"Речи бунтовщика" - читать интересную книгу автора (Кропоткин Петр Алексеевич)

Коммуна.

Когда мы говоримъ, что соціальная революція должна произойти путемъ основанія свободныхъ коммунъ, намъ возражаютъ, что мы обращаемся къ устарѣлой формѣ общественной жизни, которая отжила свой вѣкъ. А между тѣмъ, только вполнѣ независимыя и освобожденныя отъ опеки государства коммуны способны подготовить среду, необходимую для революціи и дать намъ возможность ее осуществить. „Но коммуна” говорятъ намъ, — „организація устарѣлая. Стремясь уничтожить государство и поставить на его мѣсто свободныя коммуны, вы обращаете ваши взоры къ прошлому: вы хотите вернуть насъ къ среднимъ вѣкамъ, когда коммуны вели между собой безконечныя войны, и нарушить національное единство, установившееся послѣ многихъ вѣковъ тяжелой борьбы”.

Разберемъ эти возраженія.

Начнемъ съ того, что будущая коммуна не можетъ быть тѣмъ, чѣмъ она была въ средніе вѣка, не можетъ облечься въ формы, выработанныя 700 лѣтъ тому назадъ. Въ нашъ вѣкъ желѣзныхъ дорогъ и телеграфовъ, космополитической науки и изслѣдованій научныхъ истинъ, она неизбѣжно должна принять новую форму. Имѣя совершенно иную организацію, поставленная въ новыя условія, она приведетъ къ новымъ послѣдствіямъ.

Наши противники, защитники государства, забываютъ, что мы можемъ имъ сдѣлать то же возраженіе.

Государство столь же устарѣлая форма, какъ и коммуна. Но государство — это отрицаніе свободы, абсолютизмъ, произволъ, разореніе подданныхъ, казни и пытки, между тѣмъ какъ жизнь свободныхъ коммунъ и возстанія народовъ и коммунъ противъ государства составляютъ самыя красивыя страницы исторіи человѣчества. Обращаясь къ прошлому, мы вспоминаемъ не вѣка Людовика XI, Людовика XV иін Екатерины II, а эпохи свободныхъ коммунъ и республикъ Флоренціи, Тулузы и Лана, времена Аугсбурга и Нюрнберга, Пскова и Новгорода.

Дѣло не въ томъ, чтобъ обмѣниваться пустыми словами и софизмами: надо изучить современное положеніе дѣлъ и дать себѣ отчетъ въ томъ, что можетъ дать будущая коммуна. Тѣмъ же, которые говорятъ: „коммуна — это средніе вѣка, мы не должны думать о ея возрожденіи”, мы отмѣтимъ: „Государство — это безконечные вѣка гоненій и бѣдствій, и надъ нимъ произнесенъ смертный приговоръ!”.

Между коммуной средневѣковой и той, которая установится въ скоромъ будущемъ, есть существенное различіе: между ними лежитъ цѣлая пропасть, вырытая семью вѣками эволюціи человѣчества. Разсмотримъ, въ чемъ это различіе.

Какова основная цѣль „союза”, заключеннаго между собой жителями городовъ въ XII вѣкѣ? — Цѣль эта очень узка и опредѣленна. Она состоитъ въ томъ, чтобъ освободиться отъ гнета феодальныхъ владѣльцевъ. Всѣ жители города, купцы и ремесленники, объединяются и даютъ клятву, „не дозволять кому-бы то ни было обращаться съ собой, какъ съ рабами, и защищать другъ друга отъ всякаго произвола”. Они организуются въ коммуны и съ оружіемъ въ рукахъ возстаютъ противъ своихъ прежнихъ господъ. „Коммуна”, — говоритъ одинъ историкъ двѣнадцатаго вѣка, котораго цитируетъ Огюстэнъ Тіерри, — „слово новое, возмутительное, и вотъ, что оно означаетъ: оброчные должны платить деньги своимъ господамъ только разъ въ годъ; за всякій проступокъ они подвергаются штрафу, установленному закономъ; что же касается податей, налагаемыхъ на рабовъ, то отъ нихъ они совершенно освобождаются”.

Коммуна среднихъ вѣковъ возставала противъ сеньёровъ, коммуна нашихъ дней возстаетъ противъ государства. Въ этомъ существенное различіе: государство, въ лицѣ короля, замѣтивъ, что коммуны стремятся къ полной независимости, посылало свои войска „наказывать” какъ говоритъ хроника, „всѣхъ смѣльчаковъ, которые ради осуществленія Коммуны, возставали противъ короны”.

Коммуна будущаго не признаетъ надъ собой никакой власти; она войдетъ въ добровольное соглашеніе съ другими коммунами и будетъ считаться исключительно съ интересами федераціи.

Она знаетъ, что остановиться на полъ-пути нельзя: или Коммуна станетъ вполнѣ независимой, будетъ основывать какія ей угодно учрежденія, производить всѣ необходимыя реформы, или же она останется тѣмъ, чѣмъ была до сихъ поръ, отдѣленіемъ государства, связаннымъ во всѣхъ своихъ проявленіяхъ, готовымъ каждую минуту вступить въ борьбу съ государствомъ, не имѣя никакой надежды на побѣду.

Коммуна знаетъ, что надо уничтожить государство и замѣнить его федераціей; въ этомъ смыслѣ она и будетъ дѣйствовать. Для достиженія этой цѣли у нея хватитъ силъ. Теперь уже не только мелкіе города, но и Парижъ, Ліонъ, Марсель, подымаютъ знамя возстанія; въ скоромь будущемъ къ нимъ примкнутъ всѣ крупные центры. Это движеніе не имѣетъ ничего общаго съ тѣмъ, что происходило въ средніе вѣка.

Освобождаясь отъ ига феодальныхъ владѣльцевъ, освобождалась-ли средневѣковая коммуна отъ гнета буржуазіи, которая путемъ торговли увеличила свои капиталы и пріобрѣла въ частную собственность крупныя владѣнія въ самомъ центрѣ городовъ? Нисколько!

Разрушивъ замки своихъ сеньёровъ, городскіе жители смотрѣли, какъ вырастали роскошные дворцы богатыхъ купцовъ и какъ эти послѣдніе стремились поработить ихъ силой своего капитала.

Исторія внутренней жизни коммунъ среднихъ вѣковъ, это — исторія ожесточенной борьбы бѣдняка съ богачемъ, борьбы, которая неизмѣнно приводила къ вмѣшательству короля. Видя, что аристократія растетъ съ каждымъ днемъ и подчиняетъ себѣ всѣ проявленія жизни Коммуны, народъ, освободившійся отъ гнета своихъ прежнихъ господъ и подпавшій подъ иго богачей, понялъ, что ему нечего ждать отъ Коммуны. Онъ покинулъ валы и ограды, воздвигнутые имъ для завоеванія свободы и ставшіе, благодаря индивидуалистическому режиму, путями къ новому рабству. Такъ какъ народу терять было нечего, онъ предоставилъ богачамъ самимъ защищать свои владѣнія, и они, конечно, были побѣждены; изнѣженные роскошью, разслабленные пороками, безъ поддержки народа, они должны были уступить требованіямъ герольдовъ короля и передать имъ ключи городовъ. Въ нѣкоторыхъ же коммунахъ богачи сами отперли ворота своихъ городовъ императорскимъ и королевскимъ арміямъ, чтобъ избѣгнуть народной мести, готовой обрушиться на нихъ.

Коммуна XIX вѣка поставитъ себѣ цѣлью уничтожить соціальное неравенство. Она постарается завладѣть всѣмъ общественнымъ капиталомъ и предоставитъ его тѣмъ, которые будутъ работать надъ улучшеніемъ благосостоянія всего общества. Она будетъ стремиться сломить силу капитала и предупреждать возможность возникновенія аристократіи, которая была причиной гибели коммунъ среднихъ вѣковъ. Возьметъ-ли она въ союзники священника и монаха? Будетъ-ли она подражать предкамъ, которые, создавая Коммуну, учредили государство въ государствѣ и, уничтоживъ власть короля, создали въ коммунѣ ту же власть, забывая, что стѣны города не избавятъ этой власти отъ присущихъ ей недостатковъ? Будутъ-ли пролетаріи нашего вѣка подражать флорентинцамъ, которые, уничтожая титулы или сохраняя ихъ, какъ клеймо, не препятствовали возникновенію новой аристократіи, аристократіи туго набитаго кошелька? Захотятъ-ли они, подобно своимъ предшественникамъ, возсоздать ту іерархію власти, которую они только что низвергли? Будуте-ли они заменять однихъ людей другими, не касаясь самихъ учрежденій?

Конечно, нѣтъ! Коммуна XIX вѣка не повторитъ старыхъ ошибокъ. Она будетъ не только коммуналистической, но и коммунистической. Она произведетъ полный переворотъ какъ въ политикѣ, такъ и вопросахъ производства и обмѣна. Коммуна будущаго не будетъ разрушать государства, чтобъ сейчасъ же возстановить его; она положитъ конецъ представительному правительству и не передастъ своихъ правъ случайно избраннымъ.

Свергнувъ тяжелое иго своихъ господъ, попыталась-ли Коммуна среднихъ вѣковъ нанести имъ окончательное пораженіе? помогла-ли она сельскому населенію, предоставила-ли ему свое оружіе, защитила-ли тѣхъ несчастныхъ, на которыхъ гордо смотрѣла съ высоты своихъ стѣнъ? — Далеко нѣтъ! Руководимая чисто эгоистическимъ чувствомъ, средневѣковая Коммуна заперлась въ своихъ укрѣпленіяхъ. Сколько разъ она поднимала мосты и запирала ворота передъ рабами, тщетно пришедшими искать у нея спасенія; съ преступнымъ равнодушіемъ смотрѣла она, какъ ихъ истребляли на ея глазахъ. Гордая своей свободой, она не стремилась распространить ее на тѣхъ, которые изнемогали подъ тяжестью рабства. Цѣной этого рабства не одна коммуна получила свою независимость. Да и, собственно говоря, богатымъ буржуа было выгодно, чтобъ рабы были вѣчно прикрѣплены къ землѣ, не знали ни промышленности, ни торговли и были-бы вынуждены обращаться къ городу за желѣзомъ, металлами и всѣми продуктами производства. Ремесленники пытались иногда протянуть руку рабамъ, но они были безсильны передъ буржуа, которые захватили власть, владѣли оружіемъ и платили наемнымъ войскамъ.

Теперь дѣло обстоитъ совершенно иначе. Парижская Коммуна, будь она побѣдительницей, не ограничилась бы тѣмъ, что дала бы себѣ болѣе или менѣе свободныя городскія учрежденія. Если бы парижскому пролетаріату удалось разорвать свои цѣпи, настала-бы соціальная революція, которая изъ Парижа распространилась-бы на всѣ сельскія коммуны. Парижская Коммуна въ моментъ самой отчаянной борьбы за свое существованіе не забыла-бы крестьянина и кричала-бы ему: „Бери землю, всю землю!” Она не ограничилась-бы одними словами и, если-бы это понадобилось, ея доблестные сыны съ оружіемъ въ рукахъ пошли-бы въ отдаленныя деревни помогать крестьянину совершить свою революцію, изгнать скупщиковъ, завладѣть всей землей и передать ее тѣмъ, кто хочетъ и умѣетъ извлекать изъ нея урожай. Коммуна среднихъ вѣковъ стремилась запереться въ своихъ стѣнахъ; Коммуна XIX вѣка стремится расшириться, стать всемірной. Она отказалась отъ привилегій данной коммуны во имя интересовъ и солидарности всего человѣчества.

Коммуна среднихъ вѣковъ могла до нѣкоторой степени изолировать себя отъ сосѣднихъ. Ея сношенія съ другими коммунами ограничивались заключеніемъ договоровъ для защиты правъ городовъ или для взаимнаго охраненія членовъ Коммуны во время ихъ дальнихъ путешествій. Лиги, заключенныя отдѣльными городами, какъ это было въ Ломбардіи, Испаніи и Бельгіи, были слишкомъ непрочны, вслѣдствіе разнородности интересовъ и различія привилегій; онѣ быстро распадались на отдѣльныя группы, или же гибли подъ давленіемъ сосѣднихъ государствъ.

Группы, которыя образуются теперь, не будутъ имѣть съ ними ничего общаго. Самая маленькая коммуна не просуществуетъ и недѣли безъ того, чтобъ не быть принужденной войти въ сношенія съ промышленными, торговыми и артистическими центрами; эти центры, въ свою очередь, почувствуютъ необходимость широко открыть свои двери жителямъ сосѣднихъ деревень, окружающихъ коммунъ и отдаленныхъ городовъ.

Пусть какой-нибудь крупный центръ провозгласитъ себя „коммуной”, уничтожитъ у себя частную собственность и введетъ коммунизмъ, т. е. коллективное пользованіе общественнымъ капиталомъ, орудіями и продуктами труда, и если этотъ городъ не будетъ окруженъ непріятельскими войсками, то по истеченіи нѣсколькихъ дней безконечные ряды подводъ устремятся на его рынки, и поставщики изъ отдаленныхъ портовъ будутъ присылать цѣлыя партіи сырого матеріала; продукты же производства этого города, удовлетворивъ потребностямъ его жителей, пойдутъ искать себѣ покупателей во всѣ концы свѣта. Иностранцы цѣлыми толпами устремятся въ этотъ городъ, будутъ восторгаться его порядками и разсказывать у себя дома о чудной жизни свободнаго города, гдѣ всѣ работаютъ, гдѣ нѣтъ ни бѣдныхъ, ни угнетенныхъ, гдѣ каждый пользуется плодами своего труда и никто не стремится захватить львиной доли. Отчужденности бояться нечего: если коммунисты Соединенныхъ Штатовъ и жалуются, то никакъ не на отчужденность, а на вмѣшательство сосѣдней буржуазіи въ ихъ дѣла.

Въ наше время торговля и обмѣнъ не только перешагнули черезъ искусственныя границы, но и разрушили стѣны средневѣковыхъ городовъ. Они установили ту связь, о которой нельзя было и думать въ средніе вѣка. Всѣ населенные пункты Западной Европы такъ тѣсно связаны между собой, что отчужденность стала невозможной. Не найдется ни одной деревни, будь она расположена даже на вершинѣ недоступной горы, которая не имѣла-бы своего промышленнаго и торговаго центра, порвать съ которымъ она уже не можетъ.

Развитіе крупныхъ промышленныхъ центровъ имѣло еще большее значеніе.

И въ наше время личные интересы могутъ помѣшать объединенію двухъ сосѣднихъ коммунъ, возбудить между ними раздоры и вызвать ожесточенную борьбу. Но если эти причины и будутъ препятствовать союзу двухъ коммунъ, то онъ все же будетъ заключенъ, благодаря вмѣшательству крупныхъ центровъ. Часто встрѣчаются два мелкихъ сосѣднихъ городка, которые ничѣмъ между собой не связаны: ихъ рѣдкія сношенія приводятъ чаще къ столкновеніямъ, чѣмъ объединенію. Но оба они поддерживаютъ непрерывныя сношенія съ однимъ и тѣмъ же центромъ, безъ котораго они не могутъ существовать; какъ-бы сильна ни была вражда между ними, ихъ принуждаетъ объединиться тотъ большой городъ, въ который они возятъ свои продукты и откуда получаютъ запасы. Каждый изъ нихъ долженъ будетъ примкнуть къ одной и той же федераціи, чтобъ поддерживать сношенія съ этимъ центромъ и группироваться вокругъ него.

Но этотъ центръ не будетъ имѣтъ значительнаго преобладанія надъ окружающими коммунами. Благодаря безконечному разнообразію нуждъ торговли и промышленности, всѣ населенныя мѣста имѣютъ по нѣсколько центровъ; по мѣрѣ развитія потребностей городовъ, они будутъ примыкать еще къ новымъ центрамъ, которые будутъ удовлетворять ихъ новымъ нуждамъ. Наши потребности такъ разнообразны и нарождаются съ такой быстротой, что скоро одна федерація не будетъ въ состояніи ихъ удовлетворить. Коммуна почувствуетъ необходимость заключать новые союзы, основывать новыя федераціи. Состоя членомъ одной группы, завѣдующей доставленіемъ пищевыхъ продуктовъ, коммуна должна будетъ стать членомъ второй группы для пріобретенія необходимыхъ предметовъ, напримѣръ, металловъ, потомъ третьей, четвертой для пріобретенія матерій и произведеній искусства и т. д. Возьмите экономическій атласъ какой угодно страны, и вы увидите, что экономическихъ границъ не существуетъ: зоны производства и обмѣна различныхъ продуктовъ врезываются другъ въ друга, переплетаются и скрещиваются. Точно также федераціи коммунъ, если бы онѣ слѣдовали своему естественному развитію, стали-бы врезываться другъ въ друга, переплетаться и образовали-бы сѣть „единую и недѣлимую”, несравненно болѣе компактную, чѣмъ современныя государства.

Тѣ, которые говорятъ, что коммуны, освободившись отъ опеки государства, будутъ постоянно сталкиваться, вести междуусобныя войны и уничтожать другъ друга, забываютъ, что теперь уже между отдѣльными мѣстностями установилась тѣсная связь, благодаря тяготенію къ центрамъ промышленности и торговли, непрерывнымъ сношеніямъ между ними и многочисленности этихъ центровъ. Они не даютъ себѣ отчета въ томъ, что представляли изъ себя средніе вѣка съ ихъ замкнутыми городами и караванами, медленно двигающимися по дорогамъ, охраняемымъ господами-разбойниками. Они забываютъ, что непрерывные потоки людей, товаровъ, писемъ, телеграммъ и идей циркулируютъ теперь между нашими городами, подобно водамъ неизсякаемыхъ рѣкъ; у нихъ нѣтъ яснаго представленія о различіи тѣхъ двухъ эпохъ, которыя они пытаются сравнивать.

Да и исторія говоритъ намъ, что федераціи стали самой насущной потребностью человѣчества. Какъ только государство будетъ дезорганизовано по той или другой причинѣ и правительственная машина потеряетъ свою силу, свободные союзы возникнутъ сами собой. Вспомните добровольныя федераціи, вооруженной буржуазіи во времена великой революціи. Вспомните федераціи, возникшія въ Испаніи и отстоявшія независимость страны, когда государство было потрясено въ своихъ основахъ побѣдоносными арміями Наполеона. Какъ только государство теряетъ возможность насильственно поддерживать вынужденные союзы, — свободные союзы, соотвѣтствующіе естественнымъ потребностямъ, возникаютъ сами собой. Разрушьте государство, и на его развалинахъ вырастетъ федеративное общество; это будетъ общество дѣйствительно единое и недѣлимое, вполнѣ свободное и истинно солидарное въ силу своей свободы.

Но есть еще одно существенное различіе, которое упускаютъ изъ вида наши противники. Для буржуа среднихъ вѣковъ Коммуна была изолированнымъ государствомъ съ точно опредѣленными границами. Для насъ Коммуна уже не территоріальная аггломерація; это скорѣе родовое понятіе, синонимъ группировки „равныхъ”, не признающей ни границъ, ни стѣнъ. Соціальная Коммуна въ скоромъ будущемъ перестанетъ представлять собою нѣчто цѣлое и вполнѣ опредѣленное. Каждая группа Коммуны будетъ въ силу необходимости вступать въ сношенія съ тождественными ей группами другихъ коммунъ, заключать съ ними союзы не менѣе прочные, во всякомъ случаѣ, чѣмъ союзы согражданъ и образуетъ Коммуну, основанную на общности интересовъ и имѣющую членовъ во всѣхъ городахъ и деревняхъ.

Каждый индивидуумъ найдетъ удовлетвореніе своимъ потребностямъ только тогда, когда онъ будетъ группироваться съ индивидуумами другихъ коммунъ, имѣющими тѣ же потребности.

Уже теперь съ каждымъ днемъ нарождаются новыя свободныя общества, которыя покрываютъ постепенно необъятное поле всей человѣческой дѣятельности. Не только для удовлетворенія своихъ научныхъ, литературныхъ или артистическихъ потребностей человѣкъ создаетъ общества. Не только для классовой борьбы заключаются теперь лиги.

Трудно найти хоть одну изъ многочисленныхъ и разнообразныхъ отраслей человѣческой дѣятельности, которая не имѣла бы своимъ представителемъ свободнаго общества, организованнаго на добровольномъ соглашеніи; ихъ число растетъ съ каждымъ днемъ, завоевывая все болѣе и болѣе обширное поле дѣятельности вплоть до тѣхъ отраслей, которыя раньше состояли исключительно въ вѣдѣніи самаго государства. Литература, искусство, наука, образованіе, торговля, промышленность, производство, развлеченія, гигіена, музеи, дальнія предпріятія, полярныя экспедиціи, даже защита территоріи, помощь раненымъ и суды... все служитъ источникомъ для проявленія частной иниціативы, облеченной въ формы свободнаго сообщества. Такова тенденція, такова отличительная черта второй половины XIX вѣка.

Эта тенденція, свободная въ своемъ развитіи, найдетъ новое обширное поле для примѣненія и послужитъ основой для общества будущаго. Соціальная Коммуна организуется путемъ свободной группировки, которая разрушитъ стѣны и уничтожитъ границы. Возникнутъ милліоны коммунъ, но не территоріальныхъ, а готовыхъ протянуть другъ другу руки черезъ рѣки, горные хребты, океаны и объединить въ одну единую и однородную семью „равныхъ” всѣхъ индивидуумовъ, разсѣянныхъ по различнымъ концамъ земного шара.