не раньше, чем я получу несколько ответов.

Бриттани вздрогнула, когда Торн протянул руки, стащил с нее рубашку и бросил на пол. Лицо ее горело от смущения, когда глаза его заскользили по ее обнаженному телу, а в их голубых глубинах мерцал собственнический свет.

С приглушенным проклятием он схватил ее на руки и водрузил в сидячую ванну с водой, в которой сам недавно мылся. Не успела она возразить, как он уже промывал ей волосы, намыливал плечи и руки. Когда лицо и плечи были тщательно намылены, он взял кадку с водой и вылил ей на голову.

— Будь я проклят! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Ты и твой евнух, должно быть, считали себя очень умными, что так долго морочили мне голову. И у тебя это могло бы выйти, если б тебе сегодня не пришла фантазия стоять под дождем.

Бриттани стала отплевываться, когда он вылил ей на голову еще воды.

Торн стиснул челюсти и вовсе не был нежен, когда вытаскивал ее из ванны и обертывал полотенцем. Глаза его оценивали ее белую кожу и белокурые волосы, струящиеся по спине.

Усадив ее на кровать, он подтянул стул, оседлал его и устремил на нее суровый взгляд.

— Мне нужны ответы — и немедленно!

Съежившаяся на кровати, прикрытая одним лишь полотенцем, Бриттани чувствовала себя в полной власти Торна Стоддарда. Она была решительно настроена сдержать обещание, данное матери, и не открывать, кто она на самом деле.

Она отрицательно покачала головой:

— Я не могу ничего о себе рассказать. Я дала обещание, которое не могу нарушить. Моя мать… — Она зажала ладонью рот. — Я и так уже сказала слишком много.

— Нет, отнюдь недостаточно, Бриттани. — Он оглядел ее нежную белую кожу и внезапно понял, кто она. — Ты — дочь Английской Розы. Симиджин — твой отец.

— Нет, Симиджин мне не отец.

— Но Английская Роза — твоя мать?

Она заглянула в его глаза, не в силах скрывать правду.

— Да, это так.

— А господин Симиджин?

— Симиджин любит говорить, что я дочь его сердца.

Краска отхлынула от лица Торна, глаза были пронизывающими.

— Бог мой, ты не женщина гарема, как позволила мне думать! Почему, черт возьми, Симиджин сказал мне, что ты одна из его женщин?

— Он считал, что действует в моих интересах. Он велел мне прятать лицо под чадрой. Ему казалось, что так я буду в безопасности. Он же не знал, что султан Селим проявит такую настойчивость, преследуя меня. Конечно, мне пришлось нарушить слово, и я чувствую себя из-за этого ужасно.

Глаза Торна потемнели от гнева при мысли о тщательно спланированном обмане, который сплели вокруг Бриттани.

— И кто же, черт побери, твой отец?

Она подтянула полотенце к подбородку, надеясь, что мама поймет, что Торн сам догадался о том, кто она. Она понимала, что он не остановится, пока не узнает о ней все, и, пожалуй, он заслуживает того, чтобы знать правду.

— Мой отец был американцем из Филадельфии. Я Бриттани Синклер.

Он снова побледнел.

— Только не говори мне, что ты из семейства Синклеров, серебряных дел мастеров из Филадельфии.

Бриттани была сбита с толку.

— Но это именно так. Ты знаком с моей бабушкой? Она еще жива?

Он стащил ее с кровати, поднял накидку и подал ей.

— Я не знаком с миссис Синклер лично, но, конечно, знаю о ней. — Он покачал головой. — В тебе, должно быть, есть что-то от нее. Я часто слышал, как ее называют дьяволицей.

Она надменно вскинула голову.

— Уверена, ты смеешься надо мной.

Его глаза были хмурыми.

— А я уверен, что это ты издевалась надо мной все это время. Хорошо повеселилась?

— И не помышляла.

Он испустил раздраженный вздох.

— Что ты знаешь о своей бабке?

— Я никогда ее не видела и не знаю, будет ли она мне рада. Но таково было желание моей матери — чтобы я поехала в Филадельфию, где султан Селим уж точно не найдет меня.

Торн отвел глаза, когда она заворачивалась в свою накидку.

— По этой или по иным причинам, Бриттани, ты должна ехать в. Филадельфию как можно скорее.

Она взглянула на него, когда он медленно повернул лицо к ней.

— Это было моим намерением. Конечно, мне придется дать Ахмеду время оправиться от ран.

— Да, разумеется.

В каюте повисло неловкое молчание, и она направилась к двери.

— Бриттани, — тихо окликнул он ее.

Она приостановилась, смаргивая слезы, которые грозили пролиться.

— Сможешь ли ты найти в своем сердце прощение для меня?

Она отвернулась и взялась за ручку двери.

— Мне нечего прощать, капитан. Ты виноват не больше, чем я. Возможно, я виновата даже больше тебя, потому что заманила тебя в свою каюту в ту первую ночь. — Она заморгала, прогоняя слезы. — Я освобождаю тебя от чувства раскаяния.

Внезапно он, казалось, отдалился от нее.

— Меньше чем через два часа наступит рассвет. Ты готова сойти на берег?

— Вполне.

— Я позабочусь, чтобы нашли подходящую одежду для Ахмеда. Едва ли он может сойти на берег в своем обычном облачении, поскольку будет привлекать слишком много внимания. Я также попрошу Кэппи проводить вас до Чарлстона и помочь устроиться в подходящем месте. И он поможет вам во всем остальном.

— Ты добр, как всегда, — прошептала она, подумав, что таким образом он удаляет ее из своей жизни.

Она слышала, как он окликает ее, но опрометью выскочила за дверь. Сердце ее было разбито из-за того, что Торн так легко смог выбросить ее из своей жизни. Когда он думал, что она женщина из гарема Симиджина, то хотел оставить ее при себе; теперь же было очевидно, что он желает избавиться от нее.

Добежав до своей каюты, она бросилась на кровать, думая, что лучше бы ей никогда не слышать имени капитана Торна Стоддарда.

Хотя Торн хорошо знал чарлстонскую гавань, на «Победоносец» был приглашен портовый лоцман, поскольку песчаные наносы и косяки рыб мешали движению, а учитывая узкие извилистые каналы и быстрые течения, вхождение в порт было опасным и сложным даже для самых опытных капитанов.

Паруса «Победоносца» были спущены, и он величественно скользил по морской глади к порту, мимо складов, которые выступали из воды, и мимо кораблей из многих стран, ибо Чарлстон — оживленный, многолюдный порт.

Торн взглянул на береговую линию реки Купер с ее верфями и причалами. Господствующим строением вдоль береговой линии оставалось старое здание Британской биржи, которое перестроили для правительственных заседаний, и теперь оно было известно как Грейт-Холл.

Торн задержался взглядом на шпиле церкви Святого Филиппа, который взмывал высоко в небо. Он служил ориентиром для входящих в гавань моряков почти сотню лет.

Его глаза устремились в направлении Кинг-стрит. Хотя отсюда ему видно не было, но именно там располагался дом, оставленный ему Дэвидом Стоуном. Стоунхаус был величественным особняком, и хотя Торн считал его слишком большим для своих скромных нужд, на данный момент он намеревался сделать его собственной резиденцией. Он написал своему поверенному и попросил нанять слуг и привести дом и парк в порядок.

Наконец-то усталый путешественник вернулся домой, но в душе не было чувства облегчения или радости, скорее, страх и неуверенность. Он должен посмотреть в лицо прошлому и попытаться наладить отношения с отцом.

Торн был еще слишком маленьким, когда мама умерла, и совсем не помнил ее. Может, если б она была жива, его жизнь сложилась бы по-другому. Потому что из-за лжи и обмана Вильгельмины он перестал верить женщинам. Даже Бриттани обманывала его, хотя ничего другого он и не ждал. И ему, и ей будет лучше, когда она окажется под опекой своей бабушки.

* * *

Солнце светило на безоблачном небе, освещая «Победоносец» теплым светом.

Бриттани появилась на палубе, холодная и надменная в роскошном муслиновом платье, хотя на душе у нее скребли кошки.

Она догадалась, что Торн уже предупредил экипаж об изменениях в ее облике, потому что все, кажется, избегали встречаться с ней глазами. Она могла лишь представить их потрясение при виде того, как она изменилась.

Доктор Ратледж вышел вперед, чтобы стать с ней рядом, но он не был готов увидеть златоволосую красавицу, которая казалась полной противоположностью той девушке, что он знал.

— Берегите себя, юная мисс. Что касается меня, вы можете плавать на «Победоносце» всегда, когда пожелаете.

Она протянула доктору Ратледжу руку.

— Я хочу поблагодарить вас за выздоровление Ахмеда. Примите мою глубокую, искреннюю признательность.

Лицо доктора расплылось в улыбке. Он поклонился ей.

— Всегда к вашим услугам.

Она стала продвигаться к трапу. Ахмед шел за ней следом, чувствуя себя не в своей тарелке в светло-коричневых брюках и грубой хлопковой рубашке, которая туго натянулась на его широких плечах. Он обменял свои атласные шлепанцы на пару потертых черных сапог, которые были ему маловаты.

Бриттани взглянула на капитанский мостик, где стоял Торн с развевающимися на ветру черными волосами, сосредоточив внимание на моряке, который устанавливал сходни. Когда это было сделано, он перевел взгляд на Бриттани и на короткий миг задержал его. Затем, коротко отсалютовав ей, привязал штурвал и, похоже, выбросил ее из головы.

Бриттани снова повернулась к доктору и улыбнулась ему:

— Сэр, пожалуйста, передайте капитану, что мы с Ахмедом всегда будем у него в долгу.

Добрый доктор кивнул:

— Хорошо, мисс.

Тут рядом с Бриттани появился Кэппи и протянул руку, указывая, чтобы она спускалась. Бросив последний взгляд на корабль, который в течение шести недель был ее домом, она вместе с Ахмедом спустилась по сходням, затем прошла по пирсу к ожидающему экипажу.

Кэппи вежливо помог Бриттани сесть в карету, затем забрался внутрь следом за ней. Ахмед расположился на сиденье напротив Бриттани.

Итак, эта глава ее жизни закрыта, с грустью подумала она. Торн выбросил ее из своей жизни, словно между ними не было никакой близости. Но разве не она сама заявила ему, что между ними ничего не может быть?

С позвякиванием уздечки и стуком копыт о булыжную мостовую экипаж отъехал от пирса.

Бриттани рассеянно скользила взглядом по проплывающему мимо пейзажу. Она смутно видела оживленный морской порт и город в отдалении. Через короткое время карета остановилась перед гостиницей с высокими фронтонами и вывеской, которая поскрипывала на ветру. Кэппи вышел и помог Бриттани спуститься на тротуар.

— Капитан сказал, что вам будет удобно расположиться в «Зеленой утке». Ее владелица — вдова, и я могу подтвердить, что она хорошая кухарка.

Девушка вошла вслед за Кэппи в дверь. Он подвел ее к стойке и заговорил с мужчиной, который стоял за ней.

— Это госпожа Синклер, которая остановится у вас на несколько дней. Ей также потребуется комната для слуги, — добавил он, кивнув на Ахмеда.

Бриттани устроилась на втором этаже. Она настояла, чтобы Ахмеда поместили в комнату, где ему будет удобно, поэтому Кэппи пообещал позаботиться, чтобы его устроили в комнатке рядом с конюшней.

Кэппи вручил ей ключ от номера и улыбнулся:

— Если вам что-то потребуется, сразу пошлите Ахмеда ко мне. Я буду на борту «Победоносца», пока его не разгрузят.

Она протянула ему руку.

— Дорогой Кэппи, вы были мне другом. Я благодарю вас за вашу неоценимую помощь. — Она наклонилась и чмокнула Кэппи в щеку, отчего лицо его засветилось от удовольствия.

— Я знаю, вам сейчас нелегко. Но надеюсь, жизнь будет добра к вам, и вы найдете счастье. — Первый помощник пошел прочь, и Бриттани провожала его глазами, пока он не сел в карету и не уехал.

Рассказав Ахмеду, где он будет располагаться, она поднялась по лестнице в свою комнату. Все в Америке было для нее новым и пугающим.